Инженер Против Ⅳ

Глава 14

Тренированный годами инстинкт заставил Филина подорваться с кровати, как от удара током. Что-то в окружавшем его пространстве было не так. Лишь после того, как пуховое одеяло под его ногами вместе с крахмаленными простынями прекратило шуршать, Филин услышал ее — полную, мертвую тишину.

Расширенные совиные зрачки его имплантов ловили каждый скудный фотон света, который просачивался с улицы сквозь дорогие итальянские портьеры. Целая секунда ушла у солдата на осознание того, что в окружавшем его пространстве было не так: тот самый радиоприемник на полке, столько дней транслировавший ему белый шум перед сном, окончательно разрядился и теперь молчал.

Грустно вздохнув, Филин еще секунду в нерешительности стоял на кровати, размышляя, упасть ли ему обратно в теплые объятия перины или не ложиться и начать подготовку к вылазке за припасами. Потянувшись, он ощутил, как шелковая пижама подобно мягким женским пальцам нежно гладит его тренированное тело. Улыбнувшись, как довольный кот, он рухнул обратно и, подтянув одеяло, устроился поудобнее.

Наступила тишина.

Давящая, тягучая, раздражавшая его боевые импланты, назойливую работу которых мог заглушить алкоголь и белый шум радиоприемника, что сейчас предательски молчал. Молчал так же, как и родители, пока его, маленького и слабого, грузили доктора ЧВК в тонированный фургон. Молчал так же, как и он сам, когда Таня позвала его с собой.

Отточенным движением Филин резко вытащил из-под подушки нож и, не глядя, метнул его в сторону полки. Темная спальня окрасилась звуком разлетающегося вдребезги радиоприемника.

Разозлившись на себя за то, что уже не сможет уснуть, Филипп скинул с себя одеяло и одним рывком заставил свое тренированное тело спружинить вниз. Однако как только его босые ноги коснулись пола с подогревом, он замер в нерешительности, сверяя голос своей интуиции с восприятием.

Дрожь. Сперва едва уловимая, на грани слышимости и легких вибраций, похожих на волну в густом киселе, которым его пичкали доктора, но вполне осязаемая и нарастающая.

Рефлексы охотника сработали быстрее мысли. Рывок, винтовка, рывок.

Миг осознания стал столь же ослепителен в его ночном зрении, как и ночной поселок за дверью балкона, на котором Филин уже сидел с готовой к выстрелу «ласточкой». Перед ним в виде быстро приближающейся по темному небу точки предстала вертушка.

— Вертолет⁈ — произнес Филипп, удивившись тому, как чуждо прозвучал его голос в вязкой тишине особняка.

Вертушка с выключенными габаритными фонарями разрезала морозный воздух, низко прижавшись к земле, что сразу же выдавало профессионализм пилота. Филин прильнул к оптике и замер.

Это был тот самый вертолет, на котором улетела Таня и Павел Петрович! Солдат сразу же узнал его по врезавшемуся в память бортовому номеру. Он немного нахмурился, когда увидел новую деталь в военной раскраске, какой не было в прошлый раз. Сейчас на днище, где раньше была пятиконечная звезда, теперь красовался новый символ. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы разглядеть на корпусе вертолета изображение антенны, которая испускает радиоволны в форме шестерен.

Сердце солдата забилось чаще. Рука сама стала искать бутылку коньяка. Не обнаружив свой элексир, скрашивавший его одиночество, Филин вошел обратно в спальню. Возле тумбочки на полу стояла полупустая бутыль, к которой он смачно приложился.

Пока он жадно уничтожал остатки коньяка, гул за окном стремительно нарастал. И вот Филипп уже мог почувствовать, как дрожат стекла, как колышется тяжелая портьера и как зараженные поселка приветствуют летающую машину своими воплями, которые так бесили солдата.

Допив все без остатка, он почувствовал, как алкоголь почти мгновенно ударил в голову. Измененный заботливыми руками хирургов обмен веществ в секунду разогнал горячую кровь по венам, отчего Филин почувствовал покалывание на кончиках пальцев.

Пошатываясь на ватных ногах, солдат вышел на балкон. В затуманенном разуме всплыл образ белокурой, храброй девушки, машущей ему рукой из взлетающего вертолета. Того самого вертолета, который прямо сейчас стремительно проносился над невысокими крышами коттеджного поселка. Зарычав, как зараженные за стеной, Филипп вскинул «ласточку». Опьянение немного сказывалось на скорости реакции, но он прекрасно знал, что даже в таком состоянии она кратно превосходила реакцию обычного человека. Он, закрыв глаза и полагаясь лишь на восприимчивый слух, навел винтовку на пролетающий над головой вертолет.

Палец сам опустился на спусковой крючок. Ладонь вспотела. Филин открыл глаза. Монохромная темнота ночи предстала перед ним переливающейся игрой света и тени с их бесконечным сражением и балансом. Он поднял взгляд и увидел в сером море небосвода плывущий носом вниз борт. Прицел сам навелся на траекторию будущего места, где должна будет оказаться вертушка. Вдохнув холодный воздух, Филин сделал примерную правку на ветер. Через мгновение, когда солдат уже был готов сделать выстрел, вертолет внезапно, без каких бы то ни было причин изменил курс, продолжив полет к городу, но гораздо по более широкой дуге, словно чего-то или кого-то испугался. Подобное отклонение сперва позабавило бойца.

Но уже в следующий миг испуг пилота будто передался ему самому. Филин буквально кожей ощутил тот неизвестный страх, заставивший опытного человека отклониться от изначального курса и увести вертушку в сторону. Однако чувство нависшей угрозы росло в геометрической прогрессии. Зарычав от злости, Филипп опустил оружие, осознав, что никогда не сможет сделать этот выстрел, как сильно бы он ни злился на отвергнувшую его Таню. Жизнь одной ёбаной блондинки не стоит того, чтобы из мести и злобы на девушку губить явно опытного вояку за штурвалом.

Опустив «ласточку», Филин стиснул зубы. То, что он вначале воспринял как причудливую игру света и тени на ночных улицах коттеджного поселка, на самом деле оказалась живая волна зараженных, затопившая телами зомби практически каждый квадратный метр.

В этот момент он поймал себя на мысли, что гнетущее чувство опасности никуда не делось. Напротив, оно только усилилось. Это было похоже на холодный озноб вдоль позвоночника с ощущением буравящего взгляда. Солдат замер, осознав, что не спешит оборачиваться, ведь если он это сделает, то встретится со своим страхом прямо глаза в глаза. Большой палец машинально прошелся по белым нашивкам на ремне, а давящий ужас продолжал расти, постепенно, прямо как в детстве, когда в темноте ночи ты начинаешь сперва идти, затем бежать трусцой, после чего ты срываешься в галоп, а огромное нечто позади буквально наступает тебе на пятки, толкая вперед.

Всплеск адреналина. Стук сердца. В горле запершило. Стук сердца. Трескучий звук из спальни.

— Млять… — не оборачиваясь, прошипел он.

Положившись на интуицию, Филипп сделал прыжок «веры» в сторону. Над головой, рассекая воздух, просвистело нечто. Химический коктейль гормонов солдата из элитного ЧВК ударил по нервам разрядом тока, выжигая из крови даже намек на присутствие алкогольного опьянения. Пока он летел до земли со второго этажа, с ним случилось то, что в народе называют «протрезвел», а врачи его ЧВК называют…

Филипп сделал перекат по зеленому, несмотря на месяц, мягкому газону, но так и не успел вспомнить, каким именно термином пользовались врачи, чтобы описать способность организма нейтрализовать токсины в кратчайшие сроки. Однако он прекрасно помнил, что за подобный финт через сутки наступит расплата в виде мощнейших мигреней и сотни мочеиспусканий. Сейчас он, впервые за несколько лет, был благодарен за то, что такой механизм есть в его организме. Иначе солдат не успел бы среагировать и откатиться в сторону.

В то место, где он только что находился, вонзился костяной шип. Не толще мизинца в диаметре. Бросив короткий взгляд, Филипп заметил, что его сердцевина была пустотелой и заполненной черной жижей, которая быстро, словно под давлением, впиталась в почву.

С балкона послышался трескучий звук, напоминавший стук костяшек на ветряных колокольчиках, какие были у его бабушки в деревне. Треск повторился, но как-то жалобно, словно стрелявший был разочарован своим промахом и прытью жертвы.

Солдат поднял голову, дабы разглядеть стрелявшую тварь, но сетчатку обожгла яркая, как от попадания молнии, вспышка. Через долю секунды, когда зрение восстановилось, в проеме спальни уже не было никаких силуэтов.

— Мразь трусливая, — сжав винтовку, процедил Филин.

Он хотел уже было сорваться с места и броситься в дом, как его остановил шелест возле забора. Восприятие наконец заработало на полную катушку. Периферийным зрением солдат выхватил из темноты смазанные силуэты, возвышающиеся над забором. Затем на нижнюю фигуру нагромоздилась следующая, и так до тех пор, пока по ту сторону не собралась настоящая пирамида из тел.

Филин предположил, что бешеные не разразились хохотом лишь потому, что до сих пор он оставался вне поля их зрения. Придерживаясь «темных» участков, солдат понял, что отсидеться в особняке у него не выйдет, и теперь ему придется срываться с насиженного места и отправляться искать новое.

Бесшумно пробегая вдоль фигурных кустов самшита и мраморных статуй в затихших фонтанах, боец корил себя за опрометчивость. Он не мог понять, почему зараженных привлек именно его дом, ведь он сделал все, чтобы отвлечь орду от своего особняка. «Неужели шумовые ловушки не сработали, а может, мясную „прикормку“ сожрали оголодавшие дворняги или кто-то из местных жителей уцелел и, удирая от орды и вывел ее на его особняк?» — подумал солдат. «Даже если так, то это не объясняет, почему бешеные прямо в этот момент, к тому же без привычных воплей, штурмуют высокий забор!».

Задержав дыхание, Филипп остановился перед входом в дом. Прислонив ухо к двери, он полностью отключил свое внимание от внешнего мира и сосредоточился на том, что творилось внутри. Закрыв глаза, он мысленно представлял планировку особняка, которую за эти дни он выучил наизусть. В его черно-белом мире возникали расплывчатые образы, однако когда он несколько раз тихо ударил пальцами о дверь, очертания стен и жесткой мебели стали четче.

В следующий миг раздался шорох, донесшийся со второго этажа. Нечто быстро спускалось вниз. На лице Филиппа стала медленно растягиваться улыбка. Очертания особняка наконец сформировались в полную, даже живую картинку. Сердце снова забилось чаще, на этот раз от выброса эндорфинов, поощрявших его отточенный инстинкт. Ладони ласково сжали винтовку; от былой растерянности не осталось и следа.

Филин улыбнулся еще шире от выброса очередной порции гормонов счастья, сглаживавших болезненную работу имплантов. Солдат вдохнул полной грудью, ощущая, как его тело перешло в свое обычное боевое состояние. Мужчина перестал быть жертвой обстоятельств. Он стал тем, кем его сделали — охотником.

Дверь распахнулась столь стремительно, что тварь на ступенях даже не успела повернуться в сторону звука, не говоря уже о том, чтобы увидеть ворвавшуюся с перекатом фигуру в шелковой пижаме.

Филин не думал, он действовал. Прицел с поправкой на скольжение по керамограниту, потянуть за спусковой крючок. Выстрел.

Уродливая образина метра полтора ростом, скрюченная и сморщенная, отдаленно напоминавшая старую женщину со вдовьим горбом на спине, рухнула на землю с размозженной головой.

Грохот выстрела в огромном холле особняка для Филиппа был схож с выстрелом из ракетницы судьи на спортивных забегах. Когда многотысячные трибуны, затаившие дыхание в ожидании старта, подрываются с места и начинают вопить во все горло, когда этот самый выстрел буквально убивает тишину.

Однако Филин не мог позволить себе не стрелять. Он не знал на что способна неизвестная тварь, стрелявшая в него шипами.

Вопли сперва сотен, затем и тысяч голосов заполнили все пространство коттеджного поселка. Но Филиппа это уже не особо волновало. Он с интересом рассматривал труп убитой «бабки». Мерзкое создание, прятавшееся в тенях, видимо, пробралось за забор с помощью цепких и толстых, как у ленивца, когтей на узловатых пальцах. Лицо, медленно сраставшееся с горбом на спине, постепенно теряло человеческие черты. Белесые глаза, затянутые перламутровой пленкой, смотрели в пустоту перед собой. Раскрытый рот «бабки» имел ряды тонких зубов, напоминавших рыбьи. Остатки одежды прикрывали обвисшие и дряблые груди. Вонючая юбка, прятавшая сухенькие ноги, стояла колом от застывших экскрементов. «Видимо, уёбина гадила прямо в штаны», — подумал Филин, переведя взгляд на горб. Большой, размером с голову старухи, на вид он был упругим, с парой тройкой кожистых складкой посередине, из которых сочилась черная жижа. «Млять, спасибо, что отсюда стреляла в меня, а не из своей сморщенной изюминки; если бы попала, не так обидно было бы».

Периферийным взглядом Филин увидел, как через забор с колючей проволокой переваливаются тела. «Напруги на проволоки наверное маловато, жаль я не инженер или электрик, чтобы рассчитать нужную мощность», — в сердцах посетовал солдат, обратив внимание на то, что гортань твари валявшейся у его ног изменилась, получив несколько дополнительных отверстий. «Я не хирург, но мне кажется, у человека такой херни нет. Ладно, пора валить, но мне вот интересно, что их так привлекло⁈» — Филипп нажал на кнопку, и стальные рольставни на окнах особняка стали стремительно опускаться.

Солдат был искренне рад тому, что бывший владелец этого дома, останки которого, наверное, сейчас обгладывали зараженные, был таким параноиком и установил на свое имущество подобную защиту…

Мысленный поток Филиппа мгновенно остановился, когда он понял причину того, почему орду привлек именно его дом! Босые стопы, к которым прилипла мокрая и холодная листва с улицы, приятно отогревались теплом полов, работавших по всему дому.

— Мой дом — единственный в поселке, который излучает тепло! — восторженно произнес Филипп, словно бы эта особенность ему хоть как-то могла помочь. — Вот почему зомби прут на юг! Туда, где потеплее! Логично!

Голос солдата утонул в хоре воплей и ударов по стальным решеткам окон. Филин на секунду замер; его черные зрачки максимально расширились от очередной догадки, которая посетила бы его раньше, если бы он не занимался все это время гедонизмом, а хоть немного пораскинул мозгами. Однако зараженные оказались расторопнее.

Со второго этажа донесся звук битого стекла. Филипп до хруста вдавил кнопку закрытия рольставен на втором этаже, однако было уже поздно. Перекинув винтовку за спину, солдат в три прыжка добежал до камина. Выхватив из расположенного на нем крепления меч с богато украшенной гардой, он попытался оторвать и фамильный щит, но тот был намертво прикручен к камню. Взгляд солдата стал метаться в поисках средств защиты. Мозг, раскачанный адреналином, моментально нашел ответ. С силой пнув в сторону когда-то аккуратное кресло, Филипп рывком поднял с пола медвежью шкуру. Накинув ее на правую руку, он побежал наверх, навстречу хохочущей и воющей волне, уже забивавшей внутрь его особняка и угрожавшей стремительно утопить его в море зараженных тел.

Ноги зашлепали по полированной каменной лестнице, и уже на подъеме он встретил первого зараженного. Организм солдата снова выдал порцию дофамина, когда опасность появилась непосредственно перед ним. Захохотав точно так же, как и зомби, Филипп с одного точного выпада попал ему в глаз. Словно в замедленной съемке он увидел, как в разные стороны разлетаются прозрачные брызги. Используя инерцию, он столкнул тело вниз, затем резко присел, накрывшись шкурой, чтобы руки второго не дотянулись до его тела, защищенного одной пижамой. Закрутившись по оси, он наотмашь нанес удар в аккурат по сухожилиям в колене.

Филипп слегка выдохнул, когда скошенное тело рухнуло ему на спину, однако он был к этому готов. Стремительно распрямившись, солдат скинул очередного зомби вниз. Не тратя и доли секунды, острие меча нашло следующую цель. Боец начинал входить в кураж. Его нисколько не смущало, что враг кратно превосходил количеством. Для него все они были слишком медлительны, слишком глупы и прямолинейны. Кружась, пронзая и рубя наотмашь, Филин успевал даже любоваться блеском дорогих каменьев в гарде меча, блеском клинка, полетом дегтярной крови зараженных, которая сопровождала его движения.

Сражение на лестнице напомнило Филиппу эпизод из детства, где его старший брат поднял над головой любимую и единственную игрушку и не позволял ему дотянуться до нее. Однако сейчас он стал тем самым старшим братом, до которого бешеным невозможно было дотянуться. Солдат во всем превосходил их на несколько голов. Единственное, от чего Филипп не мог отделаться, так это от ощущения, что за ним все это время наблюдали. Неприятное, давящее ощущение лилось на него со стороны дальней части коридора. Заметив это, Филин перестал выкладываться на все сто и прекратил заниматься позерством. За секунду солдат стал делать ровно столько, сколько требуется для того, чтобы выжить, не более. Старая привычка не раскрывать всех карт заставила его и здесь быть осторожным.

Но все это уже не имело значения. Филипп добрался до своей конечной цели. Подкинув медвежью шкуру, он мощным пинком отправил последнего зомби вниз так, чтобы тот сбил по пути еще несколько собратьев. Толкнув спиной дверь на крышу, солдат выскочил наружу. Закрыв дверь, он на миг задумался о том, что стоит воткнуть меч в ручку, дабы задержать зараженных, но красота клинка уж слишком понравилась парню из бедной семьи. Махнув рукой, он побежал к подготовленному на подобный случай дельтаплану.

С обратной стороны двери раздался жалобный скулеж. Зомби словно осознали, что с ними все это время играли. Подобно волне, их печальный вой передался вниз, где находились остальные. После чего в ответ снова раздался радостный хохот.

Но Филиппа уже не заботила орда, заполонившая его участок. Обрубив фиксирующие тросы своим трофейным мечом, он завел мотор. Прыгнув за руль, солдат накинул ремни безопасности и вдавил педаль газа в пол. Пропеллер быстро набрал обороты, и груженный добром аппарат стал развивать скорость.

Улыбка стала еще шире, когда в лицо ударил встречный ветер. Посчитав это добрым знаком, Филин дернул рычаг, и летательный аппарат плавно поднялся в воздух. Разочарование застывших внизу зараженных, которые так и не успели достроить свои башни, долетело до него жалобным воем даже сквозь свистящий в ушах ветер.

Солдат продолжал улыбаться, гордясь своей удачей и проворством, однако его лицо стало достаточно быстро меняться, когда улучшенным глазам предстало невероятное зрелище.

Тысячи и тысячи людских тел заполонили собой все видимое пространство. Живая волна медленно, но неотвратимо двигалась в сторону города, высотки которого уже виднелись на горизонте. Филин проглотил комок, подкативший к горлу. Он несколько секунд летел прямо, не решаясь, в какую сторону ему двигаться дальше.

Глаза снова резанула яркая вспышка. Солдат поморщился и несколько раз моргнул, прогоняя блики, после чего повернулся в сторону источника света. Резиновые рукоятки руля дельтаплана жалобно захрустели, когда он сжал их от злости. Ноздри раздулись от ярости. Увиденное зрелище поставило точку в том, куда именно Филин продолжит свой путь.

— Теперь понятно почему вертолет пошел в обход, — прошипел солдат.