Император Пограничья 10

Глава 6

Утренний свет едва пробивался сквозь занавески моего кабинета, когда магофон издал характерный звон входящего сообщения. На экране высветилось имя Петра Павловича Стремянникова. К письму был прикреплён документ с печатью Академического совета Содружества.

Я откинулся в кресле, потягивая остывший чай. Наконец-то. После всех проволочек господа академики соизволили ответить на повторный запрос о лицензировании нашей школы магии. В прошлые разы они пытались отделаться лишь молчанием и затягиванием сроков.

Открыв приложение, я увидел официальное письмо на гербовой бумаге. Первые строки были написаны таким елейным тоном, что у меня сразу возникли нехорошие предчувствия.

'Уважаемый маркграф Платонов,

Академический совет Содружества Русских Княжеств со всей тщательностью рассмотрел Ваше прошение о присвоении школе магии острога Угрюм официального статуса Магической академии Содружества. Мы высоко ценим Ваше стремление к распространению магического образования в отдалённых регионах нашей великой державы…'

Дальше шла целая страница витиеватых фраз о важности качественного образования, соблюдении традиций и необходимости поддержания высочайших стандартов. Я пролистал эту словесную шелуху, добравшись до сути.

«…в связи с вышеизложенным, Академический совет принял решение о временном приостановлении рассмотрения Вашего прошения до момента выполнения следующих обязательных условий…»

Временном приостановлении? Я почувствовал, как челюсти сжимаются. Читая дальше, я ощущал нарастающую ярость.

'Финансовые требования:

Ежегодные лицензионные сборы — пятьдесят тысяч рублей'.

Пятьдесят тысяч! За эти деньги можно было содержать небольшую армию.

«Страховка от 'магических инцидентов — сто тысяч золотых».

Словно мы собирались взрывать половину Пограничья на уроках.

'Кадровые требования:

Минимум двенадцать преподавателей ранга Магистр и выше'.

Двенадцать! Во многих академиях столько не набиралось. Причём каждый должен иметь диплом признанной академии — читай, их академии. Ректор — Архимагистр не ниже второй ступени. И вишенка на торте — все преподаватели должны иметь «благородное происхождение».

Я стиснул кулаки так, что костяшки побелели. Благородное происхождение. Они даже не пытались скрыть свою дискриминацию.

'Технические требования:

Магические барьеры ранга А+'.

Такие ставят на оружейных складах и княжеских сокровищницах. Система подавления магии — словно мы готовим не учеников, а преступников.

«Собственная больница с полным штатом целителей. Изолированные полигоны площадью не менее десяти гектаров. И библиотека — не менее тысячи томов по магическим наукам».

Учитывая, что большинство таких книг стоили как хороший дом, это был ещё один способ отсечь неугодных.

Но дальше шло самое циничное.

'Социальные ограничения:

Максимум двадцать пять процентов простолюдинов в составе учащихся. Каждый простолюдин должен иметь поручительство от аристократа. Двести часов обязательного изучения аристократических манер'.

Кровь стучала в висках. Они хотели превратить мою школу в очередной инкубатор для избранных, где простым людям отводилась роль статистов.

'Идеологические требования:

Преподавание истинной природы магии согласно академическим канонам. Запрет на еретические теории о равенстве магических способностей. Обязательные лекции о естественном порядке и превосходстве знати'.

Я почти услышал, как скрипят мои зубы.

'Географические ограничения:

Школа должна находиться не ближе ста километров от существующих академий, но и не дальше пятидесяти километров от культурного центра'.

В Пограничье это было физически невыполнимо — здесь попросту не существовало таких мест.

И последний, самый издевательский пункт:

'Экспертная оценка необходимости:

Академический совет должен признать, что в данном регионе действительно нужна ещё одна школа. Срок рассмотрения — до десяти лет. С возможностью повторного отказа по обоснованным причинам'.

Я медленно закрыл письмо. Моя спина выпрямилась и напряглась, как тетива лука. Желвак пульсировал на скуле. Это был не отказ — это была пощёчина. Изощрённое издевательство, облечённое в форму бюрократических требований.

Набрав номер Стремянникова, я дождался, пока юрист поднимет трубку.

— Пётр Павлович, я прочитал.

— Прохор Игнатьевич, — голос юриста звучал устало, — я предупреждал, что реакция будет негативной, но даже я не ожидал такого… такого откровенного цинизма.

— Они специально тянули с ответом?

— Да. Обычно Академический совет рассматривает подобные запросы за месяц-два. В вашем случае в прошлые разы они намеренно затягивали, надеясь, что вы отступитесь. Когда увидели ваше упорство и повторные запросы, решили дать этот… — юрист помедлил, подбирая слова, — этот издевательский ответ.

— Системная война на истощение, — констатировал я.

— Именно так. Они выставили заведомо невыполнимые условия. Даже если вы каким-то чудом соберёте полтораста тысяч золотых на залоги и сборы, найдёте дюжину Магистров-аристократов, готовых преподавать в Пограничье, построите инфраструктуру уровня столичной академии — они всё равно могут отказать через десять лет под предлогом «отсутствия необходимости».

Я помолчал, глядя в окно на строящиеся кварталы Угрюма. Там, внизу, дети с магическим даром ждали возможности учиться. Простые дети кузнецов, плотников, крестьян. Те самые «недостойные», которым Академический совет милостиво разрешал составлять четверть от общего числа учеников.

— Что вы намерены делать дальше? — осторожно спросил Стремянников.

Я усмехнулся. Холодно, жёстко.

— Как и всегда, Пётр Павлович. Буду готовиться к войне.

— Войне? — в голосе юриста проскользнула тревога.

— Не буквальной. Пока что. Но если господа академики думают, что смогут задушить мою школу в колыбели их бумажками и поборами — они глубоко ошибаются. Я построю эту школу. Обучу этих детей. И получу эту чёртову лицензию, чего бы мне это ни стоило.

— Но без официального признания ваши выпускники не смогут…

— Не смогут что? — перебил я. — Не смогут получить красивую бумажку с печатью? Знаете что, Пётр Павлович? Бездушным будет глубоко безразлично, есть ли у мага, защищающего деревню, диплом признанной академии. Купцам будет всё равно, имеет ли артефактор, создающий для них защитные амулеты, благородное происхождение. А крестьянам будет наплевать, изучал ли целитель, спасающий их детей от болезней, двести часов аристократических манер.

Юрист вздохнул:

— Вы правы, конечно. Но без официального статуса вам будет сложнее привлекать преподавателей и получать учебные материалы, а вашим ученикам будет сложнее найти работу в крупных городах и продолжить образование…

— Именно поэтому я вырву у них эту лицензию вместе с потрохами. Рано или поздно. У меня уже есть дюжина магов, готовых преподавать. Учебники? Напишем сами, если придётся. Но параллельно буду бить в их ворота снова и снова, пока они не откроются. Или не слетят с петель. Академический совет думает, что я сдамся? Они меня плохо знают.

— Прохор Игнатьевич, я обязан предупредить — открытое противостояние Академическому совету может иметь серьёзные последствия. У них есть влияние, связи…

— Пусть приходят, — голос мой стал совсем холодным. — Посмотрим, что весит больше — их влияние или моя Сумеречная сталь. Спасибо за помощь, Пётр Павлович. Продолжайте вести дела, как обычно. Официально мы продолжаем добиваться лицензии. Неофициально — будем действовать без оглядки на этих напыщенных индюков. Пока они играют в свои бюрократические игры — я буду учить детей магии. С лицензией или без неё.

Положив трубку, я ещё раз взглянул на письмо. Этот документ стоило сохранить. Когда-нибудь, когда моя школа выпустит сотни боевых магов, когда имя Угрюма будет греметь по всему Содружеству — я покажу это письмо. Пусть все знают, как Академический совет пытался задушить образование для простых людей.

А пока… пока нужно готовиться. К войне. Не с оружием в руках — к войне умов, идей и принципов. И эту войну, как и все остальные, я намерен выиграть. В голову уже пришло сразу несколько направлений для атаки, надо просто тщательно всё продумать и подготовить…

Горячий воздух плавильни обдал меня волной жара, когда я открыл тяжёлую дверь. Внутри кипела работа — расширенное помещение теперь вмещало четыре печи вместо одной, и все они работали одновременно. Рабочие в защитных фартуках сновали между установками, проверяя магически улучшенные механизмы и регулируя подачу сырья.

— Прохор Игнатьевич! — окликнул меня Максим Арсеньев, выныривая из-за одной из печей. Худощавый артефактор выглядел довольным, несмотря на испарину на бледном лице. — Как раз вовремя! Четвёртая плавка заканчивается.

Я подошёл ближе, наблюдая за процессом. В новых тиглях из карбида кремния, полученных от Терновского, серебристо-синий металл медленно остывал, издавая характерное низкое гудение. Больше никакого рубинового сияния — профессиональные ёмкости выдерживали температуру без проблем.

— Расскажи о модернизации, — попросил я, разглядывая сложную систему труб и рунических пластин.

Арсеньев воодушевлённо начал объяснять:

— Главное достижение — полная автоматизация нагрева. Видите эти рунические матрицы? — он указал на медные пластины, покрытые сложными узорами. — Они аккумулируют и преобразуют энергию из кристаллов Эссенции напрямую в тепловую. Никаких пиромантов не нужно! А вот здесь, — артефактор провёл меня к системе труб, — воздушные потоки регулируются автоматически. Я адаптировал принцип работы кузнечных мехов, но с магическим управлением.

— Впечатляет. Производительность?

— Четыре печи дают нам возможность плавить одновременно до девятисот килограммов руды, получая около пятисот семидесяти килограммов чистой Сумеречной стали. Полный цикл — два часа. То есть за сутки при непрерывной работе мы можем произвести почти семь тонн готового металла!

Я кивнул, мысленно подсчитывая. При такой производительности мы сможем играючи выполнять обещанные Терновскому поставки и останется солидный запас для других покупателей. Вершинин как раз закончил разливать горячий расплав по изложницам, и я увидел результат — пятьдесят аккуратных слитков драгоценного металла, каждый по три килограмма.

— Отличная работа, Максим. Продолжайте в том же духе.

Выйдя на свежий воздух, я глубоко вдохнул. После жара плавильни даже летний зной казался прохладой. В кармане завибрировал магофон. На экране высветилось имя Терновского, и почему-то это не внушало оптимизма…

— Слушаю вас, Игнат Всеволодович.

— Платонов, у нас проблема, — голос министра звучал напряжённо. — Демидовы пронюхали, что в министерство поступила Сумеречная сталь от какого-то нового поставщика. Сейчас давят на правительство через свои связи.

— Откуда утечка? — прямо спросил я.

Последовала пауза. Собеседник явно не хотел отвечать.

— Игнат Всеволодович, не тяните кота за… усы.

— У них был человек в министерстве, — неохотно признался он. — Мелкий клерк в отделе учёта. Я думал, все под контролем, но… В общем, он видел только записи о поступлении металла на склад, без указания поставщика. Детали сделки ему были недоступны.

— И этого хватило?

— Демидовы не дураки. Полтонны высококачественной Сумеречной стали неизвестного происхождения? Они сразу поняли, что кто-то обходит их монополию. Теперь через своего ставленника в правительстве требуют полной проверки всех поставок за последние полгода.

Я нахмурился:

— И что теперь?

— Сейчас идёт аудит. Ревизоры перетряхивают все документы. Я пока могу прикрывать наши операции, но временно поставки невозможны. Та партия, что планировалась через неделю — отменяется.

— На какой срок?

— Месяц минимум. Может, два. Зависит от того, как быстро удастся замять это дело. Демидовы явно надавили на кого-то в правительстве — слишком много денег теряют из-за нашей конкуренции.

Я стиснул зубы. Тонна Сумеречной стали лежала на складе, готовая к отправке. А теперь…

— Понял. Буду искать альтернативные варианты.

— Платонов, не делайте глупостей. Демидовы — не те люди, с которыми стоит открыто конфликтовать.

— Спасибо за предупреждение, министр.

Отключившись, я задумался. План Б. Нужен план Б. Продавать металл напрямую другим княжествам и Бастионам? Слишком рискованно — Демидовы быстро вычислят источник. Искать покупателей за границей? Логистика убьёт всю прибыль. Нет, нужно что-то более хитрое…

Размышляя над вариантами, я направился к главной площади.

У колодца раздавался громкий смех — там собралась небольшая компания. Джованни Альбинони что-то эмоционально рассказывал, размахивая руками, а рядом с ним сидела статная женщина с волосами цвета спелой пшеницы — Варвара Уварова.

После драматичного воссоединения влюблённых прошло уже прилично времени, но они, словно пара голубков, всё равно проводили всё свободное время вместе. Варвара как раз заливисто рассмеялась очередной шутке итальянца, и её карие глаза с золотыми искорками заблестели от веселья.

Увидев меня, Альбинони вскочил:

— О, синьор маркграф! Присоединяйтесь к нам! Я как раз рассказывал о том случае в Венеции, когда мне пришлось оперировать дожа в костюме Арлекина прямо во время карнавала!

— Джованни, мне нужно с тобой поговорить. Наедине.

Итальянец мгновенно посерьёзнел:

— Конечно, синьор. Варвара, дорогая, я скоро вернусь.

Мы отошли к беседке в дальнем углу площади. Убедившись, что нас никто не слышит, я начал:

— Джованни, ты как-то говорил, что Угрюм стал для тебя домом. Это всё ещё так?

— Разумеется! — воскликнул доктор. — Вы дали мне новую жизнь, синьор Платонов! Вытащили из долговой ямы, помогли спасти мою Варвару из монастырского заточения. Я в неоплатном долгу перед вами!

— Тогда я хочу попросить тебя сыграть одну роль. Это очень поможет Угрюму.

Альбинони театральным жестом приложил руку к сердцу:

— Роль? О, вы не знаете, синьор, но моя матушка всегда говорила, что я очень артистичный мальчик! В юности я даже играл в любительском театре в Венеции. Правда, меня выгнали после того, как я переиграл главного актёра в «Отелло», но это уже другая история… Так какую роль вы хотите, чтобы я сыграл? Пекаря? Епископа? Может быть, таинственного графа?

Я усмехнулся:

— Ни то, ни другое, ни третье. Тебе предстоит стать торговым воротилой. Богатым предпринимателем из-за границы, который приехал покорять рынки Содружества.

Глаза итальянца загорелись азартом:

— О, это интересно! Но синьор, для вхождения в роль мне нужна мотивация. Что движет моим персонажем? Месть? Любовь? Жажда власти?

— Любовь и страдание, — ответил я, едва сдерживая смех.

— Прекрасно! — Альбинони воздел руки к небу. — Любовная драма — основа любого великого произведения! Так кто же предмет моей страсти? Недоступная красавица? Коварная соблазнительница?

— Любовь к деньгам, Джованни. И страдание от их недостатка.

Доктор на секунду замер, потом расхохотался:

— Ха! Браво, синьор! С такой мотивацией можно работать! Я буду самым убедительным торговцем во всём Содружестве! Mamma mia, да я заставлю их поверить, что продаю воздух в бутылках!

— Вот и отлично. Детали обсудим позже. А пока возвращайся к Варваре — она уже заждалась.

Проводив воодушевлённого итальянца, я вернулся к себе в кабинет и набрал номер Родиона Коршунова. Бывший разведчик ответил после второго гудка:

— Слушаю, воевода.

— Родион, у меня есть для тебя интересная задачка. Нужно создать легенду о заграничной торговой компании.

— Любопытно. Излагайте.

Я быстро обрисовал ситуацию с заблокированными поставками и свой план:

— Представим нашего итальянского доктора как представителя крупного торгового конгломерата. Якобы они ищут новые рынки сбыта для своей Сумеречной стали. Джованни станет лицом операции, а мы обеспечим легенду документами и связями. Для этой цели нужно проверить, в каких странах добывают этот металл.

— Понимаю, — в голосе Коршунова слышался профессиональный интерес. — Фиктивная компания-прокладка для легализации металла. Нужно будет оформить документы, создать историю фирмы, возможно, подкупить пару таможенников для создания записей о прошлых поставках…

— Именно. Но есть нюанс — Джованни нужен только для одного выхода. Пусть громко заявит о себе, встретится с несколькими крупными покупателями, создаст образ богатого иностранца с доступом к Сумеречной стали. А потом исчезнет.

— Дымовая завеса?

— Точно. Демидовы бросятся искать этого загадочного итальянца и его компанию, пока мы спокойно наладим реальные каналы сбыта. К тому времени, как они поймут, если поймут, — поправил я себя, — что это был блеф, след простынет. Справишься?

— Разумеется. Дайте мне три дня на подготовку документов и неделю на создание полноценной легенды. Ещё потребуются средства на взятки — примерно тысяча рублей для начала.

— Деньги будут. Что ещё?

— Вашему итальянцу понадобится соответствующий антураж. Дорогая одежда, автомобиль, может быть, пара «помощников» для массовости. И самое главное — он должен безупречно вжиться в роль. Любая ошибка, и Демидовы раскроют обман.

— За Джованни не беспокойся. Он прирождённый актёр. Это всё.

— Понял, Прохор Игнатич. Я тоже вам собирался звонить. Это насчёт Крылова. Он хочет лично встретиться с вами. Говорит, что предпочитает обсуждать серьёзные предложения лицом к лицу.

— Прекрасно, пусть приезжает в Угрюм или в Посад, я с ним пообщаюсь.

— Вот тут и вся закавыка, — Коршунов помедлил, затем продолжил. — Он приглашает к себе, в своё имение под Тулой. Говорит, что на это есть серьёзные обстоятельства. Но я не исключаю, что это его обычное упрямство. Недоверчивый он. Одно слово — бирюк.

— Вот как?..