Изменяя прошлое

Глава 21

Я смотрел на свою Наташку, понимал, что она меня предала, но по-прежнему испытывал к ней столько нежности, что поначалу даже растерялся. Так, стоп! Следует как-то отделить те чувства, что я испытываю к ней, будучи сорокапятилетним мужчиной, от того, чего хочу я, вернувшийся на время в это тело. Я ведь вернулся, чтобы отомстить, и мне есть за что мстить. Она предала меня, — меня, который не сделал ей ничего плохого, который любил ее, обожал ее, дорожил ею, да просто насмотреться на нее не мог! В конце концов, — обувал и одевал ее во все самое модное и дорогое, исполнял любые ее капризы. Почему, за что она со мной так? Я не понимаю. Ладно, пусть я не тот, кого она сама себе вообразила, но хоть какая-то благодарность у человека должна быть? Ну, ушла бы, пусть даже сказала что-то неприятное, обидное, я б простил, оставил ее в покое, но предавать? Противно жить на ворованные деньги? Так почему же она тогда не бросила мне в лицо всю ту кучу одежды и парфюма, что я ей накупил? Бросила бы все и ушла с голой жопой, — ну, в смысле, в чем ходила до встречи со мной, если уж такая правильная. Я бы понял, клянусь! Но нет же…, похоже, ей такое и в голову не пришло. А это значит, что не такая уж она и правильная, просто отомстила мне за свои несбывшиеся мечты — грубо, жестоко, как умеют порой мстить обиженные женщины. Вот, не верю я после такого, что она могла в этого мента влюбиться, гораздо вероятнее, что позарилась на его московскую жилплощадь. Я уже все о нем выяснил. Знаю, кто он и что из себя представляет. Так — говно мусорское, алкаш, которого бросила жена. К тому же помешанный на своей собачьей работе не потому, что очень честный и против зла в мире, а потому что больше у него в жизни ничего другого-то и нет. Влюбиться в него? — Я вас умоляю! Любовь, конечно, зла, но не до такой же степени? К тому же я ее уже хорошо знаю, свою любимую, она холодна как лед, очень расчетлива и умеет притворяться. Оргазм, к примеру, имитирует так искусно, что будь я моложе и менее опытен, поверил бы без базара! Девки обычно не сильно в этом усердствуют: так, ножкой дернут слегка, чуть вскрикнут и готово — слезай. Мы верим, парни в этом деле лопухи полные, нас нетрудно обмануть — мы, как писал «наше всё», сами рады обманываться.

Правда, лишь до достижения определенного опыта, приходящего с возрастом, а потом, чтобы никого не расстраивать, просто подыгрываем, уже понимая — главное в этой игре то, что испытал ты, а ее оргазм — это ее проблема. А когда становимся еще старше, уже и сами учимся финиш имитировать. К примеру, мне в мои шестьдесят, финишировать уже трудновато: вот, все торчит как надо, а кончить не могу по часу! В конце концов, эта гимнастика просто надоедает, да и устаешь уже, чай, не мальчик. И что я делаю? — Правильно, я делаю вид, что все готово, подышу для вида, охну для порядка, дерну пару раз бедрами — и набок. Вот ведь интересно, да? В молодости все было ровно наоборот, думал, как бы эту возню продлить, а сейчас проблема, как закончить! Впрочем, что это я? Мне сейчас ровно сорок пять, и у меня как раз все ок с этим делом: и достаточно долго, и финиш еще мощный. Как раз то, что бабам нравится, если судить по женскому стендапу, где они постоянно на скорострелов жалуются. А-ха, выбирайте, девчули, мужчин постарше и все у вас в этом плане сложится! Что, конечно, судя по моему опыту, никак не гарантирует вам финиширование, потому что дело здесь совсем не в способности мужчин «долго-долго-долго», а в вашей личной вовлеченности, в том, насколько лично вы готовы. И если верить психологом, у вас с этим все оч-чень непросто.

Ладно, всё это рок-н-ролл, как пели кумиры моей молодости, что с Наташкой-то делать? Жалко ведь дуру, все же, вон, как я по ней сейчас страдаю! И тут я, неожиданно для самого себя и вопреки всем своим планам, решаю сделать всё ровно наоборот. Не наказать ее, а наградить. Зачем? — Да я и сам толком не понял своего же порыва. Неужели решил, что она совестью будет мучиться? Это моя Наташка-то? Я вас умоляю! Наивные мысли, даже неприличные для такого прожженного типа, как я. Скорее, она решит, что, с такого гада не грех и получить за все ее обманутые ожидания, она, типа, в своем праве. Ну а что? С точки зрения понятий, сейчас я хочу сделать то, на что способен лишь последний лох. А кинуть лоха, как вам скажет любой пацан, сам Бог велел. Да и похер! Я все равно сделаю то, что решил, — то, чего от меня никто, даже я сам, не ожидает. Такой вот я, мля, весь неожиданный!

В моем распоряжении ровно сутки, и в этот раз я изначально решил не пытаться менять свою судьбу. Зачем размениваться на частности, если в моих планах в скором времени изменить все в своей жизни и, кажется, я даже знаю как? Лучше я попытаюсь изменить ее судьбу, пусть хоть у кого-то все будет хорошо не ближе к старости, а пока еще молодая.

Итак, тогда я и не подозревал, но сейчас точно знаю, что предательство уже случилось, и завтра меня арестуют. У мента есть улики, которых для суда окажется достаточно, просто он сегодня не успеет что-то там оформить или еще что — без разницы, главное, этот день я еще на свободе. Сейчас десять утра, мы недавно проснулись и только что позавтракали в ресторане отеля. Я смотрю на нее и говорю:

— Наташа, у меня для тебя сюрприз. Давай, сейчас быстренько собирайся, едем в одно место!

С последней делюги я сорвал очень и очень неплохой куш, и сейчас у меня на руках (а, точнее, в сумке под кроватью в номере) осталось порядка десяти миллионов рублей, большие деньги для 2008 года. Пока она собирается, я быстро прикидываю, вспоминая те цены, что на новую квартиру, пожалуй, сейчас уже будет маловато, а вот на квартиру из вторичного фонда где-то не в самом центре, конечно, но и не на далекой окраине Москвы, должно хватить. Денег мне не жалко, я знаю, что потеряю все, и сейчас не хочу ничего исправлять, да и времени на это уже почти нет. К тому же никогда я жадным до денег не был, не стоит сейчас начинать.

Короче, не буду описывать всю эпопею, но уже к концу дня Наташка становится владелицей двухкомнатной брежневки в Измайлово, на 3-й Парковой улице. Конечно, все не так быстро делается, но квартира осмотрена и Наташе очень понравилась, заключен договор и внесен аванс. Я специально искал такую жилплощадь, права на продажу которой были переданы агентству (хозяева живут сейчас где-то в Европе, кажется), чтобы не тянуть время с согласованиями. Это значит, что квартира перейдет в собственность Ростовой настолько быстро, насколько быстро риелтор оформит все документы, а он сам заинтересован в этом, его зарплата — проценты с продаж.

Квартира в сорок восемь квадратных метров на третьем этаже пятиэтажного дома в пятнадцати минутах самой неспешной ходьбы от метро «Измайловская» обошлась мне почти в восемь миллионов рублей. Если точнее — в семь миллионов и восемьсот восемьдесят пять тысяч, плюс взятка риелтору за скорость оформления в размере пятидесяти тысяч рублей, и все это не считая процентов агентства. Дорого, но — плевать, еще и на ремонт, который квартире явно нужен, деньги остались, да и на мебель, думаю, хватит. Все было сделано от имени Ростовой, все документы оформлены на нее, я вообще никаким боком в этой сделке не фигурировал, чтобы у Наташи в дальнейшем не возникло никаких проблем. В общем, я просто охреневал от собственного благородства, будучи удивлен таким своим шагом ничуть не менее новоявленной москвички. Вечером мы отпраздновали это дело в ресторане — шумно и весело, а ночью ошалевшая от свалившегося на нее счастья Наташка благодарила меня, долго и с фантазией осуществляя многие мои тайные и совсем нескромные мечты. Все оставшиеся у меня деньги — те, что она должна была отдать за квартиру, и остаток в размере без малого двух миллионов рублей, что, я уверен, уйдет на ремонт и мебель, я отдал ей после завтрака. И уже потом матрица из будущего отбыла к месту постоянной дислокации. Перед обедом меня тогдашнего там взяли, а дальше уже неинтересно, поскольку знакомо до тошноты.

Сказать, что Наташа Ростова была в шоке — это значит очень скромно описать то состояние, в котором она пребывала после неожиданно щедрого поступка Андрея. Такого она не ожидала совершенно. Сначала даже не верила, до последнего думала, что это какой-то его розыгрыш, хотя подобного за ним раньше не наблюдалось. Потом, когда они уже отмечали покупку в ресторане, она, якобы отлучившись в туалет, долго пыталась дозвониться и на домашний, и на служебный телефон Миши, но в отделении сказали, что он уже ушел, а дома никто трубку не брал. Видимо, что-то в мозгах у Наташи заклинило, поскольку только после этого она, наконец, вспомнила про мобильную связь. Достав недавно подаренный Андреем супермодный «Nokia N82», она быстро нашла номер мобильника Миши и, наконец, дозвонившись, долго со слезами уговаривала его не арестовывать Андрея. Похоже, уже изрядно поддатый Мишенька, грубо на нее наорал, намекнув, что она и сама, как укрывательница опасного преступника, пойдет у него по этапу, если вздумает того хоть как-то предупредить. А узнав про подаренную Пастором квартиру (зачем, зачем она сказала!), тут же объявил, что закроет на это глаза только в том случае, если ему удастся взять ее благодетеля. В противном случае, клятвенно заверил ее Миша, сделка будет расторгнута, а деньги, заплаченные за квартиру, изъяты как вещественное доказательство. Наташа, услышав об этом, так испугалась, что, забыв о спасении Андрея, стала уговаривать Мишу, никому про ее новую квартиру не говорить. Тот пообещал при условии удачно проведенного ареста, намекнув, что она будет ему должна по гроб жизни. И она, вновь разревевшись, уже благодарила его за это. Так была решена судьба Пастора, поскольку Наташа, сначала хотевшая предупредить его, чтобы он смог убежать, быстренько передумала, решив, что квартира для нее дороже. Как тут не вспомнить классическое: «Квартирный вопрос испортил москвичей»?

А потом… На следующий день Андрея арестовали прямо у нее на глазах. Он улыбнулся и подмигнул ей, когда его уводили, заковав в наручники. Ей даже показалось, что он все знал заранее, но Наташа отбросила эту мысль как нереальную, проплакав, впрочем, еще почти целый час, сама не понимая, о чем больше: то ли о том, что предала того, кто любит ее, похоже, больше всех в этом мире, то ли о том, что сука-жизнь поставила ее перед таким выбором.

Потом все завертелось так, что она забыла обо всем, в том числе об Андрее, вся погрузившись в увлекательный квест с оформлением квартиры, регистрацией, ремонтом, выбором мебели и прочим, что сопровождает счастливых новоселов. А когда опомнилась, прошло уже три месяца: воспоминания об Андрее подернулись туманной дымкой, поскольку Наташа сделала все, чтобы объяснить и доказать себе, что она во всем права и переживать не о чем. А квартира…, что ж, квартиру она заработала, по сути, сама, твердо и целеустремленно идя навстречу мечте. И пусть кто-то скажет «насосала», Наташа только презрительно фыркнет в ответ: любая бы хотела так насосать, да только далеко не у всех получается, так что, не завидуйте. В общем, она окончательно убедила себя в том, что квартиру заработала честно, а те, кто считает иначе, пусть идут лесом. Таково свойство нашего мозга, он делает все, чтобы улучшить качество нашей жизни, убирая из сердца такие нелепые чувства, как раскаяние и сомнение, подменяя реальность вымыслом, а потом и забывая о том, что это вымысел. И вот уже мы рассказываем всем нелепую сказку, сами убежденные в том, что это чистая правда.

За Мишу, по размышлении, она решила теперь не выходить, поскольку потерялся сам смысл этого замужества — жилплощадь в Москве, а каких-то высоких чувств она к нему никогда не испытывала. Правда, пришлось отрабатывать, поскольку долг, который он сам же на нее и навесил за свое молчание о подарке Андрея, мент неприхотливо решил взыскивать натурой. И закончилось это плохо: несмотря на регулярно принимаемые противозачаточные таблетки, Наташа умудрилась забеременеть. Узнав об этом, долго тянула с решением, а когда все же решилась на аборт, в больнице ей сказали, что поздно. Ей бы, дуре, оставить все и родить, но она не захотела ребенка от алкаша (иначе про себя Мишу уже и не называла). Всегда была упрямой, хотя и считала это упорством. Пришлось идти на платную операцию, а там что-то пошло не так, долго не могли остановить кровотечение, и как результат — приговор: детей у нее, скорее всего, не будет.

Она сначала не поверила: ну, мало ли что врачи говорят, в жизни всякое бывает. Да и появившиеся подруги успокоили рассказами о чудесных беременностях их знакомых после приговора врачей. Но годы шли, она, вроде бы удачно вышла замуж за бизнесмена, а детей все не было. Муж, желая продолжения рода, сделал все, что мог, потратив кучу денег, но ни лечение в Израиле, ни несколько попыток забеременеть через ЭКО, положительный результат так не принесли. Оценив перспективу, жаждущий наследника бизнесмен, с ней развелся. Наташа же утешилась тем, что по суду оттяпала у него дом в пригороде столицы и дорогую машину.

От безнадеги Ростова стала прикладываться к бутылке. Сначала это был бокал хорошего вина на ночь, чтобы уснуть, потом доза стала увеличиваться, быстро достигнув до целой бутылки после работы. Не прошло и года, как она уже вовсю бухала, меняя мужиков и все чаще с удивлением просыпаясь в незнакомой постели, не в силах припомнить, кто этот дядя, лежащий рядом. Из школы ее уволили, а потом она уже меняла места работы с завидной периодичностью. Дом пришлось продать, на что-то надо было жить… и пить. Несколько слабых попыток лечения алкогольной зависимости результата не дали, все чаще случались запои, когда несколько дней словно исчезали из ее жизни вместе с деньгами, а потом и привычными домашними вещами.

А закончилось все в 2021 году автомобильной аварией, когда пьяная в хлам Наташа Ростова на полном ходу и даже не попытавшись затормозить, врезалась в бетонный столб на отсуженной у бывшего мужа машине, не вписавшись в поворот. Когда приехали родители, она уже несколько дней находилась в искусственной медикаментозной коме, и шансов на жизнь у нее, по мнению врачей, не было ни одного. Бесплатно продлевать кому медики уже не могли, если только за деньги. Сломленные же горем родители, поговорив с ними и прикинув свои финансы, скрепя сердце подписали согласие на отключение аппаратуры, а потом увезли тело в родной Армянск, где и похоронили дочку рядом с ее бабушкой и дедушкой. Подаренная когда-то Пастором квартира, как выяснилось, давно была в залоге у банка, который ее быстренько и изъял. Таким образом, даже памяти в не верящей слезам столице не осталось о тезке знаменитой литературной наследнице графа Ростова. Sic transit gloria mundi…

Интересно, если бы у Наташи была возможность, какую версию своей жизни она бы выбрала?

По возвращении я «вспомнил» прошедшие годы и с удивлением обнаружил, что, оказывается, не желая этого, у меня таки получилось отомстить предательнице, если так можно назвать то, что случилось с ее жизнью в дальнейшем. Я вспомнил, как мне вкратце рассказал о ее судьбе бывший участковый, в чей участок когда-то входил дом на 3-й Парковой улице в Измайлово. Помню, как выпил с ним за упокой, как он выразился, «рабы Божьей Натальи» рюмку коньяка, который я принес ему в уплату за сведения.

Что это, — думал я, — практически мгновенная карма уже в этой жизни, или просто дело случая? Типа, так жизнь сложилась? Мне стало грустно, и я закурил, размышляя о том, как жестоко обошлась с ней судьба в новой своей версии. Я не хотел для нее такого, век воли не видать! Но невольно оказался в роли триггера с этим своим дорогим подарком, запустившим цепочку следствий, приведших мою последнюю любовь в могилу. А я ведь еще и сейчас ее люблю, как ни странно. Впрочем, что здесь странного, любовь — вещь по определению иррациональная. Подумалось даже: может, вернуться, и все изменить? Но развивать эту мысль я не стал, не хочу больше ничего здесь менять.

Пришел Нечай и я, на этой грустной волне рассказал ему новую историю жизни Наташи Ростовой. Нечай молча выслушал, помолчал, а потом выдал итог:

— Собаке собачья смерть! Была всю жизнь сукой, сукой и сдохла.

Я осуждающе посмотрел на кента, но спорить не стал, хотя и не был до конца согласен с такой резкой оценкой. Но он в чем-то по-своему прав, мы ведь не скурвились, хотя жизнь нас ломала еще и не так. Да, Наташку жалко, она же, по сути, просто хотела для себя лучшей жизни, как и все люди. Но, с другой стороны, человек, способный на предательство, даже зная, что тот, кого она предает, любит ее и готов ради нее на все, ничего не жалеет, исполняет все ее мечты, может быть, и не заслуживает лучшей доли. Может быть — потому что я не судья, а еще, потому что сам нисколько не лучше, а, скорее, даже намного хуже. В любом случае я ее простил еще тогда, по возвращении в 2008-й, и даже отдал все свои деньги, чтобы она смогла осуществить свои мечты. И в том, что она с этим не справилась, нет моей вины. Наверное…

Решительно настроенный нагрянувшими полковниками, пообещавшими в случае удачи помощь в карьерном росте, майор Сугробов, начальник оперативной части исправительной колонии № 3, лично возглавил грандиозный шмон. Целая группа сотрудников из десяти человек перевернула вверх дном не только первый этаж общежития, где располагался второй отряд (за которым смотрел Пастор), но и все здание. Много чего из неположенных вещей нашли, сломали кучу незаконно возведенных перегородок между спальными местами и прочей мелочевки, но нужной полковникам вещи не обнаружили. Сначала Сугробов обрадовался, поскольку были конфискованы целых три смартфона, а именно на поиск смартфонов он и был нацелен московскими полканами с грозной бумагой из ГУИН. Те тоже казались довольными, пожали руку и укатили, забрав телефоны. Потом один из них, который из ГРУ, отзвонился и сообщил, что это не то, что им было нужно. Попросил внимательно наблюдать за Пастором и, если что, сразу сообщить. Но тон у гэрэушника был усталый, явно они уже не ждали от него ничего интересного, и майор Сугробов сплюнул и зло выругался.

А Пастор, внимательно наблюдавший за шмоном вместе с Нечаем и завхозом отряда, чтобы менты не уволокли что-то из положнякового, но приглянувшегося, сразу смекнул, что они на самом деле ищут. Особенно после того, как заблестели от радости глазенки кума Сугроба, когда ему приволокли найденные телефоны. С чего бы ему так радоваться, их постоянно находят? Он посмотрел на Нечая и тот согласно кивнул, тоже вкурил, что ищут их прибор. Зря только они его здесь искали, его даже в пределах локалки не было, нычка Пастора была супернадежной, прямо в кабинете начальника медчасти, о чем тот, понятно, даже не подозревал. Зато был в курсе санитар, бывший начальник отделения сердечно-сосудистой хирургии в областной больнице, крупно проворовавшийся и спалившийся несколько лет назад. Как только он пришел этапом на зону, его сразу к медчасти приписали, официально — санитаром, а по сути, он там всем заправлял, поскольку разбирался и в медицине, и в медицинском хозяйстве намного лучше местных лепил. Он давно был у Пастора на крючке, поскольку человек нужный, даже смотрящий за больничкой был не в курсе всех их дел.

— Что думаешь? — подошел к Пастору Нечай после шмона.

— Что и ты, — скривился тот. — Похоже, мусора опять взялись за дело Сурка, что-то, думаю, у них не сошлось там.

— Считаешь, Сурок уже под колпаком?

Пастор задумчиво почесал бровь, шрама больше не было, а привычка осталась.

— Думаю, Сурок пока не раскололся, иначе бы нас просто за жабры взяли и стали бы выбивать показания. В любом случае, здесь бы не оставили.

Нечай покивал соглашаясь.

— Думаю, Сурка еще даже не прищучили, но он у них под подозрением. Будут копать, и копать упорно. Нашему куму, видать, намекнули, вот он и вызверился сегодня со шмоном. Но нихера не нашли, значит, что?

— Что? — уставился на Пастора Нечай.

— Что, что?! Мы теперь под колпаком у Сугроба, Нечаюшка.

— И чё теперь?

— Не знаю, Андрюха. Думаю, надо пока погодить и прибор не палить. К козлику с больнички пока не подходи даже, не дай Бог, кум что заподозрит, ты понял меня?

— Мля, — простонал Нечай. — А я как раз хотел…

— Нечай, — вызверился Пастор, — ты х. во слышишь?

— Да понял, я понял, не кипешуй! — огрызнулся Нечай. — Что будем делать, если Сурок расколется за нас?

— Если Сурок расколется, брат Нечаюшка, нам с тобой полная п. да! Нас, скорее всего, увезут отсюда, а потом где-то так потеряют, что сто лет никто не найдет.

— Может, вальнуть его, а, братишка? — сверкнул глазами Нечай.

Пастор задумался. Может, и надо Сурка валить, конечно, так надежнее. Вот только в прошлом его валить смысла уже нет, что-то мусора за прошлое уже раскопали. А в настоящем…, можно, конечно, побазарить с братвой, глядишь, кто и подпишется. Однако Пастор подозревал, что в настоящем им Сурка уже не взять, скорее всего, он под плотным колпаком. И если кто сунется, то потом по цепочке выйдут на них. Нет, лучше пока подождать… или?

_____

Не скупитесь на лайки и награды, уважаемые! Вам нетрудно, а автору приятно и понуждает писать дальше.