Иоанниты

Глава XI Об иголочках, не только об иголочках и совсем не об иголочках

Не всё так просто оказалось с возвращением домой: только мы пересекли границы Чудо-города, как я стал замечать нарастающее напряжение в рядах банды. Сам я наоборот расслабился, так как капать вскоре перестало.

Трое разбойников постоянно оглядываются, нарочито долго трутся на перекрёстках перед тем как свернуть. Мне до них далеко – это я понял сразу, но и моему взору вскоре предстал сутулый тип, что держится вдалеке. Низко надвинутая шляпа и тяжёлый плащ – личность таинственная с нотками угрозы. Он ловко прячется, мелькает на считанные секунды и растворяется на фоне города, словно его и не было.

Сколько бы я ни старался, так и не смог его как следует разглядеть.

– За нами следят? – шепнул я бандитам.

– Я его заметил двадцать минут назад, – ответил Дюкард, стараясь не двигать головой. – По-моему, всего один, хотя не уверен.

– Один, это точно, – уверенно сказала Виктория.

Мне от её уверенного тона стало не по себе. Я, можно сказать, молился, что они вовсе скажут, что у меня попросту разыгралось воображение.

С этим надо что-то делать – так и поступили. Троица в какой-то момент двинула в неизвестном направлении, один я пошёл было к дому. Ясно, они хотят заманить типа в ловушку, но могли бы и меня предупредить, ей богу.

Мы брели по сужающимся улочкам в самые глухие места Чудо-города, а я окончательно потерял из виду хвоста. Шёпотом перебросился фразами с Викторией, но та уверенно заявила, что тот всё ещё неотступно следует за нами. Смелый гад, потому как, будучи человеком, в одиночку я бы в трущобы Фанека не сунулся.

Следовательно, он даже опаснее, чем я предполагал.

В какой-то момент мы свернули в переулок и остановились. Банда повыхватывала оружие, мне надо бы не отставать. Щёлкнули взводимые курки, Виктория быстро раздала команды:

– Дюкард, обойдёшь его слева, я – справа. Август, Адам, встретите его здесь. Не потеряйте ту штуку.

И она с бородачом разбежались, нырнув в еле заметные щели, коими так богат Чудо-город. Мы с Адамом отошли с дороги, укрывшись за кучей гнилых поленьев. Из ближайшего дома тут же высунулся толсторожий хозяин дров, но я просто ткнул ему в лицо пистолет, и он передумал ругаться. Убрался, как перепуганный заяц.

Я удобно пристроился, хорошо видна улица, по которой должен пройти неизвестный. Отсюда же можно приложить его огнём, что, чуется мне, будет очень даже нелишним.

– Как думаешь, это человек Монарха? – тихо пролепетал Адам, осторожно высовываясь из-за поленьев.

– А кому мы ещё нужны?

– Ну, наша банда многим не нравится…

– Я, если на то пошло, тоже.

– Ха-ха, это кому, например?

– Есть в Гольхе целая организация, они тоже демонов убивают. Вот им всем, а там несколько тысяч сотрудников, – прямо-таки хвастливо ответил я.

Адам посмеялся, но до жути не вовремя: прямо в этот момент из-за угла появился тот самый подонок и выхватил оружие. Нас он не заметил, а принялся стрелять туда, откуда его должна была прижать Виктория.

Ему дали пальнуть дважды, прежде чем Бестия ответным выстрелом погнала его прочь с улицы. Он кинулся точно от нас, так что пришлось выскакивать из-за поленьев и стрелять вдогонку. Я был близок, но промазал, а гад уже втиснулся в узкий проулок.

Ноги понесли меня вперёд, страха получить пулю никакого. На ходу я попытался дать точный выстрел, но угодил в стену более чем в футе от убегающего. Он пропихнулся меж домами и огрызнулся револьвером, к счастью, тоже не блеснув меткостью.

Я нырнул следом, буквально расталкивая хлипкие домики плечами. Проскочив на задние дворы, я тут же вынужден был совершить грациозный прыжок и нырнуть за высокое ржавое корыто – ублюдок устроил мне засаду. Свинец наполнил свистом воздух, где-то вокруг меня закружилась смерть.

Высунув руку из-за укрытия, я пальнул наудачу, но тут меня поддержал кто-то со спины, надо полагать, Дюкард. Его огонь вынудил неизвестного свернуть удочки и дать дёру. Выглянув из-за корыта, я краем глаза заметил, как он скрылся в соседнем переулке.

Подскочив, я бросился по параллельному, спотыкаясь о всякий хлам. Чувствую себя крысой в лабиринтах Чудо-города.

Я настиг беглеца на очередном пятачке. Он своевременно обернулся, мы встретились лицом к лицу и тотчас приняли решение открыть стрельбу. Двигаясь боком, я принялся разряжать обойму в гада, меж нами оказалось сушащееся бельё, сквозь которое пришлось палить наудачу. Оба мы в этом не преуспели, так как оба продолжаем неистово стрелять, а не падаем замертво.

Когда щёлкнул опустевший пистолет, я отступил назад, ввалился в первую подвернувшуюся дверь. В домике меня не встретили руганью и картечью, так что я смог спокойно заняться перезарядкой.

Затем выглянул из-за косяка, разглядел, как неприятель старательно впихивает патроны в барабан револьвера. Думал застать его врасплох, но он до обидного быстро управился. А тут позади него на крыше объявилась Виктория. Чёртов шпион расслышал шум над собой и вскинул оружие – они с дочерью обменялись выстрелами, и неизвестный кувырком ушёл под защиту навеса.

Завершив перекат, он вышиб с ноги дверь и ввалился в дом, одновременно принявшись простреливать крышу. Виктория сноровисто отскочила от летящих снизу пуль, перескочила на соседнюю крышу и дала пару свинцовых ответов.

Я кинулся настигать неприятеля, держа на прицеле дверь, куда он ускользнул. Войдя в дом, я оказался почти в кромешной темноте, в тесных коридорах и комнатах вообще невозможно ориентироваться, не говоря уже о передвижении. Но каким-то чудом я прошёл сквозь убогое жилище и вывалился на улицу.

Беглец оказался слева – знатно улепётывает! Я кинулся следом, понимая, что у меня почти нет шансов догнать длинноногого. Тогда должны помочь пули, вот только на ходу попасть никак не получается. Неизвестный палит в ответ, но безнадёжно мажет, а тут ему наперерез вываливается Дюкард и накрывает кучным огнём. Пули вскользь проходят по плечу и боку убегающего, но, судя по всему, раны несерьёзные.

Дюкарда подводят рано кончившиеся пули, так что раненый противник загоняет его обратно в переулок своей стрельбой. Тут он кидается на другую сторону улицы. Я решаю поддать ходу, настичь и выстрелить наверняка.

Он скрывается в переулке. Когда я ныряю следом, он оказывается уже верхом на заборе и вскидывает навстречу мне револьвер. Я укрываются за углом здания, и выстрела не следует. Высунув голову, я обнаруживаю, что беглец уже скрылся на той стороне, а тут вдруг мимо проносится что-то белое – это Виктория стремглав долетает до забора и перемахивает через него.

Я разбегаюсь, но в этот момент проклятая боль в ноге напоминает о себе в самых невыносимых красках! Сильно захромав, я прыжками добираюсь до забора и оседаю, привалившись к нему. Боль такая, что дышать трудно, даже голова резко закружилась, а во рту отчётливо чувствуется вкус рвоты.

Ко мне уже бежит Дюкард. Я взмахами руки объясняю, что со мной всё в порядке, а ему лучше бы заняться погоней. Тот кивает и с трудом штурмует забор (при его-то комплекции это объяснимо). Вдалеке Виктория с неизвестным обмениваются выстрелами.

Предприняв бессмысленную, наказавшую меня болью, попытку подняться, я понимаю, что для меня погоня закончилась.

Вот и Адам подтягивает, пропустил всё веселье. Хотя бы поможет мне добраться до дома.

Я успел доковылять до берлоги банды, забинтовать ногу, будь она неладна, и даже вкратце пересказать, чего мы добились, прогулявшись до бывшей типографии. Только после этого вернулась Виктория, помогая идти Дюкарду, вся голова которого оказалась в крови, несмотря на обилие перевязок.

Бородача тут же уложили на стол, промыли рану и принялись наворачивать порядочные бинты. Крепыш при этом даже не ругался и не шипел, стойко и молчаливо дожидаясь, когда его реанимируют.

Рана при этом оказалась пустяковая, просто очень кровавая: пулей ему разорвало кожу на виске.

Только когда с Дюкардом закончили, я решил задать немаловажный вопрос:

– Догнали ублюдка?

– Нет, – явно подавляя дикую злость, ответила дочь. – Он ранил Дюкарда, мы оба решили, что ранение серьёзное. Когда поняли, что там просто большая царапина, догонять уже было некого. Ушёл, тварь.

Вся банда уже была в курсе появления шпиона, так что активно включилась в разговор.

– Теперь они нас найдут, – сумничал Штиль, глянув на выход.

– Кого они там найдут? Чего городишь? – ухмыльнулся Роде, хотя как-то не время.

– Мы его увели подальше отсюда, – поставил руки на пояс Адам.

– А толку? Они весь Чудо-город перероют.

– А ты, Штиль, думаешь, они раньше не могли этим заняться? – саркастично осадил товарища Роде. – И так понятно, что мы вылезли отсюда. У них все сомнения должны были исчезнуть после появления нашей автокареты. Если они нас ищут, то уже давно перелопачивают Чудо-город, этот шпион ничего не изменил.

– Только боюсь, будут другие, – скрестила Виктория руки на груди. – Ладно, теперь за хвостами следит в оба глаза! Кто приведёт сюда людей Монарха не доживёт до встречи с ним! Всё ясно?

Нестройный, но согласный хор был ей ответом.

– Хорошо. Адам, Дени, разберитесь с той штукой, попробуйте что-нибудь с ней сделать, лучше меня знаете. Так, Штиль, поймёшь со мной. Дюкард, как придёшь в себя, пообщайся с Ремапом. Боюсь, мы надолго. Август, лучше отдохни, но если надумаешь куда пойти, возьми с собой кого-нибудь и предупреди, куда вы. Хорошо?

– Да-да, всё понял, – охотно пошёл я на условия дочери.

Она кивнула, вдруг потянулась заняться волосами, но передумала и направилась на выход. Я вдруг захотел выяснить, куда это она сейчас, но успел лишь буркнуть что-то неразборчивое, как стало уже поздно. Штиль с дочерью покинули подвальчик.

Я почувствовал, как бессилие и отсутствие цели сдавили меня с двух сторон, сделалось тяжело до боли в плечах, по ногам разлилось напряжение. Захотелось грязно материться и орать, как сумасшедший. Не будь кругом людей, я бы так и сделал…

Добравшись до ближайшего стула, я грохнулся на него, словно бы во мне не осталось совсем никаких сил. Тут и не скажешь, насколько я далёк от правды, ведь последние дни всё у меня шло не самым лучшим образом, я буквально опроверг расхожее высказывание, что выше задницы не прыгнешь.

Каждый день подумываю сдаться… Чёрт возьми, я действительно взялся за то, что мне не потянуть. Ещё хорошо, что рядом дочь – она не даёт мне опустить руки, это было бы просто бесчестно с моей стороны.

Пальцы стали непослушными (или это я только делаю вид, чтоб показать самому себе, какой я вымотанный, какой несчастный)… Короче, я с трудом открыл крышку Ищейки, на часах сейчас всего три часа. Найдена ерундовина Ремапа, но и день на это далеко не закончен. Слишком мало мне осталось, чтобы радоваться такому успеху.

– Как нога, Август? – расплылось щербатое лицо Роде в добродушной улыбке. Ядрёное сочетание, скажу я вам.

Он с Дюкардом решили составить мне компанию и сели на соседние стулья по обе стороны. Роде передвинул свой так, чтоб сидеть к нам лицом.

– Прошла уже, – подвигал я стопой, проверяя рану. – Её вдруг прихватило так, что искры посыпались, а вскоре совсем утихла. Ещё хорошо, что я догонял, если б убегать пришлось…

– Да я бы тебя не бросил, – хлопнул мне по плечу Дюкард.

– Ага, он однажды Штиля на себе таскал всю ночь, – подался вперёд Роде. – Мы ограбили казино и бросились бежать, как на Штиля, Дюкарда и Клубка, ты его не знаешь, давно его с нами нет… так вот, на них троих налетели жандармы и вырубили нашего здоровяка.

– Его вырубить можно? – с иронией поднял я брови.

– Мы и сами думали, что на него дом можно уронить – ничего не будет, а тут одного удара дубинкой хватило. Тогда Дюкард взвалил эту тушу на плечи и всю ночь с ним таскался, пока не добрался окольными путями домой. Тяжёл был, правда Дюкард?

– Ага, я ему так и сказал, когда очухался. Так ладно бы поблагодарить, начал артачиться, мол, нехера его было спасать, раз он мне такой тяжёлый.

– Как знал, что он неблагодарная скотина, – откинулся я на стуле.

– Не, ему просто стыдно было благодарить, вот он и сказанул… Но на него тогда разозлился и вжикнул ножом по подбородку.

Перед глазами тотчас всплыл толстобокий мерзкий шрам у верзилы.

– Погоди, так это у него от тебя?

– Да, проучил наглеца. Сейчас вот думаю, что зря, но так уж получилось.

– Кстати о ножах, – напевно произнёс Роде, извлекая из потайных карманов один за другим три ножа. Все три не похожи друг на друга ни размерами, ни формой.

Бандит с самодовольством разложил их на коленях, а затем достал точильный брусок, который тотчас решил применить по назначению. Под мерный свист стали щербатый любитель ножей заговорил интонациями, какими нужно декламировать стихи:

– Пора заточить иголочку. Давно я этим не занимался.

– Ты точил свои ножи позавчера, – устало пробасил Дюкард.

– Но вчера-то не точил.

– Так их и не надо точить каждый день.

– Почему нет? На мой взгляд, не помешает. Ты, Август, как думаешь?

– Каждый день – это часто.

Роде прервал своё занятие, поднял на меня глаза, в которых так и читается обвинение в предательстве. А затем он продолжил с былой размеренностью.

– Оружие требует к себе ухода, – укорил он нас.

– Да его неделями можно не точить – хуже не будет! – начал закипать Дюкард.

– За неделю нож в молоток превращается…

– Слушай, я свой нож не точил недели три, давай я его достану и нарежу им сыр тоньше бумаги. Посмотришь, какой это молоток.

– Ну, допустим, у тебя получится, но это не значит, что ножами можно пренебрегать.

– Я тебе говорю, что, как ты, их так часто затачивать ненужно. Вон сейчас они у тебя тупые?

– Какое там – бриться можно.

– Тогда какой толк, если они ещё острее станут? Ты ими и так кого угодно запорешь, зачем тебе три скальпеля?

Роде вновь остановился и поднял нож на уровень глаз, взглянув в своё отражение в отточенной стали. Задумчиво покачав оружием, он пожал плечами:

– Да мало ли.

Дюкард не вытерпел и в сердцах плюнул:

– И чего я тебя учу? Вжикай по своим иголочкам, раз дел важнее нет. Ты-то меня поддерживаешь, Август?

– Ну, я свою саблю точу раз в две недели, иногда чаще, когда работать ею много приходится.

– А у тебя сабля есть?

Тут я понял, что за всё время так и не извлекал Ниак из Мада, а в ножнах оружие никак на саблю не похоже. Хороший выдался момент хвастануть магическим клинком.

– Да, есть, сейчас покажу, – кивнул я и поднялся.

– Погоди, она у тебя здесь?

– Вы удивитесь, но здесь.

Мне выделили уголок, где я могу, не боясь, оставлять свои вещи. В самом деле, с тех пор на мою ременную систему никто не позарился. Боялся я, на самом деле, только Дени и Адама, которые в научном интересе разберут всё до болтика. Может, они так и делают, просто всё собирают обратно и кладут на место… недаром мне кажется, что затвор стал мягче…

Отцепив от системы, я принёс ребятам смешные, просто игрушечные ножны. Они предсказуемо застыли с глуповатым выражением лица, чуя подвох, чудеса и обман одновременно. Я же просто сел на своё место, вручил Дюкарду пару артефактов и нарочито небрежно представил:

– Вот, Ниак и Мада, артефакты иоаннитов.

– И это сабля? – промямлил Дюкард.

– Тут от сабли один эфес, – усмехнулся Роде, продолжая затачивать нож не глядя.

Бородатый решил-таки проверить, что за оружие попало ему в руки, и потащил его из ножен. Он сделал короткое и резкое движение, готовый извлечь кинжал или что-то похожее, поэтому магическая сабля чуть не вывалилась у него из рук после такого обращения. Брови Дюкарда поползли наверх, точильный брусок Роде замолчал. Соображая, что перед ним самая настоящая сабля, бандит потянул медленнее, извлекая фут за футом.

Наконец из ножен Мада выполз отличный во всех отношениях клинок, изогнутый значительно меньше, нежели другие сабли. Заботливо отложив ножны, Дюкард принялся на ощупь проверять, нет ли тут какого обмана, но пальцы его коснулись самой настоящей стали. Ну, не решусь утверждать, что сталь настоящая: мне неведомо, как и из чего творили артефакт.

– Погляди-ка, Роде! Как тебе такая иголочка?

– Настоящая сабля, отличная ковка, – оценил оружие любитель ножей. – А эти ножны? Трюки иоаннитов, да?

– Именно что, – я, надо полагать, похож на ярмарочного фокусника, самодовольно взирающего на впечатлённого обывателя. – В первый раз увидел – сам не поверил.

– Удобное дело – саблю в кармане таскать. А всё дело в ножнах или в клинке?

– В обоих. Пробовал Ниак, – указал я на саблю, чтоб было понятнее, – вдевать в другие ножны – не работает. Пробовал и в Мада что-нибудь иное втолкать – аналогично. Они друг для друга созданы.

– Это в честь чего такие подарили? – спросил Дюкард, продолжая разглядывать оружие со всех сторон и взвешивать его в руке.

Мне только мечтать о таком подарке.

– Её не дарили, я её случайно нашёл. Создал Тесквока, но я даже не знаю, кто это такой.

– Вот как, а я думал вы… ну, вроде как все друг друга в лицо знаете.

– Я думал, вы в Фанеке тоже. Приду, спрошу, а вы сразу и скажете, где искать Монарха.

Одобрив шутку, Роде с Дюкардом задорно рассмеялись. С их-то голосами это вышло… отталкивающе, скажем уж прямо. Когда они просто разговаривают, я не обращаю внимания, но смех сразу напоминает, что передо мной не оперные певцы.

Бородач сделал несколько ударов по невидимому противнику, после чего поднёс лезвие к носу Роде:

– И как? Молоток, по-твоему?

– Вовсе нет, это целая кувалда. Таким лезвием только сваи вколачивать.

– Понимаешь ты! – обиделся больше моего Дюкард и загнал Ниак в Мада. Заметно было, что ему ещё очень непривычны несоизмеримые оружие и ножны. Он вернул их мне, напоследок оглядев артефакты.

Роде принялся за второй нож: обоюдоострый, с листообразным клинком. Точильным камень задвигался с ювелирной точностью.

Сам бы натачивал оружие днями и ночами, вот только боюсь, что против Монарха это не станет решающим аргументом. И тут что-то в голове щёлкнуло, что сам собой сорвался давно беспокоивший меня вопрос:

– А почему вы пошли против этого Монарха?

– Что значит «почему»? – прохрипел Роде, не прерывая работу. – Виктория приказала, мы и пошли.

– Я в том смысле, что мы сейчас шкурой рискуем. Мне это нужно, вот я и рискнул, а вам-то дела нет до этого Монарха…

Оба они призадумались, но краем сознания я почувствовал, что рассуждения их вертятся вовсе не вокруг возможности отступить. Почему-то мне сейчас более чем очевидно, что они просто подбирают слова.

Так и оказалось:

– Понимаешь, Август, – взял слово Дюкард, вмиг оказавшись мудрым и размеренным, – у нас тут что-то близкое к семье. Раз Виктория решила, что нам надо прижучить Монарха, то мы и сомневаться не будем.

– Но мне всё равно непонятно, чего так покорно идти на смерть.

– А если все пойдут, а кто-то один откажется? С кем он останется? Тут так просто не объяснишь, Август. Опять же, мы навидались смертей столько, что не боимся её… то есть, не боимся, если она будет общей. Лучше всем шагнуть в могилу, чем выжить в одиночку. Вот остаться одному – это поистине жутко. А кому мы нужны, кроме друг друга и жандармов, верно, Роде?

– Меня ещё ищут приметники[24] Матёрого.

– В общем, обнимать нас нигде не станут. Но это во-первых… Во-вторых, ослушаться Бестию смерти подобно. Понимаешь, твоя дочь по-особому трусливая…

– Виктория? – даже отстранился я, не поверив. – Мне показалось наоборот, что ей вообще про страх никто не рассказывал.

– Это только так кажется, но я с ней давно работаю и знаю, что боится она много чего. Но делает это по-особому, как я уже говорил. Ведь можно, скажем, бояться мышей и визжать при их виде, а можно увидеть мышь, не показывать, что испугался, и быстро мышь прихлопнуть. Нет мыши – бояться некого. Так и с нами. Да, она очень боится всех, кто состоит в её банде. Так что она предпочитает любыми способами извести предателя, чем всю жизнь ходить и ждать, как он вгонит нож в спину. Вот тебе и всё.

– То есть, это она вас боится? Но и вы её из-за этого.

– Скажу тебе так: не все в курсе этой её особенности, – погладил бороду Дюкард. – Насколько я понял, она и за Монарха так взялась, потому что очень сильно его боится. До того, как ты поведал о нём, ей некого было бояться: конкурирующие банды мы прижали, с жандармами мы давно играем, как с детьми. Этот Монарх просто свёл её с ума.

Покачнувшись, Дюкард упёрся руками в подлокотники и с трудом поднялся. Отряхнув и без того не грязные колени, он пробасил:

– Ладно, пора пойти проведать профессора. Ты мне поможешь, Роде?

– Не люблю я, как ты людей почём зря калечишь.

– Пойдём, ленивая морда. Можешь отвернуться, если такой нежный, но помощь твоя понадобится. Ты как, Август?

– Нет, я бы не хотел в этом участвовать.

– Ладно, отдыхай тогда, – легко принял мой отказ Дюкард.

Роде попрятал свои ножи, а затем задумался на секунду и вручил мне точильный брусок со словами:

– Займись саблей, очень советую.

Я застал Адама и Дени за очередным экспериментом: они зафиксировали штуковину в тисках и изо всех сил дёргают рычаг, заставляя прибор звенеть и гудеть. После этого они внимательно смотрят, что стало с очередной ерундой, которую они запихнули в устройство.

Поправляя монокль, в самое нутро цилиндра вглядывается Дени, выдавая в итоге:

– Нет, совсем никаких результатов.

– Уверен? Давай побольше насыплем.

– Я не вижу в этом никакого смысла, – загудел усатый изобретатель. Очевидно, он в дуэте пользуется большим авторитетом вследствие возраста и опыта.

Тут они заметили, что я скромно переминаюсь в сторонке, медленно подбираясь к их верстакам. Адам тотчас снял очки и расправил широченную улыбку:

– О, Август, иди сюда. Мы тут как раз пытаемся разобраться с этим устройством. Мы назвали его Буревестником!

– Когда это мы называли его Буревестником? – брюзгливо загомонил Дени.

– Я только что подобрал отличное название и оно…

– Что-нибудь получилось? – решил я не слушать детский лепет Адама.

Дени поправил котелок, стянул рукавицы и от души шлёпнул их на верстак.

– Нет, мы пробовали вставлять в него железные пруты, медные. А сейчас вот засыпали… как ты думаешь что?

Я бы попробовал угадать, но неугомонный Адам даже не дал мне попытаться:

– Мы покрошили красный уголь и засыпали как следует в Буревестника. Да, можно было догадаться, что толку не будет, ведь тогда совершенно не к месту были бы зажимы. Но ведь ты сам сказал, что уголь используется… ммм… ну, с этой штукой или типа того. Реакции никакой.

– Нелепо было и пробовать, – добавил Дени. – Очевидно, что красный уголь к электричеству отношения не имеет, но мы просто убедились в очевидном. Так что пока результатов никаких.

– Ясно, – засунул я руки в карманы, – что дальше думаете делать?

– Сложно сказать, – скрестил руки на груди Дени и поджал губы, – тут явно должен быть ещё один прибор, потому что такой ничтожный разряд ни на один материал воздействия не произведёт.

– Ещё мы сошлись во мнении, что эта штука переносная, – добавил Адам.

– Верно, иначе бы использовался генератор.

– А вы говорили, что плохо в этом ориентируетесь, – подошёл я поближе к Буревестнику, пытаясь сейчас с одного взгляда разгадать его тайны.

– Что ты, это вообще азы. В электродинамике уже много всего найдено и изучено.

В эту секунду подвал завибрировал от истошных воплей Ремапа – Дюкард принялся за него с пристрастием. Вздрогнул не я один, для конструкторов подобное тоже не стало в порядке вещей. Затем вдогонку прилетела вторая порция криков. Я так морщился лишь, когда царапали стекло.

У нас у троих заложило уши, мы синхронно прочистили их. Я уж было приготовился к новым всплескам агонии, но профессор пока не надумал изливать свою боль.

– Дюкард его лихо трепет, – неодобрительно проронил Дени.

– Ножом его что ли пробуют? – предположил Адам.

– Ага, иголоч…

Взгляд упал на проклятый прибор, и в голове возникла громоздка конструкция, с помощью которой Проболо Дюамель, ещё один профессор в этой истории, выискивал Кровавый Бутон. Его хотели открыть агатовыми иглами, и всё бы у них вышло. А Мак Абель что-то не мог закончить…

Я ведь прихватил одну из игл, просто на всякий случай. Всё это время она была зашита у меня в лацкане, я почти забыл про неё.

Среди инструментов на столе конструкторов я не нашёл ничего удобнее ножниц по металлу. Под недоумённое бормотание я схватил их и принялся вспарывать тайный шов, с чем ножницы плохо справляются. Наконец удалось растрепать порядочную дырку, через которую получилось вытащить обёрнутый платком артефакт.

Когда я развернул тонкое вечно ледяное великолепие, ожидаемое прозвучал вопрос:

– Что это у тебя? – по-моему, спросили хором.

– Артефакт моего Ордена. Всего таких три, именно с них началась моя погоня за Монархом. С их помощью можно открывать Блики. Это если вкратце.

– Блики?

– В общем, он работает так.

Не спрашивая о готовности зрителей, я активировал артефакт, по которому заплясали белые символы. Строя и разрушая ажурные вязи, они в какой-то момент грянули вспышкой. В воздухе разверзся серпообразный портал совсем крошечного размера. Из него посыпались сине-зелёные искры, но, самое главное, потянуло зловоньем.

У меня, как и у бандитов, начался кашель, аж глаза стало резать. На счастье, этот Блик продержался немногим дольше, чем во время первого моего эксперимента в музее Рокфеллера. Скоро от портала остался лишь налёт на полу.

Я сплюнул.

– Мать честная, что это было? – подскочил с выпученными глазами Паттер. – Эта штука заработала?

– Нет, это Август артефактами балуется, – еле отходит от мерзкого запаха Адам.

Блондин только сейчас разглядел иглу у меня в руках – глаза его стали ещё больше.

– И что ты только что сделал?

– Это был портал в иной мир, – буднично ответил я. – И таких вот игл всего существует три. Сейчас ничего толком не получилось, потому что нормальный портал можно открыть лишь в строго определённом месте. Между прочим, профессора в Гольхе научились эти самые места выискивать – эти наработки, а может и что-то ещё, один из них отправил Ремапу. Я так думаю.

Не так уж и много поняли разбойники, так что пришлось потратить время и пересказать побольше о моих приключениях в столице Альбиона. Я бы сказал, что их впечатлило. Думаю, они хотя бы уяснили, что за тёмный кристаллик у меня в руках.

– А теперь я хочу кое-что попробовать, – переведя дух, медленно проговорил я. – Можете вычистить уголь?

– Сейчас будет готово, – с энтузиазмом принялся Адам вынимать из тисков Буревестника.

К товарищу присоединился Дени, вместе они быстро вытащили устройство и небрежно вытряхнули красный уголь прямо на стол. Усатый изобретатель надул щёки и выдул оставшуюся в центральном цилиндре пыль, после чего Буревестник вернули в тиски.

Адам потянулся за агатовой иглой, но я негрубо отодвинул его плечом и сам вставил артефакт в устройство. Игла вошла легко и плавно, словно меч в хорошо подогнанные ножны. Размеры ложа и артефакта почти точно совпали, зажимы плотно зафиксировали иглу.

Как кусок детской мозаики встал на место.

– Встал, как влитой, – заворожено пробормотал Дени, рука которого аж задёргалась, желая потянуться к рычагу.

Но я и тут проявил жадность и сам схватил за медный крюк. Драматизма нагонять не стал, а просто дёрнул, да посильнее. Как результат, шум, гул, треск – всё, как всегда. Всё совсем уж как всегда, потому как результата никакого. Я дёрнул повторно, электричество пробежало по катушкам, но и только…

За спиной началось робкое расстроенное шевеление:

– Может, штука незаконченная? – сделал Адам попытку утешить всех.

– Стали бы её тогда везти к Креже, – отрезал я. – Дело в чём-то ещё.

– Игла встала отлично, он точно должна быть здесь – повторяет Дени.

Я безрезультатно попробовал ещё раз.

– Сломалось что-то? Или не настроено? – пошёл перебирать причины неудачи Адам.

– Вот пойду и спрошу, – решительно ответил я, чувствуя, как всё тело ломит от ярости.

Расправившись с зажимами и тисками, я взял Буревестника и агатовую иглу и двинул с ними к Ремапу. Вдогонку мне посыпались какие-то вопросы, которые я предпочёл не слушать. Обходя столы и лавки, я широкими шагами попёр к ублюдскому профессору, который в данный момент высокомерно взирает на Дюкарда.

Бородатый палач услышал мою гневную поступь и обернулся. Одного взгляда ему хватило, чтобы понять, что сейчас моя очередь общаться с пленником. Он отступил в самый последний момент.

Теперь надменная ухмылка адресована мне, но я твёрдо намерен сбить её с интеллигентного лица. Не говоря ни слова, я упёр падле в живот Буревестника и дал разряд! Профессор весь задёргался в конвульсиях, чуть не опрокинув стул. Из таза под ногами расплескалось много воды.

Я с размаху вогнал устройство скотине чуть выше ремня, совсем не заботясь, сколько после удара Ремап будет приходить в себя.

– Рассказывай, что это? – проорал я на ухо молчуну.

Ответа я не услышал, поэтому профессор нарвался на хлёсткую пощёчину.

– Ну-ка быстро выкладывай, для чего это нужно!

– Угадай…

После этой его выходки я достал из кармана иглу и всадил её на целый дюйм в ногу – Ремап просто-таки не закричал, а закаркал. Я поковырял артефактом в ране, делая тому ещё больнее.

Что примечательно, никто из банды и не думает меня останавливать.

– Вот это должно вставляться в твою хреновину! – сквозь зубы прошипел, вращая иглу в ране, из которой потекло катастрофически много крови. – Почему она не работает?

– Не работает? – мелькнула у Ремапа паника (всего на мгновение, но я уловил шок от мысли, что устройство неисправно). – Так попробуй ещё раз. Если подключить голову…

Дальше он говорить не смог: был занят истошными воплями. Я так долго с ним играть не стану, потому как живым мне этот молчун без надобности.

– Открой пасть, скотина, и ответь на мой вопрос!

– А если…

– Отвечай уже!

– Мне кажется…

Дослушивать я не стал – вырвал окровавленную иглу, поднялся и со всей силы пнул подонка в грудь. Стул с ним грохнулся назад и проехал ярд по полу. Ремап зашёлся скулящим стоном, что никак не вяжется с его былым бахвальством. Хотел уже броситься и забить урода ногами, но случайно встретился глазами с Дюкардом. Его спокойное лицо гипнотическим образом меня успокоило.

– Прости, – проронил я, – что-то я завёлся.

– Мне-то что, хоть убей его. Хочешь извиниться – извиняйся перед ним.

– Вот он-то не дождётся.

Я оставил агатовую иглу Адаму и Дени в надежде, что у них как-то получится запустить чёртову машину. Сложно сказать, что значит эта комбинация… Попробуем подумать: с помощью артефакта можно открывать Блики – больше ничего. Логично будет предположить, что с помощью Буревестника Монарх задумал активировать иглу, чтобы надобность в иоаннитах пропала. Но тут сразу же возникает ворох противоречий, а именно: всего иглы три (надеюсь), а Буревестников как минимум целая повозка (в реальности их должны быть тысячи); один артефакт находится в музее Гольха, ещё один – в моём кабинете, а последний – с ним играют Адам и Дени; наконец, чего Монарху собирать побрякушки, когда он вполне успешно воспитывает иоаннитов…

Головоломка. Хотя неудача с иглой может значит, что вовсе не с ней должна работать раскоряка Ремапа. Тогда с чем ещё? Слишком уж гармонично они стыкуются, чтобы это оказалось простым совпадением.

Но это очередной тупик. Да, есть ещё выход: пойти прямо на завод Креже, куда уже давно ведут все ниточки. Вот только мне меньше всего хочется это делать, потому как там нас ждёт сущий ад. Скажу иначе: это будет крайним шагом, на который я решусь лишь в полной безысходности.

Что ещё я упустил? Вопрос я себе задал правильный: однозначно что-то упущено, такой уж я торопыга и тугодум. Всё должно быть в моих руках, надо просто придумать, как это правильно собрать…

Не получается ведь.

Вернулся Паттер, любезно согласившийся прикупить мне газет. С некоторых пор меня больше всего интересует номер «Нуиси Орлей». Если быть внимательным, можно прямым текстом прочитать, чем занимается Монарх.

Наткнулся на статью, где рассказывается об аресте пяти студентов на Альбионе, которых подозревают в шпионаже. Якобы молодые люди работают на Валарию, правительство островного государства даже выдвинуло официальное обвинение. Нет, это всего лишь очередная чушь скучающих политиков.

Дальше идёт про аварию трамвая – снова чушь. Ещё есть статья про лесной пожар в Коро. Да, знаю, сам его устроил. Посмотрим, что на этот счёт пишут.

Поздно ночью на окраине Коро начался лесной пожар, который, к счастью, быстро удалось ликвидировать. Как ни странно, пожар случился в небольшом отдалении от загородного дома главного редактора газеты Этьена Балестре. Очевидной причиной является поджог (ни о какой грозе в тот день и речь быть не может). Сам месье Балестре утверждает, что было бы глупо подозревать кого-то из конкурентов, потому что: «Они бы наняли профессионального поджигателя, а тут поработал дилетант. Скорее всего, это сделал недовольный читатель».

Вряд ли, Этьен, скорее это был иоаннит во время драки с демоном. С уродливым таким, на гиену смахивающим. Но признаю, что инцидент ты замял неплохо. Главное, что всё просто и логично.

А вот следующая статья показалась мне довольно-таки любопытной. В ней говорится об открытии музея поплавков и мормышек на Медовой улице. Тут я понял, что добрался до горшочка с золотом. Мало какую страну можно справедливо обвинить в ненависти к рыбалке; вот Каледонию можно. Даже без этого я не представляю себе, чтобы кто-то решил посетить музей рыболовецких принадлежностей.

Ко всему прочему, я узнаю дом на фотографии – то самое здание на Медовой улице, в подвале которого мы устроили тайник и спрятали парочку артефактов. Решили не тащить всё в Собор Святого Бруно.

Ладно бы они просто нашли эти игрушки и забрали, но им понадобился целый музей для отвода глаз. Люди Монарха решили надолго там поселиться, вот я и проведаю, зачем вдруг.

– Паттер, Роде! Дело есть.

Около семи вечера, Фанек мокрый до безобразия, но хоть тучи на небе разошлись. Паттер с Роде не отказались помочь, Викторию со Штилем мы так и не дождались.

По дороге я всеми силами доказывал, что с этим музеем не всё так просто. Роде сам слышал, что главный редактор в сговоре с Монархом (уж с Пито так точно), но скептически отнёсся к предположению, что статья призвана скрыть что-то не столь простое.

Мы спорили всю дорогу до Медовой улицы, свернув на неё, мы так и не закончили.

– Но если в этом здании затеяли что-то, – активно зажестикулировал Паттер, – то музей сам по себе будет прикрытием. Статья вовсе необязательна.

– Значит, они просто переусердствовали, но это неважно.

– Время зря теряем.

Для вечера здесь полным-полно народу, даже в разгар дня не каждая улица Гольха так запружена. Уверен, это не очередь в умопомрачительный мир мормышек. Я спросил у товарищей, откуда столько народу, но они сказали, что Фанек частенько забит.

Между прочим, Паттер отвечал, поигрывая кошельком… не своим, я так думаю.

А вот и знакомый дом, коричневая краска сохранила свою яркость, большие окна наполняют комнаты светом. Когда-то Орден выкупил это здание по дешёвке, с тех пор оно не изменилось ни на йоту, даже почти не постарело. Что странно, им мы так и не пользовались, хотя провели в этом городе долгие годы. Мы просто сделали в подвале тайники, спрятали какие-то артефакты и больше не переступали порога уютного жилища.

Теперь его заграбастал муниципалитет, волей которого (или волей Монарха) здесь появилась вывеска «Музей рыболовства» и, надо полагать, соответствующее содержимое.

Мы встали полукругом перед лестницей.

– Ну, зайдём? – бросил я напарникам на сегодня.

– На билеты зря тратиться, – прокряхтел недовольный Роде.

– Так Паттер как раз украл у кого-то кошелёк.

– Я? Ничего не знаю, может быть. Только я краду для себя, а не на билеты в музей.

– Как знаете, а я пойду.

Двинув по ступеням, я не рассчитывал, что меня поддержат, однако невысокий блондин Паттер решил-таки составить компанию. От Роде донеслось снизу:

– Я вас здесь жду.

А мы уже минуем тугую дверь, за которой вырисовался роскошный ремонт, ещё более смутивший меня, чем сама идея рыболовецкого музея. Больно шикарно сделано. Помещение заполнено музыкой из граммофона: какие-то деревенские песенки с рыбацкой тематикой.

Я больше ждал картечь прямо с порога.

– Добрый день, – приветствовала нас девушка, которую так и тянет назвать сельской молодухой.

– Вечер уже, – наплевал на вежливость Паттер, – но и Вам здраствуйте.

– Мы рады приветствовать вас в нашем музее.

Который оказался предсказуемо пуст. Соседнюю залу не разглядеть, но готов спорить, что там столь же безлюдно.

– Да, спасибо, нам два билета, – полез я за кошельком, который за время сильно похудел.

– С вас два фагра.

– Грабёж какой-то, – буркнул Паттер, неохотно выкладывая свою половину.

– Не желаете воспользоваться услугами гида?

– Нет, спасибо, – ответил я за двоих и забрал цветастые билеты, отпечатанные явно не на последней типографии. – Скажите, а чья была идея этого музея?

– Что, простите?

– Кому принадлежит идея данного музея? Вы не в курсе?

В этот момент из соседнего зала вышла целая группа из пяти человек. Суровые ребята приставным шагом протащились вдоль стеллажей с экспонатами, бегло изучая их. Затем они прошагали к двери и покинули здание. Девушка словоохотливо наболтала им вслед, чтоб приходили ещё, а затем вернулась к моему вопросу:

– Директор музея, Хестер Гроул, альбионец, решил, что не только в его стране так много любителей рыбалки, но и в Каледонии. Специально для них он и открыл соответствующий музей.

– Спасибо, – ответил я улыбкой на умопомрачительную ложь.

Я потянул за собой Паттера – нам бы уединиться где подальше от этой девахи. Ага, как раз в помещении не осталось больше никого. Разве что под помещением, но эту догадку первым высказал бандит-карманник, когда мы забрались в угол с расписными поплавками:

– У них тут среди посетителей одни землекопы? – прошептал он краем рта. – Или они только червей накопали и сразу сюда?

– Тоже заметил?

– У них на коленях да сапогах толстенный слой земли, как тут не заметить?

– Они что-то копают. Скорее всего, подкоп. Что здесь вокруг есть такого?

– Не знаю, – закатил глаза, вспоминая, Паттер, – надо будет походить вокруг и посмотреть.

– Хестер Гроул – не настоящее имя директора, – склонился я к самому уху товарища.

– А какая разница?

– Просто так звали психопата на Альбионе. Когда в столице устраивали заговор, он у них был ходячим талисманом. Я лично его убил.

– Кровожаден ты, брат, – сыронизировал блондин, который вовсю старается изображать дикий интерес к экспонатам.

Я же не так собран, поэтому и веду себя подозрительно. Так я обернулся через плечо и добрых десять секунд пялился, как бы не наведалась деваха из соседнего зала.

– Так для чего им этот цирк с музеем? – дёрнул меня за рукав Паттер, приглашая к новому стеллажу с блёснами.

– Похоже, они роют по сменам. Чтобы постоянно снующие туда-обратно люди не привлекали внимания…

– Есть же чёрный…

– В этом доме нет.

Паттер в три взмаха головой оглядел помещение, убедившись, что здесь, в самом деле, всего одна дверь, но и та подвальная. Там-то и творятся злые дела, злые и неведомые.

Так и подмывает с криками и пальбой броситься вниз. Но такой способ вывести музееведов на чистую воду чреват… смертью, например. Так что пора остановиться на том, что нам здесь нечего больше делать.

– Ладно, полюбовались и хватит, – пошёл я к выходу.

– Погоди, мне здесь понравилось.

Я чуть было не споткнулся, удивлённый и разгневанный одновременно. Стоило мне повернуться к застывшему у стеллажей Паттеру, как тот криво засмеялся. Заливаясь своим неприятным хохотом, он двинул-таки за мной.

– Это я шучу, Август, не беспокойся.

– Болван, – безэмоционально произнёс я, вызвав у товарища новую порцию хохота.

Девушка, не ведая, кому она это говорит, пригласила нас посетить музей снова. На улице мы встретили Роде, нашедшего себе скамеечку и работающего челюстями. Когда мы спустились с лестницы, он и нам предложил жевательного табака, но мы отказались.

Закинув ногу на ногу, Роде лениво выдал:

– Да там, я погляжу, аншлаг.

– Видел этих пятерых копателей?

– Ага, видел, и что они копатели видел. На кой им посольство, как думаете?

– Какое посольство? – хором грянули наши голоса.

– Вон, через дорогу, посольство Валарии, – спокойно, как будто речь о всё той же ленивой рыбалке, ответил щербатый. – Воровать там нечего. Думаю, будут взрывать. Как считаете, какой им смысл?

Как же я раньше не замечал гордо выпятившее грудь здание посольства. Аккуратно обрамлённое елями, как пушистой бородой, опрятное, холёное и педантичное, как всё валарийское. Из его огромных окон можно разглядеть всё, что творится в музее, тоже готовом похвастать размерами окон. Идея рыболовецкой выставки кажется теперь более понятной, чего не скажет о целях копателей.

Пусть подрыв выглядит самым логичным, он не кажется мне правдоподобным.

– Что будем делать дальше? – смачно сплюнув, поднялся со скамейки Роде.

– Пройдёмся до участка, намекнём жандармам, чтобы присмотрелись к рыболовам.

Вот уж к кому идти ребятам не захотелось: всю дорогу они шёпотом ругались. В мой адрес в том числе.