Из Загса - в драконье логово. Без права на пересмотр

Глава 33

Сон бежал от Алисы, как мышка от кошки. Уже два часа она перекатывалась с боку на бок, а бархатные простыни её гигантской кровати превратились в орудие пытки, безжалостно спутывая ноги и нагреваясь до температуры расплавленной лавы.

Мысли метались в голове, сталкиваясь и рассыпаясь, словно перепуганные тараканы. Дневник с магической защитой. Провалы в памяти Кайна. Записка от «настоящей» Изабель. Ядовитая ухмылка Аргила. Она пыталась сложить из этих осколков хоть какую-то картину, но получалась лишь абстракция, достойная выставки сумасшедших художников.

Именно в этот момент, когда разум был измотан до предела, из самых потаенных уголков ее памяти вырвалось воспоминание. Яркое, обжигающее, как удар хлыста.

Та ночь, и этот... этот магнитный взгляд Кайна. Она помнила, как его губы застыли на ее шее, грубые руки, срывающие с нее платье, ее собственные стоны, смешанные с его низким рыком, чувство полной, животной потери контроля.

Желание, которое она так старательно запирала в самой дальней клетке своего сознания, вырвалось на свободу. Оно разлилось по венам горячим томлением, заставив сердце биться в такт какому-то древнему, дикому ритму. Ненависть? О, да, она все еще ненавидела его. Но эта ненависть была теперь странным соусом, который лишь подчеркивал вкус запретного плода.

Разум померк, затянутый дымкой инстинкта. Она сама не понимала, что делает, когда сбросила одеяло и, накинув на плечи шелковый халат, выскользнула из комнаты. Ее ноги несли ее по холодному мрамору коридоров сами, будто она была марионеткой, а кукловодом было то самое жаркое воспоминание.

Дверь в его покои была, к ее удивлению, не заперта. Спит, как сурок, в своей драконьей берлоге, — мелькнула язвительная мысль, но и она тут же утонула в пучине желания.

Он спал. Лунный свет, пробивавшийся сквозь высокое окно, выхватывал из тьмы его профиль, мощные плечи, беспокойно вздымающуюся грудь. Он выглядел... почти беззащитным. Лицо, обычно искаженное гримасой высокомерия или холодной ярости, сейчас было спокойным. Черт возьми, когда он не строит из себя повелителя вселенной, он чертовски привлекателен, — с досадой подумала Алиса.

Что-то в ней сорвалось с цепи. Какая-то часть ее, уставшая от постоянной борьбы и притворства. Не думая о последствиях, движимая лишь этой невидимой, тянущей к нему силой, она подошла к кровати. Она приподнялась, уперлась руками по обе стороны от его головы и, задержав дыхание, опустила свои губы на его.

Поцелуй был сначала нежным, вопрошающим. Но длился он меньше секунды.

Кайн вздрогнул, его тело напряглось, как у дикого зверя, почуявшего опасность. Он открыл глаза. В темноте они будто горели огнем, в котором смешались шок, узнавание и мгновенно вспыхнувшая, дремавшая до поры страсть. Он не оттолкнул ее. Наоборот, его рука вцепилась в ее волосы, притягивая ее ближе, а его губы ответили на ее вызов с такой яростной, поглощающей силой, что у Алисы перехватило дыхание.

Разум окончательно капитулировал.

Его руки скользнули под халат, и прохладные пальцы обожгли ее горячую кожу, и халат сполз на пол. Алиса отвечала ему с той же дикостью, впиваясь ногтями в его мощные плечи, слыша, как он издает низкий, довольный рык. Это была не нежность влюбленных, а битва, сражение, где оружием были прикосновения, а полем боя — их тела. Он перевернул ее, и его вес, тяжелый и желанный, пригвоздил ее к матрасу. Каждый поцелуй, каждое прикосновение были знаком собственности и одновременно отдачей. Мир сузился до запаха его кожи, до хриплых стонов, которые она не могла сдержать, до всепоглощающего огня, который пожирал их обоих, стирая границы между ненавистью и одержимостью. В финале она поняла, что проиграла. Или выиграла. Она уже не знала.

Когда огонь утих, оставив после себя лишь дымку усталого удовлетворения, они заснули, сплетенные в объятиях, его рука тяжело лежала на ее талии.

Утро пришло слишком быстро. Первый луч солнца, дерзкий и неумолимый, упал прямо на лицо Алисы. Она открыла глаза и на секунду замерла в дезориентации. Потом воспоминания нахлынули волной стыда и смятения.

Он спал, его дыхание было ровным. В свете дня он снова был Кайном — надменным, невыносимым лордом, который наверняка... наверняка сослался бы на свою чертову амнезию.

Мысль об этом обожгла ее сильнее, чем его прикосновения. Она не даст ему этого шанса. Не станет ждать его холодного взгляда и язвительного вопроса: «А между нами что-то было?».

Словно вор, крадущийся с места преступления, она осторожно высвободилась из его объятий, подобрала с пола свой халат и, не дыша, выскользнула из комнаты. В своих покоях она прислонилась к запертой двери, сердце бешено колотилось, вспыхнула злости. В первую очередь — злость на саму себя.

Алиса легла на свою холодную, одинокую кровать и попыталась ненавидеть его. Но ненависть не шла. Вместо этого тело сладостно ныло, вспоминая каждое прикосновение. Она ненавидела себя за то, что ненавидит его недостаточно сильно. Ненавидела эту невидимую силу, что снова и снова тянула ее к нему.

С этим горьким осознанием Алиса, наконец, провалилась в короткий, тревожный сон, где глаза Кайна смешивались с насмешкой Аргила.

Ее сон прервал тихий, но настойчивый стук в дверь.

— Леди Изабель? — донесся тонкий голос служанки. — Вам пора собираться к утреннему завтраку. Лорд Кайн уже поднялся.

Алиса открыла глаза. Война внутри нее была проиграна, но внешняя война только начиналась. И на этом фронте она не могла позволить себе проиграть. Она должна была встретиться с ним за завтраком. И сделать вид, что ничего не произошло. Даже если ее мир перевернулся с ног на голову.