Инженер Против Ⅳ

Глава 10

02.01

4:17 утра.

Штабной вагон.

— Надеюсь, всем вам сейчас ясно, что этот секрет должен уйти с вами в могилу? — Я пристально посмотрел в глаза каждого, кто сейчас находился в штабном вагоне.

Подполковник легко выдержал мой взгляд и спокойно кивнул; бледный Леший утвердительно затряс головой, словно до сих пор прогоняя призраков из леса «проросших»; София согнулась в три погибели, так чтобы никто не встречался с ней взглядом; а Николь старалась не смотреть на стоящий позади меня опустевший костюм выживальщика с пробитой грудной пластиной.

— Молчание — знак согласия. Прекрасно. — Я простучал пальцами по крышке стола, толкнув пальцем откатившийся карандаш. — Тогда на этом наше маленькое заседание окончено. Можете идти отдыхать: через четыре часа нам предстоит новое сражение с зараженными, так что попрошу всех восполнить силы насколько это возможно.

— Рэм, — тихо обратился ко мне подполковник, — у меня возникла одна идея… на, я, на самом деле, давно ее хотел предложить, но времени на нее, млять, не было. Я хочу наведаться на один склад, на. Нашим людям позарез нужны стволы, особенно сейчас, когда зараженные поджимают нас со всех сторон, млять, и неизвестно еще, сколько их дойдет до города.

Я нахмурился: — Без проблем, товарищ подполковник. Вопрос в том, какие ресурсы вам необходимы, сколько нужно времени и людей на выполнение этой задачи?

— Мне нужен вертолет, с десяток парней и часа три-четыре времени, на.

Я повернулся к компьютеру и быстро внес эти значения в программу управления Цитаделью. Нехитрые алгоритмы показали минимальную, вполне допустимую просадку по выполнению следующего этапа освоения завода.

— Без проблем. Берите, кого сочтете нужным, и можете заняться этой задачей хоть прямо сейчас. Однако было бы здорово, если бы вы успели вернуться к утру.

— Есть, — кратко ответил подполковник. — Разрешите выполнять?

Я молча кивнул, и старый вояка быстро направился к выходу из штабного вагона. Но перед тем как выйти, он хлопнул по плечу растерянного Лешего со словами:

— Не переживай, сынок. Друзья дождутся нас на той стороне, млять. Однако они не очень обрадуются, если ты потратишь свою жизнь, наматывая сопли на кулак, ебана, вместо того чтобы как следует насладиться этой жизнью, нахуй.

Стрелок грустно улыбнулся, кивнув старику. Однако я сразу же уловил, что подполковник обращался не только к горевавшему парню, но и ко мне, прекрасно понимая, что в силу моего статуса в глазах окружающих он не может поставить меня в положение, где я буду проявлять эмоции в момент, когда я должен быть бесстрастным. Поймав на себе сощуренный взгляд темно-карих глаз вояки из-под густых черных бровей, я коротко поджал губы, изобразив подобие благодарной улыбки за это понимание и соболезнования. После чего подполковник вышел из вагона.

— Ден, — позвал я стрелка, чем вырвал его из плена тяжелых мыслей, — ты, наверное, поспи сегодня в карантине, ага⁈ — Мне вспомнились моменты из подземелья «Кормильца», где парень начал ловить глюки. — Я считаю, тебе стоит отдохнуть как следует.

Леший устало встал с места:

— Благодарю, товарищ председатель, — он ударил кулаком в грудь и так же вышел вслед за подполковником.

В штабном вагоне остались София, Николь и напряженная тишина. И единственной моей реакцией на тишину была, естественно, трепка! Однако на этот раз я не захотел заходить издалека и решил начать настоящий допрос в лоб.

— Неужели другого выхода не было⁈ — От моего прямого вопроса опешила даже Николь, не говоря уже о дочери профессора.

София захлопала глазами, отчего мне показалось, что она отбила морзянку своим бирюзовым глазом:

— Прошу уточнения запроса. В твоем вопросе слишком много переменных.

Я с шумом выпустил воздух через нос, подумав, что девушка специально ответила вопросом, дабы лучше подобрать слова к ответу:

— Неужели нельзя было защитить меня как-то иначе и не подставлять под пули Вольдемара⁈

София с опаской посмотрела на сидевшую рядом Николь, которая сжала кулаки, а затем вперилась в меня своим светящимся глазом:

— Этот вариант имел семьдесят восемь процентов на успех, а вариант, что стрелки «Уроборос» попросту промажут, составлял всего лишь один процент. — Бесстрастно произнесла дочь профессора.

— А другие двадцать один процент — на что? — Нахмурив идеальные брови, спросила Николь.

Соня на секунду посмотрела на нее так, словно ребенок спросил у нее «почему вода мокрая»:

— Шесть процентов — на то, что броня костюма Вольдемара не выдержит и Рэма так же ранят. Три процента — на то, что я смогу самолично выбраться из подземелья, если все пойдет наперекосяк. И двенадцать процентов, — девушка сделала паузу и повернулась обратно ко мне, — двенадцать процентов на то, что мне удастся быстро взломать твой костюм и заставить тебя отпрыгнуть в сторону.

Я нахмурился, почесав подбородок, который успел зарасти щетиной:

— Отчего такой маленький процент взлома моего костюма?

— Из-за этого! — Она постучала пальцем по своему виску, отчего я не сразу догадался, что она имеет в виду микроволновый уловитель. — Технологии «ИнтерРоб» не слишком хорошо поддаются управлению «операторов». Вдобавок вы с Вольдемаром хорошо постарались, когда создавали новый язык для программы твоего костюма. Мне никогда не доводилось видеть ничего подобного, — она пожала плечами, — прочитать этот язык можно сравнить с попыткой поймать и спрятать в ладонях солнечный луч. Трудная, но выполнимая задача, если знать, как обойти.

На моем лице заиграли желваки; в голове проносились тысячи мыслей, которые, по всей видимости, отразились на выражении моего лица. Николь чутко заметила перемену в моем настроении и мулатка едва слышно произнесла:

— Рэм, я думаю, нам пора подытожить всю случившуюся ситуацию. Я считаю, что София поступила правильно. Если в той ситуации, когда на вас напали, действительно не было других вариантов спасти тебе жизнь, то она сделала все верно. Может, ты упираешься, потому что совесть тебе этого не позволяет, но ты и сам знаешь, что София поступила так, как поступил бы ты сам, если бы находился в ее положении.

К тому же, Вольдемар поступил бы точно так же, и с этим ты точно не поспоришь. Просто разница в том, что наш герой сам бы не успел среагировать, только и всего, — тихий голос Николь, казалось, заполнял все пространство вокруг и звучал в голове моими собственными мыслями, которых я не хотел слышать, потому что это была правда.

Я закрыл глаза и увидел улыбающееся лицо Вольдемара; вспомнил его приколы, страсть к ретро-поп-культуре и уникальную способность раскладывать язык «Таро» так, чтобы алгоритмы начинали жить самостоятельно в строгом мире информационного хаоса.

Однако в голове прозвучала и «случайно» оброненная фраза подполковника. Я вдруг подумал о том, что почивший глава третьего рубежа, наш решительный Выживальщик, который был единственным из мужиков в гаражах, кто первым поддержал мою инициативу с генераторами, кто не побоялся осадить зарвавшегося гопника, не сильно-то и обрадуется тому, что его друг — целый председатель Цитадели, от решений которого зависят жизни и других его друзей, — вместо решительных действий занимается рефлексией и самобичеванием.

Я взял в руки карандаш, пододвинул лист бумаги и машинально стал искать кнопку кофеварки, но с сожалением осознал, что ее нет рядом:

— Ты права, дорогая. Вольдемар бы точно прикрыл мне спину, даже если бы шансы на успех этого действия исчислялись тысячными. Ладно, будем горевать потом. Сейчас нужно поработать. — Я посмотрел на мулатку, а затем на стоявшую рядом пустую кружку.

Николь коротко улыбнулась и без лишних слов встала с места, подошла вплотную, чмокнула в лоб и, забрав кружку, направилась к выходу, сказав перед самой дверью:

— Напишешь, тогда когда принести кофе, — уходя, прокортавила она.

Я молча и с улыбкой кивнул девушке, поймав на себе удивленный взгляд Софии. Дочь профессора несколько раз моргнула от удивления, затем дождалась, пока мулатка отойдет от нас на достаточное расстояние, после чего с серьезным лицом спросила:

— Вы мысли друг друга читать умеете?

Я хмыкнул:

— Нет, не умеем. С чего ты так решила?

София застенчиво отвела взгляд в сторону:

— Эта девушка — Николь — поняла, чего ты хочешь, без слов. Вот я и решила, что вы читаете мысли друг друга.

Я пододвинул ближе чистый лист бумаги и провел над ним хаотичный взмах карандашом:

— Сейчас ты на живом примере увидела, что такое абсолютное доверие. Такое доверие, какого у нас с тобой быть не может.

София нахмурилась даже сильнее меня и, казалось, была опечалена этой фразой:

— Почему между нами не может быть доверия?

Я сделал очередной взмах:

— Во-первых — я с тобой толком и не знаком. Я не знаю, кто ты или что ты на самом деле. На чьей ты стороне, какая у тебя история и так далее. Во-вторых — прости, но при всей логике твоего поступка мне трудно довериться тому, кто может так хладнокровно распорядиться чужой жизнью.

В воздухе снова повисла пауза, нарушать которую мне не хотелось, так как возможно впервые почувствовал лукавство в собственных словах. Но я списал это на еще острую боль от утраты товарища.

София слегка улыбнулась, посмотрев на монитор, куда транслировалось изображение с камер видеонаблюдения:

— Скажи, Рэм, ты доверяешь этим людям?

— Думаю, что могу доверять, — настороженно ответил я, осознав, что попал в собственную логическую ловушку, которой тут же воспользовалась девушка.

— А эти люди доверяют тебе? — Ее голос прозвучал столь бесстрастно, что у меня не возникло мысли о том, что она хочет меня подловить, однако у меня сложилось явное ощущение, что я играю в шахматную партию, в которой я сделал неверный ход и теперь вынужден доигрывать наперед зная, на чем именно прокололся.

Вздохнув, я так же посмотрел на монитор и увидел, как сменялся караул на точках патрулирования, как сонные девчонки подготавливали снаряжение и заряжали патроны в рожки, чтобы утром мы продолжили захват завода:

— Надеюсь, что доверяют. Почему ты об этом меня спрашиваешь? — поинтересовался я, надеясь что дочь профессора не исполнит «гамбит».

София отвлеклась от монитора, посмотрела на меня и я понял, что сейчас она поставит мне мат:

— Но ты же ведь хладнокровно распоряжаешься их жизнями, разве нет? — Она пожала плечами. — Одних ты отправляешь в разведку навстречу неизвестности, других ведешь в прямой бой, а четвертых — в тыл.

Все эти люди знают о том, что ты по факту решаешь их судьбу, и, что самое главное, ты сам прекрасно знаешь об этом. — Девушка сделала паузу, словно давая мне время верно понять ее слова. — И большинство этих людей подобное положение устраивает. Несмотря на то что, повторюсь, ты хладнокровно распоряжаешься их жизнями, между вами есть доверие, — она указала на монитор, — я вижу твой логический подход и расчетливость в управлении людьми. Из чего я могу сделать вывод, что ты руководствуешься большой целью, нежели обычное выживание. С такими взглядами на жизнь я уверена на восемьдесят три целых шесть десятых процента, что уже в ближайшее время, несмотря на горечь утраты товарища, мы сможем начать доверять друг другу.

Я хмыкнул от такого оптимистичного прогноза девушки, и задал свой вопрос словно пытаясь показать ей протест против холодной логики:

— А если ты ошибаешься⁈

София вернула мне грустную улыбку и тихо ответила:

— Тогда просто знай, что я доверяю тебе на все сто процентов. Думаю этого нам вполне хватит. Если спросишь почему, то я отвечу, что ты уже дважды спас мою жизнь! Мой отец сделал для меня меньше. И то, по сути он помог через тебя.

Мои брови удивленно приподнялись вверх:

— Дважды?

Девушка печально кивнула:

— Первый раз ты спас меня, решив вызволить из подземной лаборатории «Кормильца». Второй раз — когда оставил в тайне от своих граждан детали гибели Вольдемара, — София замолчала.

Я заметил, как ее кулачки с силой сжали край халата, однако ни один мускул на лице не дрогнул. Было заметно, что девушка прилагает массу усилий, чтобы контролировать свои эмоции. Мне захотелось сжалиться над ней, но все, на что я решился, — это перевести разговор на другую тему.

— Думаю, нам стоит получше познакомиться. Расскажи о себе, — я удобнее на столе чистый лист бумаги, сделав вид, что хочу делать записи.

Девушка с интересом проследила за моим жестом; я заметил, как она немного напряглась, но по выражению лица было заметно, что она рада уходу от тяжелой темы неудачного бегства из подземной лаборатории:

— Мое имя София, можно просто Соня, но об этом ты уже и так знаешь. Мне семнадцать. Люблю собак, нравится рисовать и смотреть аниме, слушаю кантри и ло-фи, обожаю книги в стиле фэнтези. Мечтала стать косплейщицей, но теперь косплею только в стиле киберпанк, если ты понимаешь, о чем я, — девушка указала на свой светящийся бирюзовый глаз, — никогда толком не путешествовала, так как я дочь профессора Сандро, следовательно, и невольный член организации «Уроборос», а мы не все путешествуем куда вздумается. До того как стало известно, что моя кандидатура прекрасно подходит на роль «оператора», жила вполне себе обычной жизнью подростка.

Я несколько раз покрутил карандаш над листком бумаги:

— И много ты знаешь людей из организации, кто вел такой двойной образ жизни?

София хмыкнула:

— Ты даже не представляешь, сколько всего было агентов внутри организации. А если считать тех, кто состоял в других организациях и даже не подозревал, что работает на «Уроборос», то количество может перевалить за добрые двадцать процентов от всего населения.

Я нажал на кнопку рации:

— Ник, принеси, пожалуйста, кофе и, если найдешь что покушать, то принеси две порции. — «Без проблем, буду минут через пятнадцать–двадцать», — промурчала мулатка, и я снова повернулся к девушке, которая явно оживилась при упоминании о еде. — Что ты имеешь в виду, когда говоришь о других организациях?

Дочь профессора слегка сощурила узкие глаза:

— К примеру, ты работаешь курьером, развозишь еду в ресторане, в котором тебя, как сотрудника, обязывают постоянно указывать в отчете о доставке реакцию покупателей на продукты. Ты работаешь тихо-мирно, но даже понятия не имеешь, что твои клиенты могут оказаться подопытными какого-нибудь эксперимента какой-либо ветви организации. Или ты, например, сотрудник сотового магазина или работник пункта выдачи заказов, и тебя заставляют постоянно вежливо общаться с клиентами, даже если они откровенные дегенераты и психически опасные личности. Тут уже ты выступаешь в роли подопытного, и на тебе проверяют либо пределы психики, либо действие психотропных веществ, которые добавляют в бутилированную воду твоего кулера. — Соня развела руки в стороны.

— Какой пиздец, — прошипел я. — «Уроборос» реально занимались подобными вещами?

— Это еще цветочки! Посмотри, что они сделали со мной! А я как бы дочь одного из их ведущих ученых! В этом плане они вообще без тормозов.

Я взял удобнее карандаш, приготовившись записывать:

— Раз уж у нас разговор плавно идет в эту сторону… Объясни нормально: кто такие «операторы»?

София глубоко вдохнула и уставилась перед собой, после чего начала отвечать так, словно читала с листка:

— Как я уже говорила, операторы — это люди с геном гиперборейца, чей организм настолько крепок, что способен выдержать многочисленные операции, а мозг может принудительно работать на частоте гамма-ритмов. — Девушка поймала мой взгляд и, опережая вопрос, ответила. — Гамма-ритм — это самый быстрый тип мозговых волн, которые связаны с высокой когнитивной активностью, концентрацией внимания, обработкой информации и одновременной обработкой сигналов из разных областей мозга.

В наш организм вживляют имплант, занимающийся кодировкой частот этих волн и двоичного кода электроники. У нас тут, — девушка повернулась боком и дотянулась рукой до расстояния между лопатками и чуть ниже шеи, — вживлен своего рода переводчик. Я бы разделась и показала, но тут слишком холодно. Потом как-нибудь покажу.

— Вот это я в нужный момент вернулась! — присвистнув, произнесла вошедшая в вагон Николь.

Соня дернулась, как от удара током; резко развернувшись, она с широко распахнутыми глазами уставилась на мулатку, державшую в руках две кружки кофе, испускавшего клубы пара. Казалось, дочь профессора побледнела еще больше. Ее хрупкая фигурка тут же затряслась от испуга.

Ника, как ни в чем не бывало, прошла по вагону и поставила кофе на мой стол, после чего вернулась в начало и передала кружку Софии:

— Пей, пока горячий, — она подмигнула ей, когда та взяла кружку в свои ладошки, — как раз согреешься. Но имей в виду, дорогуша, я уже помогаю согреваться Рэму, если ты поняла, о чем я! — Мулатка растянулась в хищной улыбке.

Смущенная Соня уставилась на Николь ничего не понимающим, растерянным взглядом. В вагоне на несколько мгновений повисла пауза, за время которой я понял несколько вещей. Дочь профессора явно испугалась не ревности Ники, как моей девушки. Судя по отсутствию румянца на бледных щеках, София не вкладывала в желание «раздеться» ничего двусмысленного. Такой испуг на появление Ники — защитная реакция. Следовательно, расположение устройства для девушки — большой секрет.

— Меня Рэм, кстати, тоже спас прямо из заточения, так что мы с тобой в этом похожи, — спокойно произнесла мулатка, сев так, чтобы оказаться между нами. — Получается, мы с тобой типа принцессы? — Ника тихо рассмеялась, дабы разрядить обстановку и убедиться, что испуганная Соня не забыла как дышать.

— Что, прости? — Дочь профессора моргнула несколько раз, скривившись от боли, но быстро вернула самообладание.

— Я говорю, получается, мы с тобой своего рода принцессы, раз нас обеих спас из заточения этот рыцарь в доспехах, — Ника добродушно улыбнулась, кивнув пышной шевелюрой в мою сторону.

Я заметил, как София несколько раз облегченно вздохнула, видимо осознав, что Ника ничего не услышала про расположение устройства на спине. Я окончательно убедился: гаджет на спине — ее «ахиллесова пята», что на несколько пунктов подняло мое доверие к ней.

— Я вот в детстве всегда себя сравнивала с Жасмин, — Николь мечтательно улыбнулась. — А тебе какая принцесса нравилась?

София еще раз моргнула глазами, окончательно приводя свои чувства в норму:

— Машенька. — Спокойно ответила она.

— Машенька⁈ — В один голос с Никой спросил я. — Почему Машенька?

Соня слегка улыбнулась:

— Потому что «высоко сижу, далеко гляжу», — она прикрыла светящийся глаз ладошкой…