Хрупкая вечность

Глава 26

Посреди приемного зала Сорчи с мрачным видом стоял Ниалл. Тени пульсировали вокруг него, словно лучи абсолютной тьмы, исходящие от черной звезды. Он не шевелился, хотя было очевидно, что он готов сорваться в любой момент, стоило только посмотреть на его руки, крепко сжатые в кулаки.

— Ты совершила ошибку, Сорча, — процедил он.

Медленно, намного медленнее, чем она приблизилась бы к любому другому фейри (кроме Бананак, конечно), Сорча пересекла зал и остановилась перед Ниаллом. Она стояла так близко, что край ее юбки прикрывал носки его ботинок.

— Я не совершаю ошибок. Я принимаю взвешенные решения. И я решила сделать его своим.

— Ты не имела права забирать его. Он тебе не принадлежал, — проговорил Ниалл. Тени заклубились позади него, превращаясь в языки темного пламени, когда он схватил Сорчу за руки. — Может, другие Дворы и позволяют тебе забирать Видящих смертных без последствий, но за этого смертного я буду бороться. И на будущее: я не позволю тебе красть полукровок и Видящих, которые находятся под моей защитой.

— Ты в Фэйри, Ниалл, и считаешь, что смеешь говорить мне о том, что будет? Ты действительно думаешь, что это мудрый поступок? — Зал вдруг помутнел и растворился. Теперь были только он и она — посреди открытой всем ветрам равнины. — Здесь имеет значение только то, чего хочу я.

— Возможно, тебе следует напомнить, какой из Дворов имел здесь влияние, равное твоему, — сказал Ниалл и уставился в пустое пространство рядом с Сорчей.

Между его бровями залегла напряженная складка, но все получилось: Темный Король улыбнулся, глядя на обсидианово-черное зеркало, созданное из затвердевших теней, которое поднялось из сухой земли под их ногами. Немного, конечно, но хоть что-то.

Ниалл был доволен, и это явно ощущалось в соблазнительных интонациях его голоса, когда он заметил:

— Я, конечно, новичок в этом Дворе, но было время, когда я достаточно насмотрелся на тебя. Я узнал намного больше твоих секретов, чем когда-либо кому-то говорил.

— Ты угрожаешь мне?

— Если будет нужно, — пожал плечами Ниалл. — Вообще-то я могу привести сюда своих фейри. Могу забрать Сета. Я Темный Король, а это дает мне право на такую же власть в Фэйри, какая есть у тебя.

— Это было бы глупо. — Сорча сделала короткий вдох, и мир вокруг них стал меняться. — Если ты выступишь против меня, я сокрушу тебя. Ты же просто младенец.

— Есть люди, за которых стоит драться.

— В этом мы с тобой солидарны: Сет многого стоит. Но бороться со мной — не выход.

Сорча обвела рукой место, в котором они теперь находились. Они стояли посреди храма со строгим интерьером. Черное зеркало Ниалла с обеих сторон поддерживали декоративные колонны. Позади Сорчи располагался огромный алтарь, просто заваленный принесенными в жертву телами.

— Неужели ты собираешься предложить Бананак именно это? Свое полное безрассудное согласие на все? Ты приходишь сюда и ведешь себя самым наглым образом. Почему, по-твоему, она привела его ко мне? Он был принесен в жертву, чтобы она могла начать войну.

— Сет не жертва, чтобы начать войну или избежать ее. Он не какая-нибудь вещь одноразового использования.

— Я знаю, — прошептала Сорча, но не потому, что чего-то опасалась, а потому, что делиться с кем-то открывшейся ей истиной было очень непросто. — Я не дам его в обиду. И ты бы это понял, если бы мыслил ясно. Если Бананак — или кто-нибудь другой — будет угрожать ему, это значит, что и мне тоже.

От такого заявления Ниалл замер. Гнев исчез с его лица.

— Эш… Эйслинн… не знает, где он. Пока не знает. Но если она поймет, что ты забрала его, то придет сюда.

— Ее король ничего ей не скажет. — Сорча знала, что Кинану — единственному из всех фейри, кто наверняка ясно понимает, что происходит, — прекрасно известно, где сейчас Сет. — Рассказывать ей не в моих интересах. И это не мое дело. Как и не твое, разве что ты уже ей все рассказал.

Сорча протянула руку.

Ниалл, будучи по-прежнему джентльменом, взял ее руку и положил на сгиб своего локтя.

— В какую игру ты играешь, Сорча?

— В ту же, в которую играла всю свою жизнь, Gancanagh.

Несколько секунд Ниалл молчал. Наконец, он повернулся к ней лицом и проговорил:

— Я хочу увидеть Сета. Мне нужно услышать от него самого, что с ним все хорошо.

— Как пожелаешь. Уже несколько дней он отдыхает. Когда я сочту, что он готов, можешь встретиться с ним. Но не раньше. Теперь он под моей защитой.

— Что ты сделала?

— То, что было нужно. Я всегда так поступаю, — сказала Сорча.

Их Дворы были противоположностью друг другу, но это не делало их истинными врагами. Все дело в равновесии — и так было всегда. При необходимости она даже склоняла чашу весов в пользу Темного Двора, обеспечивая Темным фейри достаточное количество пищи, чтобы они оставались здоровыми. Конечно, в пределах разумного. Она позволяла им быть сытыми ровно настолько, чтобы Двор мог выполнять свои функции, но не более того. Этого требовал мир Фэйри. К тому же, она не была их королевой, пока они жили в мире смертных. Однако здесь Сорча оставалась Неизменной Королевой.

— Он добровольно присягнул тебе?

В голосе Ниалла было столько надежды, что на мгновение ее посетило острое желание сказать ему неправду. Но она не могла.

— Да. Я не соблазняю и не ввожу в заблуждение, как это делаешь ты.

— Я никогда не пытался соблазнить тебя, Сорча. Даже тогда, когда думал, что ты можешь ответить мне взаимностью.

— Очень жаль, — прошептала Сорча и предоставила ему самому найти комнату, которую отвели специально для него.

Ниалл был достойным королем, который мог вернуть Темному Двору былую славу, но сейчас его Двор не представлял угрозы для Высшего. По крайней мере, пока не представлял. Со временем, возможно, все изменится, но Ниалл пришел сюда не как Темный Король, а как друг Сета. И это означало, что он не причинит вреда ее фейри и не станет злоупотреблять ее гостеприимством.

Проснувшись, Сет увидел в комнате свою королеву, и первое, что он почувствовал, была благодарность: она спасла его от смертности, преподнесла ему бесценный дар. И он никогда не сможет отплатить ей за это. Глядя через окно в сад, она потянулась, как будто не выспалась. И это полная ерунда. У Высшей Королевы не было причин оставаться с ним, испытывая неудобства, но Сет все смотрел и смотрел на стул у окна, обтянутый матовой зеленой тканью.

Сорча не обернулась, чтобы посмотреть на него, а просто открыла дверь в сад и, протянув руку, сорвала несколько цветов.

— Ты был без сознания шесть дней, — проговорила она вместо приветствия. — Твоему телу нужно было привыкнуть к изменениям. И так было проще всего.

Сет потянулся. Ему было почти так же паршиво, как в тот день, когда после встречи с бывшей Зимней Королевой, которая чуть не убила его, ему пришлось ехать в больницу. У него был жар, его одолевала слабость, и то, что все это было еще хуже, пока он спал (или был без сознания), удивило его.

— Но теперь я не простой смертный?

Сорча улыбнулась:

— Ты никогда не был «простым смертным», Сет. Ты — аномалия.

Он выгнул бровь, и это легкое движение принесло волну жуткой головной боли, которая с каждой секундой становилась все сильнее и сильнее.

— Я был смертным.

— Да, но ты значишь намного больше, чем понимаешь.

— В смысле?

Сорча подошла и вручила Сету полотенце, смоченное в воде из большой чаши, которая стояла у кровати. Поначалу казалось, что она собирается сама обтереть его лицо, но этого не случилось.

— Холод поможет твоей голове.

Сет приложил полотенце к глазам — оно пахло мятой.

— Я буду мучиться так целый месяц, пока буду смертным?

— Нет, — мягко ответила Сорча. — Но твое тело пытается понять новую энергию, которая наполняет тебя изнутри. Твои ощущения будут другими, такими, как у фейри. Твои таланты будут невероятными. Знания, с которыми рождается большинство фейри, вплели в твой разум, пока ты был без сознания. Если бы тебе предстояло остаться здесь навсегда, все было бы по-другому. Процесс шел бы намного медленнее.

— Вплели?

— Вместе с несколькими нитями лунного света Оливии. Это ускоряет процесс, хотя и делает его немного болезненным.

Сет приподнял край полотенца с глаз и взглянул на Сорчу:

— Немного?

Она уже успела отойти к окну и теперь рвала лепестки сорванных ранее цветов.

— А еще… сущность фейри, которую ты получил, сильнее многих других. И это тоже осложняет процесс изменений, через который ты проходишь. Я сделала все, что было в моих силах, чтобы уменьшить боль.

Голос Сорчи сильно отличался от того, как она говорила с ним в прошлый раз. Ее лицо превратилось в скульптурную маску, но все же она была уязвимой. Хрупкой.

Сет сел на кровати и внимательно посмотрел на свою новую королеву.

— Ты дала мне все. Благодаря тебе я смогу быть с Эш, смогу быть другом Ниаллу. Смогу выжить в их мире.

Высшая Королева кивнула, и беспокойство, мелькнувшее на ее лице, исчезло.

— Лишь некоторые из фейри будут достаточно сильны, чтобы представлять для тебя угрозу, — проговорила она. — Я в этом убедилась.

— Почему?

— Потому что я так решила.

— Ясно… Значит, этот месяц, что я должен провести здесь… — Одна мысль о том, чтобы поднимать этот вопрос, была противна Сету, но сейчас он ничего не хотел так сильно, как увидеть Эйслинн. — Те шесть дней, когда я был без сознания, и несколько самых первых дней, что я провел здесь, считаются?

— Да, — отозвалась Сорча и залила разорванные лепестки цветов кипятком.

— Выходит, двенадцать из тридцати дней прошли?

Сет скатился с кровати и на мгновение удивился, когда Сорча повернулась к нему и бросила в него халат.

— Да, — ответила она, а потом налила в чашку цветочный чай и протянула ему. — Выпей.

Сету даже в голову не пришло отказаться. Он попросту не мог. Его королева отдала приказ — он повиновался. Глотнув мерзкий напиток, Сет нахмурился.

— Что за… Какого… Я не могу сказать тебе нет.

— Ты мой, Сет Морган, — улыбнулась Сорча. — Ты отдал бы мне свое сердце, если бы я приказала.

Я ее собственность.

Сет видел Ниалла, Донию, Кинана и Эйслинн в окружении их фейри, и ничего подобного в их Дворах не было. Он и подумать не мог, что все будет именно так, когда приносил клятву верности. Может, здесь все по-другому, потому что это — Фэйри? Или это из-за нее? А может, все дело во мне? Сет хмуро воззрился на Сорчу.

— Я не знал.

Она снова отошла к окну, в очередной раз демонстрируя расстояние между ними.

— Если я захочу, то завладею твоей волей, телом и душой. Знай ты об этом раньше, изменил бы свое решение?

— Нет, — признался Сет.

— Хорошо, — кивнула Сорча и вышла из комнаты в сад. — Возьми еще одну чашку чая.

Она не просила его идти за ней, но Сет знал, что должен пойти. Это было само собой разумеющимся.

Босиком, в пижамных штанах и халате, с чашкой отвратительного чая в руках он вышел в сад вслед за Сорчей, не колеблясь ни секунды. Она была его королевой, и ее воля — закон.

Сету пришлось идти быстрее, чем ему бы хотелось, чтобы не отставать.

— Так как? Я теперь твоя игрушка? Твой слуга?

Сорча казалась озадаченной.

— Я не держу никого забавы ради. Мир Фэйри не такой испорченный, каким может показаться оттуда, — она сделала неопределенный жест рукой в сторону каменной стены вдалеке. — В моем Дворе все цивилизованные.

— Я твоя собственность. Не вижу в этом ничего цивилизованного. — Сет отпил немного противного чая. — В других Дворах ничего подобного нет.

— Нет? — На лице Сорчи появилось замешательство, а потом она пожала плечами. — Я другая. Мы — другие.

— Значит, я буду фейри, только когда буду там? — Внезапно Сету понадобилось услышать подтверждение этого из ее уст.

Он испытывал дискомфорт от того, что она может легко отнять у него волю.

— Сильным фейри. Лишь немногие смогут одолеть тебя. Ты не такой, как все, но совершенно точно ты — фейри.

Она отвела взгляд от Сета и теперь смотрела на скамью, которая, казалось, была вырезана из слоновой кости. Вокруг скамьи летали насекомые, светившиеся, как светлячки. Они выстроились в блестящую дугу, дуга побледнела и исчезла совсем.

— Окей. Значит, здесь я буду смертным. И что я должен делать? Просто отлеживаться тут и по приколу болтать с другими?

Сет надеялся, что, став фейри, он не будет строить свои фразы престранным образом. Разговоры со многими фейри приводили его в бешенство. Сорча не была исключением.

Она терпеливо посмотрела на Сета, как будто это с ним трудно было иметь дело.

— Ты будешь делать то, что смертные всегда делали для нас: ты будешь творить.

— Творить?

— Картины. Музыку. Стихи. — Сорча рассеянно провела рукой по скамье, и под ее пальцами изменились узоры. — Здесь есть все, что тебе может понадобиться. Ты можешь выбрать любое место. Любую палитру. Отыщи вдохновение и создай для меня что-нибудь удивительное.

— Значит, цена за мое бессмертие — это недели, в течение которых я должен делать то, что мне нравится?

Сорча одарила его взглядом, в котором явно виделся холодный расчет и который Сет частенько видел на лицах других королев.

— Только не разочаруй меня. Или ты работаешь над своими произведениями со всей страстью, или ты останешься здесь.

— Нет, — отозвался Сет, ощутив вспышку гнева, и шагнул к Сорче. — Месяц в год. Таков уговор.

— Месяц полной преданности мне в Фэйри — вот какой был уговор. Если ты собираешься выказывать мне истинную преданность, ты дашь мне истинное искусство. Никаких полумер. Только истинное искусство. Истинная страсть. — Ее голос смягчился, когда она добавила: — Отдыхай сегодня, Сет. Я вернусь завтра.

Она определенно что-то недоговаривала, но Сет не успел ни о чем спросить: в каменной стене на другой стороне сада внезапно открылась дверь, и из нее появился Девлин.

Сорча печально взглянула на Сета, и этот взгляд его смутил.

— Смертному нельзя давать столько самостоятельности и власти, сколько дано тебе. Но твоя сила воли поразила три из четырех Дворов. Баланс должен быть восстановлен. Ты — отклонение от естественного порядка вещей, поэтому так или иначе это необходимо аннулировать. Так будет лучше для всех.

Сет подавил дрожь, когда перевел взгляд с Высшей Королевы на ждущего своей очереди фейри. До сих пор Сет думал, что самые худшие из фейри принадлежат Двору Ниалла, но сейчас, глядя на абсолютно спокойное выражение лица Девлина, начал сомневаться в этом.

Чудовища не всегда выглядят, как монстры.

Девлин рукой указал Сету идти вперед через проход в стене, и это означало оказаться далеко от Сорчи. Сету же оставалось только задаваться вопросом: как далеко зайдет лакей королевы, чтобы «аннулировать» то, что она сочла отклонением?