30 сребреников – 4. Испытание морем

Глава 11

Как же я пожалел, что поехал по мастерским, знакомых Альберти. Их работы оказались и правда хороши, так что я без особого сожаления потратил три тысячи флоринов, а довольные мужчины пообещали всё тщательно упаковать и прислать мне в Аликанте. Последней в нашем походе по культурным местам Флоренции была мастерская фра Филиппо, который с волнением вошёл первым, прежде чем впустить нас в свой дом.

— Дорогой? — услышал я мелодичный голос и в проёме показалась девушка, одетая в монашеское одеяние.

На мгновение, я даже онемел. Ровно такое же впечатление было у меня при первой встрече с Паулой, здесь же красота девушки, что вышла к нам была иной, но тем не менее она тоже была чудо как хороша: светлые волосы, тонкие черты лица, и общее отстранённое выражение, создавали притягательный и неземной образ девушки.

— Это покупатель любимая, — фра Филиппо бросил влюблённый взгляд на монахиню и та поклонившись мне, ушла обратно в комнату.

— Муза нашего монаха, тоже монахиня, — пошутил над ним Манетти, на что тот лишь зло прошипел в его сторону.

Мы зашли в небольшую тёмную комнату, где был просто тотальный бардак: вповалку лежали законченные работы, эскизы, наброски и всё это под толстым слоем пыли.

— Так сейчас, минутку, — засуетился монах разжигая две масляные лампы, которые хоть как-то осветили помещение.

— Вот «Мадонна», над которой я сейчас работаю, — показал он на незаконченную работу, глянув на которую, я обомлел. Было понятно с кого она написана, это точно была Лукреция, но всё остальное: стиль, краски, точность линий, всё было просто невероятно. Я ещё ни разу в эту эпоху ничего подобного не видел.

Я перевёл взгляд на беспокойно посматривающего на меня монаха.

— Покупаю все ваши свободные работы, фра Филиппо, — обратился я к нему, — но с одним условием.

— Каким ваше сиятельство? — одновременно обрадовался и огорчился он.

— Вы научите меня рисовать, — просто сказал я, — за то время, пока я нахожусь во Флоренции.

Монах изумлённо посмотрел на меня, затем на Альберти, который тоже был удивлён моим словам.

— А что вы умеете? — осторожно поинтересовался у меня он.

— Ничего, — улыбнулся я, — ни разу в жизни не держал в руках кисть.

— М-м-м, — промычал он, но было видно, что ему хочется заработать, так как тюрьма и долг висели над ним, — я согласен ваше сиятельство, только если пообещаете, что я не несу ответственности за результат. Всё же для этого нужно иметь талант, хотя конечно навыком и трудолюбием тоже много что можно достичь.

— Даю слово, фра Филиппо, — легко согласился я, — начать можем прямо завтра, скажите Алонсо, что нужно купить, он это сделает.

— Куда мне приехать, ваше сиятельство? — тут же поинтересовался он.

— Я остановился в Палаццо Медичи, слуги вас проведут ко мне, — ответил я.

— Договорились, я завтра буду у вас, — тут же заверил меня он и показал рукой на свои работы, — что из этого упаковать?

— Я же сказал всё, фра Филиппо, — хмыкнул я, — значит всё.

Дальше спорить он со мной не стал, а лишь низко поклонился.

Попрощавшись с ним, мы с Алонсо вернулись в повозку и поехали обратно во дворец Медичи.

— Сначала музыка, теперь живопись, — на меня заинтересованно посмотрел управляющий, — вам они помогают с руками, сеньор Иньиго? Правая точно выглядит сейчас лучше, чем левая.

— Верно Алонсо, — вздохнул я, — хотя всё это мне не приносит большого удовольствия.

— Эх, ещё бы ноги вам вылечить, синьор Иньиго, — тяжело вздохнул он, — интересно, может есть и для этого тоже какое-нибудь искусство?

— Я что-нибудь обязательно придумаю, — улыбнулся я, — мы ещё съездим с тобой на охоту Алонсо.

— Это будет самый счастливый день в моей жизни, синьор Иньиго, — мужчина со взглядом, в котором виднелось лишь большое уважение, поклонился мне, — вы, здоровый и полный сил, с такой силой воли, принесёте своему роду много славы и уважения.

Я перекрестился.

— На всё воля Господня.

Утром в моей комнате появился фра Филиппо и Алонсо, оба гружённые свёртками, какими-то деревяшками, а следом за ними зашли ещё трое слуг, которые тоже что-то тащили.

— Доброе утро, ваше сиятельство, — счастливый и довольный монах, который получил от меня шесть тысяч флоринов за все свои работы, показал на целую гору вещей, — купил только самое необходимое.

Я конечно хмыкнул, но не стал ничего комментировать, пока они всё распаковывали и устанавливали: два мольберта, куча холстов в рамах, но ещё больше красок и кистей.

— Предлагаю начать с основ, ваше сиятельство, — когда всё было готово ко мне обратился монах, — краски, их виды, и как их можно смешивать, чтобы получить нужные цвета.

— До вечера, я в полном вашем распоряжении фра Филиппо, — улыбнулся я.

Монах оказался въедливым и жёстким учителем, вся его расхлябанность и безалаберность улетучились, когда речь зашла за творчество и я в полной мере познал, что такое было учеником флорентийской школы. Хотя конечно мне определённо делали скидку на титул.

Информацию я привычно впитывал словно губка, задавал уточняющие вопросы и поражал учителя тем, что мне ничего два раза не нужно было повторять.

День пролетел незаметно, и мы даже не стали обедать за общим столом, поскольку еду нам принесли прямо в комнату, и мы быстро перекусили на ходу, увлечённые учёбой.

Освободился я только под вечер, договорившись с ним, что мы продолжим завтра и усталый, но довольный монах ушёл домой.

— Я оформил сделку, синьор Иньиго, — вошёл ко мне Алонсо, когда я устало раскинулся на кровати в форме звезды, — что делать со зданием?

— Продавай, можешь даже сбрасывать цену, зачем нам это нужно здесь? — устало ответил я.

— Может стоит нанять управляющего? — поинтересовался он, — не хочется просто так терять деньги.

— Мы покупали не бизнес Алонсо, а повара, с управляющим возникнет сразу много вопросов: что это за человек, не будет ли нас обманывать, как будет вести дело. Оно нам это нужно?

— У меня есть племянник, сеньор Иньиго, — задумчиво сказал он, — бойкий на языки и весьма преуспел, но не может нормально развернуться в нашем городе, не хватает оборотных средств.

— Если поручишься за него и он согласится, я не против, — пожал я плечами.

— Тогда с вашего разрешения я напишу ему, а пока найду временного управляющего из местных, — поклонился мне он.

— Поступай, как считаешь нужным Алонсо, — не стал противиться я, поскольку не сильно рассчитывал на доход от небольшого постоялого двора и таверны, но если Алонсо не хотел терять деньги на продаже, то почему нет, я не собирался бить по рукам людей, которые сами проявляли инициативу.

В комнату вошёл со стуком слуга, низко мне поклонившись.

— Синьор Козимо освободился раньше, ваше сиятельство, — сообщил он, — и хотел поинтересоваться, свободны ли вы сейчас.

Я хоть и устал за весь день, так как голова гудела от впитываемых новых знаний, но серьёзный разговор не собирался откладывать.

— Вместо ответа, я сам пойду к нему, — решил я, поднимая руки и Алонсо привычно поднял меня, осторожно прижав к себе.

Слуга пошёл вперёд, и я тихо поинтересовался на кастильском у управляющего.

— Бернард ещё не появлялся?

— Нет, сеньор Иньиго, — покачал тот головой, — как ушёл по вашему поручению, так и не вернулся.

— Интересно что там такого можно узнавать про архиепископа, что провозиться столько времени, — удивился я, — он же постоянно на виду.

— Я тоже поспрашивал, сеньор Иньиго, — ответил мне Алонсо, — все жители боготворят его и стоят за него горой.

— М-да, похоже к нему нужен будет особый подход, — вздохнул я, начав понимать, что Козимо не просто так сказал мне, что с церковью и её разрешением, мне придётся разбираться самому.

Пройдя по длинным коридорам нового дворца Медичи, который ещё находился в процессе достройки и украшения, мы зашли в кабинет, где я был вчера. Козимо Медичи сидел за столом, окружённый кипами бумаг и писем.

— Синьор Иньиго, — склонил он голову, — готовы продолжить наш вчерашний разговор?

— Конечно синьор Козимо, что может быть важнее денег, — улыбнулся я, а Алонсо усадив меня на стул, с поклоном вышел за дверь вместе со слугой.

— Мне сказали, у вас новое увлечение? — заинтересованно спросил он, — живопись?

Я поднял обе руки, показав на нормальную правую, и трясущуюся левую.

— Только для этого, — объяснил я.

Он тут же закивал, понимая.

— Что же, тогда вот мои предложения, — протянул он мне лист бумаги.

Я взял, прочитал и потянулся к одному из перьев, чтобы сразу внести пометки и свои замечания, протянув ему результат. Одна из бровей Козимо поднялась вверх.

— Признаюсь синьор Иньиго, это самые быстрые переговоры в моей жизни, — со вздохом он посмотрел на меня, — сейчас позову своего нотариуса, чтобы переписал набело и подписал, мне нечего добавить к вашим замечаниям, я с ними согласен.

— Это я могу сделать и сам, — хмыкнул я, взяв чистый лист пергамента и на нём с первого же раза, не поставив ни одной кляксы за пять минут написал весь текст договора, заодно поставив число и свою подпись.

Бровь Козимо поднялась второй раз, когда я вернул перо в подставку и протянул ему готовый документ. Он поставил подпись свою и после этого позвал нотариуса, который вошёл, забрал документ, чтобы сделать ещё две копии и вернуть нам их также для подписания.

— Сколько вам потребуется время на создание шифра? — поинтересовался он.

— Неделя минимум. Я уже думал, как можно улучшить существующий, — ответил я, — к тому же у вас здесь мой учитель, синьор Альберти, он тоже весьма хорош в шифрах и с вашего позволения я тоже привлеку его к своей работе.

— Разумеется, — согласился Медичи, — я готов предоставить вам всё, что вам потребуется.

— Тогда можем закончить наш разговор и не дожидаться работы нотариуса, — предложил я, — копии договора я могу получить и завтра.

Козимо Медичи задумчиво посмотрел на меня.

— Это деятельность с ломбардами, якобы не берущими проценты, ваша идея синьор Иньиго?

— Полностью моя, — кивнул я, — я знаю, что ломбарды действуют во многих странах, но своим преимуществом я запланировал сделать видимую прозрачность для церкви, поскольку нигде в договорах нет упоминания о процентах.

— Они весьма умело скрыты за временем хранения вещей, сроком их хранения, а также заниженной оценкой вещей, — Козимо всё видел насквозь, — так что да процентов нет, но ломбард всё равно будет получать прибыль, пусть и не такую большую, как другие.

Он прикинул в уме.

— Получается всего шесть процентов в месяц, тогда как другие берут до двадцати-тридцати, — правильно посчитал он, — как вы собираетесь выживать? Это весьма небольшой заработок.

— Оборотом, синьор Козимо, — честно ответил я, — минимальная цена вещи, установленная в один серебряный и большой оборот, дадут больше, чем остальным ломбардам с их большими процентами и высоким входным порогом вещей.

— Но вам и нужно будет больше вложить в ваши ломбарды на старте, поскольку чтобы обеспечить нужные оборотные средства, — разумно заметил он.

— Над этим я работаю, — хмыкнул я, — денег всегда не хватает.

— Я вижу вы весьма компетентны в цифрах синьор Иньиго, не будет большой наглостью с моей стороны попросить вас взглянуть на одну бухгалтерскую книгу? — осторожно спросил он, — я бы хотел иметь взгляд со стороны.

— Почему нет, — удивился я столь неожиданной просьбе, чтобы Медичи попросил меня проверить за кем-то бухгалтерию.

Он поднялся с места, подошёл к большому железному ящику, похожему видом на сейф, отпер его и достал толстенную книгу, которую принёс и положил передо мной.

— Я понимаю, здесь много цифр синьор Иньиго, вам может понадобиться много времени, но не могу позволить вынести её из моего кабинета, — сразу извинился он, — вы можете ознакомиться с ней только тут.

Оценив объём работы, я качнул головой.

— Мы всё равно собирались сегодня засидеться допоздна, так что вы можете продолжить работу, пока я читаю.

Он согласился, вернулся за стол, и следующие три часа прошли в молчании. Он занимался письмами и какими-то отчётами, я же бухгалтерской книгой, оказавшейся отчётами Лионского филиала банка Медичи и чем больше я в них вчитывался тем больше понимал, почему банк Медичи со смертью Козимо стал медленно, но верно приходить к упадку. Ровно то же самое я видел и в Римском филиале, только здесь на все необеспеченные займы накладывалось ещё и неграмотное управление управляющим филиалом. Этот идиот вкладывал оборотные средства банка в ювелирные изделия, картины и скульптуры, думая, что этим создаёт надёжную финансовую опору банка. На деле же, всё это хоть и стоило дорого, но для банковской деятельности было абсолютно не применимо. Нужно было ещё найти покупателя, который бы согласился всё это купить по объявленной цене, тогда как банку средства были нужны здесь и сейчас. Так что определённо в Лионе хоть и дела сейчас шли неплохо, я видел, что в разрезе пяти лет, или в случае небольшого финансового кризиса, его ждут большие проблемы. Другое дело оно мне надо было, бесплатно раскрывать всю найденную информацию и усиливать своего конкурента?

— Три португальские каравеллы, — наконец я пришёл к решению, которое меня устраивало.

— А? Что? — Козимо положил перо и посмотрел на меня, — при чём тут корабли?

— Банк Медичи предоставит мне пятипроцентную ссуду на покупку трёх португальских каравелл, — я внимательно посмотрел на него, — сроком на семь лет.