Иоанниты

Глава XII Искусство покушения

Чтобы не вляпаться в неприятности, я просто оставил жандармам записку и поскорее испарился. В ней прямым текстом выложены все наши догадки, вопрос лишь в том, поверят ли в них. Хотя, когда речь о посольствах, мимо ушей не пропускают даже невинные шутки.

Уже затемно мы вернулись домой. Посреди подвала обнаружилась Виктория, нервно грызущая ногти, рядом восседает на стуле верзила Штиль, которого также не заподозришь в спокойствии. Именно они двое первыми обратили на нас внимания, а следом подключились и взгляды остальных. В одночасье мы стали виновниками торжества. Что хоть празднуем?

Белая Бестия тяжело вздохнула, готовясь к неприятному разговору. На пару секунд она прикрыла глаза. Звучный хлопок в ладоши, и она понеслась со скорости молнии:

– Все к центру, будьте добры. Пожалуйста, шустрее.

Славное оживление, оно обещает жаркие дела, обещает путь сквозь болото, в котором я уже порядком увяз. Ощущение такое, словно мы собираемся перед финальным броском. Хочется верить, предчувствие в кои-то веки не водит меня за нос.

Пододвигая стулья и лавки, банда оперативно сгрудилась перед атаманшей, позади которой расправил плечи верный Штиль. Работать фоном у него отлично получается. Мебель быстро прекратила скрипеть ножками о пол, по подвалу разлилась тишина. Даже полумёртвый Андре поднял голову, разглядывая, что же такое происходит.

Виктория ещё раз выдохнула, на сей раз бодрее и легче.

– Мы со Штилем поговорили с Молохом, – пересказывая события дня, она начала расхаживать из стороны в сторону. – Вы все знаете, сколько стоят его услуги, так что смеритесь: отныне мы на мели. Однако он поделился с нами стоящей информацией. У него есть контакты с человеком, который занимается корреспонденцией работников Креже. Согласно письму его секретаря, завтра ровно в полдень Креже будет на Судейской улице, дом сорок девять.

– Кто адресат? – собранный, как никогда, спросил Дюкард.

– Хороший вопрос: адресат – Пито. Не знаю, как добрались до письма, ведь на нём стояла отметка о секретности.

– А этому человеку можно верить? – подал я голос с задних рядов.

– За свои сведения он отвечает головой и отвечает перед такими, как я. Да, ему полностью можно доверять, – Виктория пододвинула себе стул и села на него задом-наперёд. – Я продолжаю: информатор от Креже отслеживал переписку работодателя с Пито и другими шишками, но гриф секретности видит впервые. А ведь этим месье и до этого было что скрывать, так что данное письмо с большой долей вероятности говорит о том, что намечается совещание, которое посетят самые важные персоны.

У меня аж дыхание перехватило.

– Вплоть до Монарха? – украл мой вопрос Дени.

– Мы надеемся на это, – безрадостно прозвучала фраза из уст Виктории.

Последовала гробовая тишина, в которой стало слышно, как свечи затрещали не своим голосом. Все начали потихоньку переглядываться. Каков же был страх перед этим человеком… Насколько же мы оказались не готовы к встрече с ним.

Но леденящий нутро паралич прошёл, утихло головокружение. Нам хватило полминуты, смериться с неизбежным, а затем настал черёд правильных вопросов:

– Почему именно это место? – донёсся голос Дюкарда. – Судейская улица, сорок девять, так? Кому принадлежит дом?

– Мы не знаем, – покачала головой моя дочь.

– Паршиво-то как… И какой у нас план?

Виктория сделала приглашающий жест, и слово взял Штиль:

– Мы осмотрели местность: дом трёхэтажный, вокруг полно охраны. Однако перед домом большая площадка. Очень много открытого пространства, а вокруг два превосходных гнезда и ещё четыре позиции похуже. Близко мы всё равно не подберёмся, так что возьмём снайперские винтовки и застрелим Монарха, если появится.

– У вас есть снайперские винтовки? – придурковато спросил я.

– Да, найдётся парочка. Винтовки же хватит для иоаннита? – уточнил Штиль с понятным намёком.

– Если в голову, то хватит. Иначе может и выжить.

– Две из них приспособлены для стрельбы инертными патронами, – вставила Виктория. – Ими можно хоть мамонтов лупить. Итак, всего стволов пять. Делимся парами: Штиль будет с Паттером, у Штиля винтовка, Паттер – на сигнале; Адам и Дени в паре, винтовка у Дени; Август, ты будешь с Роде, винтовка у Роде; я буду с Дюкардом, у обоих винтовки.

Все закивали, принимая распоряжения. Я, если честно, мало понял, в чём смысл пар и раздаваемых ролей в них. Со снайперской винтовкой я дела до этого не имел, благо мне и не предложили. Насколько мне удалось уразуметь, все, кто без винтовки, «на сигнале», что бы это ни значило.

Виктория поднялась и выдохнула в третий раз. Даже не представлю, что за клубок у неё внутри, явно, что с дочерью не всё в порядке.

– Если пока нет вопросов, собирайтесь, через час выходим на репетицию.

Я застал дочь в её каморке за плетением кос. Быстро перебрасывая локоны, она натуго вяжет волосы. Лицо у неё побледнело, дыхание стало тяжелее. Что-то подобное творится и со мной. А ещё у меня в затылке ломит.

– А, пап, присаживайся.

В голосе и в помине нет той стали, что скрежетали минуты назад. Оставшись наедине со мной, дочь обратилась в перепуганную девчонку, пускающую весь свой арсенал хитростей на то, чтобы скрыть это.

Я присел. Принялся наблюдать, как ловко у Виктории выходит плести косы вслепую. Она закончила первую, тугую, как канат, и с тем же проворством скрутила в пучок, который зафиксировала красной лентой. Приступила было ко второй косе, но досадливо хлопнула себя по лбу:

– Какая красная, о чём я? Куда снайперу красная лента? Где-то же чёрные лежали.

Она принялся за истеричные поиски. Видя, что у неё ничего не получается, я включился, пытаясь в чужой каморке найти, страшно сказать, чёрные ленты. Тут каждую тряпку и шнурок можно принять за искомое.

– Как они выглядят?

– Чёрные такие, – выдала дочь ответ краше вопроса.

– А это случа… нет, это платок какой-то.

– Давай сюда.

Не имея иной возможно дать ход нервной спешке, Виктория набросилась на протянутую чёрную тряпицу и оторвала две полоски ткани. Одну она сразу повязало вместо красной ленты, а вторую повесил на плечо. Настал черёд второй косы.

Я попробовал растечься по креслу и расслабиться. Попробовал даже обмануть себя, что спокоен, вот только носки туфель неистово бьются друг об друга.

– Виктория, мы завтра убьём Монарха?

– Да, если придёт.

– А если не придёт?

– Просто уйдём и попытаемся когда-нибудь ещё.

– Когда-нибудь ещё?

– Да, и очень скоро.

Затем я рассказал про сегодняшнее открытие в музее поплавков. Виктория недоумённо застывала, когда я добирался до самых непонятных моментов. Не сказал бы, что рассказ сильно её заинтересовал.

– Знаешь, вообще не похоже, что они имеют отношение к Монарху, – заметила дочь, скривив губы.

– То есть, мы случайно наткнулись на каких-то террористов?

– Вроде того.

Я откинулся в кресле и поднял взгляд в потолок. И тревога вдруг забылась, вылетела из головы, а мне захотелось улыбаться. Потом я просто залился хохотом, который давно себе не позволял.

Не понимая, что тут смешного, Виктория тем не менее охотно заразилась приступом.

– Какой я стал великолепный детектив, – заглянул я в глаза дочери.

Теперь ей стало понятнее, и смех у неё стал яснее и веселее. Неуклюжая шутка рассмешила нас не хуже лучших комедий. Говорят, комедии смешные, но мне как-то не довелось побывать.

Виктория закончила со второй косой, но опять не смогла найти приготовленную ленту.

– Так, она же здесь была. Ладно, сделаем новую, – с треском от платка оторвали очередную полоску ткани. Она сразу же отправилась фиксировать тугой пучок.

Ей идёт. Вот, бывало, смотрю я на Арику, и у меня появляется какое-то чувство умеренного восхищения. Назвал бы правильнее, если б подобрал слова. Теперь понимаю, что это было чем-то вроде отцовского любования. У меня самая красивая дочь-снайпер.

– Нервничаешь? – спросила она, не находя себе места на кресле.

– Нет, – соврал я, – я спокоен, как дерьмо.

– Почему «как дерьмо»?

– А ты видела когда-нибудь паникующее дерьмо?

– Нет, в этом ты прав, – улыбнулась Виктория совсем детской улыбкой. – Ладно, можешь выйти? Мне нужно переодеться.

– Разумеется.

Мы с Роде возвращаемся на задний двор неприметного здания. В четвёртый уже раз мы пробежались по переулкам, обогнули кондитерскую, пересекли улицу и пролезли в мелкую дыру в заборе, в которой, казалось бы, должны застревать худосочные беспризорники. После этого нам ещё предстояло петлять меж складов и прыгать в заботливо подготовленный канализационный люк. Виктория заставила нас выкладываться по полной, отрабатывая отход. У каждого ещё и свой маршрут, чтобы если сцапают, то не всех.

Уже появилась одышка: мы с Роде не слишком уж годимся для сумасшедших забегов. В густой тьме за домом нас уже дожидаются остальные члены банды – вернулись мы последними. Я настолько свыкся с темнотой, что разглядел ватагу стрелков там, где даже кошки глаза сломят.

Даже вижу колокольню слева – она рассматривается как одно из двух лучших гнёзд. На ней должны расположиться мы с Роде.

Только мы подошли к товарищам, от кого-то из них донёсся голос Виктории (в темноте не разберёшь, который силуэт принадлежит ей):

– Время?

– Сто семьдесят три секунды, – переведя дух, ответил я.

– Я насчитал сто восемьдесят, – поправил (вернее, разоблачил мою ложь) Роде.

Тем не менее, убраться с позиции за сто восемьдесят секунд – это неплохо. Честно говоря, мне раньше это делать не приходилось, но за три минуты не всякая охрана очухаться успеет, не то что догнать и покарать.

– Это хорошо, – кивнула в темноте одна из теней. – Штиль, что у тебя с ногой?

– Ничего, просто показалось, – всеми силами скрывает травму здоровяк.

Ещё на первом тренировочном забеге он поскользнулся на лестнице и подвернул ногу, однако стал божиться, что ничего серьёзного не случилось. Я бы тоже стал врать, прихвати меня какой недуг, так что Штиль заслуживает понимания. При этом мне более чем очевидно, что при бегстве проблемы у него возникнут…

Не будь он по упрямству равным мне, я бы приложил все силы, чтобы убедить его пойти отсюда. Честно, я за него беспокоюсь. Вот только бесполезно с ним разговаривать: он ещё нагрубит, и я стану желать ему смерти…

Образно выражаясь, не садист же я.

От Бестии не укрылось, что её правая рука кривит душой:

– Только попробуй попадись!..

– Не попадусь, – грубо отозвался Штиль.

Наступила тишина, и Виктория оценивающе посмотрела на бандита.

– Никому другому я бы так на слово не поверила, – знать бы мне, сколько скрытого смысла заложила в фразу моя дочь. Штиль, однако, понял и кивнул с благодарностью, но и с настороженностью.

В темноте не заметно, я кожей чувствую суровый взгляд дочери. Именно это осязаемая мощь, потаённая сила должны были посадить Бестию на трон преступного мира Фанека. Я это понял лишь сейчас, когда начал бояться собственное дитя.

Ошпарив лютым взглядом своих людей, она коротко скомандовала:

– Ещё раз, живее!

И мы пробежались по путям отхода и их вариантам (на непредвиденные случаи) ещё много раз. С какого-то момента я перестал задумываться над маршрутом, чего, по мнению Виктории, было мало. Все мы обучились проноситься по закоулкам Фанека стремительно и незаметно, затем стали изображать друг для друга жандармов, устраивать засады.

Когда почти совсем рассвело, я уверовал, что убегу с треклятой колокольни, даже если на меня спустят всю гвардию Рамона.

И только когда улицы начали заполняться, и носиться по ним стало невозможно, мы собрались на последнее совещание.

– Последний раз, – кутаясь в жидкую тень, прошептала Виктория, – повторим позиции: Штиль, Паттер?

– Голубятня в здании через улицу, – указал за нашу церквушку верзила.

Второе по удобству гнездо: высокая башенка, набитая пернатыми. С неё отлично видна площадка, на которой должен появиться Монарх. Расстояние примерно такое же, что и у колокольни, разве что в высоте она немного проигрывает.

– Адам, Дени?

– Мы на крыше гостинцы «Реноме».

– Отлично, Дюкард?

– Мы с тобой на балконе дома, что позади фонтана, – махнул бородач рукой в противоположную сторону от церквушки с колокольней.

– Верно. Роде?

Щербатый помялся, стиснув винтовку до побелевших костяшек. Уткнувшись в землю, он прохрипел еле слышно:

– Я не хочу на колокольню. У меня дурное предчувствие…

– Что, Роде? – ушам не поверила Виктория. – Это же лучшая позиция.

– Именно, туда первым делом и побегут. Если сообразят, окружат нас в два счёта, мы и спуститься не успеем. Дурное у меня предчувствие.

– Уверен, Роде?

– Я уж точно не полезу на колокольню, – решительно замотал головой щербатый стрелок.

В бессилии и растерянности Виктория прикусила нижнюю губу и принялась озираться. Почти растеряв былую уверенность, она спросила:

– Что ты предлагаешь?

– Заляжем прямо в этом здании, на чердаке, – Роде указал дулом винтовки на дом, в тени которого мы всю ночь обсуждали покушение. – Высота хуже, зато деревья мешать не будут – позиция годная. Это в разы лучше гнёзд, из которых мне приходилось бить раньше. Не промажу.

Белая Бестия с сомнением посмотрела на четырёхэтажную махину. Разбивая её последние сомнения, Роде продолжил:

– Путь отхода будет тот же. Здесь лучше, уж поверь мне.

– А как сигналы будет видно? – буркнул недовольно Штиль.

Сколько я его знаю, ещё никогда не видел верзилу таким нервным. Похоже, он боится пуще моего, сколько бы ни пытался делать вид, что это не так. Не исключено, что и у него «дурное предчувствие»…

Между прочим, сигналить доверили мне, как единственному, кто способен узнать Монарха в лицо. Для этого у меня две тряпицы размерами чуть недотягивающие до квадратного ярда каждая. Позже расскажу, как и для чего они.

– Для нас только ближе станут, – равнодушно пожал плечами Дюкард.

– У нас все здания вокруг церквушки как на ладони, – добавил Дени.

– А нам их колокольня загородит! – недолго терпев, сорвался Штиль.

– Не думаю, не должна, – спокойнее отнёсся к этому Паттер.

– Ты это отсюда прикидываешь?

– Да, отсюда! – прикрикнул на напарника блондин. – Ничего эта колокольня не загораживает!

– А как ты запоёшь, когда окажется, что ни черта мы не увидим? – аж заметался откровенно паникующий громила.

– Ты посмотри, где голубятня и где колокольня! Обзор нормальный, что ты выдумываешь? Успокоился бы.

– У меня просто глаза на своём месте…

– Штиль! – выкрикнула Виктория, в одночасье усмирив перепалку. – Тебе правильно сказали: успокойся.

Верзила прекратил нервное метание, но лицо у него по-прежнему напоминает готовый взорваться котёл. Он зло оглядел товарищей, понимая, что ни от кого не дождётся поддержки. Закинув винтовку на плечи и повесив на ней руки, он отвернулся в сторону и забормотал под нос:

– Надо было уходить, когда предлагали…

– Что, Штиль? – заиграли желваки у Виктории.

– Ничего, – промямлил он, а затем гаркнул громко и уверенно: – Ничего, я в деле.

Нервной рукой Штиль поправил шляпу, после чего уставился на меня и очень неприятно ткнул пальцем:

– Ты только нормально просигналь, – прозвучало из его уст, как угроза.

– Не беспокойся.

– Там довольно большое окно, – решил поддержать меня Роде.

Палец здоровяка начал тыкать в меня уже совсем оскорбительно! Если не прекратит, я ему его оторву, и пусть стреляет потом, как хочет!

– Вот пусть прямо высунет руку и просигналит, чтоб всем было видно.

– Для тебя я по пояс высунусь, – желчно уколол я гада. Он начинает выводить меня.

– Ты не болтай, а сделай нормально своё дело. Чтоб дал сигнал один раз и наверняка. Зря тряпками чтоб не размахивал, чтоб я их раньше времени вообще не видел. Пусть под ногами у тебя валяются, к окну их подносить раньше времени и не смей.

– Да сделаю я всё, не пожалуешься потом.

– Кстати, Август, – нашла Бестия возможность проэкзаменовать меня напоследок, – если всё отменяется?

– Я показываю белую тряпку.

– Если мы стреляем?

– Красную тряпку.

И всё просто: всего два цвета, всего два сигнала. Уж я не спутаю, мне лишь бы дождаться Монарха…

Виктория кивнула моим правильным ответам и излишне ретиво схватила свою винтовку. Все уже вооружены и оснащены, так что ждать больше нечего. До полудня ещё около двух часов – пора идти обживать гнёзда.

– Все по местам, – скомандовала Виктория, и банда парами разбежалась во все стороны. Бестия лишь успела кинуть вдогонку моему напарнику. – Роде, отвечаешь за моего отца.

Тот кивнул уж слишком серьёзно. Мне аж стало обидно, какого они обо мне невысокого мнения.

Мы зашли в дом и бесшумным бегом забрались на самый верх, шмыгнули на чердак и забаррикадировали за собой двери. Здесь не самые лучшие запахи, плюс очень низкие потолки, из-за которых приходится ходить, согнувшись пополам. Зато нет ни следа от недавнего дождя. Обычно, чердаки сухостью не радуют.

Почти у самого пола расположены в ряд треугольные окна. Размер их позволяет расположиться нам обоим. Я постелил свои разноцветные тряпки и улёгся на них, Роде развернул ткань, под которой была спрятана винтовка. Длинное, ладное оружие, хорошо видно, что за ним ухаживают, хоть время и потрепало механизмы. Огромный снайперский прицел напоминает полноценную подзорную трубу, подобную той, что вручили мне.

Надо проверить линзы – площадь перед домом номер сорок девять видна хорошо, только несколько мутновато, так что не уверен, смогу ли как следует разглядеть лица. Роде также проверил оптику, что-то подкрутил и отложил винтовку в сторону. Затем он долго ковырялся во внутренних карманах, пока не извлёк плохонькие часы без крышки. Посмотрев время, он равнодушно прохрипел:

– Будем ждать…

И мы стали ждать. Я стал шумно выдыхать, мучимый нетерпением, принялся заниматься самыми бестолковыми делами: снимать и снова надевать шляпу, выискивать в подзорную трубу товарищей, проверять, не случилось ли чего с тряпками подо мной. Странно, но это не раздражает Роде. Щербатый сосредоточенно стреляет глазами по всем проезжающим экипажам, сжимая мясистый подбородок.

По прошествии получаса, ему стало невмоготу лежать в тишине:

– Слушай, а Август – это твоё настоящее имя?

Вопрос оказался столь неожиданным, что я не на шутку завис. В жизни бы не подумал, что меня могут спросить такое.

– Настоящее, конечно же. Ты почему спросил-то?

– Я уже говорил, предчувствие у меня дурное, – нехотя протянул Роде, медленно потирая руки. – Если что случится, хотелось бы знать, кто будет рядом в последние минуты.

– Брось ты эту чепуху из башки.

– Ага, мне так постоянно говорят. Случается часто… ну, не то чтобы часто, но порядочно… когда появляется ощущение, что произойдёт нечто, чего мне не пережить. Ни разу не сбывалось, но каждый раз уверен, что вот сегодня точно.

– Знаешь, не хотелось бы, – буркнул я. Нашёл, чудак, о чём поговорить.

Наступила неловкая пауза, которую я решил нарушить, вернув странный вопрос:

– А тебя как по-настоящему зовут?

– Роде я и есть. Роде Кавеньяк, если с фамилией. На самом деле, спросить друг у друга было не лишним. Ты, наверно, не догадываешься, но о полном доверии в банде речи не идёт. Например, имени Ловкача никто не знал, Штиля зовут Поль, однако я это выяснил случайно: подслушай один раз, как он разговаривал с каким-то типом на улице, со старым знакомым. Не уверен, что кто-то кроме меня знает его настоящее имя. У Дюкарда, якобы, нет фамилии, то бишь он её не помнит, но, скорее всего, врёт. Адама на самом деле зовут Жак. Жак Люрса, если я не путаю – ему просто не нравится его имя.

– Не думал о таком. И как Виктория мирится с тем, что у неё в банде находятся люди, имена которых она даже не знает?

– Не могу тебе сказать. Сам считаю, что о человеке не имя его говорит, а дела. Штиль и прочие могут себя хоть Шоммоном[25] назвать, но для банды они сделали порядочно, чтобы им доверять.

– Но умереть ты с ними не готов?

– Пожалуй, – неопределённо мотнул головой Роде, – одно дело – ограбили и разошлись, а другое – идти вместе на смерть.

– Ладно, надо завязывать про смерть. И так состояние не из лучших… Ты ведь хорошо стреляешь? – само собой получилось сменить тему.

Роде сразу же расплылся в улыбке и взялся за верную винтовку. Поглаживая оружие, он заговорил голосом, каким нахваливают сыновей:

– Из винтовки – первый снайпер. Из револьвера лучше стреляет половина банды, но с оптикой у меня конкурентов нет. Нас с тобой поэтому в пару и поставили: ты показываешь Монарха, а я бью наверняка. Остальные чисто на всякий случай накрывают всех, кто поблизости.

– А выстрелишь ты всего один раз? – взглянул я в сторону пустой пока площади.

Щербатый задумался, но ответил резко и безоговорочно:

– Хотелось бы пострелять куропаток, но надо ещё убежать. Выстрел будет всего один, Август.

– Да с такой игрушкой здесь можно оборону держать, – шутливо бросил я.

– Можно было бы попробовать, но у меня всего три патрона.

– Три?

– Для винтовки непросто достать боеприпас, тем более инертный. Дени, я знаю, вообще с собой берёт только один патрон, ему так спокойнее почему-то. Так что шибко много стрельбы не будет: на то мы и снайперы.

Роде снял котелок и небрежно швырнул подле себя. Внезапно в нём проснулась сильнейшая тяга к своему оружию, он принялся целиться в случайных прохожих, проверять ход затвора. Однажды даже спустил курок, но незаряженная винтовка сухо щёлкнула.

А тут он сунул мне под нос приклад и подполз поближе, принявшись тыкать пальцем во всевозможные засечки:

– Видишь эту зарубку? – понизил Роде голос, добиваясь атмосферы таинства. – Прихлопнул Мориса Трикара – это был главарь одной банды, мы её долго выдавливали из Чудо-города. Морис был снайпером хоть куда, у меня с ним дуэль завязалась – три часа друг друга выцеливали. За три часа всего пять выстрелов было на двоих, но я его-таки подстрелил, даже без инертных. Пробил ему лёгкое, так что ещё час не решался подойти, ждал, когда он кровью истечёт.

– Четыре часа с ним морочился? – я не поверил, но постарался, чтобы во взгляде читалось восхищение. – А почему товарищи не обошли этого Мориса и не взяли с тыла?

– Потому что Трикар был отличным снайпером, а такие с тылу зайти не дадут. Сам велел никому не высовываться, даже на дочь твою наорал. А то она хотела с пулями в скорости поспорить.

– Узнаю в ней себя. Хотя, сейчас я бы сидел в укрытии хоть неделю… а вот по молодости…

– Тебе ведь сто лет? – снова убрал Роде винтовку.

– Ага, около того. Я давно сбился со счёта, так что даже не вспомню, перевалило уже или нет. Должно было перевалить.

– А мне вот всего сорок три, а я уже думаю, что опостылело оно всё. Я смерти не ищу, но жизнь как-то опостылела, всё стало рутиной… Как ты целую сотню выдержал?

– Сам не знаю. Я жил всё время то здесь, то там, может, поэтому жизнь мне не кажется унылой. Впрочем, она и без того была бодрой. Очень даже скверной, но не унылой, это уж точно.

Роде призадумался, что-то неспешное началось в его голове, но что-то достаточно важное. Не знаю, как я до этого догадался, возможно, всё это я вовсе выдумал. Если подумать, ничего умного я не сказал, всего лишь пожаловался на жизнь, как я это делаю, не упуская ни единой возможности. И после этого жду, что все окружающие задумаются над моим нытьём, как над строками из Книги Истины.

Глупости какие… сам я не замечал за собой активного мозгования, когда собеседник выдавал умную и серьёзную мысль. Как сказать, всегда считал себя умнее всех.

Паршиво это, надо сказать. Вот так находишь в себе толику дурноты, толику своей испорченности… Сперва становится гадко и стыдно, затем ещё гаже, стыд уже просто невыносимый, как убеждаешься, что всё по делу. Но особенно гадко становится, когда находишь в себе силы осознать, что у тебя и мысли не возникло меняться.

Разошёлся я, да так не вовремя. Впрочем, никто и никогда не делает это вовремя.

А я тут жалуюсь на то, что всё время жалуюсь. А теперь жалуюсь на… ладно, хватит. Что там Роде? Он задумался над чем-то, теперь уже не стану заявлять, что над моими словами.

Время-то не торопится. Оно словно даёт мне какое-то задание, что-то я должен сделать вот в этот момент, иначе так и не наступит полдень. Быть может, всё время так происходит. Но что, бога ради, ему от меня нужно?

Я решил просто вернуться к Роде:

– А где ты научился стрелять из винтовки?

Он посмотрел на меня, затем на своё оружие, будто вопрос вызвал у него такие уж трудности. Не отрывая взгляда от снайперки, он охотно ответил:

– В армии. Я служил в своё время, для меня это было в радость. А что, в те годы я жрал раз в два дня, спал, где попало, и тому подобное. Тогда мне дали форму, кров, еду и толковое занятие. Снайперские винтовки только появлялись, их было пару штук на целый полк, за них приходилось бороться. Вот мне и пришлось доказывать, что именно я должен стрелять из такой. Как видишь, старания не прошли даром.

– Ну, пока ещё не видел.

– Покажи мне Монарха – увидишь! – усмехнулся Роде.

– Вон он по улице идёт, – ткнул я пальцем в случайного прохожего. – Я узнал, это точно он.

Мы с Роде рассмеялись, но осеклись, понимая, что так не ровен час, как весь дом притащится проверять, что там на чердаке вытворяется.

Как бы неторопливо ни было время, до заветной черты оно добралось. Признаюсь, я этому не обрадовался – меня обуял страх. Находясь далеко от Монарха, я страстно желал настигнуть его, но, подобравшись так близко, понял, что хочу бежать.

Почему же он меня так пугает? Наверное, по той причине, что он иоаннит, и он беспощаден… А ещё он должен быть покойником, с которыми я ни за что не желаю встречаться.

Но пока началось с малого: внезапно показался презентабельный экипаж и остановился по нужному адресу. Я тотчас взглянул через подзорную трубу, нашёптывая под нос просьбы невесть о чём. На площадку выгрузились трое телохранителей и двое прилично одетых мужчин. Все пятеро не вызвали у меня ни малейшего чувства – я просто не знаю никого из них.

Пятёрка не подумала идти внутрь здания, а скучковалась в центре площадки. Решили дождаться остальных.

– Кто там? – шёпотом справился Роде, неторопливо вставляя патрон.

– Понятия не имею, – ответил я даже тише, – не узнаю никого.

– Монарха там точно нету?

– Готов поклясться, что вижу этих людей впервые.

Однако я не сводил с них глаз. Я могу и ошибаться, черты лиц могли позабыться. Нет, членов Ордена узнать должен.

Можно воспользоваться элементарной логикой: слишком мало охраны, слишком простой экипаж для птицы полёта Монарха. Ко всему прочему, хороший тон обязывает его прибыть последним, когда вассалы соберутся в покорную толпу.

Этим они и занялись: чем ближе к полудню, тем чаще останавливаются экипажи, вытряхивая новую порцию заговорщиков. Совсем юноши, старцы с мерзкими кустистыми бровями, женщины, мужчины – я не был готов, что под пятой Монарха окажется столько приспешников. Их уже набралось с дюжину, их охрана исчисляется десятками. Площадь заполнена, как во время городского фестиваля.

Роде раз за разом спрашивает, появилась ли знакомая морда, я отвечаю, что нет. Он переспрашивает, заставляя меня сомневаться. Мои фантазии искривляют лица и фигуры, подставляют на их места давно почивших товарищей. Но стоит моргнуть, как я понимаю, что их на площади в помине нет.

Подкатила карета, достойная короля. Я напрягся, стиснул подзорную трубу в предвкушении. Зубы заскрипели, что аж больно стало. Напарник приготовился, вытянул шею. Но при виде новоприбывшего, он расслабился и позволил себе лёгкий смешок:

– Без оптики видно, кого нелёгкая принесла.

– Джакомо Пито, – кивнув, озвучил я имя нового гостя.

Определённо, коротышку стоило ждать на этом сборище. В трубу мне видно, как аронакес хромает, активно работая тростью – схватка в лесу оставила ему на память раны и ожоги. Рад, что они не торопятся заживать, скотина ты этакая. Как Монарх терпит возле себя эту мерзость?

Опустился до аронакесов в друзьях! Лишний повод перестать сомневаться в своей правоте. Когда видишь такое, можно смело обвинять подонка в нарушении Кодекса. Самом наглом и мерзком нарушении.

Было бы славно, если коротышка окажется достаточно близко к Монарху, и его накроет пулями. Во мне возникло дикое, первобытное желание уничтожить этого аронакеса, равно как и любого, что окажется у меня на пути! Рука дёргается… не ровен час, отниму у Роде винтовку и разряжу её в гнома…

Пито наорал на всех, кто решил заговорить с ним, наорал на всех, кто просто посмотрел в его сторону. Ему есть причины злиться.

Продолжили слетаться гадкие жуки: ещё пара почтенных мужчин, среди которых я узнал Креже. Пробегая глазами по компании воротил, я стал узнавать в них гостей на приёме у Пито. В какой-то момент мелькнуло ещё одна небезызвестная рожа – красавец Рамон на посту.

Уже не подумаешь, что весь свет собрался просто так, что эти шишки станут покорно ждать на площади абы кого…

Пора уже объявляться Монарху.

Зазвенел колокол, отмечая двенадцать часов. Конструкция колокола такова, что звонить в него можно, не поднимаясь на самую верхотуру, так что нас бы никто не увидел. Неприятный же звук у этого медного горлопана…

Роде, я смотрю, тоже не рад слышать пронзительный звон, стараясь заткнуть одно ухо плечом, а второе пухлой ладонью.

Сборище на площади в едином порыве обратило взоры на колокольню. Словно ждут, что с неё и снизойдёт к ним Монарх. В трубу мне отлично видно, как крупные шишки перетаптываются в нетерпении, словно школьники в первый день учёбы. Переполненный злобой Пито вонзает трость в брусчатку.

Я залюбовался дамами и господами, потому проворонил очередной экипаж. Заметил его лишь когда все до единого взоры собравшихся повернулись в его сторону. Подъезжает что-то уж совсем великолепное – капля чистого золота течёт по грязному стеклу. Это высокая, за сотни ярдов пышущая дороговизной и великолепием карета, запряжённая благородными рысаками. Право слово, к таким лошадям стыдно подойти без смокинга.

Колокол утих, но я не обратил на это внимания. Создалось чувство, что я оглох, обратившись в зрение.

– Думаешь, он подкатил? – изготавливаясь, бросил Роде.

– Возможно…

Карета остановилась, дверцы стали открываться, а я, чтоб меня, выронил подзорную трубу. С руганью подобрал ставший в одночасье скользким прибор и вернулся к гостям. Их уже высыпало трое, не говоря уже о многочисленной охране, так что мне сложно сориентироваться.

Так, одна из них женщина – её сразу отбрасываем. Ещё один высокий и худосочный, держит голову всё время вполоборота… не узнаю таких. Третий невысокий и полноватый, но стоит ко мне спиной, так что может оказаться кем угодно. К троице присоединился ещё один человек, за его кустистой бородой можно спрятать какое угодно лицо, но я не уверен, что он тот, кто нам нужен.

А затем полноватый гость огляделся по сторонам и меня как гвоздями к нему приколотило! Не дольше, чем на две секунды он продемонстрировал мне пятно на лице… Понятия не имею, испачкался он или что, но до жути похоже на ожог Франца…

Твою же мать, Франца убили! Я видел, как Думклоу разорвал его!

Сразу почувствовал себя не лучше марионетки, которой все верёвки перемотали узлами. Даже говорить стало трудно, но я выдавил:

– Роде, низкий, полный, справа.

– Понял о ком ты, – стремглав взял он на мушку неизвестного. – Это Монарх?

– Я не уверен…

– Плохо, Август, надо бы наверняка.

– Он больше всего похож.

Ты подумай, стал бы твой наставник делать то, что наворотил Монарх? У него были планы восстановить Орден, но точно в них не предполагалось собирать под своё крыло богатеев и аронакесов.

И он, чёрт возьми, мёртв! Просто без сомнений!

Вот только похож, причём сильно похож. Походка вполне как у Франца, комплекция… Что же мне, позволить стрелять в наставника? Нет, это не он, надо ждать дальше.

Но времени мне не дали. Людишки приветственно раскланялись, и сборище направилось к дому.

– Уходят, – нервно протянул Роде.

– Значит, Монарх уже здесь, – скорее сам себе подсказал я.

– Так мне бить в того?..

Я не ответил.

– …или мы уходим?

Ещё раз бы увидеть лицо этого месье, но он, как назло, больше головой вертеть не желает. Да бог с ним, пусть лучше пострадает невинный, тем более, что все они там должны быть не без греха.

Подскочив, как переполошенный заяц, я вырвал из-под себя красную тряпицу. Намотав её для порядку на кулак, я коротко бросил Роде:

– Лупи в него.

И высунул руку по плечо на улицу, принявшись размахивать сигнальной тряпицей изо всех сил. Увлёкшись, я прекратил лишь тогда, когда Роде принялся отпихивать меня в сторону. Я тотчас убрался, моё место занял снайпер и, недолго целясь, выстрелил. Инертный патрон гулко ухнул, дуло винтовки скакнуло влево и вверх…

Пуля пронзила плечо подвернувшемуся телохранителю, а затем угодила меж лопаток неизвестному. Пробив в людях две громадные дыры, инертная пуля с силой швырнула их по ходу своего полёта. Тела грохнулись об брусчатку, заскользили, сбивая с ног окружающих и размазывая кровь пинтами.

Кто бы это ни был, он точно мёртв.

Хлопнули ещё три выстрела, скашивая всех, кто оказался близь мертвеца. В одночасье началось столпотворение, поднялись крики, буйные вопли! Затянувшийся последний выстрел пришёлся в Креже, стоявшего в отдалении от убитых. Инертная пуля снесла его и стоящих поблизости, как кий кучу шаров. Похоже на бойню какую-то.

– Вот теперь пора…

Напарник не успел договорить – оглушающий взрыв прогремел так неожиданно, что мы с Роде взвизгнули, как девочки. На смену визгу пришла ругань. Я высунулся в окно и с ужасом обнаружил, что вдалеке распустился огненный шар на месте, где располагалась голубятня… Над домом поднимается густой дым, во все стороны разлетаются горящие щепки.

И тотчас грянул второй взрыв! Сметая кирпичи и черепицу, он разорвал в клочья колокольню. С замогильным воем вниз полетел деформированный колокол, гулко застучали обломки кирпича по крышам и мостовой.

Взрывы привнесли ещё больше ужаса и хаоса: толстосумы на площади превратились в верещащий выводок бешеных свиней! Установившуюся, было, тишину заполнили крики, выражающие полный спектр эмоций. Я же, напротив, онемел и словно оказался парализован.

Выручил Роде:

– Август, быстрее! Уходим!

Он уже успел завернуть винтовку в тряпицу и броситься на выход. Я, было, начал подбирать сигнальные тряпки, но одумался и бросил их к чертям. Спотыкаясь на каждом шагу, я последовал за Роде. Мы спрыгнули с чердака и побежали вниз по лестнице. Держась свободной рукой за перила, мой напарник умело пробегает пролёт за пролётом.

Спотыкаясь, прыгая через перила и катясь кубарем, я-таки оказался на первом этаже. Чуть не перепутал направление, но выбрался всё же на задний двор. Он оказался весь усыпан обгоревшим кирпичом, словно поле боя. Улицы на многие мили накрыты плотной завесой человеческих воплей.

Просто уши закладывает.

Роде резко сбавил скорость и принялся на ходу рассматривать огрызок, оставленный взрывом от колокольни. Не думал, что в этой ситуации мне придётся его одёргивать:

– Роде, быстрее! Убираемся, мать твою!

Оставив позади смерть и разрушение, мы кинулись по отрепетированному в совершенстве маршруту. Носясь по переулкам, я быстро сбил дыхание, но животворный страх заставил бежать до последнего. Возле кондитерской нас встретила группа зевак, поспешившая с визгом разбежаться.

Бандит замотал оружие абы как, поэтому ткань моментально сползла. Попытки прикрыть винтовку на ходу особого толка не дали.

Оглушённый собственным рваным дыханием, я пролетел через улицу, чудом избежав копыт лошадей. Роде чуть отстал, но я не стал ждать, понимая, что любая остановка просто прикончит меня.

Я добежал до перил и неудачно прыгнул через них, полетев кувырком вниз по насыпи. Обернувшись рулетом из грязи, я предпринял попытку подняться сразу по остановке, но не смог этого сделать без помощи Роде. Тот не без труда помог мне принять вертикальное положение, и мы засеменили к неприметной дыре в заборе. В неё на сей раз протиснуться не вышло, так что в ярости принялся ломать доски и расширять отверстие.

Оказавшись меж складов, мы побежали значительно медленнее, из последних сил. На мне засверкали узоры, а просто так они этого не делают. Я перестал различать, что перед глазами, продолжил бег по памяти, изредка вслушиваясь, где там Роде.

Ни единого вопля вслед, ни единого выстрела, но мы несли с ощущением, что лапы неприятеля почти схватили нас за задницы.

Наконец появился канализационный люк. Только возле него мы остановились и начали снова соображать. Аккуратно убрав крышку, я пропустил первым Роде, который очень медленно спускался. Только сейчас я заметил, что он забыл свой котелок. Следом пошёл я, прикрыв за собой люк. В темноте теперь очень пригодился свет от узоров на моём теле. Я задрал рукав, чтобы света было больше.

Теперь мы можем смело двигать домой.

По заметным одному Роде отметкам мы добрались до Чудо-города и выбрались через первый подвернувшийся люк. Оказались на самой окраине, вокруг тут же объявились любопытные морды. Но их любопытство продлилось лишь до обнаружения в руках Роде грозной винтовки.

Всю дорогу до дома на нас хищно косились, уродливые типы скалили зубы, выглядывая из окон. Разом сам Чудо-город перестал казаться мне безопасным.

Но добрались мы без приключений. Долго пришлось ждать у двери, пока с той стороны не подошёл Дюкард с гладкостволом. Он поспешил впустить нас и ещё долго высматривал возможные хвосты.

Мы спустились в подвал. Нас уже дожидаются Виктория, Дени и Адам. К счастью, уцелели все, кто мог. Дочь первой подскочила и бросилась ко мне в объятия. Мы сильно волновались друг за друга, но так и ни слова друг другу не сказали. Роде, не расставаясь с винтовкой, плюхнулся на первый подвернувшийся стул.

Усталой шаркающей походкой в его сторону двинулся Дени. У него откуда-то появилась царапина на виске, кровь уже запеклась.

– Не зря Штиль так нервничал, – проронил усач, обращаясь к Роде. – Ты тоже.

– Да уж, Роде, ты нас спас, – присоединился я, всё ещё не отпуская дочь.

– Повезло нам, не поспоришь.

– А откуда взрывы взялись? – закудахтал очумелой курицей Адам. – Это магия Монарха была?

– Какая там магия! – завёлся Дюкард и со злобой швырнул гладкоствол в угол. – Что ты там магического увидел? Колокольня с голубятней были заминированы. Монарх собрал своих пешек на площадь как приманку, он знал, откуда удобнее будет стрелять, и заминировал гнёзда. Просто не учёл, что мы выберем больше позиций, а Роде с Августом чудом спаслись!

– Поганый Молох, – мелко трясясь, прошептала Виктория, – из-под земли достану…

– Молох тут ни при чём, – продолжил Дюкард размахивать руками. – Ни он, ни его информатор… да вспомните тех людей на площади: никто вообще, кроме самого Монарха, не был в курсе, что там замышляется.

Повисла тишина, в которой лишь постукивают сапоги широкоплечего бородача, в неистовстве расхаживающего туда-обратно. Невозможно разобрать, но что-то бормочет себе под нос.

Виктория совсем расклеилась, она похожа на девочку, готовую заплакать. Должно быть, гибель Штиля с Паттером и дикий страх за всех остальных выжали из неё всю волю. Я вспомнил громадный всполох огня, в котором башенка с пернатыми должна была сгореть, как спичка. Случилось всё так быстро, что у верзилы с блондином не было шанса убежать. Только глупец или упрямец будут утверждать, что им удалось спастись.

Я крепче прижал дочь к себе.

А тут Адам подбросил очередную глупость:

– Но Август дал сигнал, значит, он узнал Монарха. Роде ведь пристрелил его?

– Какой Монарх? – вид у Дюкарда такой, словно он готов кинуться на Адама с кулаками. – Ты серьёзно думаешь, что он стал бы туда соваться? Не было там никакого Монарха!

– Тогда почему Август дал сигнал?

– Я принял одного из них за моего наставника. У того был ожог на лице, у того типа тоже какое-то пятно… Я решил, что если там и есть Монарх, то это может быть только тот человек. Думал, если застрелят кого-то из их шайки, хуже не будет.

– Так это мог быть не он? – опустились руки у Адама.

– Теперь я практически уверен, что ошибся.

– Мне кажется, – протянул равнодушно Роде, – что тот тип с пятном на лице появился там не случайно.

– Да, вполне может статься, что хитрожопый Монарх всё продумал, – мрачно согласился Дюкард. – Просто надоело за нами гоняться, вот и заманил в ловушку.

– Но, тем не менее, всех ему накрыть не удалось, – сцепив руки на груди, заметил Дени. – Ещё когда убегали, я подумал, что всё вокруг будет оцеплено людьми Рамона, однако сбежать нам никто не помешал. Неужели он рассчитывал, что снайперы будут только на колокольне и голубятне?

– Какая уже разница, на что он рассчитывал? – устало отозвалась Виктория.

– Кто знает, может, теперь он думает, что мы все мертвы, – сказал Адам.

– Он же проверит места взрывов, – поспорил я, – и найдёт там останки всего двоих. Он теперь изведёт нас всех.

– Значит, найдём его раньше и убьём, – внезапно проклюнулось в Бестии раздражённая решительность. – Дюкард, сделай что хочешь, но этот проклятый Ремап должен заговорить!

– Займусь прямо сейчас, – кивнул тот, но успел сделать всего пару шагов к несчастному профессору…

Потому что как гром среди ясного неба прозвучал стук в дверь. Наверху кто-то требовательно постучался в обитель самой опасной банды в Фанеке. Нас всех сковало страхом и недоумением. Полагаю, что-то подобное случилось, когда мы с Роде пришли, но нас ещё рассчитывали дождаться.

Все, кто знает об этом месте и кто ещё жив, уже в сборе. Почтальоны и дружелюбные соседи здесь не появляются…

Со второй серией ударов оцепенение сменилось оживлением. Я выхватил пистолет и положил руку на рукоять метательного кинжала, остальные члены банды тоже одномоментно вооружились и даже заняли удобные позиции для обороны.

Дюкард, вооружённый гладкостволом, пошёл встречать незваных гостей. Он медленно, стараясь не шуметь, двинул вверх по ступенькам. Добрался ровно до середины, как вдруг сквозь дверь полетели пули, врезаясь в широкое тело Дюкарда! Тот пальнул в ответ, но на большее бандита не хватило: он поймал ещё пару пуль, упал замертво и покатился вниз по лестнице.

Виктория взревела нечеловеческим голосом, по ушам мне ударило пронзительное верещание. Затем моя дочь стрельнула, не целясь, прямо сквозь стены и перекрытия, инертный патрон прошил кирпичи и доски. Ей вторил Роде, пальнувший куда-то в район входной двери.

Послышался треск выломанной двери, а через секунду вниз хлынули знакомые формы людей Рамона. Я давно заготовил себе укрытие в виде перевёрнутого стола, высунувшись из-за него, я плотным огнём накрыл головную группу атакующих. Тут присоединилась банда с револьверами, и неприятели стали замертво падать один за другим, не успевая толком вскидывать оружие.

Но тут вниз неуклюже скатился молодой парень, укрывающийся ростовым щитом из толстого железа. По тому, как хлипкий с виду боец удерживает громаду одной рукой, легко угадать в гаде иоаннита. В свободной руке у него револьвер, за его спиной укрывается не один товарищ, так что вскоре атакующие смогли прижать нас своим свинцом.

Я нырнул за столешницу – её дубовые доски тут же приняли на себя пару пуль, с трудом их остановив. Ещё одна свинцовая оса прожгла древесину, но в меня не попала.

Осталась всего одна обойма с инертными патронами, но сейчас самое время пустить её в ход. Сменив магазин, я резко высунулся и дал два выстрела прямо в центр щита. Пули не подвели, справившись с железом и уложив иоаннита. Тот, впрочем, не умер и попробовал подняться, вот только ему в лицо кто-то метко угодил из револьвера.

Метнув на прощание нож, я обратно нырнул за стол и вернулся к обычным патронам. На сей раз высунулся справа от укрытия и выстрелом попал в ногу наступающему. Тот свалился и покатился вниз по лестнице, сбивая с ног своих же. А в следующее мгновение меня так лихо прижали огнём, что пришлось бросаться в укрытие и прижиматься что есть сил к земле.

Под пальто нащупал гранату и, недолго думая, метнул её в толпу неприятелей. Грохнул взрыв, от которого хлипкий подвальчик заходил ходуном. Чего ради, интересно, стены не обрушились?

Горячий воздух пронёсся над столом, перемешанный с запахом смерти и воплями умирающих. Я выпрямился и принялся стрелять по всем, кого вижу, пока патроны не кончились.

На лестнице уже навалены горой тела, а противник продолжает прибывать. Вниз кинулись сразу двое новых иоаннитов со щитами, паля на ходу. Встав плотно друг к другу, они создали хорошее укрытие для прибывающих. Не успел я сменить магазин, как из ниоткуда выскочил Дени, бросился вперёд и обошёл щитоносцев сбоку. Он успел дважды выстрелить в одного из них, как его накрыла очередь сразу нескольких стволом.

Раненный им иоаннит пошатнулся, нарушив защиту – я воспользовался моментом и метко послал в образовавшуюся щель метательный нож.

Я отбросил пустую обойму, вновь вернулся к инертным, как вдруг наверху стали ухать глухие взрывы, посыпалась пыль и крошка, а через прошибленные в перекрытии дыры стали спрыгивать всё новые неприятели. Образовалась пылевая завеса, так что я многих из них потерял из виду, но тут стали вспыхивать отличительные белые узоры.

Чёртовы выкормыши Монарха!

На ближайшего я обрушил целую очередь инертных патронов, не оставив гаду ни шанса. Следующий кинулся ко мне, почти не различимый в завесе и полутьме. Я шагнул в сторону – мимо с гулом пронеслось какое-то заклинание, а выпорхнувший из Мада Ниак свистнул навстречу иоанниту.

Послышались крики раненого, но никак не убитого, а тут совсем близко полетели пули. Я на полусогнутых отскочил за чью-то койку, пытаясь одновременно отстреливаться. Драгоценные патроны понеслись абы куда, но стоны раненых и умирающих ни на секунду не смолкают.

Пыль улеглась, давая разглядеть порезанного мною урода. Пока тот зажимал страшную рану на груди, я убрал пистолет и метнул в недобитка нож. Тот угодил в колено, заставив неприятеля потерять равновесие. Не успел иоаннит упасть, как я просунул ему меж рёбер саблю. Подняв насаженного, я укрылся им, как живым щитом, хотя даже перестал понимать, откуда несутся пули.

Сделав несколько шагов наощупь, я уткнулся в свой стол. Бросив пока мёртвого иоаннита, я вернулся к огнестрельному оружию и дал последние выстрелы в сторону нападающих.

Вдруг понял, что выстрелы стали редкими и словно бы далёкими. Быстро-быстро надо менять обойму… не успел – надо мной показался враг, наставивший револьвер. Отменные рефлексы позволили мне перехватить оружие и направить дуло в сторону. Грохнул выстрел, я перехватился за кисть стрелка и с силой сжал, ломая человеку кости.

Выдернув револьвер гада, я схватил того за грудки и притянул к себе. Только изготовился открыть огонь, как справа мелькнула тень, показалась белая вспышка… Не успел я прицелиться, как край стола разнесло в щепки, меня словно бы ударили тысячи кулаков, причём все с разных сторон. Заклинание обронило меня на пол и проволокло по нему добрых три ярда.

В глазах тут же потемнело… Я ожидал, что в ушах будет звенеть, но вместо этого наступила почти полная тишина… Я ещё в сознании, в этом нет сомнений… однако пошевелиться не могу…

А до ушей долетают-таки какие-то обрывки фраз:

– Все… этот тоже ещё жив… Пересчитаться!.. Ремап словил пулю… стрелки херовы… Так сколько там?..

Дальше уже ничего не помню.