Император Пограничья 10

Глава 4

Дорога домой тянулась бесконечно. Я откинулся на спинку сиденья, наблюдая, как за окном мелькают подмосковные леса. В соседней машине ехали Полина с Тимуром — Черкасский вызвался составить ей компанию, что вызвало у гидромантки лёгкое смущение. Рядом со мной Василиса молчала, всё ещё сжимая в руке деревянную лисичку.

Внезапно меня осенило — за всеми событиями последних дней я совершенно упустил из виду одну важную деталь.

— Василиса, — обратился я к геомантке, — хотел затронуть тему твоего наставника…

Княжна подняла на меня удивлённые глаза.

— Евгения Аркадьевича? А что с ним?

— Человек его знаний и опыта прозябает на чердаке, довольствуясь жалкими крохами с княжеского стола? — я покачал головой. — Это непозволительная расточительность. Как думаешь, согласился бы он перебраться в Пограничье?

Василиса задумалась, машинально поглаживая деревянную фигурку.

— Вероятно, да. Он часто жаловался, что не может достать редкие Реликты для исследований. Говорил, что в столице всё расхватывают крупные лаборатории, а ему, старику, остаются объедки. В Угрюме с этим проще — Бездушные под боком, свежие образцы можно получать регулярно.

— Тогда свяжись с ним, — попросил я. — Предложи переезд. Обещаю достойные условия — собственную лабораторию, помощников, доступ к любым Реликтам, которые сможем добыть. Опытный алхимик в помощь Зарецкому нам не помешает.

— Хорошо, — кивнула княжна, доставая магофон. — Позвоню ему сегодня же. Думаю, он обрадуется возможности заняться настоящими исследованиями, а не пылиться в ожидании смерти.

Остаток пути прошёл в обсуждении планов по обустройству новой алхимической лаборатории. Василиса с энтузиазмом перечисляла необходимое оборудование, а я прикидывал бюджет.

Встреча в Угрюме вышла тёплой — Захар с дружинниками, отец с Борисом, даже угрюмый Фрол вышел поприветствовать. Но я не стал задерживаться на площади, сославшись на усталость и необходимость разобрать накопившиеся дела.

Отправив посыльного за нужным мне человеком, я умылся с дороги, переоделся и через четверть часа в дом воеводы пожаловал Леонид Борисович Карпов. Седобородый профессор выглядел одновременно усталым и воодушевлённым.

— Прохор Игнатьевич! — он шагнул навстречу. — Рад вашему возвращению. У меня есть отчёт о проверке жителей.

— Присаживайтесь, Леонид Борисович, — я жестом указал на кресло. — В ногах правды нет. Рассказывайте. Сколько успели проверить?

— Всех, как вы и просили, — профессор достал исписанные листы. — Должен сказать, результаты… впечатляющие.

Я откинулся в кресле, готовясь слушать.

— Ключевую роль сыграла юная Анфиса, — продолжил Карпов. — Её дар чувствовать эмоции оказался бесценным. Многие простолюдины боялись проверки — кто-то опасался колдовства, кто-то просто нервничал. Девушка успокаивала их, помогала расслабиться. Без неё процесс занял бы вдвое больше времени.

— И каковы результаты?

Профессор поправил очки, заглядывая в записи.

— Из трёхсот восьмидесяти семи проверенных магический потенциал обнаружен у девяноста шести человек. Это около двадцати пяти процентов — значительно выше средних показателей для простолюдинов.

— Сотня новых магов… — я задумчиво потёр подбородок. — Неплохо. Что с распределением по стихиям?

— Преобладают земля и вода, как обычно. Но есть несколько… необычных случаев, — Карпов перелистнул страницу. — Старуха Прасковья из беженцев показала слабый дар Прорицания. Очень слабый — вряд ли сможет предсказывать что-то серьёзнее погоды на завтра, но сам факт…

— Прорицание — редкость, — согласился я.

— Это ещё не всё. Молодой плотник Егор — у него проявился сильный дар Пространственной магии. Я проверил трижды, не веря своим глазам. Парень с улицы, а потенциал — на уровне выпускника академии!

Теперь я выпрямился, заинтересованный по-настоящему.

— Пространственная магия? Это же…

— Один на сотню тысяч, если не реже, — кивнул профессор. — При должном обучении сможет создавать порталы для мгновенного перемещения. Правда, это потребует огромных затрат энергии и упорных тренировок, но потенциал есть.

— Кто ещё выделяется?

— Дочь перебравшегося к нам кожевника Аглая — Трансмутация. Не ваш вариант с оружием, а классическая — превращение одного вещества в другое. Соль в сахар, воду в вино, свинец в… ну, не в золото, конечно, но в медь вполне сможет.

Карпов перевернул ещё несколько страниц.

— Беженец из Калинова, Семён — Онейромантия, магия снов. Сможет входить в чужие сновидения, искать там ответы, даже влиять на подсознание. Опасный дар в неумелых руках.

— А в умелых — бесценный инструмент, — заметил я.

— И последний из редких — Матвей, сын столяра. Гемомантия.

— Магия крови? — я нахмурился, вспомнив свой неприятный опыт встречи в прошлой жизни с убийцей, владеющим подобным даром.

— Гемомант может стать отменным целителем — очищать кровь от ядов, ускорять заживление, даже замедлять старение. Или… — он помолчал, — величайшим убийцей. Всё зависит от учителя и моральных принципов.

Я встал, прошёлся по кабинету, обдумывая услышанное.

— Итого почти сотня человек с даром. С учётом выявленных ранее людей, все захотят учиться?

— Из взрослых — человек пятьдесят. Остальные либо слишком стары, либо не верят в свои силы, либо боятся колдовства. Дети все хотят — их около сорока. Итого девяносто потенциальных учеников.

— Отлично. Леонид Борисович, мне нужна от вас программа обучения. Для взрослых — добровольная, для детей — обязательная. Разбейте их на группы по уровню способностей и стихийной принадлежности.

Профессор кивнул, делая пометки.

— Также составьте график поглощения Эссенции для наших магов — не новичков, а тех, кто уже имеет опыт. Приоритет — довести всех до уровня Мастера. Нужно отслеживать индивидуальные лимиты поглощения и периоды восстановления. Справитесь?

— Это большой объём работы, — вздохнул Карпов. — Мне потребуются помощники. Хотя бы два-три человека для ведения документации.

— Берите кого нужно. Можете привлечь Анну Соболеву для расчётов или Надежду Кронгельм — у неё педагогический опыт. Главное — сделать всё грамотно. Мы строим академию с нуля, и ошибки недопустимы.

— Понимаю. А что с лицензией Академического совета? — напомнил профессор. — Без неё наши выпускники не будут признаваться в Содружестве.

— Это следующий пункт на повестке дня, — я усмехнулся. — Спасибо за напоминание.

Проводив Карпова, я достал магофон и набрал знакомый номер. Через несколько секунд в трубке раздался знакомый голос юриста:

— Прохор Игнатьевич! Надеюсь, путешествие прошло без происшествий?

— Вполне благополучно, Пётр Павлович. Звоню по делу — нужен формальный запрос в Академический совет на получение лицензии для магической школы.

— О, вы решили довести дело до конца? Похвально. Что имеется в наличии?

— Здание школы полностью готово, соответствует всем требованиям. Преподаватели — дипломированные маги, включая профессора Карпова, магистра теоретической магии. Оборудование закуплено, учебные программы разрабатываются.

— Отлично, — я слышал, как юрист что-то записывает. — Я подготовлю все необходимые документы. Укажем, что школа ориентирована на подготовку магов для нужд Пограничья — это повысит шансы на одобрение. Также подчеркну ваш новый статус маркграфа — с титулованными особами Академический совет обычно сговорчивее.

— Когда можете отправить запрос?

— Займусь этим сегодня же. Официальный ответ должен прийти в течение месяца, но я попробую ускорить процесс через знакомых.

— Благодарю, Пётр Павлович. Жду новостей.

Завершив разговор, я откинулся в кресле, потирая переносицу. Утро выдалось продуктивным. Новые маги, планы обучения, перспектива получить опытного алхимика… Угрюм становился настоящим центром силы в Пограничье.

Оставалось воплотить все планы в жизнь.

День выдался насыщенным, но дел ещё оставалось немало. С ростом населения Угрюма неизбежно возникнут проблемы, которые простым приказом не решишь. Вспомнилась история с культом Варфоломея во время Гона — фанатики едва не устроили междоусобицу в остроге и напали на Матвея Крестовского, перепутав его с Зарецким. Конфликты на бытовой почве, кражи, драки — всё это требовало профессионального подхода.

Я достал магофон и набрал номер Родиона Коршунова.

— Слушаю, — раздался бодрый голос начальника разведки.

— Родион, мне нужна твоя помощь в одном деликатном вопросе, — начал я без предисловий. — Угрюм растёт, и нам требуется человек для организации охраны правопорядка. Кто-то с опытом, принципиальный, неподкупный. Попробуй недельки за полторы найти мне такого человека.

На том конце провода помолчали.

— Понимаю вашу озабоченность, Прохор Игнатич, — наконец отозвался Коршунов, — но полторы недели мне не потребуется. У меня уже есть подходящая кандидатура. Григорий Мартынович Крылов, бывший начальник Сыскного приказа Тульского княжества.

— Бывший? И откуда ты знаешь человека из такого далёкого княжества? — я насторожился.

— Профессиональная привычка, — усмехнулся Родион. — Ещё когда работал в разведке Сергиева Посада, собирал досье на всех стражей порядке на ключевых постах в соседних княжествах. Никогда не знаешь, когда такая информация пригодится. А история Крылова гремела на всё Содружество — не каждый день начальник Сыскного приказа арестовывает сына первого советника князя.

— И ты поддерживал с ним контакт?

— Нет, но я следил за судьбой таких специалистов. Его досрочно отправили на пенсию три года назад. Официально — по состоянию здоровья. Неофициально — за чрезмерное рвение и неуживчивый характер.

Собеседник усмехнулся в трубку.

— Представьте себе человека, который отказывался закрывать глаза на воровство городского головы. Который арестовал сына влиятельного боярина за изнасилование крестьянки. Который не брал взятки принципиально и требовал того же от подчинённых.

— Звучит как идеальный кандидат, — заметил я.

— В теории — да. На практике… Крылов — человек сложный. Прямолинейный до грубости, не признаёт полутонов. Для него существует только закон, и плевать он хотел на чины и звания. Именно поэтому его и выжили с должности.

Я задумался. С одной стороны, такая принципиальность могла создать проблемы. С другой — именно такой человек нужен был Угрюму.

— Где он сейчас?

— Живёт под Тулой, в родовом имении. Жена умерла год назад, дети разъехались. Сидит один, читает юридические трактаты и злится на несправедливость мира.

— Поговоришь с ним? — попросил я. — Предложи должность начальника охраны правопорядка в Угрюме. Жалование — семьдесят рублей в месяц, служебное жильё, полная свобода в подборе людей и методах работы. Единственное условие — соблюдение наших законов.

— Ядрёна-матрёна, попробую! — пообещал Коршунов. — Но не гарантирую успеха. Крылов может послать меня куда подальше просто из принципа. Он сейчас никому не доверяет и ни во что не верит.

— Найди подход. Ты же разведчик.

— Как скажете, воевода. Займусь этим. Кстати, о наших текущих делах, — продолжил собеседник. — Помните Сергея Бутурлина? Ваш план сработал превосходно.

— Что с ним? — я не смог сдержать любопытства.

— Сполна почуял запах подгоревшей каши, вот, что я скажу. Вертится как уж на сковородке, — в голосе начальника разведки звучало нескрываемое удовлетворение. — После того как в Эфирнете всплыла информация о его тёмных делишках, на него обрушился настоящий шквал. Тверской Сыскной приказ завёл дело, кредиторы подали иски, а налоговая проверяет все его финансовые операции за последние пять лет.

— Пытается выкрутиться?

— Ещё как! Нанял трёх лучших адвокатов Содружества, пытается откупиться от потерпевших. Но мои люди докладывают — паника полная.

Родион помолчал, потом добавил:

— А самое забавное — теперь он везде кричит, что это заговор, что его оклеветали. Только вот доказательства-то настоящие. Даже его собственный управляющий дал показания, надеясь на снисхождение.

— Долго ещё продержится?

— Не берусь предсказать. Связи у него мощные, может, и ускользнёт от правосудия, но седых волос на пятой точке вы ему добавили.

Я удовлетворённо кивнул. Одной проблемой меньше.

Завершив разговор, я набрал следующий номер. Пора было решить вопрос с транспортом — свободные средства появились, а Бурлак во всём уступал возможностям прошлого моего автомобиля.

— «Автосалон Волковых», — раздался женский голос.

— Соедините с Аркадием Филатовичем. Говорит его племянник.

— Одну минуту.

Через несколько секунд в трубке раздался знакомый баритон Аркадия Филатовича:

— Прошка! Как дела, племянничек? Давно не звонил!

— Здравствуйте, дядя. Дела идут, правда, не без приключений.

— Это я уже понял по новостям. Маркграф Угрюмский — звучит солидно! Твоя мать гордилась бы тобой.

Я улыбнулся.

— Звоню по делу. Мне нужны два Муромца. Такие же, как брал в прошлый раз.

— А что с прежним? — удивился Волков. — Отличная же машина была, сам проверял перед отправкой.

— Машина была отличная, — согласился я. — Пока её не взорвали.

— Что⁈ — собеседник чуть не подавился. — Как взорвали? Когда? Ты цел?

— Цел, не волнуйтесь. Это было ещё пару месяц назад. Покушение организовал Демидов. Вопрос решается, но транспорт пострадал безвозвратно.

— Господи Боже мой! — причитал дядя. — И ты так спокойно об этом говоришь! Могли же убить!

— Не убили же, — философски заметил я. — Так что насчёт новых машин?

Аркадий Филатович тяжело вздохнул.

— Конечно, найду. Два Муромца последней модели, с усиленной бронёй и защитой днища. После твоего рассказа — только самое лучшее. Мне мой племянник нужен живой и невредимый.

— Напомните цену?

— По тысяча четыреста рублей за штуку. Для тебя — семейная скидка.

— Перевожу прямо сейчас, — я зашёл в банковское приложение, проверяя реквизиты.

— Получил, — подтвердил дядя через минуту. — Прошка, ты там осторожнее. Мало ли ещё какие враги объявятся.

— Буду осторожен. Когда ожидать машины?

— Дай подумать… Сейчас проверю наличие… Есть! Два Муромца в тёмно-зелёном цвете, полная комплектация. Если завтра с утра выедут мои ребята, то к днём будут у тебя.

— Отлично. Жду.

— И ещё, Прошка… — голос дяди стал серьёзнее. — Если нужна будет помощь, любая — звони. Семья есть семья.

— Спасибо, дядя. Ценю. Передавайте привет Святославу.

Положив трубку, я откинулся в кресле. Два важных вопроса решены. Оставалось дождаться результатов.

Следующие полторы недели слились в непрерывный марафон организационной работы. Опыт весенней транспортировки трёх деревень сыграл на руку — теперь мы точно знали, что делать.

С первыми лучами солнца четвёрка геомантов — Василиса, Сомова, Вельский и Вершинин — приступила к созданию системы желобов. Если весной на три деревни ушло шесть дней, то теперь, действуя слаженной командой, они управились за четыре. Вельский оказался настоящей находкой — его опыт работы с грунтами позволил оптимизировать маршруты, обходя проблемные участки.

— Здесь глина с примесью песчаника, — объяснял он, пробуя землю на ощупь. — Держать форму будет плохо. Лучше сместимся на полсотни метров восточнее.

Параллельно с нами работали бригады разборщиков. Система маркировки, отработанная весной, функционировала как часы. Правда, не обошлось без накладок — в Жохово местный умелец решил «улучшить» процесс, придумав собственные обозначения. Пришлось полдня разбираться в его каракулях.

Зарецкий, поглотивший немало Эссенции за прошедшие месяцы, теперь мог оживлять в разы больше брёвен одновременно. Молодой фитомант работал с упоением, постоянно экспериментируя с заклинаниями.

— Смотрите! — воскликнул он на третий день. — Если немного изменить структуру плетения, они двигаются на десять процентов быстрее!

Белозёрова с Ольтевской-Сиверс наладили настоящий конвейер по созданию ледяных покрытий. Две гидромантки работали посменно, поддерживая идеальное скольжение на всём протяжении маршрута.

Но главным отличием от весенней кампании стало количество рабочих рук. Если тогда мы еле наскребли полсотни человек, то теперь желающих помочь оказалось больше двухсот. Дружинники, беженцы, жители Угрюма — все включились в работу.

На пятый день случилась первая серьёзная проблема. Мощный летний дождь размыли участок желоба возле Цепелево, и полсотни брёвен разлетелось по округе. Пришлось срочно собирать их, пока «оживление» не прошло — представьте себе огромные деревянные брёвна, хаотично ползающие по полям, как сумасшедшие гусеницы.

К концу первой недели Жохово было перевезено полностью, а Цепелево — почти наполовину. Старики, наблюдавшие за разборкой своих домов со слезами на глазах, воспряли духом, увидев, как их жилища собирают на новом месте. Плотники работали круглосуточно, в три смены.

Вторая деревня преподнесла сюрприз. Местный староста Мирон оказался дотошным хозяйственником и представил подробнейшие списки всего имущества, вплоть до последнего гвоздя. С одной стороны, это облегчило учёт. С другой — проверка соответствия заняла лишние полдня.

— У меня в седьмом венце южной стены было сто двадцать три гвоздя! — возмущался какой-то дед. — А тут только сто девятнадцать! Куда дели мои гвозди?

Пришлось Захару объяснять, что четыре гвоздя погнулись при разборке и пошли в переплавку.

Нерожино перевозилось последним. К тому времени система работала как отлаженный механизм. Даже когда стая волков попыталась напасть на транспортную колонну, дружинники отогнали их без единого выстрела — Борис со своими стрелками устроили такой град предупредительных стрел, что звери предпочли искать добычу попроще.

За полторы недели мы перевезли три деревни — почти полторы сотни домов, не считая хозяйственных построек. Новые кварталы Угрюма раскинулись к югу и востоку от старых стен. Пришлось срочно возводить временный частокол, но это уже была работа для другой команды.

Вечером последнего дня я стоял на холме, наблюдая за раскинувшимся внизу поселением. Угрюм значительно вырос, и новые бастионы лишь закрепят эту трансформацию. Улицы, кварталы, площади — всё требовало планирования и организации.

И всё же это были приятные хлопоты. Каждый новый дом означал новых защитников, новые рабочие руки, новую силу. Скоро сюда приедет Крылов — если Коршунов сумеет его уговорить. Появятся органы правопорядка, суд, все атрибуты цивилизованного поселения.

Угрюм становился тем, чем я его видел в мечтах — оплотом силы и порядка в хаосе Пограничья. Силой, которая однажды сметёт Бездушных с доски.

Я спускался с холма, когда ко мне подбежал дежурный дружинник.

— Воевода! Караван из Москвы прибыл!

Горняки! Наконец-то. Я ускорил шаг, направляясь к главным воротам. У въезда толпилась дюжина мужчин в дорожной одежде, с усталыми лицами и настороженными взглядами. Кузьма Матвеевич Долбилин, седоусый мастер, первым меня узнал.

— Маркграф Платонов! — он шагнул вперёд, протягивая мозолистую руку. — Добрались, как и обещали. Правда, в пути трижды от Бездушных отбивались. Хорошо, охрана у каравана опытная попалась.

— Рад видеть вас в Угрюме, — я пожал его руку. — Отдохнёте с дороги или сразу к делу?

Арсений Ветров, молодой инженер, нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— Если позволите, маркграф, мы бы предпочли сначала взглянуть на месторождение. Всю дорогу только о нём и думали.

Я усмехнулся. Любопытство профессионалов — хороший знак.

— Что ж, пойдёмте. Василиса! — окликнул я геомантку. — Собирай Вельского и Вершинина. Показываем гостям главную достопримечательность.

Через четверть часа наша процессия двигалась к шахте. Горняки шли молча, изучающе осматривая местность. Когда показалось устье, Долбилин присвистнул.

— Добротная работа для кустарной разработки. Крепление правильное, вентиляция продумана…

— Это только начало, — хмыкнул Вельский. — Подождите, пока руду увидите.

Мы спустились в шахту. В мерцании светокамней я повёл гостей к главной жиле. С каждым шагом напряжение нарастало. И вот мы добрались до забоя.

Когда свет упал на стену, усеянную тёмными прожилками с характерным синим отливом, воцарилась мёртвая тишина. Долбилин первым подошёл к породе, провёл рукой по жиле, достал лупу.

— Матерь Божья… — прошептал он. — Это же…

— Сумеречная сталь, — подтвердил я.