30 сребреников – 4. Испытание морем

Глава 19

22 августа 1457 A . D . , Аликанте, королевство Арагон

Я не хотел, чтобы моё прибытие как-то отмечали, но, к сожалению, новости о том, что граф де Мендоса вернулся в город, словно лесной пожар облетели окрестности и я даже не успел ступить на землю и попрощаться с капитаном, который с большим сожалением простился с нами, как толпы народа радостно выкрикивая моё имя, стали стекаться к пристани.

— Сеньор Иньиго, — Алонсо показал на толпы людей, — вам нужно что-то сказать.

Я тяжело вздохнул и показал ему поднять меня на руках выше и посадить на крышу повозки. Не броневик, но всё же.

— Добрые жители Аликанте, добрые христиане! — повысил я своей не слишком звучный голос, — я с радостью и благоговением возвращаюсь в наш любимый город из дальней поездки, везя с собой слово нашего уважаемого короля о том, что он доволен и горд тем, что вы его поданные. Его высочество весьма высоко оценил ваш вклад в развитие нашего замечательного города, так что его преосвященство Аусиас Деспуч останется нашим епископом, даже после отъезда инфанта. Я знаю, как мне и вам он полюбился за свой труд и энергию в деле служения господу Богу.

Крики радости взлетели до небес, и я с улыбкой поднял руку, успокаивая народ.

— Также от себя хочу сказать, что я тоже доволен народом, который доверил мне Его высочество Альфонсо, и в благодарность приказываю организовать общегородской праздник и выходной день в ближайшее воскресенье. Выставлю для вас десять бочек вина и десять телег хлеба бесплатно!

Крики радости взлетели ещё выше, поскольку люди радовались неожиданно свалившейся на них халяве.

— А теперь, как истинные христиане, помолимся! — я склонил голову, молитвенно сложил руки и заговорил слова молитвы, которые стали передаваться от человека к человеку и вскоре все опустились на колени, шепча слова одной и той же молитвы.

— Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae. Et in Iesum Christum, Filium eius unicum, Dominum nostrum: qui conceptus de Spiritu Sancto, natus ex Maria Virgine, passus sub Pontio Pilato, crucifixus, mortuus et sepultus: descendit ad inferos; tertia die resurrexit a mortuis: ascendit ad caelos; sedet ad dexteram Dei Patris omnipotentis: inde venturus est iudicare vivos et mortuos. Credo in Spiritum Sanctum, sanctam Ecclesiam catholicam, Sanctorum communionem, remissionem peccatorum, carnis resurrectionem, vitam aeternam. Amen*.

— *Верую в Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли. И в Иисуса Христа, единственного Его Сына, Господа нашего: Который был зачат Святым Духом, рожден Девой Марией, страдал при Понтии Пилате, был распят, умер и был погребен; сошел в ад; в третий день воскрес из мертвых; восшел на небеса и восседает одесную Бога Отца Всемогущего: и оттуда придет судить живых и мертвых. Верую в Святого Духа, святую Вселенскую Церковь. Общение святых, прощение грехов, воскресение тела, жизнь вечную. Аминь.

— Аминь! — слитным выдохом несколькими сотнями голосов выдохнули жители города, поднимаясь с колен и все с просветлёнными лицами, поскольку общая молитва даже у меня вызвала огромные мурашки по коже.

— Благодарю вас всех, увидимся на празднике! — свернул я своё выступление, показывая Алонсо чтобы снимал меня с крыши повозки.

Под радостные крики жителей мы поехали к нашему дому, а я постоянно ловил на себе задумчивые взгляды Алонсо и Бернарда. Наконец мне это надоело.

— Ну что опять? — поинтересовался я у них.

Мужчины смутились и переглянулись.

— Я проспорил сеньору Алонсо десять флоринов, сеньор Иньиго, — нехотя сказал швейцарец.

Я поднял бровь в недоумении.

— Он предложил поспорить мне на то, что вы по приезде отчебучите что-нибудь такое, от чего у нас волосы дыбом встанут, — вздохнул рачительный швейцарец, явно переживая потерю денег.

Я, который изначально не планировал выступать, понял почему Алонсо был такой настойчивый с тем, чтобы я сказал слово гражданам, но с другой стороны, получилось ведь хорошо? Траты на вино и хлеб будут минимальными, но зато свою репутацию я здорово поднял, ведь меня достаточно долго не было в городе и многие могли подзабыть обо мне. Вспомнив собственные мурашки по коже от общей молитвы, я посмотрел на грустного швейцарца.

— Придётся отдавать Бернард, — хмыкнул я, — он выиграл честно.

— Да я уже понял, сеньор Иньиго, — вздохнул тот, — но вы конечно который раз поражаете нас. Сотни людей опустить на колени всего несколькими словами, дано не каждому священнику.

Я хмыкнул, но промолчал. К тому же мы подъехали к дому, где нас выбежали встречать все. Десятки слуг, Бартоло с Глорией, у который выпирал явный животик из-под одежды, а также наёмники, свободные от несения службы.

— Какое счастье, сеньор Иньиго! — на глазах сеньора Альваро виднелись дорожки слёз, — я поверить не могу, что вы наконец вернулись!

— Сеньор Альваро, я по вам тоже соскучился, — Алонсо поднёс меня ближе к дяде, и мы с ним обнялись, — как у вас дела?

— Без вас сплошная тоска, сеньор Иньиго, — поднял руку и вытер слёзы взрослый мужчина, — однообразие и скука.

— Ну если хотите развлечений, то поедите теперь вы со мной, — улыбнулся я, — в Аликанте я ненадолго.

— Даже так, вы себя совсем не бережёте, сеньор Иньиго! — всплеснул он руками.

— Слишком много дел, сеньор Альваро, — я покачал головой, — но об этом позже. Давайте я вас кое с кем познакомлю.

Он внимательно посмотрел в ту сторону, куда я показал и по моему жесту, со жмущимися к ней детьми, к нам подошла смущённая женщина.

— Марта, мой личный повар, — представил её ему я, на кастильском, а его ей на флорентийском, — а это сеньор Альваро, очень справедливый и достойный кабальеро. Языковой барьер я думаю вы быстро преодолеете, Альваро разговаривает на итальянском.

— Это сильно сказано, сеньор Иньиго, — смущённо кивнул он женщине, — её обязанности?

— Готовит только для меня, детей приставишь к работе слугами и посыльными, всем выплачивать оклад согласно выполняемой работе, — приказал я, — у Марты согласованный мной, Алонсо расскажет вам подробности.

— Слушаюсь, сеньор Иньиго, — он кивнул и отошёл от меня, чтобы заняться обустройством женщины и её детей.

— Сеньор Иньиго! — Бартоло и Глория подошли ко мне, держась за руки.

— Вижу, поздравляю, — обратился я к ним и оба молодых человека переглянулись и смутились.

— Расскажите о своих приключениях? — тоскливо посмотрел на меня Бартоло, — а то мы тут втроём чуть со скуки не сошли.

— Где Хуан? — понял я, о каком третьем человеке он сказал.

— В церкви, с епископом, — ответил Бартоло, — будет только вечером, он очень серьёзно стал относится к своим обязанностям священника, сеньор Иньиго.

— Ну и отлично, — обрадовался я.

— А где сеньорита Паула? — тихо поинтересовалась у меня Глория, — я хотела сообщить ей плохие новости, её родители умерли почти сразу, как вы уехали, сеньор Иньиго.

Я поморщился, поскольку это была не очень приятная мне тема.

— Решила остаться в Неаполе, Глория, — пожал я плечами, — там у неё появился видный кавалер, настоящий герцог, ради которого она решила меня оставить.

— Ой, Господи, какая же дура! — девушка всплеснула руками, но затем смутилась и извинилась, — простите сеньор Иньиго, но променять вас, на кого-то, это выше моего понимания.

— И тем не менее, — хмыкнул я и свернул неприятную тему, показывая, что устал.

Тут же все разговоры прекратились и меня унесли в дом, где быстро подготовили горячую ванну, в которой Глория меня помыла и переодела в чистое. Когда она уложила меня в кровать, пришла Марта уже с готовой едой и я поел, чувствуя себя абсолютно счастливым. Я дома, привычные люди, обстановка, да ещё и такая вкусная еда.

Раздался стук в дверь и она приотворилась.

— Хуан! Входи! — я увидел знакомое лицо и пригласил его.

Парень был одет в сутану священника и даже на вид выглядел старше своих лет и много увереннее, чем когда я уезжал.

— Присаживайся, — показал я ему на стул, где сидела до него Глория, — понимаю, что тебе интересны новости, поэтому спрашивай меня сам.

— Отец? — первое, о ком спросил он, а не об оставленной им девушке или Пауле.

— Вроде как договорился со Святым престолом, и скоро тебя посвятят в сан епископа. Ты покинешь город, вернувшись домой, — кивнул я, — так что как только в Аликанте приедут два епископа, знай, что ты скоро станешь ещё и архиепископом Сарагосы.

— Благодарю вас, сеньор Иньиго, — он слабо улыбнулся, — не то, чтобы я хотел бы уехать, мне нравится в вашем городе, но вдали от родных, я всё же чувствую себя одиноким.

— А я рад, что ты первым про кого спросил, был твой отец, — легонько уколол его я.

— Мой второй вопрос был про Вилену и Паулу, сеньор Иньиго, — через улыбку Хуана наконец пробился молодой человек, с которым я впервые познакомился.

— Стали подругами, сейчас обе служат фрейлинами жене герцога Калабрийского, — сказал я.

— Подруги? — он схватился за голову и простонал.

— Не волнуйся, я попросил Паулу ничего не рассказывать о твоих к ней чувствах, — заверил его я, — ты был далеко от Вилены, молодая кровь, мы оба это понимаем. Не переживай.

Парень благодарно посмотрел на меня.

— Признаюсь честно, сеньор Иньиго, — вздохнул он, — если вначале я вас ненавидел и терпеть не мог, то со временем понял, что вы просто выполняете волю моего отца, своего и моего короля, и при этом ведёте себя как настоящий дворянин.

— То есть инфант вы теперь не сердитесь на меня за те недели, что вы были уличным музыкантом? — удивился я, перейдя на официальное обращение к Хуану, как сыну короля, а не своему подопечному.

Парень закашлялся.

— Ну вот опять сеньор Иньиго, вы взяли и испортили всю красоту момента, — улыбнулся он, — нет, за это я вас точно никогда не прощу.

— Ну слава господу, — облегчённо перекрестился я, — а то я было подумал, что вы изменились в лучшую сторону.

— Сеньор Иньиго! — возмутился он, но видя, что я улыбаюсь и так шучу над ним, обиженно замолчал.

— Я могу для вас что-то ещё сделать инфант? — спросил я его, — скорее всего я снова скоро уеду, и мы уже не увидимся, по крайней мере в Аликанте.

— Вашему трудолюбию сеньор Иньиго, многие могут позавидовать, я в том числе, — вздохнул он, — но да, я бы хотел попросить вас об одной вещи.

— Если это в моих силах, — я показал ему рукой, что он может спокойно говорить.

— Паула, она ведь никогда не полюбит меня? — он с вызовом посмотрел на меня.

— Боюсь мой юный друг, — задумчиво сказал я, вспомнив наше прощание с девушкой, — что даже я не знаю такого человека, которого она сможет полюбить.

— А вас? — удивился он, — я думал, она любит вас.

Я отрицательно покачал головой.

— Я был средством достижения её целей, так что, если вам нужен дружеский совет инфант, то вернитесь к Вилене, бедняжка безнадёжная влюблена в вас, к тому же потеряла недавно дядю. Ваша помощь и участие будут для неё словно глоток свежей воды путнику в пустыне.

Инфант недоверчиво смотрел на меня, но видя, что я абсолютно серьёзен, расстроенно покачал головой.

— Получается я зря ненавидел вас? — неожиданно признался он, рассмешив меня.

— Не переживайте Хуан, вам есть за что меня ненавидеть, — сообщил я ему, но не стал говорить всё то, что я сделал ради своих целей, подставив его и Вилену.

— Вы всё шутите, сеньор Иньиго, — не поверил он мне и поднялся со стула, — благослови вас господь за доброту и честность.

Он перекрестил меня и вышел из комнаты, оставив в глубокой задумчивости.

Утром ко мне началось паломничество всех дворян города, которые словно договорившись приезжали ко мне по очереди, чтобы не толпиться внизу, и я каждому уделил время, кратко рассказывая о своём путешествии, разумеется, не посвящая в детали. Каждый узнавал только то, что ему можно было знать.

Вереница посетителей не прекращалась до самого вечера, и перешла ещё на два дня, поскольку кроме того, что я сам рассказывал, параллельно ещё узнавал новости, слухи и то, что происходило в городе и окрестностях без моего отсутствия. Разумеется, многие стучали друг на друга, жалуясь на соседа или как-то кто-то вынес несправедливое решение, по его мнению, я со всем обещал разобраться, пока нахожусь в городе.

Своё обещание я сдержал, но потратил на это такой минимум времени, что отчётливо понял, что оттягивать путешествие при моей деятельной натуре больше не удастся, а потому мне оставалось лишь несколько встреч, и можно было снова пускаться в путь.

— Исаак, — я приглашающе показал иудею войти в мою комнату, — проходи. Я решил поговорить с тобой, когда вал гостей уляжется.

— Я получил ваше письмо, ваше сиятельство, — поклонился он, — и с нетерпением ждал нашей встречи.

— Новости из Валенсии уже дошли до тебя? — поинтересовался я.

— Конечно, сеньор Иньиго, — склонил он голову, — меня завалили письмами о том, чтобы я замолвил за иудеев Валенсии слово перед вами.

— Но ты всем конечно же отказал? — поинтересовался я.

— Конечно, сеньор Иньиго, — мгновенно ответил он, — я предупреждал их, что идя против вас они столкнутся с последствиями, они меня не послушали. Расплачиваться за свою жадность предстоит им самим.

— Как дела обстоят у нас здесь? — поинтересовался я, кивнув, довольный его ответом.

— Выравниваются, сеньор Иньиго, — смущённо сказал он, — мы прилагаем силы и средства, но человеческая память такая вещь, и на то, чтобы она забыла о случившемся, нужно время.

— Выделю тебе в качестве своей доли в предприятие ещё десять тысяч Исаак, — я внимательно на него посмотрел, — распорядись ими с умом.

— Ваша помощь сеньор Иньиго будет очень полезна, — с благодарностью он низко мне поклонился, — уже шесть городов работают по вашей схеме организации ломбардов. Кое-где пытались провернуть тот же финт, что и в Валенсии, но прибывшие указы короля и булла папы всё расставили на свои места. Сейчас нет никого, кто смог бы помешать нам развёртывать ломбарды дальше по всей стране.

— На земли Борха только не лезьте, — на всякий случай предупредил его я, — мне пришлось заключить соглашение с ними, поскольку твои братья по вере решили, что они умнее всех.

— Конечно сеньор Иньиго, и в мыслях не было, — заверил меня он.

— На счёт Кастилии, что скажешь? Ты говорил твой дядя, знакомый моего дедушки, глава общины в Сеговии, — поинтересовался я, — как думаешь, он будет заинтересован в моём предложении?

— Не только заинтересован сеньор Иньиго, — улыбнулся иудей, — но и с большим нетерпением ждёт вас к себе в гости. Я получил со времени вашего отъезда уже два письма от него, он просит, что когда вы вернётесь, сразу отписать об этом ему.

— Вы можете сделать лучше, — предложил я, — бери Иосифа и езжайте в Кастилию, поговорите с общинами в других городах, предложите сотрудничество с нами.

— Но сеньор Иньиго, — осторожно перебил меня Исаак, — у нас нет разрешения для работы в Кастилии, ни от короля, ни от архиепископа.

— Этот вопрос я решу Исаак, — спокойно ответил я, вызвав его крайнее удивление. Но он не стал спрашивать, как это я сделаю, а лишь поклонился.

— Хорошо сеньор Иньиго, я верю вашему слову. Свяжусь с вашим аудитором и намечу дату поездки.

— Хорошо, благодарю тебя Исаак за хорошую работу, — я протянул ему один из перстней, — я рад, что ты оказался более дальновиден, чем остальные твои братья.

— Благодарю вас, сеньор Иньиго, — он тут же надел кольцо на свой палец и с улыбкой мне поклонился, — а уж как я рад, вы даже себе не представляете.

— Весьма отчётливо, — хмыкнул я и простился с ним.

После ухода иудея ко мне зашёл Хуан Рамос, которого я попросил вызвать с фермы, где он проживал со своими товарищами.

— Сеньор Иньиго, — поклонился мне убийца, одетый в простой, но добротный костюм обычного ремесленника.

— Ты говорил, что вы застоялись Хуан, — я спокойно посмотрел на него, — поэтому вот вам задание. Езжайте в Валенсию, найдите всех оставшихся исполнителей, кто покушался на меня, у них узнайте, кто сделал им этот заказ, а затем всем причастным отрубите головы и оставьте их на центральной площади, вложив каждому в рот по золотому флорину.

На лице убийцы появилась широкая улыбка.

— Задание прямо по моей душе, сеньор Иньиго, — поклонился он, — бюджет?

— Не ограничен, но ты знаешь, без кидания золото в фонтаны, — предостерёг его я от значительных трат.

— Скажемся купцами, купим товар на продажу, — он быстро посчитал примерную сумму, в которую обойдётся легенда для этого путешествия.

— Можно без подробностей Хуан, — отмахнулся я, — ты знаешь на что способен я, я знаю, на что способен ты, поэтому думай о том, что впереди у нас ещё очень много дел. Выполните задание, и я заплачу вам пять тысяч флоринов. Как считаешь, это достойная плата?

— Более чем, сеньор Иньиго, — удивился убийца, — но зачем так много? Я согласен и на меньшее.

— Нужно будет потом пособирать с улиц городов сирот, — задумчиво ответил я, — поселить на вашей ферме, воспитать их, привить уважение к вашему братству, и потом пристроить слугами в те рода, которые мне интересны. Так что я готов вложить в это деньги.

Убийца перекрестился и покачал головой.

— Сеньор Иньиго, это лучшее предложение, какое вы могли мне предложить, клянусь вам в вечной верности, пока выбранный вами путь соответствует моей чести.

— Мне в принципе было достаточно лишь первой части предложения, но да ладно, — хмыкнул я, — только предупреди меня заранее, когда твоя честь будет задета, что мы не расстались с тобой врагами.

— Вы будете первым, кто об этом узнает, — улыбнулся он и с поклоном удалился.

Последняя встреча на сегодня была у меня с епископом, который усталый, но страшно довольный зашёл ко мне и рассказал, что инфант превзошёл все его ожидания и полностью готов к тому, чтобы стать епископом и затем архиепископом.

— Благодарю вас, ваше преосвященство, — я показал на мешочек с золотом, который стоял на столе, рядом с ещё одним перстнем, — пожертвование для церкви, причём перстень можете оставить себе.

Он улыбнулся, но положил его в кошель.

— Всё на благо господа, сеньор Иньиго, — сообщил он мне.

— Если хотите ваше преосвященство, то можете после отъезда Хуана выбрать себе другое место для служения, — предложил я ему, — я понимаю, что вы так далеко от своей родины, я могу попросить за вас в Сарагосе и Риме.

— Моё сердце там сеньор Иньиго, где господь, — покачал он головой, — а это значит в любом месте, где я полезен. В Аликанте я чувствуя себя полезным и нужным.

— Тогда я буду благодарен вам, за вашу службу ваше преосвященство, — поблагодарил я его, — обращайтесь, если будет что-то необходимо, даже если меня не будет в городе.

— Не волнуйтесь, сеньор Иньиго, — заверил меня он, — с сеньором Альваро и главой города, у нас полное взаимопонимание.

— Тогда не смею вас больше задерживать, ваше преосвященство, — поклонился я ему, а он благословив меня, пошёл к двери. Внезапно остановившись, он повернулся.

— Ваша речь и молитва по приезде в город, сеньор Иньиго, — неожиданно сказал он, — покорили многие сердца.

— Да, ваше преосвященство? — не понял я, что он хочет.

— Я хотел попросить вас, прочесть мессу вместе со мной в это воскресенье.

— Конечно ваше преосвященство, почту это за честь, — тут же согласился я.

Он, довольно кивнув, вышел за дверь, оставив меня в лёгком недоумении, что там такого произошло необычного, что он решил акцентировать на этом своё внимание.

Моя последняя, но не менее важная встреча была с Прохором, славянином-госпитальером, которого мне рекомендовал сеньор Аймоне. К моему большому удивлению я узнал, что тот не терял времени даром и не только привёл корабль в порядок, но и набрал команду на него и теперь делал частые выходы в море, чтобы натаскать матросов на совместную работу. В общем, рекомендация Великого госпитальера оказалась действительно лучшей.

Сеньор Альваро также сказал, что тот настолько обрадовался возможности улучшать корабль без больших ограничений бюджета, что постоянно что-то в нём доделывал, после каждого выхода в море. В общем если не считать повышенного расхода средств, Прохор ему тоже понравился. Узнав всё это, я и позвал его на беседу.

— Ваше сиятельство, — моряк низко поклонился и перекрестился.

— Проходи, — я показал на стул, на который он сел только на краешек, чувствуя себя в моём присутствии крайне неудобно, это сказывалось на его позе, и на поведении.

— Сеньор Альваро сказал, что корабль полностью готов и ты активно обучаешь команду, — начал я разговор.

— Истинно так, ваше сиятельство, — склонил он голову, — ваш управляющий прекрасный человек, разрешил мне на ремонт и набор команды тратить сколько мне необходимо. Поэтому я подобрал не совсем откровенную шваль, которая не знает даже как узлы вязать.

— То есть ты готов попробовать походить по морю и присмотреться к здешним водам?

— Да, ваше сиятельство, до возвращения сеньора Аймоне, это будет лучшим вариантом, — согласился он со мной, — я лучше изучу воды, стоянки, города, составлю карты побережья, так что ему определённо проще будет начать на всём готовом.

Я удивился его основательному подходу, который мне тоже понравился.

— Хорошо, тогда если у тебя нет других просьб ко мне, так и поступим, — согласился я, — подумай хорошо, поскольку скоро я опять уеду и возможно надолго.

Прохор задумался, но затем покачал головой.

— Ваше сиятельство, вы платите мне большое жалование, я могу себе всё позволить в Аликанте, — объяснился он, — на корабль деньги выделяются, так что мне нечего больше у вас просить. В остальном тут только моя работа.

— Тогда отлично, встретимся, после моего возвращения, — попрощался я, — надеюсь к этому времени вернётся ваш Великий госпитальер.

— Я тоже ваше сиятельство, надеюсь, что ничто не задержит сеньора Аймоне в пути, — он поднялся со стула, низко мне поклонился и вышел.