Хозяйка скандального салона "Огонек"

Глава 4

Дождавшись, когда за ними захлопнется дверь, а в коридоре стихнут шаги, отец сел на низенький диванчик и похлопал на место рядом с собой.

- Присядь, дочка, я тебе кое-что расскажу.

«О! Пришло время откровений!» - я с трудом слезла с табуретки, на которой стояла, как новогодняя елка, и отнюдь не женственно плюхнулась рядом с ним. Проклятый кринолин не только мешал двигаться, но еще и весил, как тачка с кирпичами.

Отец молчал, разглядывая ладони, словно собирался с мыслями, а потом наконец-то заговорил:

- Вижу, после болезни ты стала немного… эм… другой. Маг, который вызвался исцелить тебя, предупреждал об этом. Но это неважно. Главное, что ты жива, - он запнулся, поймав мой недоуменный взгляд, и тяжело вздохнул: - Конечно, я понимаю, что многого ты не помнишь. Но есть кое-что, чего тебе раньше не рассказывали, чтобы оградить от потрясений. Но, видимо, пришло время. Клотильда – не твоя настоящая мать.

«Йохан-Палыч! Вот это сюжетный поворот! Вот это драма!» - язвительно подумала я, бросив взгляд на ворона. Тот сел поближе к краю шкафа и опустил голову ниже. Видимо, чтобы не пропустить ни слова.

Я даже не знала, как реагировать: то ли скорчить недоверчивую мину, полную ужаса и отрицания, то ли сочувственно похлопать ван Дорта по сжатой в кулак руке.

То, что мы, а точнее Эвелин и Клотильда не родные, видно было даже слепому. Во-первых, мачеха была блондинкой, в то время, как у Эвелин, то есть у меня, волосы были каштановые с рыжим отливом. Во-вторых, нос! Я бы не пережила, если бы мне достался такой же нос, как у нее. Ну и в-третьих, ее отношение. С первых минут пребывания в этом доме я чувствовала пренебрежение и легкое презрение, которое свойственно скорее мачехе по отношению к падчерице, нежели у матери к дочери. Поэтому-то я ее сразу и назвала мачехой.

Но, судя по словам лорда, настоящая Эвелин об этом даже не догадывалась.

На долю секунды мне даже стало ее жаль. Бедная девочка! Вырасти в семье, считая, что родная мать ее отталкивает – тяжело для любого ребенка. Представляю, какие комплексы появились у девушки от такой жизни. Неудивительно, что она отказывалась есть. Наверняка эта блондинистая лахудра внушила Эвелин, что она толстая и некрасивая.

- Твоей настоящей матерью была ведьма из Миствэйла, куда отец отправил меня, чтобы договориться с местной судоходной компанией. Я был молод, влюблен, очень счастлив. А потом у нас появилась ты… - он запнулся. – Родители были не в восторге от такой партии, но ничего не могли с этим поделать. А затем в тех краях началась эпидемия драконьей чумы. Твоя мать помогала в местной лечебнице. Я никак не мог отговорить ее, предупреждал, что болезнь может быть опасной. Но для нее было важнее помочь другим, чем собственная семья. Тебе и годика не было, когда она заразилась и умерла. Я забрал тебя с собой и женился на Клотильде, полагая, что она сможет стать хорошей для тебя матерью. Однако неродные дети редко, когда становятся родным. Понимаю, иногда Клотильда бывает на редкость капризной и эмоциональной женщиной. Но и ты пойми, - не каждая способна любит чужого ребенка. Она смогла дать тебе столько, сколько есть у нее самой…

Отец стушевался, бросив искоса виноватый взгляд.

Меня же раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, мне сделалось грустно. Невероятно трудно пережить потерю любимой жены, а потом жениться на нелюбимой женщине ради сомнительного счастья для ребенка.

А с другой стороны, хотелось взять лорда за плечи и как следует встряхнуть. Его признание выглядело, как попытка оправдать жену за дурной характер и себя за самоустранение из жизни собственного ребенка.

«Мужики! – фыркнул внутренний голосок. - Они что в моем мире, что в этом – одинаковые! Сначала исключают себя из воспитания детей, а потом стараются подобрать нужные слова, чтобы их простили».

Я потерла лицо руками, надеясь, что ван Дорт не догадается о моих истинных чувства и вопросительно посмотрела на него.

Ворон нетерпеливо зацокал коготками по деревянному верху шкафа и громко каркнул.

- Да, действительно, - лорд словно вынырнул из своих воспоминаний и самобичевания и воззрился на меня. Мой вопросительный взгляд он трактовал по-своему: - Вот это белый пернатый друг когда-то был фамильяром твоей мамы. Я не видел его после отъезда из Миствэйла. И раз он появился здесь, то возможно и в тебе скоро проснется магический дар матери. Айрен была сильной ведьмой, умела заговаривать болезни и общаться с умершими…

Что ж чудесно! Воодушевляюще! Теперь фраза «Достану с того света» заиграла новыми красками.

- Фамильяры являются магическим продолжением своих хозяев, - тем временем продолжал ван Дорт. – Они же – мощный источник их сил. Береги своего фамильяра. Он будет твоим верным помощником и другом.

Я перевела взгляд на ворона. Что-то очень похожее на сарказм промелькнуло в черных глазах-бусинках птицы, и он, раскрыв крылья, снова громко и протяжно каркнул.

Что-то подсказывало, что я еще натерплюсь от своего фамильяра. Не таким уж и прекрасным другом он мне показался.

На языке завертелись вопросы. Многое хотелось узнать и о матери, и о том гноме, которого я видела в саду несколько дней назад. Я уже набрала воздуха в грудь, чтобы открыть рот и спросить о нем, как в комнату влетела запыхавшаяся Клотильда. Вслед за ней в дверях показались переполошенные портнихи.

- Герцог Квобок! – выдохнула мачеху, махая зажатой в кулаке бумажкой. – Герцог Квобок собирается посетить нас.

Ван Дорт нахмурился и поднялся с дивана.

- Когда?