Из Загса - в драконье логово. Без права на пересмотр

Глава 2

Алиса стояла посреди прихожей, как статуя, воздвигнутая в честь разбитых надежд. Тишина квартиры гудела в ушах навязчивым, унизительным аккомпанементом. Паркет под ногами казался холоднее обычного. Мысли в голове не то чтобы не укладывались — они метались, как пьяные пчелы, натыкаясь на один неоспоримый факт: она была одна. Совершенно, бесповоротно, предательски одна. В их годовщину.

Десять лет. Им было всего по пятнадцать, когда встретили друг друга. И вот теперь десять лет совместного быта, смешных прозвищ для кота, совместного выбора обоев в ванной, которые Слава все равно назвал «слишком цветочными» и вот… пустота. Наивные надежды, что Слава вспомнит, приготовит хоть что-то — пусть даже криво нарисованную открытку или поход в то самое кафе, где они познакомились — таяли с катастрофической скоростью ледника в июльскую жару. Исчезали, оставляя после себя лишь соленую горечь и чувство глупой, детской обиды.

Алиса даже попыталась включить режим экстренного самоуспокоения, начав придумывать нелепые оправдания для отсутствия Славы:

Вариант 1: Его внезапно похитили инопланетяне, чтобы вручить награду «Самый беспечный бойфренд Галактики». Он сейчас где-то в созвездии Ориона, отчаянно жестикулируя и пытаясь объяснить через универсальный переводчик, что ему срочно нужно домой, иначе его ждет апокалипсис в миниатюре.

Вариант 2: В городе случился внезапный кризис нехватки людей, умеющих профессионально держать пиво и обсуждать футбольные трансферы. Слава, как истинный патриот мужского братства, был мобилизован в ближайший бар для поддержания обороноспособности этой важнейшей сферы. Национальный приоритет!

Вариант 3: Он отправился в круглосуточный гипермаркет за… особым видом воздушных шариков, которые надуваются только при лунном свете третьей четверти. Или за редким сортом сыра, который продает только слепой монах в подземном переходе после полуночи. Да, звучит логично. Очень Славино.

Вариант 4: Он обнаружил портал в параллельную реальность, где годовщины отношений празднуют ровно на день позже. Он просто запутался в календарях мультивселенной. Бывает.

Но юмор — плохой анестетик для острой обиды. Каждая придуманная причина казалась все глупее, а пустота в квартире — громче. Оставался один, жалкий, унизительный выход — позвонить.

Алиса с усилием выдернула телефон из недр сумочки. Найти имя «Славик» в списке контактов — секунда. Нажать на вызов — вечность. Гудки бились в такт ее учащенному сердцебиению: туп-туп... туп-туп... туп-туп... Каждый — маленький укол в достоинство.

Наконец, щелчок. И голос.

— Да? — небрежный, отстраненный. Фон — гул голосов и приглушенная музыка. И тут же, громче, — Говори громче, ничего не слышно!

Вот оно. Бар. Друзья. Веселье. Мир, в котором понятия «десять лет отношений» и «годовщина» стерлись из памяти, как старая надпись на мокром песке.

Алиса невольно скривилась в такую злобную гримасу, что кот Васька, мирно дремавший на подоконнике, встрепенулся и спрятался под диван. Если бы Слава в этот момент материализовался перед ней, она бы, кажется, не просто разорвала его в клочья — она бы сделала это с применением навыков продвинутого оригами, сложив из его останков журавлика позора. Глаза ее сузились до опасных щелочек, в глубине которых вспыхнул настоящий, не метафорический огонь обиды.

Она сделала глубокий, дрожащий вдох, пытаясь выдавить из себя хотя бы подобие спокойного тона. Получилось хрипло и холодно.

— Когда домой вернешься?

Ответ прилетел мгновенно, веселый, слегка захмелевший, абсолютно не осознающий пропасти, в которую только что шагнул.

— О, Алис! Да мы тут с пацанами только разгоняемся! Тусить будем до утра, наверное! Серьезный повод!

«Серьезный повод». Эти два слова сработали как спичка, брошенная в бензин. Тот самый огонь в глазах Алисы вспыхнул ярче люстры в их гостиной. Весь мир сузился до экрана телефона с именем «Славик».

Она не сказала больше ни слова. Просто нажала на красную трубку. Резко. Окончательно.

Телефон со звонким стуком приземлился на тумбу в прихожей. Алиса замерла на секунду, а потом взорвалась. Не криком. Шипящим, сдавленным монологом, обращенным к пустой квартире, к портрету их совместной поездки на море, к недоеденной пицце в холодильнике.

— Как он мог?! Десять лет! Десять! Это что, пустяк? День Рождения у него в календаре помечен за три месяца, а тут — ничего?! Тусить до утра?! Серьезный повод?! Серьезный повод — это Я! Это МЫ! Идиот! Бесчувственный, инфантильный…

Она прошлась по коридору, резко развернулась, снова прошлась. Жесты были резкие, отрывистые, будто она размахивала невидимым мечом.

— Нет. Нет, так дело не пойдет. Он забыл? Прекрасно. Он посмел забыть? Идеально. Он будет помнить. Он будет помнить эту дату до последнего своего вздоха. До скончания века.

Алиса остановилась напротив зеркала в прихожей. В ее глазах, еще минуту назад полных слез обиды, теперь горел холодный, расчетливый огонь мести. Уголки губ дрогнули в подобии улыбки, но это была улыбка воина, готовящегося к битве.

— Он еще пожалеет, что родился мужчиной с памятью золотой рыбки, — прошептала она своему отражению. — Я ему напомню. Так, что он НИКОГДА не посмеет забыть снова. Никогда.

Она повернулась от зеркала, спиной к собственному яростному отражению. Пустая квартира больше не казалась такой тихой. Теперь она была полна гулом приближающейся бури. Бури под названием «Месть забытой годовщины». И Алиса стояла в ее эпицентре, готовая к удару. План созревал в ее голове с пугающей, сатирически-жестокой скоростью. Славе предстояло узнать, что забывчивость — это не просто мелкий грешок. Это объявление войны.

Ледяная решимость, сменившая злобную гримасу в зеркале, была куда страшнее ярости. Огонь в глазах Алисы не погас, он прошел через алхимию обиды и затвердел в холодные, отточенные бриллианты плана. «До конца жизни, Славик? Договорились» — прошептала она, и уголки губ дрогнули в подобии улыбки. Это была не улыбка счастья, а оскал стратега, наметившего первый ход в грандиозной партии под названием «Позор».

Телефон снова оказался в ее руке, но набирала она уже не «Славик». Пальцы выстукивали номер городской службы экспресс-печати с такой скоростью, будто запускали ракету.

— Здравствуйте, это служба экспресс-печати? — голос Алисы звучал подчеркнуто деловито, почти сладко. — Мне срочно нужен баннер. Большой. Очень. Три на два метра. Текст вот такой: «СЛАВА! ПОЗДРАВЛЯЮ С НАШЕЙ 10-ЛЕТНЕЙ ГОДОВЩИНОЙ! 04.09.2025 — ДЕНЬ, КОТОРЫЙ ТЫ ВЫБРАЛ ДРУЗЕЙ ВМЕСТО ЛЮБВИ. ЛЮБЯЩАЯ АЛИСА». Да, именно так, слово в слово. И да... — тут голос приобрел оттенок сладострастной мелочности, — можно с блестками? Розовыми. И гирлянду из светящихся черепов в комплект, пожалуйста. Это для... домашнего декора, да. Романтического. Спасибо.

Она положила трубку, и на губах расцвела ехидная улыбка. Даже не ногтем поцарапала, а целый когтистый след на его репутации! На душе стало легче, как после первого глотка ледяной газировки в зной. Но это был лишь вступление. Основное блюдо мести требовало более изысканных ингредиентов.

Алиса взглянула на часы. Девять вечера — еще не поздно для совершения маленьких злодеяний под маской справедливости. Снова мобильный в руках. Быстрый поиск в контактах — «Саша Тату». Гудки. Один, два...

— Алё? — бодрый, слегка хрипловатый голос на том конце.

— О, Саш, привет! Не занят? — Алиса вложила в голос максимум ложной радости.

— А, Алиска! Да нет, только закончил работу. Как ты?

— Отлично! Слушай, срочно нужна твоя помощь. Поможешь проучить Славика? — Алиса прикусила губу, ожидая реакции.

На том конце раздался довольный, предвкушающий смешок.

— За любой кипишь, особенно если это касается просветления мозгов нашего дорогого Славочки! В чем подлянка?

— Сможешь сделать липовый подарочный сертификат? В твой салон? — Алиса сделала паузу для драматизма. — На что-нибудь... ну, очень заметное. Скажем... лоб? Или ягодицу?

От нелепости предложения и собственной дерзости Алиса фыркнула. Получился нервный, сдавленный смешок. В трубке тоже раздался усмехающийся выдох.

— Лоб?! Алис, ты гений! Ягодица — это банально. Лоб — это стильно и на века! — Саша явно вдохновился. — Но стоп. В чем дело? С чего такая лютая месть? Он кота твоего обидел?

Алиса сжала телефон так, что корпус затрещал. Голос стал ледяным и звенящим. — Ты представляешь, сегодня наша годовщина. Десять лет! А он... — она сделала театральную паузу, — он в баре с друзьями тусит. До утра. И заявил, что это «серьезный повод».

— Оооооооо! — протянул Саша, и в этом звуке было столько понимания и мужского осуждения, что Алисе чуть не стало теплее. — Это, конечно, форменное безобразие. Не мужской поступок. Такое спускать нельзя. Ладно, не кисни. Завтра к обеду будет у тебя сертификат. На лоб. С надписью «Прости, солнышко!». Или что-нибудь более... пикантное?

— «Солнышко» — идеально, — ядовито процедила Алиса.

— Договорились. И это... Алис? Поздравляю тебя. С годовщиной. Не грусти сильно. Месть — лучший антидепрессант!

— Спасибо, Саш, — Алиса бросила трубку, чувствуя странное удовлетворение от сговора. План обретал форму: публичный позор баннером и вечное клеймо на лбу. Поэма мести!

Она бросилась к окну — баннер должны были вот-вот привезти. Пока ждала, машинально схватила телефон, чтобы убить время в соцсетях. Лента... знакомые лица... котики... И вдруг — свежий пост от Славы. Сердце ёкнуло, рука сама потянулась открыть.

Фото. Яркий, шумный бар. Слава в центре, рука обняла плечо своего лучшего друга, Костика. Оба сияют улыбками до ушей. И подпись, от которой у Алисы кровь ударила в виски:

«Бро, теперь ты свободен! За твое холостяцкое счастье!»

Все. Весь мир сузился до этих слов на экране. «Серьезный повод». Оказывается, это был его «серьезный повод»? Освобождение друга из отношений? И они празднуют ЭТО в ИХ годовщину?!

— Вот же ж скотина! — вырвалось хриплым шепотом. Телефон, который минуту назад был орудием мести, взлетел в воздух и со звонким стуком приземлился на тумбочку. Алиса отшатнулась, как от гадюки, и повалилась в кресло, резко откинув голову назад. Глаза закрылись сами собой.

Тишина. Внезапная, оглушительная, звенящая тишина, ворвавшаяся в квартиру после шквала эмоций. Гул голосов из телефона сменился гулом собственной крови в ушах. Гнев, кипевший секунду назад, схлынул с невероятной скоростью, оставив после себя... пустоту. Невероятную, тяжелую, ватную пустоту. И странное, почти неестественное спокойствие.

В этой тишине, под аккомпанемент собственного усталого дыхания, закралась невероятно соблазнительная мысль, проскользнувшая как холодный луч луны сквозь щель в ставне:

«А может... послать все к черту? И Славика... в том числе?»

Мысль висела в воздухе, огромная и невесомая одновременно. Баннер с блестками и черепами, фальшивый сертификат на тату «Солнышко» на лоб... Вдруг это все казалось нелепым, утомительным театром абсурда? Вдруг проще... просто уйти? Оставить его с его «бро» и золотой рыбкой вместо памяти?

Где-то внизу, у подъезда, пропищала сигнализация. Алиса не открыла глаз. Она сидела в кресле, откинувшись, слушая звенящую тишину и этот странный, незваный покой, который был страшнее любой ярости. Война была объявлена, орудия заказаны... но внезапно захотелось сложить оружие и просто... выдохнуть. Навсегда.