Ходок

Глава 1

В XXI веке здесь будет располагаться дорогая стоянка для шикарных яхт, но сейчас в Марине* стояли все, кому не лень: и частные сейнеры, и баркасы и какие-то парусники, и вообще, посудины непонятные, типа моего полунефа -полудромона.

Если быть откровенным, то называть мой кораблик нефом, галерой или дромоном, не совсем правильно. Он ни на что не похож; здесь совершенно другая корма, и рулевых вёсел не видно. Румпельный руль, о котором в V веке ещё не слышал ни один корабел, был установлен под навесом, то есть под верхней площадкой, на которой стояла небольшая баллиста. В общем, не знаю, какое прозвище местные древние неаполитанцы ему дадут, но я уже назвал - "Rоs".

Помнится, когда был маленьким, к нам приезжал из Кременчуга папин дедушка, мой прадед, - добрейшей души человек, великолепный рассказчик и заядлый рыбак. Я знал его всего лишь лет пять, но до сих пор вспоминаю, как лучшего деда. Он брал меня за руку, везде с собой таскал и рассказывал самые разные истории, в том числе и о древнем народе, проживавшем между реками Рось и Днепр. Он стучал себя кулаком в грудь и с гордостью говорил:

- Пам"ятай, внучок, мы - росы.

Когда мой кораблик строился, то воспринимался обыкновенно, как вновь приобретаемое имущество, но когда впервые отвалили от пирса и подняли паруса, в душе что-то тренькнуло. Ведь это на долгие годы мой дом, в котором, возможно времени буду проводить не меньше, чем на суше. И сделан добротно, в летнее время без особого риска можно выйти в океан, правда, корпусной набор далеко не океанский. Впрочем, Колумб пересекал Атлантику на более утлом судёнышке. Не говорю уже о викингах, которые на скорлупках, под названием дракар, не единожды посещали материк, впоследствии названый Северная Америка, и это доказанный факт. Однако, они несравнимы с моим корабликом, на котором даже чтобы утонуть, благодаря трюмным переборкам, надо очень сильно постараться. В общем, нравиться он мне.

Сейчас оба рейка со свёрнутыми парусами лежали на палубе, мало того, рядом были уложены и закреплены обе демонтированные мачты. Когда после проведения ходовых испытаний, а попросту лавирования внутри бухты, я приказал снять всё парусное вооружение и сложить на палубе, работяги во главе с Андреотти меня едва не съели. Причина была проста - остаточная бабушкина память говорила, что в собранном виде мой кораблик в портал пройти не сможет. Но, не объяснишь же этого постороннему. Зато потом, получив в подарок Виллис за отлично выполненную работу, сеньор Андреотти успокоился и делал абсолютно всё, чего бы я ни пожелал. Правда, вчера уже бывшую свою машину ещё один раз у него забрал и поэксплуатировал: перевёз на корабль своё оружие, собранную библиотеку и бабушкино наследство.

Перебирая вещи, нашёл затерявшиеся три пятидесятидолларовые купюры ещё из бабушкиной дачи, поэтому машину возвращать не стал, а переехал вдоль порта к хозяйственным магазинам. Докупил лично себе - набор серебряных столовых приборов, а так же пять поперечных и десять продольных пил, двенадцать разных топоров, два столярных набора, пятьдесят восемь небольших кухонных ножей, десяток дешёвых блокнотов и два десятка карандашей. Полагалось ещё сорок две лиры сдачи, но я попросил четыре больших коробка спичек. Вот и всё, деньги этого мира закончились полностью.

Ночевал на корабле в собственной каюте, перед этим тепло распрощался с администрацией, в лице симпатичной Виолы и пожелал ей выйти замуж за лучшего в мире мужчину. На удивление тяжёлым было вчерашнее расставание с Луизой, а особенно с её дочерью Кони. Мы бродили по набережной, а девочка, удерживая меня за указательный палец, поминутно дёргала и допытывалась:

- Ведь ты ненадолго уезжаешь, Михель? Не уезжай, а? Иначе мне будет грустно, я буду скучать и плакать.

- Солнышко, мне нужно уехать, от этого зависят мои дела и моя дальнейшая жизнь. Но, возможно, настанет время, и мы с тобой встретимся, и если ты меня не забудешь, то будем дружить долго-долго.

Кони потянула меня за палец, остановилась, подняла глазёнки, внимательно окинула взглядом и серьёзно ответила:

- Я тебя никогда не забуду.

Луизу обманывать не стал, утерев слёзы, она меня покинула перед самым рассветом, и мы больше не виделись. А потом - переезд на корабль, дополнительный шопинг, проверка и раскладка вещей. Глядишь, а уже вечер, ведь зимний день короток.

Ночь прошла в сплошном беспокойстве. Скорее, был не сон, а дрёма; через каждые двадцать-тридцать минут подхватывался со своего широкого ложа, в качестве какого служили крышки двух сундуков, и поглядывал на ночной иллюминатор. Да, было в моей каюте остеклённое окно, укрытое от посторонних глаз ставнем, в виде подымающегося наружу портика.

Взглянув на светящиеся фосфором стрелки и определив время - четыре утра, больше уснуть не пытался, зажёг "летучую мышь", обул сандалии и укутался в тёплое одеяло, так как на улице стояла зимняя холодина (около шести градусов выше нуля), и в который раз взял в руки книгу по историю Неаполя. В общем-то, я ее уже прочёл и помнил наизусть, но в ожидании открытия портала волнение не отпускало, и нужно было чем-то занять руки.

Момент зимнего солнцестояния ныне наступал в восемь часов сорок две минуты, в это время уже светло. В очередной раз в памяти всплыли бабушкины инструкции:

"Переходы через чужой портал и собственный - это совсем разные вещи. Каждый переход через собственный портал прежде чем запустить процесс воспроизводства кровеносных телец, способных поддерживать нормальную жизнедеятельность человека на протяжении двухсот лет, сначала полностью омолаживает организм и оптимально реконструирует тело. Но, самое интересное, что ты даже не ощущаешь, как это происходит. Казалось бы, вошла лодка и через несколько секунд вышла, однако, тебя не покидает чувство, что находился ты здесь бесконечно долго. А когда очутишься уже на той стороне, волосатость тела будет такая, как будто не подстригался целый год, а вместо ногтей на руках и ногах вырастут когти, сантиметров семи длиной. Зато на месте окажутся все зубы, белые и крепкие и, между прочим, даже если какой выбьешь, потом вырастит новый.

Лошадь? Нет. Любые живые существа должны иметь свой собственный ключ, полученный законным путём - в наследство, так что при переходе исчезнут даже случайные вши и прочие паразиты. Неживые предметы? Однажды для эксперимента положила рядом с собой свежий сорванный цветок... И ничего, цветок остался таким же свежим.

Алехандро, перед тем, как войти в портал, положи под руки оружие, ножницы, одежду и сапоги, а завернуться можешь в обычную простынь. Представляешь, каково переходить пешком, загребая землю пробившими обувь когтями?"

Следуя умным рекомендациям, ножницы большие и маленькие отложил сразу, затем разложил одежду - нательное бельё, портянки, зелёные шерстяные штаны, свитер и высокие, коричневой кожи сапоги. Короткую белую тунику с вышивкой понизу, на рукавах и шее, а так же соответствующий эпохе тёмно-синий шерстяной плащ с капюшоном, подбитый чёрным крашенным кроликом, мне пошила театральная портниха. После этого приступил к подготовке оружия.

Вытащил, почистил и зарядил весь огнестрел: пистолет, мелкашку, дробовик, автомат и крупнокалиберную снайперку, при этом снарядив все запасные магазины. Бабушкины подарки, револьвер и дерринджер, посчитал лишними, поэтому, так и оставил лежать в её же рюкзачке.

Обнажённые меч и нож положил рядом, а потом собрал арбалет. В простынь заворачиваться не собирался и надеялся, что в привязанную к корме коротким концом лодку с рыбацкими сетями и аварийным оружейно-одёжно-продуктовым и золотым запасом запрыгивать и вёслами махать не придётся. Надеялся выполнять кое какие другие действия, поэтому так и остался сидеть в своей старенькой пижаме. Вроде всё? Нет, нужно ещё приготовить ведро с водой и полотенце, я эстет.

Бабушка говорит, что в рыбацком посёлке, который стоит на берегу нынешней марины, много веков подряд существует легенда о Деве, выходящей из морскую волны и одаривающей золотом первых восемь девочек посёлка. И здешний народ верит в неё точно так же, как и в Христа. В общем, бабушке здесь никогда не угрожала опасность, но осторожность лишней не бывает. Особенно для меня, я же не Дева?!

462 год от РХ - это ещё не средние века, а поздняя античность, исторический период которой после ударов вандалов, опустошения Римской империи и неоднократного ограбления самого Рима, доживал последние годы. Ранний средневековый период начинается с 476 года от РХ, когда начальник наёмников-варваров Одоакр (гунн по отцу), низверг последнего Римского императора, малолетнего Ромула Августула. Его императорские регалии Одоакр отошлёт в Константинополь, коему поклянётся в преданности, за что получит от Византийского императора Зенона сословный титул патриция Священной Римской империи и звание наместника. Таким образом фактически станет королём всей Италии.

А как себя чувствовал город Неаполь в 462 году? Бабушка говорила, что неважно чувствовал, едва оклемался от недавнего опустошительного похода вандалов. Экономика возрождалась медленно, привычного римского порядка уже не существовало, а голодных ртов бродило по городам и весям, хоть отбавляй. Вот и отбавляли. В окрестностях развелось немало банд, которые не только грабили ближнего, но и запросто могли втихаря кого-нибудь похитить и продать в рабство, летом - на Африканский берег через Средиземное море, а зимой - новоявленным Европейским владыкам, переправив через менее беспокойную Адриатику. Особенно ценилась молодёжь - крепкие парни и юные девушки. И это несмотря на считающийся огромный грех перед Господом за порабощение свободного.

Не гнушались подобным промыслом и банды новоявленных "всадников", пахать-то выделенные императором, но ставшие безлюдными земли кому-то надо?

Вот и готовлюсь к переходу, так как чужие земли пахать точно не буду, но хочу, чтобы пахали мои. Отметив, что окно посерело, а часы показывали без десяти минут восемь, понял, что наступает момент истины. И как только об этом подумал, так сразу же исчезло всякое волнение, и на душе стало легко.

- Вперёд, - пробормотал про себя и начал снаряжаться.

Сверху пижамы облачился в кольчужку, затянув её тактическим поясом с ножом и кольтом, а на шею повесил бинокль. Поверх всего надел пробковый жилет . Собрал оружие и стал выносить его на палубу, раскладывая под навесом, справа и слева от румпеля (рычаг руля).

Не спеша вернулся в каюту, откинул половичок и справа от двери пальцем зацепил стальное колечко и поднял прямоугольный люк - вход в двигательный отсек. Паоло Андреотти говорил, что двигатель вместе с рамой и всей системой передачи крутящего момента на винт, снят с расстрелянного во время войны сейнера. Здесь же крепилось два топливных бака по четыреста восемьдесят литров каждый.

- Проработал не более сотни часов, но перебран полностью и в течение двух тысяч часов ничего с ним делать не надо, лишь масло и фильтра менять, - он вручил картонную коробку и сказал, - Это ремонтный комплект на следующие две тысячи.

Честно говоря, мне нужен двигатель в первую очередь для того, чтобы ворваться в портал, а в перспективе главной движущей силой будет служить парусное вооружение. Ну, и гребцы. От излишних благ цивилизации нужно отвыкать, ибо никакая железяка не вечна. Впрочем, избавляться от него просто так, из-за нечего делать, не намерен.

Никаких аккумуляторов здесь не существовало, запуск кик-стартера осуществлялся ножным рычагом мотоциклетного типа. Открыв кран подачи топлива и, качнув помпу, отжал сцепление, включил нейтральную передачу и резко надавил ногой на рычаг, один раз и второй, после чего двигатель заурчал и, кстати, совсем не громко. Дав ему поработать пару минут, перегазовал акселератором и включил вторую передачу. Для вращения винта осталось лишь включить муфту вала.

Ну, нет у меня здесь помощников, поэтому, всё нужно делать одновременно, и здесь, и наверху. Зато есть две тяги, в виде стальных штырей, которые над палубой заподлицо загнуты буквой "Г". Одна из них включает муфту, передающую крутящий момент на винт, а вторая добавляет оборотов.

Помня бабушкины рекомендации, чтобы ничего приличного в портал не надевал, так как одежда может прийти в полную непригодность, выбежал наверх в чём был, прошлёпал сандалиями по мокрой палубе (опять заморосил дождь) и по трапику выскочил на пирс. Распустив на причальных кнехтах петли швартовых концов, забросил на борт, запрыгнул следом и втянул трапик.

Портал должен открыться в миле от берега сразу за скальной косой. Между тем, в моём распоряжении оставалось тридцать минут, при этом, даже не насилуя мотор, к месту можно зайти за восемь минут. Но закон подлости никто не отменял, поэтому, сидеть здесь нечего.

Как ни странно, но холода не ощущал, был лишь дискомфорт от моросящего дождя. Спрятавшись под площадку, которую обозвал "квартердек", вывернул рулевой рычаг вправо до ограничительного упора, затем, первой тягой медленно и аккуратно стал добавлять обороты, а вторую более смело потянул вверх, и почувствовал удар сцепления муфты. Мой кораблик вздрогнул и стал разворачиваться едва ли не на месте. Взглянув на волочившуюся за кормой шлюпку, я глубоко вздохнул, вдруг сообразив, что в ожидании возможных неполадок при запуске мотора, крайние секунды даже не дышал. Мой кораблик взял курс на выход из марины, весело заскользив по спокойной воде закрытой бухты.

Провожать меня на пирс никто не вышел, так незамеченным и миновал волнорез природного происхождения. Бабушка говорила, что при переходе в зимнее время надо затаиться на краю косы, не болтаясь на высоких волнах. Вот и я не заворачивая за косу, отключил муфту вала, и держа направление против набегающей волны, стал ожидать открытия портала.

Корабль потихоньку сносило вглубь, а я почти не отводил взгляда от циферблата точного хронометра. За тридцать секунд до времени "Ч", как и в прошлый раз в голове просветлело, мысли улетучились, а тело ощутило состояние невесомости и стало легко; будь у меня крылья, то можно было бы взлететь. Метрах в двадцати от выхода из бухты появился большой полупрозрачный в мутной серости диск, на треть осевший в море.

- Боже, помоги! - пробормотал я и включил сцепление муфты вращения винта.

Одновременно потянул тягу акселератора, полностью открыв заслонку подачи горючей смеси в двигатель. Его работу стало слышно даже сквозь шум моря и дождя, а корабль просел на корму и уверенно двинулся вперёд. По неширокой дуге вывел его на курс и направил возвышающуюся на носу голову грифона в центр портала. Вот она окунулась в серый кисель, а уже через две секунды в него нырнул и весь корабль. Между тем, его нос не выскочил наружу, затих и двигатель. Моя рука перестала ощущать румпель, ноги не чувствовали поверхности палубы, глаза перестали видеть, а в голове было совершенно пусто, лишь где-то на краю сознания мелькали образы из прошлой жизни.

Кажется, длилось это бесконечно долго, а может быть остановилось время?

Неожиданно в висках застучали молоточки, в глазах появилась маленькая искра, она стала расширяться и превращаться в яркое пятно, а руки и ноги обрели чувствительность. Корабль вместе с привязанной лодкой выплыл из марева и попал в солнечный день, но несмотря на, как бы, хорошую погоду, волнение в море было не менее шести баллов.

Часы стояли и я, чисто механически, не обращая внимания на когтистость пальцев, выставил новое время - одиннадцать часов и сорок две минуты. В соответствии с расчётами сейчас должно быть именно столько. Хотел выставить и новый день по Юлианскому календарю, но в это время корабль подбросило на волне, и пришлось оставить часы в покое, но увидел главное: после того, как взмахнул рукой, сработал маятник самозаводящегося механизма и самая длинная стрелка двинулась по кругу, размеренно печатая посекундный шаг.

Посмотрев под ноги, увидел торчащие из сандалий длиннющие, закрученные, как у коршуна когти. Да, и был волосат! Очень волосат! Борода и шевелюра свисали ниже пояса, их кончики были седыми, но немного выше волосы темнели, а ближе к телу были чёрные, как смоль. А ведь раньше имели пепельный цвет, а в молодости - тёмно-русый. Задумываться об этом не стал, так как услышал тишину. Нет, шум накатывающихся на камни волн слышал прекрасно, а вот двигателя нет, не слышал, и сносило меня не в бухту, а на скалистую косу.

Быстро соскочив на жилую палубу, нырнул в каюту и буквально влетел в двигательный отсек. Руки в темноте привычно нашли флажок... Он был открыт. Качнув помпу, нащупал ногой рычаг запуска кик-стартера. Ага, фигу, стоит на передаче! Выжал сцепление и стал ногой качать рычаг: один, второй, третий - чихнуло, четвёртый - заурчало. Есть! Не спалил двигатель Господь, пропустил через портал!

Медленно отпускаю сцепление и сразу ощущаю мощный толчок движения судна, а сила инерции впечатывает меня в переборку. Ведь я не выключал муфту! Немедленно выбегаю наверх и вижу прямо по курсу скалу, хватаю румпель и тяну его до упора влево. Нос корабля успевает отвернуть, а корма под боковой волной проходит в каких-то двадцати метрах от края косы; до катастрофы оставалось три, а максимум - четыре секунды. Взяв курс на бухту, теперь уже спокойно огляделся и обратил внимание на предметы, которые вызвали беспокойство в моём подсознании сразу же после перехода.

Всё оружие имело тёмно-коричневый цвет и расслаивалось ржавыми хлопьями, разваливаясь прямо на глазах. Попытался вытащить Кольт, а его рукоять тут же отломилась. На душе стало горько, и я на некоторое время выпал в ступор. Ведь какие были планы!

Как это ни странно, но меня взбодрил развалившийся бинокль, когда вместе с истлевшим ремешком его куски сорвались с шеи и громко шлёпнулись о палубу, рядом с абсолютно невредимым арбалетом.

- Жизнь продолжается, - провёл рукой по совершенно не изменившейся кольчуге, глубоко вздохнул и осмотрел окрестности.

Казалось бы, бухта все полторы тысячи лет не менялась, но там, где в двадцатом веке велось строительство довольно приличного яхт-клуба, сейчас увидел три десятка невысоких каменных домиков. Вместо привычного глазу бетонного причала - обычный песчаный пляж с врытыми причальными столбами и вытащенные на берег десяток баркасов и два десятка лодок поменьше.

На берегу суетилось несколько человек, которые таскали столы и лавки. В дни зимнего и летнего солнцестояния организовывали поселковый праздник, на котором моряки выражали почтение Посейдону: зимой злому, а летом доброму. На берегу резали барана, запекали, затем ели и пили вино. Традиция сохранялась многие сотни лет, даже в Христианские времена.

Прежде, чем идти к людям, решил привести себя в порядок, поэтому корабль завернул и направил вдоль каменной косы в карман небольшого залива, там, среди скал более-менее тихо и можно лечь в дрейф. Выйдя на это место, резко опустил рычаг тяги, закрыл заслонку карбюратора и заглушил двигатель. Корабль проплыл по инерции ещё метров восемьдесят, медленно остановился и закачался на тихой волне. Оставив оружейную ржавчину на палубе, не спеша отправился в каюту.

На первый взгляд здесь ничего не изменилось, но увидев на столе кучку серого мусора, сразу понял, что я предполагал, а Господь располагал. Этот мусор некогда был книгой по истории Неаполя!

Немедленно рванулся к книжному шкафу, распахнул дверцы и увидел то же самое - слой праха. Семьдесят шесть томов технической литературы, история, география, карты и даже Лондонский атлас, который прошёл первый портал без проблем - всё превратилось в прах.

- Господи! Я ожидал подлянку, но не до такой же степени?!

Неожиданно из памяти отчётливо всплыла почтовая урна и шесть вброшенных писем: напечатанные на двух листах - в посольства Китая, Индии и Японии; на четырёх листах - в посольства Штатов и Британии; на двенадцати - в посольство Союза. Благодаря бабушкиному дару, помнил я немало и, если мои действия спасут многие человеческие жизни, то был бы счастлив.

Не касаясь своего субъективного отношения к политике, в них перечислил даты природных катаклизмов (землетрясений, цунами) и прочих глобальных происшествий, которые должны произойти с начала 1953г. по середину 2012 г., а так же их трагические последствия. По происшествиям, имевших международный резонанс, особенно по Союзу, как то: развитие ядерной энергетики, аварии на атомных станциях, гибель подводных кораблей, детально описал причины.

Вбросил письма и ушёл, а урна так и висит перед глазами. Вдруг, рядом с почтой грузовик выскакивает на тротуар и сбивает двух прохожих, ударяется в стену и сваливает почтовую урну наземь, под левое колесо. Вижу, как на неё течёт бензин (даже запах слышу), затем она вспыхивает. Горит и машина, а вместе с ней покалеченные водитель и пассажир.

- Господи, зачем? - хотел спросить, но теперь и сам понял! Ведь я пытался вмешаться в существование уже прожитой реальности! Прожитой не только мной, но и миллиардами людей. Тряхнул головой и сам себе ответил на незаданный вопрос, - Я на это не имел права, и оштрафован по полной программе не только имущественно, но и морально, жизнями невинно убиенных людей.

Задавив волнения на корню, проверил книги по магии из бабушкиного наследства. Удостоверившись, что с ними всё в порядке, и они не пострадали, на душе немного отлегло. В общем, обижаться не на кого, лишь повторяя про себя фатальное "Значит, так нужно было! Блин! Значит, мне нужно было через это пройти!", отправился проверять трюм.

Ящики с боеприпасами внешне не пострадали, но внутри оказалась та же труха. В мешках, где ранее хранилась картошка, можно было нагрести лишь горсть пыли, пропали и семена сахарной свеклы, зато все прочие семена выглядели прекрасно. С миланским оружием, металлом, сельхозинвентарём, некоторой строительной оснасткой и лабораторным оборудованием так же, обошлось без огорчений. Остался цел даже микроскоп, между тем, как всёя оружейная оптика рассыпалась в пыль. Десять мешков соли, пять ящиков разных специй и все лекарственные препараты - аналогично, не пострадали. Что ж, Господи, и за это спасибо.

Выбираясь наружу, почувствовал исходящее от самого себя жуткое амбре, вероятно, после перехода улучшилось обоняние. Это воняло моё тело и ставшая дубовой пижама, которая теперь ни на что не годилась, разве что рыбу травить, поэтому, подлежала немедленной утилизации.

Несколько раз глубоко вдохнув холодный морской воздух, в каюту вернулся в полностью умиротворённом душевном состоянии. Сразу же подошёл к висевшему на стене, оправленному в бронзу овальному зеркалу и... в отражении увидел орангутанга, но не себя. Чтобы понять, каким стал на самом деле, взял ножницы и начал подстригаться. Многие варвары, коих ныне в Италии хоть пруд пруди, носят усы и длинные волосы, тогда как ромеи носят короткие причёски и полностью бреются. Вот и я себя варваром считать не хочу.

Через час волосы и ногти были подстрижены, лицо побрито, а тело кое-как холодной водой помыто. Теперь я сам себе нравился, из зеркала на меня смотрел молодой, хорошо сложенный и стройный мужчина-воин, с гладкой кожей и рифлением наполненных силой мышц, в возрасте лет двадцати с мелочью, лишь лёгкая синева от щетины делала лицо более мужественным, но это нормально. Форма и размеры тела остались прежними, в принципе, в молодости я так и выглядел, только волосы сейчас стали чёрными вместо тёмно-русых, и глаза, вместо голубых - синими.

Оделся в приготовленные одёжки, затем облачился в полный доспех, подпоясался широким ремнём, нацепил булатный индийский палаш и дагу. Некоторое время сомневался в том, какой шлем надеть, походный или закрытый боевой. Остановился на втором, не до понтов сейчас, особенно при отсутствии огнестрельного оружия. Тунику отложил в сторону, но плащ накинул, скрыв облачение доспеха, и застегнул его на левом плече простенькой золотой фибулой, найденной в бабушкином наследстве. Всё, забрало шлема поднимем, а поверху надвинем глубокий капюшон, теперь можно выдвигаться к этим рыбакам.

Вдруг мой взгляд зацепился за бабушкин рюкзачок. Подошёл к нему, поднял и расстегнул без какой-либо надежды... И вытащил коробку с целым и невредимым револьвером! Здесь же лежал целый и невредимый "дерринджер"! И две пластиковых коробки патронов, по двести штук в каждой!

А что с прочим бабушкиным наследством? Откинув покрывало и матрас в сторону, поднял крышку спального сундука и повторно вздохнул с облегчением: оружие не ржавое, драгоценности прахом не пошли, даже старенький цейсовский бинокль был на месте и совершенно не пострадал.

Скинув с рук латные перчатки, я схватил револьвер и немедленно выскочил на верхнюю палубу, а увидев, что в дрейфе приблизился к берегу, прицелился в камень и нажал спусковой крючок. Раздался нормальный выстрел и щебень брызнул в разные стороны. Вот тебе и подарок! Видно, бабушка что-то знала, недаром она так скептически смотрела на мой арсенал.

В каюту вернулся, словно на крыльях и стал довооружаться. Короткий ствол с револьвера свинтил, и установил самый длинный, на двести три миллиметра. Затем распаковал пластиковую коробку с боеприпасом, вытащил одну пачку и вытряхнул во внутренний карман плаща двадцать патронов.

Кобуру и три паучера с обоймами прицепил к поясу, несколько минут потренировался откидывать полу плаща и выхватывать револьвер. Затем, десяток раз перезарядился, пытаясь довести процесс до более-менее приемлемого уровня. Естественно, подобные навыки нарабатываются годами, но и я далеко не криворукий. На шею надел ремешок с биноклем и вышел на палубу, где произвёл ещё два выстрела, чтобы поймать ощущения работы с длинным стволом, и полез в двигательный отсек.

Мотор завёлся сходу, с первого качка. Включив редуктор на первую передачу, теперь уж некуда лететь, поднялся на верхнюю палубу и взялся за румпель. Маневренный кораблик развернулся почти на месте; тихо и на небольших оборотах вышел из кармана маленького залива, и завернул в бухту рыбаков.