Искусство войны

Глава 19

Первое, что мне удалось выяснить — покойный посол не слишком утруждал себя работой, для которой был сюда отправлен. По крайней мере компромата на здешнюю верхушку было мною найдено до обидного мало. Только краткая информация на самых значимых людей Вигараса. К счастью к каждому досье были приложены небольшие миниатюры с портретами. Это существенно улучшило мое настроение, и я, сев за стол, предварительно смахнув с него несколько бульварных романов, которыми, судя по всему увлекался посол, прямо на пол. Нет, это он хорошо сделал, что так вовремя скончался. Потому что, если бы он был жив, при таком отношение к делу, от меня огреб бы по полной. И скорее всего с тем же результатом, что и на дуэли, вот только дольше и больнее. Открыв по очереди все четыре ящика стола, я обнаружил в одном из них стопку бумаг с вензелями — официальные бланки посольства, а также чернильницу и вполне удобные перьевые ручки. Ну хоть перьями писать в случае чего не придется. Кстати, я взял ручку, повертел ее в руке, вытащил чистый лист, обмакнул перо в чернила и быстро написал: Бертран Клифанг. Что и требовалось доказать. Это тело прекрасно знало, как это делается, и, если сильно не задумываться над тем, что и как именно я пишу, то все получалось автоматически. Да и почерк хороший, почти каллиграфический, только без завитушек. Прямой, ровный, с немного заостренными буквами.

Определившись, я не стал убирать писчие принадлежности, которые вполне могли мне пригодиться, и принялся обследовать стол дальше. Второй и третий ящики были пусты. В четвертом обнаружилась початая бутылка явно не сока и весьма игривая женская подвязка. Обалдеть, а посол-то тот еще шутник был. И убил его рогатый муж, не иначе. Я покачал головой. Все-таки он правильно сделал, что помер.

Подвязка и сомнительное пойло также полетело на пол. Не забыть предупредить, чтобы прибрали этот мусор. Бутылку я не швырял, а аккуратно поставил, все-таки я не идиот, марать вполне приятный взгляду ковер.

Сгрудив на стол папки с делами, я углубился в чтение.

Так, что мы имеем? Генрих Небоджиа. Король Вигараса. Второй сын, стал крон-принцем в три года, когда старший брат неудачно выпрыгнул из окна спальни своей любовницы. Интересный был мальчик, однако. Шлялся он по бабам с шестнадцати лет, то есть разница в возрасте между братьями была существенной. А почему, кстати? Неужели между ними не было других детей? А нет, были, вот только рождались или преждевременно, или мертворожденными. Печальная статистика, что-то должно было на этот факт повлиять. Но не важно, а важно только, что, родив Генриха, его маман тихо скончалась. Отцу он был не так чтобы и нужен. После смерти старшего сына, король Густав скончался, перебрав бурбона, уже через год. Это сколько же он бурбона перебрал? Ну, не важно. Сейчас — это точно не важно. Генрих стал королем, а регентом при нем был господин, который потом занял место канцлера. Серьезный товарищ, вот к нему точно нужно присмотреться. Что еще? Генрих женат, из детей сын и дочь. Дети — близнецы, восемнадцати лет отроду. Симпатичные, я отложил в сторону миниатюры принца и принцессы, полагаю, что на них отдельного досье не собрано. Черт. И почему этот гондон так нелепо накололся на чью-то шпагу? Так я думал о после, разглядывая портрет Генриха. Красивый мужчина, но какой-то… Не знаю. Слабый безвольный подбородок, взгляд романтика… Похоже, этой страной продолжает править канцлер. Так посмотрим на королеву. Я пересилил себя, буквально заставив прочитать то немногое, что было написано про Женевьеву Небоджиа. Так, родилась, росла, хм… Женевьева была местной. А именно, дочерью того самого канцлера, который был регентом, а сейчас канцлером. Ну не плохо старик устроился, что уж тут сказать. Сначала регент, затем тесть, а потом… дед? Я посмотрел на королеву. Красивая, кукольная внешность и мало чего в глазах. У Генриха хотя бы романтизм прет, здесь же… Мда. Хотя, возможно, я придираюсь. Может это просто художник попался бездарный. Ладно при личной встрече выясню. Ну а теперь истинный хозяин этой страны.

Канцлера звали Эдгар Лафау. Герцог Лафау, если быть совсем точным. Я посмотрел на портрет. Худощавый мужчина с вытянутым лицом, еще не старик, но уже и не юноша. Выглядит чуть старше Генриха, но на самом деле между ними тридцать пять лет непрерывных интриг за место под солнцем. Досье очень скудное: жесткий, порой до жестокости, держит руку на пульсе и тому подобное. Подозреваю, что, только благодаря ему Вигарас все еще принадлежит людям.

Я потер затекшую шею и потянулся. В комнате уже заметно стемнело. Дверь открылась и в кабинет вошел слуга, неся перед собой лампу.

— Ваше высочество, позвольте зажечь свет? — он вопросительно посмотрел на меня. Я же только кивнул это надо же так засидеться, что даже счет времени потерял. Тем временем уже немолодой, но все еще проворный слуга быстро активировал лампы по углам кабинета. Расставлены были осветительные приборы довольно грамотно, и освещали всю комнату, но не резали глаз. Слуга тем временем задернул тяжелые шторы, быстро скользнул за дверь, но не закрыл ее, а вкатил в кабинет передвижной столик, на котором была расставлена еда. Только посмотрев на нее, я понял, как же проголодался. — Мы позволили себе побеспокоится об ужине. Ваше высочество слишком много работает, и совсем забыл, что необходимо иногда прерываться.

— Тебя как зовут? — я разглядывал крепкого мужчину лет сорока пяти, и видел, что кроме того, что он ловко управляется с приборами, униформа скрывает еще и явно военную выправку.

— Санар Виль, ваше высочество, — заметив мой пристальный взгляд, он вздохнул и добавил. — Сержант Виль.

— Хорошо, сержант, очень хорошо, — я кивнул и указал на папки. — Твоя работа?

— Частично, — осторожно ответил он.

— Почему только частично?

— Посол Отинг не слишком поощрял подобные действия, приходилось импровизировать.

— Занятно, а я-то в своей наивности думал, что одной из функций посольств как раз является разумный шпионаж. Надо же было так ошибиться, — я криво усмехнулся, заметив одобрение в глазах сержанта. — А где Бакфорд? Обычно это он обслуживает меня за столом.

— Бакфорд уехал в город за покупками вместе с нашей Дорой. Но вы правы, что-то их действительно давно уже нет, — Санар нахмурился. — Мне отправить кого-нибудь на поиски?

— Давай дадим им еще сорок минут, чтобы вернуться, — подумав я принял решение. — Если они не объявятся за это время, передай капитану Гастингсу, что я жду от него решительных действий по их поискам.

— Будет исполнено, ваше высочество, — сержант поклонился и вышел из кабинета, не забыв прикрыть за собой массивную дверь.

Я же, быстро съев горячий суп, приступил к изучению следующих папок, при этом жуя холодное мясо и пышный хлеб. Санар побеспокоился о салфетках, поэтому я не боялся заляпать страницы жирными пятнами. Ничего интересного мне больше не попадалось, за исключением какого-то лейтенантика из охраны внутренних покоев, по которому, чисто теоретически, вздыхает принцесса Олия. Лейтенантик совсем недавно стал бриться и выводить прыщи, поэтому становилось как минимум странным, что же принцесса в нем нашла?

Сполоснув руки в специальной чаше и насухо вытерев их салфетками, я поднялся из-за стола, чтобы размяться. Подойдя к окну, немного отодвинул штору и увидел, что во дворе царит некоторое оживление. Гастингс отдавал приказы, а Мозес с Гайдом седлают коней. Видимо, Бакфорд с кухаркой так и не вернулись. Что же могло произойти? Я почувствовал, как в груди зашевелился червячок беспокойства. Чтобы хоть как-то занять себя, а не сидеть, поглядывая на улицу, ожидая, когда вернутся рыцари, я решил проверить на этот раз то, что было собрано про Гроумен. Скорее всего часть информации можно уже убрать в архив, например, про короля.

Аккуратно уложив папки, которые только что просматривал, обратно на полки в шкафу, откуда их достал, я вытащил другую груду. Быстро перебрав тонкие досье, составленные в виде поясняющих записок на большинство значимых людей Гроумена, я отобрал те, в которых было написано про меня самого и моих рыцарей. Как представители охраны дворца, они все присутствовали на полке, правда информации по ним было мало, только самые общие данные.

Как я и предполагал, все одиннадцать рыцарей были дворянами, правда в небольших титулах. Самый титулованный оказался к моему удивлению Мозес, он был целым бароном. Остальные в Гроумене были баронетами, с микроскопическими земельными участками, а то и без них, как например капитан Гастингс.

Дверь снова открылась и в комнату скользнул Санар. Он старался двигаться настолько тихо, насколько это вообще было возможным, чтобы не побеспокоить меня. быстро собрав то, что осталось от моего ужина, он также подобрал те ненужные мен вещи, которые я побросал на пол, и так же тихо удалился. Закрыв последнюю папку, посвященную Гайду Вуду, я подошел к окну. Двор был залит светом магического фонаря, но никаких признаков вернувшихся людей не было видно. Да что, черт возьми, произошло? Бакфорд явно во что-то вляпался. И мне не терпится расспросить его с пристрастием, во что именно.

Сжав зубы, я подошел к столу, но не стал садиться, а просто схватил папку, посвященную мне любимому. Итак, Бертран Клифанг, единственный сын не слишком умного папашки. Мать умерла в родах, так что мы с Генрихом просто братья по несчастью. Принц рос как сорная трава. К власти не допускался, и почти все время проводил на охоте, на пьянках и на бабах. Как и отец был внушаем, и попадал под полноценное влияние фаворитов. Это было все. Я посмотрел на портрет, отмечая, что красив той порочной красотой, которая так нравится женщинам. Интересный вывод. Почему-то глядя в зеркало, я этого не замечал.

— Ваше высочество, к вам посетитель, — негромкий голос сержанта Виля заставил слегка вздрогнуть. Быстро захлопнув папку, я сгреб все, что лежало на столе, и быстро засунул в шкаф. Только потом повернулся к сержанту.

— Кого там демоны принесли?

— Маркиз Хоуп, ваше высочество, — я прищурился. Маркиз не был приближенным к канцлеру, скорее он входил в ближний круг Генриха. Как интересно. И зачем он здесь?

— Проси, — кивнул я, подходя к своему креслу, но не садясь в него, а оставшись стоять, скрестив руки на груди.

Санар выше и практически сразу же в кабинет вбежал высокий полный мужчина, вытирающий пот со лба на ходу кружевным платком.

— Ваше высочество, ваше высочество, ну как же так можно, — он всплеснул руками. — Не предупредив, не прислав весточку его величеству…

— Ну что вы, маркиз, — я криво усмехнулся. — О каких весточках может идти речь, если единственное, о чем я могу сейчас думать, это как бы забыть весь тот ужас, который нам пришлось пережить и в Атараксе, и по пути сюда, когда мы, как какие-то простолюдины, прячась и крадучись пробивались к границе.

— О, я даже представить не могу, что вы пережили, — он снова вытер пот. Я продолжал стоять, и он был вынужден делать тоже самое, даже, если бы я предложил ему присесть. А я не предложил и не собирался. — Я очень мирный человек и мне дурно становится от одной мысли о том, что вы пережили. Но, я могу выражать вам соболезнования бесконечно, а ведь вы правы, вам нужно прежде всего отдохнуть. Однако мой господин, его величество король Генрих, как только узнал, что вы приехали в его столицу и обосновались в посольстве, сразу же послал меня как посла доброй воли, предложить вам свое гостеприимство. А если вы откажетесь, а он в своей мудрости предусмотрел и этот вариант, то предложить вашему высочеству прибыть завтра ко двору, чтобы пообедать с венценосной семьей и обсудить дела. Возможно ему удастся вас переубедить, — он засмеялся довольно противным смехом и погрозил мне пухлым пальцем. Ну конечно, кто я сейчас такой, чтобы со мной церемониться. Но и слишком борзеть нельзя, ведь всякое может произойти. Вот маркиз и крутился, чтобы и не уронить собственное достоинство, и ненароком не оскорбить почти короля, правда, без королевства, но ведь это могли быть детали, на так ли?

— Я с удовольствием приму предложение его величества отобедать завтра с ним, его очаровательной супругой и детьми, — я благосклонно наклонил голову, выражая полный одобрямс. Маркиз тут же расплылся в улыбке и поклонился придворным поклоном, не слишком глубоким, но и не просто кивнул как равному. Вот ведь… жучара. Истинный царедворец.

— Я поспешу предать ваш ответ его величеству, а также то, что имел счастье лицезреть вас совершенно невредимым, лишь измотанным свалившимися на вас бедами.

Я махнул рукой, отпуская этого, как он сам сказал добровольного почтальона. Не удивлюсь, если он действительно сам вызвался ко мне сгонять, благо недалеко. Хотя вряд ли он пешком бежал. А карету, скорее всего оставил возле парадного входа, который отсюда не видно. Дождавшись, когда маркиз свалит, я опустился в кресло и задумался. Что-то странное творится в Вигарасе, что-то непонятное, а от этого опасное. Я ведь ожидал визитера, вот только я думал, что это будет человек канцлера. Неужели старик сдает позиции? Или я умудрился попасть в самый разгар борьбы за власть? Неужели Генриху надоело играть вторую скрипку, и он решил самостоятельно порулить страной? В такое время? Черт! Я с силой провел рукой по волосам. Что же делать?

За окном замелькали лампы, застучали копыта, а зычный рев Мозеса был слышан даже здесь, через толстое стекло. Так, они вернулись.

Я вскочил и бросился к двери, даже не подумав посмотреть перед этим в окно. Зачем, если буквально через минуту все сам увижу?

А насчет Генриха, не буду пока делать скоропалительных выводов. Завтра посмотрю, что к чему.

С этими мыслями я выбежал из дома и быстрым шагом пошел по дорожке к заднему двору. Когда я вышел на освещенный фонарями двор, то увидел, что почти все обитатели посольства столпились вокруг телеги. Недоброе предчувствие снова кольнуло в грудь. Я поспешил к предмету повышенного интереса, расталкивая людей, которые сначала меня не замечали, а когда узнавали, то почтительно давали дорогу, отводя глаза.

Я остановился у телеги и тупо смотрел на ее страшное содержимое, не понимая, как это могло произойти, и почему именно сейчас, когда мы почувствовали себя в относительной безопасности.

На соломе, которой была выстелена телега лежали два тела. Не знаю кто, Мозес или Гайд, уложили их как подобается, сложив руки на груди. И Бакфорду, моему верному Бакфорду, единственному преданному мне до фанатизма человеку, и кухарке, которая решила поехать с ним на рынок, чтобы наконец-то купить продуктов, перерезали горло.

— Кто?! — я перевел налитые кровью глаза на Мозеса и сжал кулаки.

— Не знаем, ваше высочество, — мрачно ответил он. — Мы так и нашли их на телеге. Ее откатили в какой-то проулок возле рынка. Если бы днем искали, то из-за толпы ни в жизнь не нашли бы. А сейчас Гайд рассмотрел въезд, вот мы и решили проверить. Проверили, — и он махнул рукой.

— Их похоже ограбить хотели, — подал голос баронет Гайд Вуд. Он редко открывал рот, и часто делал это по делу. Я внимательно посмотрел на него, и перевел взгляд на Мозеса. Эти двое у меня на особом счету. Если сегодня они мне помогут, то я, пожалуй, приближу их к себе. Пора набирать ближний круг, и они первые кандидаты. Но гибель единственного существа, который любил Бертрана Клифанга просто потому что тот существовал, я просто так не оставлю, чего бы мне это ни стоило. Гайд между тем продолжал. — Вот только наличных у них с собой было немного. Ведь Бакфорд прежде всего хотел договориться о поставке продуктов, и расчет будет производиться уже здесь, значит, таскать с собой золото совершенно не обязательно. — Он покачал головой. — Вот так и получилось, что вообще зря убили.

— Ну а я сделаю это совершенно не зря, — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Какие догадки, кто это мог сделать? Сержант? — я повернулся к Санару. Тот только пожал плечами, зато голос подал бледный Конор, протиснувшийся ко мне и теперь стоящий рядом.

— Я знаю, кто это сделал, — прошептал он, не отводя взгляда от тел. После этого он обхватил себя за плечи, словно вспомнил что-то не слишком веселое.

— И знаешь, где эти ублюдки сейчас находятся? — я просто гипнотизировал его тяжелым взглядом. Мальчишка неуверенно кивнул.

— Пошли, — я схватил его за плечо и потащил в дом. — Мозес, Гайд, за мной. Остальным разойтись. Подготовить все к достойным похоронам и заняться охраной посольства.

— Но, ваше высочество… — хотел было что-то возразить Гастингс, но лишь прожег его яростным взглядом.

— Это личное, капитан, и то, что я сказал — не просьба, это приказ! Если мы не вернемся к утру, разрешаю поступать по вашему усмотрению, — и я снова потащил Конора к дому, а точнее к кабинету, а за мной быстрым шагом шли названные мною рыцари. Они заплатят мне за Бакфорда. Дорого заплатят. Так успокаивал я себя, почти бегом добираясь до кабинета, где нам предстояло разработать хоть какой-то план, чтоб уж совсем напролом не лезть.