30 сребреников – 4. Испытание морем

Глава 3

17 апреля 1457 A . D ., Неаполь, Неаполитанское королевство

— Дорогая, ты куда? — маркиз вздрогнул, узнав девушку, которая находилась рядом с его племянницей, одетую в скромное платье и с полностью закрытым лицом вуалью, которое делало её ещё привлекательнее, чем когда она впервые была ему представлена графом Мендоса.

— Мы с Паулой в церковь, — Вилена была счастлива и держала новую подругу за руку. Она единственная, кто знал о её секрете, да к тому же разговаривала с Хуаном в далёком Аликанте, так что всего несколько встреч в церкви, куда они оказывается обе ходили, затем пара случайных слов и однажды разговорившись с ней, Вилена уже не смогла отпустить от себя девушку, которая ей так понравилась. Вот уже неделю, как они были не разлей вода, проводя время вместе то у них дома, то в доме графа де Мендоса, который весьма ласково встречал девушку, разрешая ей всё.

— Сеньорита Паула, — маркиз легко кивнул, хотя для аристократа его уровня это было вовсе не обязательно. Паула была не дворянского происхождения и только потому, что её судьбой беспокоился граф де Мендоса, её тепло встречали все, с кем он был знаком, но не более того.

— Ваше сиятельство, — два бездонных колодца посмотрели на него и маркиз почувствовал, как вздрогнуло его сердце, — для меня честь видеться с Виленой.

— Паула! — племянница надула губы, — прекрати, дядя самый добрый человек на свете, и терпеть не может чопорность!

Маркиз улыбнулся от такой характеристики.

— Приходите к нам на ужин, сеньорита Паула, — неожиданно даже для самого себя сказал он, — Вилена всегда рассказывает о вас с большой теплотой.

— Дядя! — девушка бросилась к маркизу и прижалась к нему в благодарности.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, — Паула благовоспитанно сделала книксен и поблагодарила маркиза, показывая, что она и правда хорошо воспитана.

24 апреля 1457 A . D ., Неаполь, Неаполитанское королевство

— Антонио, я запрещаю этой графской подстилке бывать у нас дома! — жена встала перед маркизом, закрывая ему проход.

Его брови изумлённо поднялись.

— С каких пор, порядочная, благовоспитанная девушка, стала подстилкой? Ты в своём уме Элеонора⁇

— Весь город об этом только и говорит! — огрызнулась жена.

— Только потому, что она живёт у него и кроме церкви и Вилены, никого больше не посещает? — маркиз знал о чём говорит, поскольку наводил справки и лично убедился в том, что между графом и девушкой действительно ничего нет, он и правда из человеческого милосердия, заботился о сироте.

Большое количество молодых людей города хотели бы, чтобы карие глаза посмотрели на них с теплотой, но они если куда и смотрели, то на распятие в своих руках, либо на графа, когда тот о чём-то ей рассказывал. На остальных мужчин Паула не обращала никакого внимания и маркиз это горячо приветствовал, разрешая ей с недавних пор даже оставаться у них в доме на ночь, особенно когда об этом просила племянница, смущаясь и говоря, что они хотят посекретничать только между собой.

— Ты уже ещё защищаешь⁈ — изумилась жена, — что дальше? Позволишь ей спать в нашей общей постели?

— Ну ты же в ней не всегда спишь дорогая, — маркиз позволил себе уколоть жену, которая и правда уже третью ночь сказывалась больной и проводила ночи в другой комнате.

— Сегодня же уезжаю в Ористано! Одна! — с угрозой обратилась она к нему.

— Я позабочусь об экипаже и сопровождении, — впервые за долгое время не стал он уступать ей и поддаваться на угрозы, а Элеонора видя, что муж больше задумчив, чем настроен спорить, вышла из комнаты, с грохотом закрыв за собой дверь.

4 мая 1457 A . D ., Неаполь, Неаполитанское королевство

Сквозь сон маркизу послышалось, что он слышит тихий женский плач. Сначала подумав, что ему кажется, он постарался заснуть, но повторившийся всхлип заставил его открыть глаза и полностью проснуться.

— Вилена? — он не стал звать и будить слуг, а подхватив меч, пошёл узнать, что происходит.

Оказалось, что на открытом балконе, закутавшись лишь в одно одеяло, поскольку под ним виднелась лишь лёгкая ночная сорочка, сидит Паула. Она же и плакала, смотря на ночное небо.

— Сеньорита Паула? — сердце мужчины при виде беспомощной девушки и трогательной сцены стало таять, — что случилось? Вы плачете? Вас кто-то обидел?

— Нет, ваше сиятельство, — девушка, увидев мужчину, стыдливо закуталась в одеяло, но этим лишь подтянула его выше, показав свои изумительной белизны икры и одновременно с этим вытирая слёзы с глаз.

— Но вы плачете! — маркиз подошёл ближе, с трудом сдерживая себя, чтобы её не обнять.

— Это просто слёзы, ваше сиятельство, — вздохнула Паула, отворачивая взгляд от маркиза.

— Но всё же, могу я узнать их причину? — Антонио сделал ещё шаг ближе и его носа коснулся аромат девушки, чуть сладковатый, травяной с лёгким привкусом фиалок.

Маркиз даже на миг зажмурился, стараясь держать себя в руках. Эти недели, когда девушка, всегда скромная, учтивая и воспитанная, проводила у них в доме время, вместе с его племянницей, заставляли его присматриваться к ней и сравнивать. Да, не из дворянского сословия, но и не из низов, просто не повезло в жизни девушке, облик которой напоминал ему ангела.

Сглотнув комок, образовавшийся в горле, он прислонил меч к стене и коснулся её плеча, ожидая что девушка отпрянет, но нет, она наоборот, сделала шаг назад и он грудью почувствовал её теплую спину. Сердце мужчины стало сильнее биться, разгоняя кровь по всему организму.

— Паула? — он развернул девушку, и она посмотрела на него снизу вверх, а маркиз снова едва не утонул в её глазах, таких трепетных, таких печальных. Он поднял руку и прикоснулся к её губам, чуть тёплым и влажным, проведя по ним пальцем.

— Ваше сиятельство? — доверчиво распахнулись её сияющие глаза.

— Паула, будьте моей, — тихо сказал он, боясь разбудить Вилену, комната которой была рядом.

Мужчина замер, боясь получить отказ, но вместо этого девушка лишь просто кивнула и доверчиво прижалась к его груди. Антонио почувствовал её небольшие крепкие груди, и желание обладать ею прямо здесь и сейчас стало настолько невыносимым, что сжав губы, маркиз подхватил девушку на руки и понёс к себе в спальню.

— Паула! — он потянул за шнурок, держащий её сорочку на плечах.

— Ваше сиятельство, — раздался тихий голос с возбуждённой хрипотцой, который лишил его остатком разумности и словно пылкий юноша, он с жадностью набросился на молодое, упругое тело, которое с такой покорностью и страстностью сейчас отдавалось ему.

— Дело сделано, сеньор Иньиго, — напротив меня опустилась Паула, с надкусанным яблоком в руке, — маркиз ваш.

— Как это было? — поинтересовался я.

Девушка безразлично пожала плечами.

— Скоротечно, сеньор Иньиго, — хмыкнула она, — что впрочем не удивительно, он был верен своей супруге, даже служанок не покрывал, а она видимо его лишала близости последнее время, бесясь от того, что я нахожусь у них в доме.

— Отлично дорогая, — я посмотрел на Паулу, ища в её взгляде хоть капельку раскаяния или сочувствия к маркизу, но ничего не найдя там кроме скуки, тяжело вздохнул. Похоже только один я из всего этого заговора рефлексировал по поводу происходящего, всем остальным была безразлична судьба маркиза, его жены и племянницы. Король, как бы хорошо к нему ни относился, был вынужден смотреть в будущее, а там после смерти маркиза его ждала только война за этот титул и земли. Мне же нужна была лицензия, и так из-за этого поручения я задержался в Неаполе больше чем на месяц, а ведь планировал попасть в Аревало на день рождения Изабеллы. К сожалению, пришлось отправить подарки ей и Альфонсо, а также письмо с поздравлениями и сожалениями, что не смогу увидеть их лично.

— Что дальше, сеньор Иньиго? — поинтересовалась у меня Паула, видя, что я задумался.

— Встречусь с графом дорогая, — я поднял на неё взгляд, — дальше будем действовать, как скажет он.

— Сеньор Габриэле! Вам нельзя! Сеньор Габриэле! — раздались крики в коридоре, и мы замолчали с Паулой, поскольку дверь резко открылась и к нам в комнату ввалился сын недавно вспомянутого мной графа, которого за руки держали Бернард и Алонсо.

— Сеньор Габриэле? — удивился я, — я не помню, чтобы приглашал вас к себе.

— Граф де Мендоса, я ненавижу вас, — внезапно выпалил молодой человек, весь красный от охвативших его чувств, — я считаю вас трусом, подлецом и негодяем!

В комнате после его слов повисла тишина, поскольку оторопели все, а особенно я, поскольку было мало понятно, что с ним делать и какая вообще практика по поводу оскорблений принята в Арагонском королевстве, а особенно в Неаполе.

— Выкинете этого наглеца из моего дома, — приказал я мужчинам, — и с сегодняшнего дня ему запрещён вход к нам.

Мужчины силой уволокли парня, а на меня вопросительно посмотрела Паула.

— Что на него нашло сеньор? — удивлённо спросила она.

— Попытаюсь это выяснить, всё рано нужно было поговорить с его отцом, а тут появился отличный повод не откладывать эту встречу. Скажи Алонсо, пусть готовит повозку.

— Слушаюсь сеньор, — девушка поднялась, поклонилась и пошла за управляющим.

Но ехать никуда не пришлось, граф прискакал сам, один, верхом на лошади. Разумеется, я его сразу же принял.

— А я как раз собирался к вам, ваше сиятельство, — я показал на свой праздничный вид, — у нас тут неожиданная встреча случилась с вашим сыном, и я хотел узнать, какая муха его укусила.

На стул напротив меня не сел, а упал уставший дворянин, который со вздохом посмотрел на меня.

— Он потерял голову от любви к вашей учительнице музыки сеньор Иньиго, я запер его в доме, когда он хотел высказать всё, что у него накопилось вам в лицо, но он сбежал и добрался-таки до вас.

— Я стесняюсь спросить граф, а почему, по его мнению, я — «трус, подлец и негодяй»? Это он с чего так решил? — решил уточнил я.

— Город полон слухов, всё же сеньорита Паула имеет весьма нестандартную внешность, которая слегка контрастирует с вашей, сеньор Иньиго, — вздохнул сидящий напротив меня дворянин, — слухи эти настолько разные, что боюсь в голове у мальчика всё это слишком перемешалось.

— Это всё конечно хорошо сеньор Латаса, но что теперь мне с этим оскорблением делать? — я внимательно посмотрел на него, — для начала скажите, что сделали бы вы на моём месте, если бы подобное сказали вам?

— Отправил бы вызов на судебный поединок, — со вздохом ответил он.

Его ответ заставил меня задуматься. Даже просто так, брошенное молодым идиотом оскорбление, оставалось оскорблением, как ни крути и оставлять его без ответа, значит было потерять частичку уважения окружающих. А ведь эта история может дойти и до короля, так что спускать её на самотёк было недопустимо.

Я задумчиво посмотрел на графа, который тоже явно был не в своей тарелке из-за произошедшего.

— Вам Сергио придётся быть моим помощником, в этом судебном поединке против собственного сына, — спокойно ответил я, переходя на личное обращение к графу, — чтобы лично проследить, что поединок пройдёт по всем правилам.

— Но Иньиго! — граф Латаса всплеснул руками, — мой сын! Ты ведь выставишь Бернарда против него?

Я кивнул.

— Вариантов у меня мало, так что да, швейцарец идеальная кандидатура.

Лицо графа побледнело.

— Поединок до первой крови, но даже при этом варианте случаются несчастные случаи, — тихо сказал он, — а Габриэле мой единственный сын и наследник.

— Мой дорогой граф, — иронично ответил я, — если у вас есть другие предложения, я готов вас с радостью выслушать.

— Алонсо? — спросил он.

— Я могу позволить себе лишиться наёмника, но не своего управляющего, — отрицательно покачал я головой.

Граф понурился, но затем ответил.

— Да Иньиго, конечно я буду вашим помощником. Вы никого не знаете в городе, вас вызвали впервые, так что мой долг как дворянина, помочь вам.

— Если ваш сын извинится Сергио, то я конечно замну это недоразумение, я не хочу портить с вами отношения, которые так хорошо начали развиваться.

— Я тоже Иньиго, — вздохнул он, — проклятый Габриэле, и что взбрело ему в голову?

— Идите домой ваше сиятельство и выясните, — улыбнулся я ему, — помните, я буду рад, если всё закончится извинениями.

— Понимаю Иньиго, — он поднялся и склонив голову, попрощался.

Следом за его уходом ко мне вошла Паула.

— Проблемы, сеньор Иньиго? — обеспокоенно поинтересовалась у меня девушка.

— Надеюсь, что нет, дорогая, — покачал я в задумчивости головой.