Искусство войны

Глава 4

Обжигающее тепло все усиливалось и уже ощутимо прижигало кожу на ладони правой руки, еще несколько минут и это равномерно усиливающееся тепло может привести к серьезному ожогу. Попытка убрать руку и вообще отодвинуться в сторону от этого странного огня не привела ни к чему. Нужно было открыть глаза, чтобы найти источник тепла, оценить степень его опасности и по возможности выйти из зоны поражающего действия, и желательно все это сделать одновременно. Но получилось только открыть глаза и найти источник тепла. Им оказался мой меч, рукоять которого была так причудливо украшена тускло светящимися драгоценными камнями. Именно эти камни сейчас мерцали в полумраке пещеры, излучая то самое тепло, которое и привело меня в чувство. Рука, лежащая на рукояти, рефлекторно сжалась, усилив обжигающее действие камней, а я смог слегка приподняться, на локтях.

Оказалось, что я лежал ничком совсем недалеко от того места, где стояла полуобнаженная девушка, которая никак не могла до меня дотянуться, я совсем чуть-чуть не дополз до той черты, выйти за которую у нее почему-то не получалось.

— Ну что же ты, — бормотала девушка, протягивая ко мне руки. — Ну давай, еще немного, ты же хочешь меня. Поверь, я не откажу, ты умрешь полностью удовлетворенным, — и она мерзко захихикала. Я прикрыл глаза, так смеяться могли только злобные разведенки, глядя вслед молодой и привлекательной соседке.

Но, несмотря на то, что голос вызывал у меня только отторжение, хотелось подняться и пойти к ней, побежать, а не получится, то подползти… И я, прекрасно осознавая странность этого желания, не мог ему противостоять. Только камни, вставленные в рукоять моего меча определенным образом, не позволяли мне забыться. Обжигая кожу ладони, они, тем не менее, слегка приводили меня в чувства, и заставляли хотя бы лежать на месте и не шевелиться, старательно изображая из себя труп. Вот только, сколько я смогу еще противостоять этой странной магии?

Магия, с чего я вообще решил, что то, что проделывает сейчас странная девица, является именно магией? Только из-за того, что Барфорд сказал что-то про эльфийских колдунов? С другой стороны, если есть эльфы, то и маги должны быть, иначе, странно получится, а я не слишком люблю странности, мне и девицы, которая зачем-то хочет, чтобы я подполз поближе, хватает.

— Рыцарь, не делай вид, что ты все еще без сознания, — в голосе ведьмы появились язвительные нотки. — Зачем ты сопротивляешься? Ведь все равно конец будет для тебя одним. Так для чего тратить свое и мое время?

— Ну как тебе сказать, — протянул я, садясь, стараясь унять головокружение, которое усилилось после очередного падения, и подтягивая колени к груди, таким нехитрым образом прикрываясь от ее насмешливого взгляда. Меч я из рук не выпускал, более того, я передвинул его так, что теперь рукоять касалась моего плеча, увеличивая площадь полезного влияния на меня дивного оружия. — Чем больше я твоего времени трачу, тем дольше живу, или я в чем-то неправ?

— Надо же, умный, — девушка наклонила белокурую головку набок, рассматривая меня теперь с более искренним интересом. — И как тебя зовут, умный рыцарь?

— Понятия не имею, — я пожал плечами. — Мне память отшибло после одного несчастного случая.

— Ты не врешь, — ведьма задумалась. — Но что же все-таки помогает тебе бороться с моими чарами? — она еще раз внимательно посмотрела на меня, и ее взгляд остановился на мече. — Ах, вот оно что! Камни Тавидия, ну конечно же. А ты им нравишься, если они так рьяно принялись тебя защищать.

— Наверное, просто не хотят, чтобы меч остался ржаветь в этом гадюшнике, — надо будет не забыть поинтересоваться у знающих людей, что это за камни. — А вообще, ты кто такая?

— Кто я такая? — честное слово она та-а-а-к удивилась, словно я сейчас спросил ее о чем-то из ряда вон выходящем. Словно я должен быть прекрасно осведомлен, что это за дамочка, и на кой хрен ей понадобился рыцарь без штанов в самом расцвете своих сил и возможностей. И зачем так удивляться, я же честно признался, что собственного имени не помню, почему я должен помнить чье-то еще?

— Я — Эва Керрай, магиня земли и воды! — патетично произнесла она, воздев руки вверх, а потом более тихо добавила. — Четвертая.

— А где предыдущие три? — не подумав, ляпнул я первое, что пришло в мою тупую башку.

— Да как ты смеешь?! — ого, я, кажется, совершенно случайно задел дамочку за живое.

— Как я смею что? Нормальный вопрос, учитывая не совсем нормальные обстоятельства. Ситуация-то, похоже, патовая. Мне камни моего чудного меча не дают броситься к тебе вприпрыжку, ты тоже почему-то подойти и сесть ко мне на колени не можешь, не скажешь почему, кстати? Нет? Ну, нет, так нет. Давай просто поболтаем. Так почему я должен знать, кто ты?

— Я из семьи Великих магинь Керрай, несчастный безумец. Каждый мужчина благословенного Солнцем Атаракса знает, что когда придет время, избранный может попасть в гости очередной Керрай и вкусить такую страсть, о которой можно только мечтать, и совершенно неважно, что он отдаст при этом взамен.

— Интересно, откуда берут ноги такие странные слухи? — я поерзал, сидеть голым задом на холодной земле — то еще удовольствие. — Ведь никто из мужичков в живых не оставался, не так ли? А судя по твоим не слишком умелым попыткам обольщения — ты или слишком неопытна, или вообще девственница. Обладая таким телом, такими… хм, — я с трудом оторвал взгляд от ее груди, какая же все-таки у нее грудь, — в общим, такими, ты не можешь соблазнить мужика. Мы товарищи довольно примитивные в этом плане, нам много не надо, чтобы на бабу наброситься, особенно, если сама дает. А для опытной обольстительности это немного странно, не находишь? Так зачем вам, Великим магиням, где все-таки предыдущие три, интересный вопрос, вообще нужны мужчины? Или вы как те амазонки, для продолжения рода свои ловушки по оврагам раскидываете. Странный, правда, выбор, никогда не угадаешь, кто попадется в этот капкан, ни одни же рыцари по канавам лазят, еще бомжи разные вонючие попадаются, а может и вообще — эльф какой-нибудь забредет. Неужели тебя настолько припекло без мужика? Разборчивее надо быть, деточка…

Однажды, когда меня начнет убивать очередной доведенный до белого каленья моей неуемной болтовней индивид, я, возможно, вспомню о том, что обещал себе подрезать язык, который оказался слишком уж длинным. Сказать, что девушка разозлилась, то ничего не говорить. Сейчас было отчетливо видно, насколько она на самом деле молода. Неужели ей действительно хотелось ложиться под первого встречного? А может, поэтому и овраг, чтобы подольше избегать уготованной ей участи, которой, похоже, она никак не может избежать. Ну не попадается никто, я что виноватая? Откуда мне было знать, что рыцари редко по дну оврагов бродят. И вообще, он сам не пришел!

Додумать я не успел, потому что из озерка, которое поблескивало метрах в двадцати от того места, где я только что сидел, выстрелил вверх огромный фонтан кристально чистой подземной воды, который затем, вместо того чтобы распасться безобидными брызгами, принял вид плотной такой веревки и рванул в мою сторону. Эва стояла за той чертой, которую не могла пересечь. Глаза ее были закрыты, губы плотно сжаты, а руки словно дирижировали этой водной плетью, от которой я не сумел бы отклониться, пребывая я даже в лучшей форме, чем сейчас. Нельзя сказать, что я не сделал ни одной попытки, но в результате добился только того, что упад на спину. Этот водный хлыст обхватил меня за лодыжки и рывком потащил к ведьме.

Рядом с тем местом, где она стояла, я увидел четкую линию, словно выжженную на земле. Вот через нее, ведьма и не могла переступить. А еще я заметил, что пространство за этой линией слегка искажается, словно воздух в том месте поддернуть рябью.

Было больно: огнем горели захваченные порождением магии лодыжки, горела содранная кожа на пятой точке, и хорошо еще, что подтаскивало меня к ней в таком положении, неизвестно, что бы я делал, если бы она меня перевернула. Перед чертой магический хлыст на мгновение замер, а затем рванул вперед прямиком к стоящей с воздетыми вверх руками девушке. Подобное магическое действие давалось ей нелегко — на хорошеньком личике ясно проступали бурые полосы от хлынувшей из носа крови. Не понять, что она приложила такие усилия вовсе не для того, чтобы продолжать вести со мной светскую беседу, мог только полный идиот. Несмотря на потерю памяти, идиотом я явно не был. Стиснув зубы, я крепко сжал меч, приготовившись ударить первым. Я точно не принадлежал к тому типу мужчин, которые считали, что бить женщин недопустимо. Еще как допустимо и даже рекомендуемо, особенно, если от этого зависит твоя жизнь. А моя жизнь явно зависела от того, успею я ударить первым, или упущу свой единственный шанс и буду размазан тонким слоем по полу этой, уже надоевшей мне до оскомины, пещеры. К тому же я посчитал слишком унизительным умирать вот так — без штанов.

Эва тяжело дышала, и когда я был достаточно по ее ощущениям близко, она всплеснула руками, распахнула глаза, и плеть распалась водопадом колючих жалящих брызг. Они попадали мне на лицо, на руки и доставляли определенный дискомфорт, но думать об этом было некогда, и в тот момент, когда она сделала шаг в мою сторону, сверкая голубыми глазами, я сумел вскочить на ноги. Почему-то я ждал, что вскочу красивым слитным прыжком, но на самом деле я скорее неуклюже поднялся, продолжая крепко сжимать меч, к счастью, достаточно быстро для того, чтобы колдунья не сумела сориентироваться. Эва поняла, что я задумал, потому что вместо того чтобы броситься ко мне, отпрыгнула назад, быстро бормоча очередное заклинание. Ждать, когда мне продемонстрируют еще один образчик магического искусства, было совершенно не ко времени, поэтому я в один прыжок преодолел разделяющее нас расстояние, и выбросил руку с мечом вперед. Великолепная сталь клинка вошла ей прямо под левую грудь.

Мы не были к этому готовы. Я не представлял, что могу вот запросто прирезать молодую, красивую женщину. Несмотря на опасность, грозившую мне, убивать ее я не хотел, просто… так получилось. Если быть честным, я не слишком переживал, и уж точно слезы лить по ночам вряд ли буду, но это было не запланировано, а потому не слишком приятно: будучи магиней, Эва вполне могла помочь мне вспомнить, если бы я применил достаточную аргументацию в свою пользу. Сейчас же она вряд ли сможет мне чем-то помочь. С дырой в сердце редко помогают, кому бы то ни было.

Эва была не готова к тому, что я сумею сбросить ее чары, а также сумею собраться, после применения ею магии, настолько, чтобы атаковать. Она так сильно понадеялась на магию, никогда не подводившую прежде, что совершило несколько серьезных ошибок, а за ошибки нужно было платить.

Мы стояли совсем близко друг к другу, и ее кровь стекала по моей руке, щедро поливая разгорающиеся все сильнее камни рукояти. Хотя Эва оказалась ниже меня, ее макушка упиралась мне в подбородок, она подняла голову и наши взгляды встретились. На будущее нужно запомнить, что никогда нельзя смотреть в глаза магу, особенно это правило касалось умирающих магов. Эта мысль стрелой пронеслась у меня в голове, а потом…

Очевидцы редко описывают удары молнии, наверное, потому что после этих ударов редко кто выживает. А те, кто все-таки выживают, не могут описать свое состояние, потому что в этот момент пребывают в благословенном забытьи. Мне не повезло стать одним из них. Я помню каждую миллисекунду из того, что произошло, после того, как мой взгляд встретился с взглядом ведьмы. Словно обволакивающий белый свет, неожиданно окутал мое тело со всех сторон, лишающий возможности двигаться и принесший боль, не похожую ни на один из видов боли, а видят боги, я испытал на своем веку очень много боли. Эта же боль словно вернуло мне то чувство, когда при отступлении наш взвод попал в ловушку, элементарную, казалось бы, но от этого не ставшую менее эффективной. Именно там выпрыгнувшая из земли прямо передо мной противопехотная мина взорвалась, оторвав мне правую ногу почти по середину бедра. Только эту боль словно усилили в миллион раз. И это нестерпимое ощущение горящего тела длилось целую вечность, хотя, подозреваю, что прошли всего лишь секунды, и я точно знаю, что я буду продолжать переживать ее в своих воспоминаниях.

— Не-е-ет! — белый кокон слетел с меня, и я через туман, стоящий перед глазами, увидел, как ярко полыхнул синим самый большой камень, расположенный как навершие на рукояти моего меча, а от тела ведьмы отделилась светлая полупрозрачная тень, которую камень буквально втянул в себя. Мне даже показалось, что он сыто рыгнул. И только после этого я рухнул на колени, стараясь прийти в себя.

В голове яркими вспышками мелькали воспоминания, которые никак не хотели складываться в единую картину, но которые совершенно определенно не могли принадлежать принцу Бертрану.

— … Я все еще могу служить, — я стою, опираясь на костыли перед невысоким с большими залысинами генералом, и сам ненавижу себя за то, что в голосе звучат просящие нотки. — Я могу быть консультантом, в конце концов, да хоть кем, хоть преподавателем в Академии, у меня все-таки степень по гражданскому праву!

— Успокойся, майор. Я не собирался комиссовать тебя, но мне передали, что у тебя появились определенные проблемы с выпивкой, — мы смотрели друг на друга, не отводя взглядов, и, хоть это и не привело к таким катастрофическим последствиям, как после молнии ведьмы, ощущение того, что жизнь кончена, накатывалось черной волной. — Сынок, возьми себя в руки, ты же офицер, мать твою! Как только принесешь справку от нарколога, я тебя обязательно пристрою.

— От меня жена ушла, — зачем-то сказал я, понимая, что никогда больше не вернусь в этот безликий кабинет с портретом Самого на самом видном месте.

— Бывает, — генералу наплевать и на тебя и на твою жену, и на то, что тебе жить негде. Тебя попользовали и выкинули на помойку как ненужную вещь, смирись…

— Идиот! Что ты натворил?! — я открыл глаза и осмотрелся, мотая головой, прогоняя остатки воспоминаний моей жизни, а моей ли? В пещере больше никого не было. Самое странное, что и тела ведьмы нигде не было видно. Только куча тряпья, совсем недавно бывшего белоснежным, неопрятной кучей валялась на полу. У одной из стен я заметил сундук, окованный металлическими пластинами, но вот того, точнее ту, которая сейчас на меня орала, видно не было.

— Где ты? — я принялся оглядываться.

— Это камни Тавидия, кретин! — голос постепенно переходил на ультразвук. — Я внутри камня!

— Чего? Хочешь сказать, что камень всосал тебя в себя? — я продолжал оглядываться.

— Ты дебил? Камень впитал мою сущность, душу, если хочешь.

— Вообще-то не хочу, — пробурчал я, поднимаясь с холодного пола. — Но как от тебя избавиться — понятия не имею. Самый простой способ — продать меч.

— Да не сможешь ты его сейчас продать, я же говорю — камни Тавидия, и они, похоже, выбрали себе хозяина, но я убей, не знаю причину.

— Я тебя и так убил, — я принялся оглядываться более тщательно. Необходимо найти штаны, это самое главное, а еще желательно выяснить, что это за камни такие и чем мне плененный дух ведьмы, заключенный в камень, аукнется.

— Хам.

— На себя посмотри, нимфоманка херова, доигралась? Где тут у тебя шкаф и как пройти в библиотеку? — я говорил вслух, хотя отчетливо понимал, что голос ведьмы звучит прямо у меня в голове, но думать о последствиях моего пребывания здесь, особенно о том куске воспоминаний, которые обрушились на меня вместе с посмертным проклятьем умирающей ведьмы, я буду потом. Так же как и о самом проклятье — необходимо выяснить, не наградила ли меня эта сука каким-нибудь магическим триппером, а пока — нужно найти штаны.