Хрупкая вечность

Глава 31

Наступил последний день. Сорча не плакала, когда в то утро пришла к Сету. Она посмотрела на картины, которые он написал для нее, а потом на него самого.

— Они недостаточно хороши, — сказал Сет, — ни одна из них.

— Я не могу лгать, но это и не нужно, — тихо отозвалась Сорча. — Они написаны со страстью к искусству. Я была бы эгоисткой, если бы не позволила тебе уйти.

Она обошла комнату, изучая полотна, которые уже видела раньше.

— Они недостаточно хороши, — повторил Сет, — но это — то, что нужно.

Он протянул руку. На ладони красовались великолепные серебряные цветы жасмина, причудливо соединенные вместе. Работа была настолько изящной, что не шла ни в какое сравнение с другими его работами из металла.

Глаза Сорчи наполнились слезами. Кончиком пальца она погладила маленькие серебряные лепестки.

— Да. Это великолепно.

— Хотел подарить тебе что-то неожиданное, — проговорил Сет и дрожащей рукой приколол брошь к платью Сорчи, — поэтому работал над этой вещицей, когда тебя здесь не было.

Она рассмеялась и, поскольку не было свидетелей ее слабости, наклонилась и поцеловала его в щеку. Сорча много раз видела, как матери делают это, но не видела смысла в этом простом жесте. Будучи объективной, она понимала, что материнская любовь — это биологический императив, заставляющий мать испытывать нежность к своему потомству и всеми силами оберегать маленькое драгоценное существо. Это вполне объяснялось логикой, но прижавшись губами к щеке своего сына, Сорча не чувствовала, что поступает рационально. Это был порыв. Как будто она что-то хотела сказать ему, но внезапно осознала, что у нее не хватает слов.

— Она прекрасна, — проговорила Сорча, глядя вниз на брошь, а потом, поддавшись этому порыву, вдруг выпалила: — Я не хочу, чтобы ты уходил. А если тебе причинят там вред? А если я буду нужна тебе? Что если…

— Мама, — остановил ее Сет, смеясь. Такой спокойный и такой прекрасный в ее глазах. — Там я буду фейри, которого станет защищать Темный Двор, будет любить Летняя Королева. Я буду сильным благодаря тебе. Со мной все будет в порядке.

— Но Бананак… и Зима… и… — Сорча чувствовала, как непривычно и неприятно быстро бьется ее сердце. Она знала, что почувствует что-то, когда он уйдет, но такого сильного беспокойства и такой огромной печали не ожидала. — Ты мог бы остаться. Мы пошлем Девлина привести ее к нам и…

— Нет. Я не стану просить ее оставить свой Двор ради меня.

Он подвел ее к стулу, стоявшему в таком месте, откуда открывался чудесный вид на сад, в котором они столько раз гуляли. Сорча присела, и Сет устроился у ее ног.

— Я должен идти. Я хочу. Ты даже не заметишь мое отсутствие, словно один вдох — и я снова вернусь домой, — заверил он.

— Думаю, я прямо сейчас могу возненавидеть твою другую королеву, — мрачно отозвалась Сорча.

Слезы снова обожгли ее глаза. Это была простая физиологическая реакция, легко объяснимая логикой. Но слезы все же покатились по ее щекам.

— Кроме того, я боюсь. Если моя сестра причинит тебе вред, я… — Сорча сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Бананак нельзя доверять, Сет. Ни в коем случае. Никогда никуда не ходи с ней больше. Пообещай мне, что будешь держаться от нее подальше. Ею движет лишь одна цель — насилие.

— Тогда зачем она привела меня к тебе?

Сорча покачала головой:

— Чтобы кое-кого спровоцировать. Чтобы заставить меня сделать выбор, который даст ей возможность всю вину возложить на меня. Честно говоря, я не знаю. Я целую вечность пытаюсь предугадать каждый ее следующий шаг. Но, так или иначе, она всегда старается всеми манипулировать, чтобы начать войну. А я устала принимать правильные решения.

— Но на этот раз ты приняла правильное решение?

— Да, — ответила Сорча и погладила Сета по щеке. — Что бы ни случилось в дальнейшем, это решение было верным.

— Даже если начнется война?..

— Альтернативой была твоя смерть. — Она с трудом сглотнула подкативший к горлу комок. — Когда ты пришел с ней, у тебя было только два пути — остаться здесь, как и произошло, или она бросила бы твой труп на пороге Летнего Двора. Ниалла или меня обвинили бы в том, что случилось. Может быть, Зимний Двор. А Война бы получила то, чего хочет.

Было странно говорить о таком с кем-то, кроме Девлина. Однако у ее сына будет право голоса в Высшем Дворе, когда он будет к этому готов. Если бы Сорча захотела, она бы сделала его полностью фейри, но тогда он был бы волен покинуть ее. По их договору Сет был вынужден оставаться с ней. Будь он фейри на сто процентов, остался бы навсегда в мире смертных? Ему никогда не стать Высшим Королем, потому что Сорча была вечной Неизменной Королевой, однако он получит влияние, право голоса и определенную власть при ее Дворе. Он будет наравне с Девлином. И Сорче было интересно, как они оба — ее сын и ее брат — это воспримут.

Сет молчал, просто сидел и спокойно ждал, как и приличествовало ее сыну.

— Даже если я оставлю тебя здесь, вероятность войны все равно останется весьма серьезной. Рано или поздно Кинан уже не сможет скрывать, где ты находишься. И Эйслинн захочет подчинить мою волю своим желаниям. Но у нее недостаточно сил для этого, а я, — Сорча тщательно взвешивала свои слова, — не очень хорошо отреагирую на это. Если твоя возлюбленная придет ко мне искать возмездия, мне придется свести угрозу на нет.

— Ты убьешь ее…

— Если не удастся все решить мирным путем, то да. Я уничтожу любого, кто станет угрожать тому, что я люблю. Или тому, кого я люблю. Если Эйслинн нападет на мой Двор, я буду вынуждена ее остановить… Хотя мне будет очень жаль, что тебе придется тосковать.

Сорча на мгновение задумалась, пойдет ли на пользу ее Двору то, что ее душа теперь отчасти смертная. Она ощущала, как ее действиями управляют эмоции. К сыну она испытывала настоящую материнскую нежность, окрашенную чувством скорой потери и страхом. Такие запутанные, неопределенные эмоции не характерны для Высшего Двора. Изменятся ли мои фейри? Однако это не имело значения. Может, она сама и изменилась, но… У этой мысли не было окончания. Что это значит, когда меняется сама Неизменная Королева? Сорча покачала головой. Думать в таком ключе было нелогично. Тем более, все уже случилось. Она и ее Двор приспособятся. И это было логично.

Сорча произнесла следующие слова так, словно давала клятву:

— Я не позволю ни Эйслинн, ни Бананак, ни кому бы то ни было другому отнять тебя у меня. Я никому не позволю подвергать опасности ни свой Двор, ни моего сына.

И, сказав это, она вдруг осознала, что если придется выбирать, Двор будет стоять на втором месте после ее сына. В мыслях Сорчи возник вопрос, не было ли это именно тем, чего хотела Бананак? Но и это было неважно. Спустя столетия маленьких побед, Сорча знала достаточно, чтобы понимать: любое принятое решение найдет свое отражение в полотне времени. Ее решения изменят неуемное стремление ее сестры к войне. И Бананак будет делать все возможное, чтобы сопротивляться этому. Так было на протяжение долгих-долгих веков.

— Будет ли правильно сказать, что я тоже буду волноваться? — спросил Сет, выглядя при этом удивительно юным. — Я не хочу, чтобы твой дар мне сделал тебя уязвимой. Мне даже в голову не приходило… Я не хочу, чтобы тебе угрожала опасность. Если Бананак представляет такую угрозу, ее нужно остановить. Некоторые фейри из других Дворов — мои друзья. Если я могу как-то обеспечить твою безопасность…

— Дети не должны волноваться за своих родителей, Сет. Я в полном порядке. — Сорча изобразила официальную улыбку, пытаясь всеми силами убедить его в этом. — Я борюсь с ней с тех пор, как существую. Единственное, что изменилось, — теперь у меня есть дитя, которое я должна защищать. Ты — настоящий дар. Она просто не понимала этого, когда привела тебя ко мне.

Сет кивнул, но в его глазах все еще стояло беспокойство.

— Пойдем, — сказала Сорча, — поглядим, что тебе нужно взять с собой.

Эйслинн сидела в студии, свернувшись в объятиях Кинана, и при этом испытывала сильный дискомфорт. Тэвиш окинул их одобрительным взглядом и разогнал всех Летних девушек, что были поблизости. Во дворце царили мир и покой, и Эйслинн знала, что виной тому ее решение. Она осмелилась взглянуть на Кинана. Он был ее будущим. Так или иначе, они были связаны навеки.

— … после обеда?

— Что? — спросила она, краснея.

Он рассмеялся.

— Хочешь чем-нибудь заняться после обеда? Может быть, погулять? Посмотреть кино? Сходить по магазинам?

— Серьезно?

Взгляд, которым Кинан одарил Эйслинн, был каким-то новым. А может, он просто так открыто смотрел на нее, что это само по себе было ново для нее.

— Может, дадим официальный прием? Или просто пообедаем? Сходим на пикник? Или смотаемся в Нью-Йорк за пиццей? — добавил он.

— Вот теперь ты говоришь глупости.

— Почему это? — Кинан повернулся и оказался с ней лицом к лицу. — Ты королева фейри, Эйслинн. Весь мир принадлежит тебе. Мы окажемся там в мгновение ока. Я ведь не смертный. Как и ты.

Эйслинн застыла. Она хотела что-то сказать, но не могла найти слов. Хотя никаких причин для этого не было. Я и правда больше не смертная.

Она глубоко вздохнула.

— Можешь объяснить мне, как мы должны встречаться? Я встречалась только с одним человеком и…

Кинан заставил ее замолчать легким нежным поцелуем.

— Будь готова через час, хорошо?

Эйслинн кивнула, и он ушел.

Я смогу. Шаг от дружбы до любви не такой уж большой. Так было у них с Сетом. Она с трудом заставила себя не думать о нем. Он ушел, а ей нужно было жить дальше.