Испытание золотом

Глава 28

14 января 1460 A . D ., Генуя, Генуэзская республика

Вечером ко мне навстречу напросился Просперо Адорно с ещё тремя дворянами, и я дал ему своё согласие. С того самого давнего разговора на балу у губернатора он ни разу не давал о себе знать, так что я был удивлён сколько времени нужно было ему, чтобы обдумать моё предложение. Из того, что я видел в городе, французов в народе откровенно не любили, постоянно вспоминая о том, как было хорошо без них. При всём при этом партии Парижа, Милана, Арагона и Неаполя всё равно чувствовали себя неплохо, всем было будто всё равно под кого пойти ещё, лишь бы не оставаться у французов.

— Проходите синьоры, — приветствовал я всех, встречая на пороге дома, как радушный хозяин и провожая в отдельную комнату, где нас друг другу и представил Просперо Адорно.

Оказалось, второй дворянин был его родственником Карлом Адорно, третий Лодовиком ди Кампофрегозо, а четвёртый был их близким другом Джаном Луиджи Фиески, который отлично разбирался в политической ситуации Франции, именно поэтому они его и пригласили с собой. Хотя я удивился, услышав его фамилию, насколько я знал семья Фиески представляла как раз таки французскую партию в Генуе, а не миланскую, но не спрашивать же их об этом напрямую, тем более сейчас.

— Ваше сиятельство, — когда знакомства и взаимные расшаркивания закончились, — слово взял Просперо Адорно, — ваши слова о Совете Капитанов нашли большой отклик в сердцах патриотов Генуи.

— Раз это слышать синьор Просперо, — улыбнулся я, — а то у меня последнее время сложилось чувство, что я один помню величие любимой мной республики, к которой испытываю такие же тёплые чувства, как и к своей родной Кастилии.

— Понимаю ваше сиятельство, — вздохнул он, — но внутренние противоречия между семьями всё ещё очень сильны.

— Я разговаривал с архиепископом, сеньор Просперо, — кивнул я головой, — он сперва и слышать не хотел об этом, ведь сейчас основной заказ принадлежит только одному ему, но я объяснил ему, что мне нужны корабли сейчас, а не через двадцать лет, что заставило его крепко задуматься о расширении количества верфей, которые вскоре начнут строить мне корабли.

— У Дория всё равно рабочих только две, — пожал плечами один из мужчин, — а с нами у вас суммарно будет двенадцать.

— Вы слышали мой ответ, синьор Лодовико, — я пожал плечами, — и вам на самом деле нужно ответить самим себе на всего один вопрос. Вам нужны деньги или нет? Если нет, то можете спорить друг с другом хоть до Второго пришествия, но уже без меня, а вот если личное богатство вы ставите превыше склок между семьями, то я готов с вами работать. Напомню вам, что я либо делаю большой заказ у Генуи, либо мне достаточно будет текущего контакта, пусть он и будет выполняться значительнее медленнее, чем мне бы этого хотелось. Но тогда лично вы потеряете что-то около двухсот тысяч флоринов. Если вы такие богатые, что готовы терять такие деньги, то кто я такой, чтобы вам это запрещать.

Им не хотелось, это было явно видно.

— Вы можете нам устроить встречу с архиепископом Генуи? — проворчал Просперо Адорно, — я не хотел бы с ним видеться у себя дома.

Я улыбнулся, сделал жест рукой и в соседней комнате открылась дверь, откуда вышел сам архиепископ Паоло ди Фрегозо и Бартоломео Дориа. Мужчины, сидевшие за столом, подскочили на месте и схватились за оружие.

— Синьоры, спокойствие, — я поднял руку, — это не засада. Я просто решил всем нам сэкономить время и пригласил своих друзей, присоединиться к нашему разговору. И хотя архиепископ вначале был настроен так же, как и вы, мне с большим трудом удалось его уговорить, хотя бы вас выслушать.

Видя, что никто из появившихся мужчин не обнажает оружие, Просперо Адорно и Лодовико ди Кампофрегозо успокоились, садясь обратно на свои места.

— Думаю немного вина и закусок нам не помешает, — решил я, щёлкнув пальцами и дверь в комнату открылась, а Марта со слугами стала заносить еду и вино с бокалами, быстро всё расставляя и затем уходя, и закрывая за собой двери.

Я встал и демонстративно попробовал из каждого блюда и отпил из каждой бутылки, успокаивая всех, что ничего не отравлено.

— Прошу вас, — я вежливо показал на закуски и вино.

Мужчины стали себе накладывать в тарелки и вино полилось в кубки. Пять минут царило молчание, все ели, пили и искоса посматривали на своих недавних врагов.

— Всё же, как много кораблей вам нужно, ваше сиятельство? — поинтересовался наконец у меня архиепископ, — чтобы мы понимали, ради каких денег рискуем.

— Ваше преосвященство! — ахнул я, — я думал здесь речь идёт о свободе Генуи⁈ А, не о деньгах!

— Мы, к моему несчастью, сейчас слишком слабы, — покачал он головой, — так что лозунги — это конечно хорошо, но мне нужно знать сумму, которую мы сможем потратить на наёмников, чтобы отбиться от французов, когда к нам придёт с войском герцог Анжуйский.

— Я бы меньше всего волновался об этом, — улыбнулся я, — Рене Добрый вместе с сыном сейчас немного занят противостоянием с королём Неаполитанского королевства, поэтому я не думаю, что до Генуи у него в этом году дойдут руки, но и к тому же, если он придёт, у меня есть, что ему предложить. Так что лучше думайте сеньоры о том, как наладить согласие внутри семей Генуи.

— Что вы можете предложить герцогу Анжуйскому, такое, что он отступит? — изумились все сразу.

— То, о чём он мечтает больше, чем Генуя, — оскалился я, отказавшись отвечать дальше, — что касается вашего вопроса ваше преосвященство, то ради вашего же благополучия я надеюсь, что прозвучавшая сейчас информация не уйдёт никуда дальше. Я могу на это рассчитывать?

Все за столом серьёзно кивнули, и я продолжил:

— Если рассчитывать мои текущие доходы и время, когда они закончатся, то я смогу позволить себе пятьдесят три корабля, по цене пятнадцать тысяч за корабль.

Лица генуэзцев вытянулись.

— Вы ещё и планируете, когда ваши финансы закончатся, ваше сиятельство? — опешил архиепископ.

— Конечно ваше преосвященство, — улыбнулся я ему, — в этом несовершенном мире я пытаюсь планировать всё.

— «Надеюсь до 1464, когда умрёт Пий II, — промелькнула у меня в голове мысль, — я ещё больше увеличу выработку и сделаю себе запас квасцов, чтобы какое-то время ещё протянуть без Тольфского рудника, ну и конечно разобраться с Ферранте, чтобы не взбрыкивал слишком уж сильно и не лишил меня ещё и своих неаполитанских месторождений».

— Тогда определённо, мы говорим о большой сумме, — архиепископ задумчиво посмотрел на меня, — которую мы сможем получить тем быстрее, чем больше верфей будут на вас работать, ваше сиятельство.

— Всё верно, ваше преосвященство, — поклонился я ему, — лучше всего чтобы все верфи Генуи работали только на меня. Чем быстрее вы построите мне корабли, тем больше я вам буду должен, отдавая равными частями каждый месяц, до тех пор, пока полностью не рассчитаюсь. Залогом же моим словам, будут доходы с моего маркизата и графства, а вы сможете переключиться на других заказчиков, получая при этом всё время стабильный заработок от меня, в виде погашения долга.

По лицам всех присутствующих было видно, что само предложение моё им очень нравится, не нравится только то, с кем ради этого придётся иметь дела. Но тут уже я предоставил им самим решать, что для них важнее принципы или деньги. Сам я не сомневался, что победит в конце концов жадность и оказался прав.

— Если мести французов не последует за то, что мы свергнем их власть, — задумчиво произнёс Просперо Адорно, — то я не против договариваться.

— Я тоже, — вздохнул архиепископ.

— Тогда сеньоры, мой дом в вашем распоряжении, — широко улыбнулся я, раскрывая руки, — всё что угодно, только попросите.

Переговоры затянулись на четыре часа, но поскольку денег хотелось всем, то мы договорились и подписали предварительный договор о строительстве пятидесяти трёх кораблей с возможностью увеличения этого числа, с рассрочкой платежей по ним каждый квартал в течение семи лет, а также залогом за всё это, если со мной не дай бог конечно, что-то случится.

— То, что не войдёт в официальный договор, — кивнул довольно Просперо Адорно, — мы обсудим уже более широким кругом, где ваше сиятельство уже может не присутствовать, поскольку это будут уже дела внутри семей Генуи.

— Синьоры! — ахнул я, — я ни в коей мере не претендую на власть или свободу Генуи, наоборот, хочу, чтобы она стала снова великой! Так что вопрос выбора Совета Капитанов, распределение власти и прочего, полностью в руках великих семей!

— Мы понимаем это и благодарны вам, ваше сиятельство, — склонил голову Просперо Адорно.

На этом наши тайные посиделки были окончены, и все встали, чтобы разойтись.

— Ваше сиятельство, а можно обсудить с вами личный вопрос? — неожиданно ко мне повернулся мужчина, и поскольку все остановились, он их заверил.

— Это личный вопрос, касающийся моей семьи сеньоры, не волнуйтесь, я не буду обсуждать с маркизом ничего более этого.

Удовлетворившись его ответом все просились со мной, а Джан Луиджи Фиески остался.

— Слушаю вас, синьор Фиески, — пригласил я его сесть.

— Я понимаю, дело весьма щепетильное ваше сиятельство, — он явно лишь делал вид, что был смущён.

— Синьор Фиески, — я приветливо улыбался ему, — я не ханжа или зазнайка, так что можете со мной говорить свободно.

— Тогда спрошу вас прямо, вам ведь понравилось моя дочь Жюльетта? — наконец разродился он.

Моё сердце бешено застучало, поскольку я думал о девушке и не один раз.

— Она была весьма мила со мной синьор Фиески, я даже позволил себе отправить ей подарок, — я остался внешне спокоен.

— Да, мы его получили и благодарны вам, — кивнул он, — так что тогда мой вопрос не должен показаться вам странным. Я слышал, что вы выдали свою содержанку замуж, за весьма достойного рыцаря.

— Это так синьор Фиески, — притворно вздохнул я, — что делать, девушки взрослеют, им нужно строить свои семьи.

— Может быть тогда вы возьмёте себе Жюльетту в качестве своей новой содержанки? — огорошил он меня вопросом, — она не прихотлива, мало ест и знает всё, что положено знать девушке её возраста для ведения хозяйства.

Если бы он сейчас мне предложил продать одну из монет, которые я ищу, я был бы и то менее удивлён произошедшим. То есть человек, по факту сейчас продавал мне свою дочь. Уроду. Карлику. Свою дочь. Просто за деньги.

Я тяжело вздохнул.

— Мы с вами деловые люди, синьор Фиески, — через силу я мило ему улыбнулся, — такое щедрое предложение наверняка не бесплатно и признаюсь, что Жюльетта мне симпатична, к тому же сейчас меня и правда некому будет одевать. Камилла выходит замуж уже через пару дней.

— Я это понимаю, ваше сиятельство, — широко улыбнулся он, думая, что встретил во мне родственную душу, — поэтому Жюльетта станет вашей содержанкой, а вы её опекуном, взамен на то, что вы предоставите остальным моим двум дочерям приданое в размере пяти тысяч флоринов.

Мужчина даже замер, явно переживая, что не перегнул ли он палку с такими запросами, сумма всё же была гигантской.

— Синьор Фиески, — улыбнулся я ему, — прошу вас самому заняться всеми необходимыми формальностями по оформлению опекунства и прочего. А чтобы вы видели мою серьёзность в этом деле…

Я позвал Марту, чтобы та принесла письменные принадлежности и выписал вексель мужчине сразу на пять тысяч.

— Синьор Фиески, — я протянул его изумлённому мужчине, — как вы видите, я человек слова.

— В этом ни у кого нет сомнений, ваше сиятельство, — он схватился за бумагу двумя руками, и едва ли носом всё просмотрел, чтобы удостовериться в подлинности векселя.

— Тогда жду Жюльетту, у себя, синьор Фиески, — улыбнулся я, видя его реакцию.

Он поклонился.

— Всё сделаю, как можно быстрее, ваше сиятельство, — низко поклонился он мне и простился.

Он ушёл, я остался офигевать с человеческой жадности и готовности продать собственного ребёнка за деньги, хотя Фиески были далеко не бедной семьёй, как где-то через полчаса ко мне заглянул смущённый Ханс.

— Сеньор Иньиго, к вам гостья. Пригласить? — поинтересовался он.

— Я не сильно хочу кого-то видеть, — я всё ещё был под негативным впечатлением от прошлой встречи.

— Поверьте мне, сеньор Иньиго, эту гостью вы точно захотите увидеть, — подмигнул мне он и сам решил, — сейчас я её позову.

Оставив меня удивляться его самоволию, я вскоре лицезрел, как кого-то небольшого роста, закутанного в большой плащ не по размеру, завели в мою комнату и этот некто, скидывая с себя накидку, с рёвом упал на колени и пополз ко мне, протягивая в мольбе руки. Нужно ли говорить, что этой самой гостьей, которую Ханс решил привести ко мне без моего согласия, была та, о которой мы недавно говорили с её отцом.

С трудом понимая то, что она пыталась сквозь потоки слёз и рыдания мне сказать, я наконец смог разобрать, что она просит отказать её отцу в том, чтобы забрать её от него, причём причиной этого является то, что без неё, её брат точно умрёт один, поскольку он никому не нужен и только забота сестры не даёт ему наложить на себя руки.

В этот самый момент, смотря как молодая, красивая девушка стоит передо мной на коленях, а моё сердце при этом едва не выпрыгивает из груди я впервые понял, какую огромную власть имеют над людьми деньги. Ведь её отец наверняка знал об этом, продавая мне её, так что мой ответ мог быть в данной ситуации только один.

— Я не возьму обратно своё слово, — спокойно сказал я, а видя, что она готова была начать целовать мне ноги и умолять, я остановил её жестом.

— Камилла! — позвал я и когда девушка быстро явилась, я приказал ей.

— Вернись вместе с Жюльеттой в дом сеньора Фиески, скажи ему, что я готов забрать себе и его сына-инвалида, если он конечно хочет, — приказал я, — если согласится, то забирай обоих, вещи можешь не брать кроме самого необходимого, и возвращайтесь обратно.

— Слушаюсь, сеньор Иньиго, — низко поклонилась мне девушка, на пальце которой виднелось помолвочное кольцо.

Жюльетта, сидящая на коленях, смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Вы возьмёте вместе со мной и Марка? Правда? Поклянитесь именем Бога! — нервно затараторила она.

— Камилла займись ею, — вздохнул я, — особенно её образованием.

— Слушаюсь, сеньор Иньиго, — улыбнулась девушка, и потянув за руку, подняла Жюльетту с пола и с силой увела за собой.

Когда все ушли, ко мне заглянул Ханс.

— Ну что сеньор Иньиго? Я угадал, пропустив её? — с улыбкой поинтересовался он у меня.

— Сам видишь, — развёл я руками по сторонам, — у меня теперь содержанка, которую я не искал, да ещё и с братом-инвалидом в придачу.

— Тогда зачем вам эти проблемы, сеньор Иньиго? — удивился он, — отказали бы ей и всё.

Вопрос был очень хороший, так что даже я задумался. Почесал затылок, но внятного ответа так и не появилось.

— Пусть причиной будет христианское милосердие, — наконец я сказал хоть что-то, — минус один грех с меня в Чистилище.

Наёмник крайне скептически на меня посмотрел.

— Ну если только так, сеньор Иньиго. Ну если только это.