Инженер Против Ⅳ

Глава 8

СТАТУС ПОДТВЕРЖДЕН — «Путецъ» четвертого ранга Садко. ДОСТУП К ОБЩЕДОСТУПНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПРЕДОСТАВЛЕН.

***.

— Привет, народ, с вами я — Николь, — девушка устало улыбнулась в объектив. Камера слегка дрогнула, когда она оперлась об оцинкованный воздуховод. — Веду свой репортаж отсюда, с этой самой крыши ангара… какого? Ну, судя по остаткам вывесок, информационных стендов и огромным станкам внутри, здесь занимались изготовлением каких-то очень сложных штук для других сложных штук. Мне кажется делали какие-то станки или двигатели для кораблей или чего-то космического, — мулатка виновато пожала плечами, оглядываясь на панораму, открывавшуюся с высоты. — Я пока не особо разбираюсь во всей этой богадельне, а вам, полагаю, хватит и такого объяснения. Главное — это теперь «наш» кусок богадельни.

Свободной рукой Ника попыталась пригладить пышную, вечно непокорную шевелюру, сбитую ветром, густо пахнущим гарью, машинным маслом и речной сыростью:

— У нас сейчас происходит исторический момент, вся наша Цитадель переехала на новое место, а точнее, отвоевала и зачистила этот клочок завода построенного у самой реки. Видите? — она чуть развернула камеру, показывая захваченную территорию. — Два огромных ангара, расположенных близко к друг другу, ребята, если честно, то вид у них конечно же внушительный, но увы камера не может передать всей их монументальности. А вот между ними, — тонкий палец девушки появился в кадре и плавно опустился вниз, — здесь асфальтированная площадка, которую сейчас наши люди очищают от мусора и трупов зомби. А вон там, за высоким забором с колючкой, — она указала на мрачные силуэты отдаленных высоток, — там находится центр города и как вы можете сейчас понять, мы находимся на достаточном расстоянии от них и при этом на с одной стороны защищает река, что в будущем будет облегчать нашу оборону. Мы только-только отбили все волны зараженных и теперь быстро завершаем установку баррикад.

Я подумала о том, что было бы здорово запечатлеть этот момент и так как самый главный блогер в данный момент отсутствует, то я решила снова записать в форме репортажа наши первые шаги на новом месте, — девушка отошла в сторону, к самому краю крыши, дабы показать, что происходит вокруг. В кадр попала бурлящая внизу деятельность. — Отсюда, с высоты передвижения всех этих людей могут показаться хаотичными, но все они действуют согласно плану!

Картинка приблизилась к земле. У подножия ангара, на котором стояла Николь, люди в разношерстной, но узнаваемой по нашивкам одежде с эмблемой Цитадели (антенна испускающая радиоволны в форме шестерней) возводили баррикады из всего, что выгружалось из поезда: сваренных между собой листов ворот от гаражей, крыш и капотов машин. Работа шла слаженно, под негромкие, но уверенные команды бригадиров. В кадре были видны следы недавнего боя: черные подпалины на бетоне и металле от коктейля Молотова, дыры от пуль, отрубленные конечности зомби, рваная одежда и темные пятна крови, которые некому было замыть. Струйки дыма все еще поднимались кое-где из-под тлеющих паллетов возле угла ангара и одежды зараженных, навсегда застывших в скрючившихся «башнях» из тел.

— Вот тут у нас находятся основные баррикады от зараженных, во-о-н, — она еще сильнее приблизила изображение, фокусируясь на группе людей с нашивками «III РУБЕЖ» на плечах. — Там вы сейчас можете увидеть ребят из третьего рубежа, которые трудятся над надежностью, укрепляют стены, ставят колья и натягивают колючую проволоку в несколько рядов, чтобы вся эта история не грохнулась при первом же серьезном напоре тварей, которые пока отступили. Ребята трудятся как муравьи, — в ее голосе прозвучало уважение. Она перевела объектив дальше, за линию забора, на полыхающее ярким оранжевым пламенем пятно огня, которое бросало длинные, дрожащие блики на темную, зеркальную поверхность реки. — А там, за периметром, пару часов назад было гнездо бешеных. Они обосновались возле небольших зарослей ивы, что сыграло с ними злую шутку, так как дерево послужило отличным топливом.

— Что вам еще показать? — тонкий, изящный палец Николь появился в кадре, указывая направление. — А вот здесь, сердце нашей обороны, непосредственно сам наш паровозик, который смог нас сюда доставить! — Камера показала мощный, покрытый свежими вмятинами и царапинами бронепоезд с огневыми точками наверху. Застывший как скала, он находился со стороны реки перед ангарами, перекрыв асфальтовую площадку подобно стене. — Как видите, мы решили использовать его не только как транспорт, но и как живую, дышащую сталью баррикаду. И знаете? Это решение принесло свои плоды! Нам удалось создать надежные стены гораздо быстрее, чем это планировалось! Паровозик стал отличной стеной и я уже выслушала с десяток предложений о том, что в будущем нам следует пригнать больше железнодорожных составов и сделать из них целую гряду стен! Эта прекрасная мысль, думаю передаем ее председателю и он доработает ее уже до четкого плана. — Николь плавно спустилась по внешней металлической лестнице ангара, продолжая снимать. Она прошла к поезду, ловко обходя кучи стройматериалов и ящиков с припасами, и засняла момент, когда из «штабного» вагона, шатаясь от перенапряжения и усталости, словно пьяная, вышла Эльвира. Лицо блондинки было бледным, под глазами — синяки от перенапряжения, звалось девушка разом постарела на пару лет, но ее глаза горели холодной, стальной решимостью.

Блондинка, едва ступив на землю, тут же сорвала с пояса рацию и продолжила выкрикивать команды тем, кто сейчас находился внутри возле мониторов внутри вагона, а также кричала в рацию на тех, кто сейчас занимался установкой камер видеонаблюдения по периметру ангаров и баррикадах. Ее голос, хриплый от напряжения, все же резал воздух, как нож.

— Четвертый сектор! Иван, ты меня слышишь? Камеры на юго-восточной части должны видеть не менее ста метров вдоль забора! Проверь угол! И быстрее! Штаб доложи статус!

— «Обзор периметра — 75%».

— Плохо! — рявкнула блондинка перекинув косу через плечо. — Не филонить! Мы должны опередить план!

Следом Николь, стараясь не привлекать внимания Эльвиры, перевела камеру влево, на собравшихся в плотный, мрачный круг ребят из первого рубежа. Разведчики, узнаваемые по легкой, маневренной экипировке мотоциклистов и наплечники с римской цифрой «один», обнявшись за плечи, стояли вокруг тела, накрытого плащ-палаткой. Из-под края ткани виднелась рука в рваном рукаве кожанки. Рядом лежал окровавленный топорик, явно принадлежавший погибшему.

В это время Аз, глава первого рубежа, с суровым, словно высеченным из камня, лицом, толкал тихую, но страстную речь для своих разведчиков, держа в руках шлем павшего брата — окровавленный, с глубокими царапинами. Николь тихо пискнула, когда поняла, что в открытом защитном стекле увидела широко открытые, остекленевшие глаза головы парня, которому не повезло быть укушенным одним из зараженных. Бывший студент, а ныне — павший разведчик равнодушно смотрел на происходящее вокруг своим застывшим взглядом.

— Гамлет, блин, — еле слышно, с недоумением и горечью прошипела Николь в сторону главы первого, быстро вспомнив, что микрофон камеры может уловить ее недовольство этим мрачным театром или прощальным ритуалом разведчиков.

Она резко, почти дернув камеру, перевела объектив в другую сторону, где сейчас мужики из «гаражного кооператива» — инженеры и механики четвертого рубежа — продолжали возиться с рядами гудящих бензогенераторов. Они были расставлены под навесом у стены ангара, соединенные паутиной толстенных кабелей. Мужики в промасленных комбинезонах, с инструментами за поясом, что-то подкручивали, замеряли вольтметром, отлаживая их бесперебойную работу. От генераторов тянулись кабели к временным прожекторам, уже освещавшим ключевые точки, и к открытым дверям ангара, где виднелся тусклый внутренний свет.

Николь посмотрела на свой наруч и как глава четвертого рубежа увидела, что задачи ее механиков выполнены на девяносто три процента. Мужики, имевшее четкую задачу последовательно занимались работой подключая к внутренней сети «объекты по их приоритетности»:

Баррикады — освещение — медпункт — внутренний штаб — кабинет председателя — жилые помещения.

Однако Николь отвлеклась от этой картины мирного труда, так сильно контрастирующей на фоне того, что здесь творилось всего каких-то сорок минут назад, когда в воздухе, поверх грохота генераторов и голосов, раздался нарастающий, низкий гул вертолета. Знакомый, долгожданный звук. Николь инстинктивно вскинула камеру выше, быстро повернув ее в направлении звука. На фоне темного, затянутого дымкой неба четко выделялась черная точка, стремительно увеличивающаяся. На хвосте вертушки мигал настойчивый красный огонек, как маяк в наступающих сумерках.

— Наконец-то!.. — вырвалось у нее, смесь облегчения и восторга, мулатка сорвала с пояса рацию и зажав кнопку произнесла. — Это вы к нам летите⁈

— Так точно! — отозвался голос подполковника.

(Изображение с камеры видеонаблюдения, установленной на углу ангара, позже показало, как глава четвертого рубежа резко вытерла ладонью лицо, смахивая предательские слезы, выключила свою камеру и почти сбежала вниз по стальной лестнице, торопясь навстречу прибывающим.)

Камера снова начала свою съемку, пока вертолет продолжал свой полет над городом:

— А вот тут, — голос Николь снова зазвучал в микрофон, на экране появились широко распахнутые ворота ангара с мрачной темнотой своих необъятных недр, столь глубоких, что луча фонарика на камере не хватало чтобы достать до дальней стены.

Николь поморщилась от отвращения, увы видео не могло передать насколько там был тяжелый, затхлый воздух, смешанный с запахом гнили, испражнений и человеческого отчаяния. — … вот тут наши девчата из медотряда четвертого рубежа сейчас проводят первичный осмотр бедолаг из захваченного нами ангара. Представьте, — руки Николь, державшие камеру, заметно задрожали, отчего вся картинка поплыла, — они были тут заперты несколько недель, с того момента как оборона завода пала под натиском орды! Больше месяца в этой железной могиле, с трупами, с крысами, с вечным страхом! — Она сделала усилие, чтобы успокоить дрожь. — Мне трудно представить, сколько лишений, голода, ужаса пришлось им претерпеть за это время, но сегодня… сегодня Цитадель взяла их под свое крыло. Теперь им больше нечего бояться. Мы накормим, обогреем, вылечим, — девушка говорила это с горячей убежденностью, но с мастерством оператора отвела камеру так, чтобы в кадр не попали тени у дальних стен ангара — стрелки из второго рубежа, замершие со вскинутыми автоматами, их оружие было наготове, прицелы отслеживали каждое движение выживших из ангара, что сейчас проходили освидетельствование. Предосторожность. Всегда предосторожность. Никто не знал, чем чревато долгое время заточения в кромешном аду.

Камера скользнула внутрь. Несколько крепких мужиков из третьего рубежа, в противогазах из-за царящего смрада, с мощными фонарями в руках, осторожно, как саперы, обследовали глубины ангара. Лучи света выхватывали из полумрака жуткие картины: горы мусора, импровизированные перегородки из тряпья и досок, темные пятна на полу, человеческие останки в дальних углах, еще не убранные. Они методично и с дотошностью прочесывали пространство, отмечая на своих смартфонах опасные зоны, завалы, потенциальные угрозы, собирая данные для создания будущих квестов по освоению завода.

Николь задержала камеру на ближнем плане: у стола, сложенного из ящиков, при свете лампы из портативной LED-панели, сидела медсестра Оля. Девушка в медицинской маске корявым, торопливым почерком вносила данные в толстый медицинский журнал. Перед ней на ящике сидела пожилая женщина, дрожащими руками державшая кружку с горячей водой, которую ей только что дали.

Однако сама мулатка смотрела не на Олю, а на очередь, выстроившуюся вдоль стены. Подавленные, изможденные до крайности лица устало улыбались. В кадре появилась группа молодых парней и девушек — студентов из местного аграрного университета, если судить по обрывкам грязной униформы. Следом шли старики в затертой синей форме работников этого завода, морщины на их лицах казались еще глубже от въевшейся копоти, будто врезанными в кожу пережитыми страданиями и безнадегой; один слепо жмурился на свет лампы, словно она была солнцем, лучи которого он так давно не видел, другой беззвучно шевелил губами, продолжая благодарить каждого гражданина Цитадели за спасение. Последними была — кучка мужчин в грязной, порванной, но все еще узнаваемой военной форме, человек десять, не больше. Они стояли чуть отдельно, пряча руки за спины или в карманы, их взгляды были не подавленными, а острыми, настороженными, изучающими — оценивающими не только медсестру, но и вооруженных людей из второго рубежа, тени у стен, возводимые баррикады на площадке между ангарами. В их позах читалась усталость, но и остатки дисциплины, привычка к опасности. Отведя пристальны взгляд от солдат, Николь заметила, как они из стрелков кивнул ей, словно давай ей понять, что они осознают, что за ними нужен глаз да глаз и они ни на миг не ослабят бдительности.

Разминувшись с парой работяг из четвертого рубежа, тащивших тяжеленную бухту бронированного электрокабеля, девушка на мгновение перевела камеру на их согнутые под тяжестью спины. Мужики, кряхтя, но без стонов, тянули провод от шумящей генераторной, расположенной рядом с первым ангаром, ко входу во второй. Их цель — обеспечить светом и энергией временный медпункт и будущие жилые сектора. А затем создать силовой узел.

— Почти дотянули, братва! — крикнул им кто-то. — Подключаемся к «Шторму»! Даешь свет в бараки!

Грохот приближающегося вертолета внезапно обрушился на пространство между ангарами, быстро заглушая все остальные звуки. Он завис над площадкой прицеливаясь к месту для посадки. Николь, забыв на время про спасенных, решила запечатлеть момент приземления. Граждане Цитадели, без лишних команд, четко и организованно освободили центр площадки для опускавшейся «вертушки». Военная машина, сверкая красными габаритными диодами плавно опустилась на землю. В воздух поднялись вихри из остатков опавших и перегнивших листьев, бумажного мусора и едкой, серой пыли завода, въевшейся даже в стены ангаров. Пыль ударила в глаза, забивала нос, но Николь, прищурившись, продолжила стоически снимать, прикрывая объектив ладонью от самых сильных порывов.

Когда гул вращающихся лопастей стал быстро стихать, превращаясь в тяжелое завывание, а потом и в хриплое урчание, послышались и восторженные, облегченные людские голоса, приветствовавшие прибывшего председателя.

— Рэм! Рэм прилетел!

— Все нормально! Глава дома!

— Урааа! Значит все прошло гладко!

Николь шмыгнула носом, пытаясь то ли избавиться от пыли, то ли скрыть накатившие эмоции и крепче сжала камеру. Она не знала всех подробностей, что случились на вылазке из председателя, но была в курсе самой драматической части… Она могла лишь представить, какого было сейчас Рэму, которому предстояло рассказать народу об утрате главы третьего рубежа.

Сердце бешено колотилось, а ладонь державшая камеру, вспотела. Однако мулатка невольно взвизгнула от чистого, неожиданного удивления, когда увидела, как задняя рампа вертолета с скрежетом опустилась на бетон, и из густых теней отсека на землю первым спрыгнул не Рэм, а… Вольдемар! Точнее, его мощный, узнаваемый костюм, переделанный из строительного экзоскелета. Знакомые очертания, привычная походка. Девушка инстинктивно зажала рот ладошкой, стараясь сдержать вырвавшийся возглас и поток слез облегчения. В ее голове пронеслась вихревая тысяча мыслей: «Он жив! Программист выжил! Значит, весь тот диалог, который она услышала по рации между их председателем и главой третьего рубежа… это была ошибка? Неверная интерпретация ее испуганного воображения? Может, Вольдемар действительно подтвердил свое прозвище „Выживальщик“ и просто был тяжело ранен? А Рэм… Рэм специально не выключил канал связи с ней? Они могли… они наверняка могли так подшутить над девушкой! Такое мальчишество, глупое, жестокое, но… вполне естественное для этих двоих, которые всегда были на одной волне, общались своими, только им понятными приколами, шутили над опасностью. Либо же Рэм сперва действительно забыл выключить канал связи и Николь услышала лишь обрывок их диалога, а потом парень выключил связь и она не услышала как они оказали помощь Вольдемару, который сейчас стоял на своих двоих как ни в чем не бывало⁈».