Ходок

Глава 1

"Ros", слегка наклонившись на левый борт, уверенно резал метровую волну Эвксинского Понта или, в переводе с греческого, Гостеприимного моря. Устойчивый южный "свежак", сорок шесть часов назад сменивший холодный северо-восточный, донимавший нас между Дарданеллами и Босфором, туго вздул паруса и ходко толкал к цели со стабильной скоростью в восемь узлов*. И это не смотря на полную загруженность по ватерлинию.

Наше путешествие длилось уже двенадцать суток, за которые смогли преодолеть около тысячи миль. Перед выходом на маршрут, как и планировал, прошли двухдневные ходовые испытания; нужно признать, что вполне успешно и без проблем. Таскать тележку** и при этом управляться с разъединяющимися вантами потомственные моряки научились в первый же день, а когда приказал взять круто к ветру и мы пошли в брызгах четырёхбальной волны со скоростью едва ли не в четыре узла, команда свой второй дом сильно зауважала.

- Коммодоре, мы идём почти против ветра, - потирал руки мой помощник Актеон, - При такой волне нас никакая галера не догонит!

- А может, убегать придётся не нам, а наоборот?

- Ха! - тряхнул он кулаком, - В этом случае, мы кого угодно догоним!

* 1узел = миля/час (1,852км/час).

** Тележка - передняя часть рейка. За тележку берётся галс (при смене курса), но особенность латинского паруса такова, что при этом нужно пересечь вант, который в этих целях делают разъединяющимся.

В корабль народа набивалось, как в бочку селёдки. Кроме моей банды грузилась семья кузнеца, две семьи арендаторов и прислуга из бывшей виллы Тимона в полном составе, теперь уже моя прислуга. И ещё пятеро рабов, за которых уплатил полновесное золото: двое карфагенян - мастер-строитель и краснодеревщик, два мавра - плотник-судостроитель и гончар, и один иудей-портной. Последнего хотели выкупить свои, но не успели, слишком долго торговались. На берегу оставались лишь Ксантос, и с ним четверо парней, к зафрахтованным судам они будут перегонять наших лошадей, и этими же судами переправлять потенциальных арендаторов.

Я объявил, что у меня вилла и земельный надел большие и каждый крестьянин может взять в аренду, сроком на пятьдесят лет земли столько, сколько сможет обработать; получит в кредит тягловую скотину и сельхозинвентарь, с правом начала его погашения через пять лет, а так же отмену всех налогов на тот же пятилетний период. Кроме того, обещал помочь со строительством и обустройством ферм. Покупку козы и клетки с курами я обеспечивал за свой счёт, деньги выдал старосте Никанору. Он оставался здесь главным по переселенцам, не бесплатно, конечно; за каждого отправленного мужика он имел право переложить в свой карман шесть миллиарисий. На удивление, начало вербовки получилось вполне результативным: прибыло двенадцать совсем молодых мужиков-одиночек и шестнадцать крестьянских семей. Правда, все они родственники моих воинов-кавалеристов, которые считались как бы их гарантами. Говорят, что на такие высоко привилегированные условия желающих есть очень много, но беда в том, что в отличие от воина, мужик - это тварь долгоживущая, ибо самая трусливая. Будут сидеть в ожидании: а что там скажут пионеры, стоит ехать или нет?

Испытания проводили в виду Неаполя, вызвав у народа настоящий фурор: столь рано навигацию ещё никто не открывал. Затем уже на вёслах вошли в порт. У моих парней здесь имелось много знакомых моряков, и все с удивлением интересовались, почему с такими высокими мавританскими парусами корабль не опрокидывается, и где рулевые вёсла? Что они им там рассказывали, не слушал, так как на причале объявилась любопытная физиономия торговца Авраама, которого я тут же пригласил к себе.

В ближайшее время мне понадобиться масса разного металла, но использовать для изготовления, например, плугов доставленную через портал сталь немыслимого для этого времени качества, было бы несусветной глупостью. В эти времена все металлы очень ценились, один талант сыродутного железа стоил до полутора солидов, медь была вчетверо дороже, а олово в семеро. Авраам взялся всё это поставить по более корректным ценам: за триста талантов железа я заплатил триста солидов, за сто двадцать два таланта меди - четыреста семьдесят солидов, но за четырнадцать талантов олова заплатил дорого, сто сорок солидов.

В трюмы Авраам заглянуть не мог, но внешний вид кораблика его впечатлил, при этом промежуточная палуба вызвала удивление.

- Я такого никогда не видел и думал, что это такой большой трюм для перевозки зерна, - с недоумением сказал он, - а теперь вижу, что это обычный торговый корабль. Или корсарский?

- При необходимости может быть, - неопределённо пожал плечами, - А ты возишь зерно?

- Да, у меня четыре зерновоза.

- Дело выгодное?

- Вполне, - честно ответил он, - Здесь нет никаких секретов, зерно - это золото.

- Тогда почему не расширяешься, с хлебом, имею в виду. Нет потребителя?

- Поставщика нет, этот рынок давно поделен. А хлеб всегда в дефиците.

- Авраам, - обратился к собеседнику, усевшись за стол на откидное сидение, - если бы ты вдруг узнал, что один из крупных торговцев потерял несколько своих зерновозов и разорился, то что бы сделал?

- Хе-хе, Александрос, сразу видно, что в нашем деле ты не понимаешь многих элементарных вещей, - улыбнулся он, - Запомни, торговец хлебом, как и торговец металлом, разориться не может, в принципе! Даже, если утонут половина его кораблей, он всё равно в накладе не останется!

- А если он потеряет все зерновозы? - улыбнулся ему в ответ, - А потом подавиться куском железа?

- Гм, - кинув на меня холодный острый взгляд, он задумчиво побарабанил пальцами по столу, - Тот, кто попытается это сделать, очень сильно рискует. На каждом большом зерновозе по три-четыре воина с гастрофетами, а ещё от пяти до шести десятков крепких и вооружённых моряков, которые не только вёслами умеют махать. И в море они выходят группами. Разве что кто-нибудь по какой-либо причине отстанет, и на него нападёт пара галер, не меньше. Но вероятность такого исхода мала. Кому нужен тяжёлый зерновоз? Никому! Только тому, у кого его забрали, потому как все звенья этой торговой цепи консолидированы.

- А если у противника сорок гастрофетов, две баллисты, сифон с греческим огнём и сорок воинов, а ход его корабля в два-три раза выше?

- Гм, - теперь Авраам кидал на меня настороженные взгляды, - Тогда да, натворит он беды выше головы.

- И всё же, чтобы ты сделал?

- Для начала нужно знать, откуда берут товар, кто поставщик?

- Из Александрии, - подсказал я.

- И кто же из нас перешёл тебе дорогу? Или, может быть, заплатили? - холодно и совершенно бесстрастно спросил он.

- Никто ничего не платил, это семейное дело.

- Имя! Назови имя, досточтимый Александрос!- Авраам сжав рукоять паразониума, говорил тихо, но настойчиво.

- Кровь моих родичей на руках, - помолчав несколько секунд, продолжил, - у торговца Ликоергоса.

Я уже давно выяснил, что основные неаполитанские продавцы александрийского зерна, это Ликоергос, Авраам и его дядя по материнской линии Иосиф. Услышав имя конкурента, мой собеседник едва заметно расслабился.

- Кровная месть, это дело святое, - подняв глаза к небу со вздохом сказал он, - Но всё равно, неприятно слышать твои слова, этот египетский эллин в нашем кругу всегда считался достойнейшим человеком.

- Понимаю тебя, досточтимый Авраам, - ответил ему с улыбкой, - Всю историю рассказывать не хочу, но этот достойнейший человек фактически убил некоторых близких мне людей, а оставшихся в живых пытался поработить. И заметь - свободных граждан Рима.

- О! Это большое преступление, достойное самого тяжёлого наказания!

- Нет, в суд я на него подавать не буду, решу вопрос более кардинально.

- А ты сможешь? - задумчиво спросил он, - Сделать это будет нелегко.

- Да, нелегко, но смогу. У меня для этого есть большое желание, достаточно сил и все необходимые возможности. Итак, досточтимый, я задавал вопрос, что бы ты сделал в создавшейся ситуации?

- Гм, нужно знать когда это произойдёт...

- Его зерновозы исчезнут после первой же погрузки и выхода из порта Александрии.

- Тогда нам надо иметь дополнительные зерновозы. Имеющимися в наличии весь объём мы не вывезем, поэтому обязательно влезет какой-нибудь чужак из сильных, которого из деловой цепочки потом никак не выдавишь.

- Сколько будет стоить новый зерновоз? - спросил у него.

- Новых никто не продаёт, нужно заказывать. Быстро и недорого можно построить в Далмации, обойдутся в полторы тысячи солидов.

Я подошёл к кровати-сундуку, поднял крышку и выставил на стол девять мешочков, по пять сотен солидов в каждом.

- Я обязательно исполню свою части работы, а ты срочно закажи изготовление шести кораблей, из них три моих, - посмотрел прямо в глаза Авраама, - Здесь золота на три корабля.

- Понимаешь, Александрос, если я их закажу для себя, то в нашем кругу возникнут вопросы о том, где я буду брать зерно, и это не желательно, - он пожал плечами и беспокойно "забегал" глазами.

- Авраам, это не проблема. Вызови сюда поверенного и пускай подготовит договор, что ты берёшься построить корабли для меня, за определённое вознаграждение. А где он, этот глупый варвар будет грузиться зерном, тебе не известно.

- Это уже лучше! Но, Александрос, а если у тебя ничего не получится?

- Тогда и беспокоиться не о чем, договор будет составлен официально, оплачу его полностью, плюс твоё вознаграждение. А если в течение года не объявлюсь, то тем более беспокоиться не о чем, мои корабли станут твоими, - закончил я, глядя на довольное выражение лица будущего компаньона.

- Понимаешь, Александрос, - он скорчил задумчивую гримасу, - Не получится по три корабля, ведь есть ещё третий компаньон и без него никак. Наверное, нужно планировать по два на каждого.

- Ну, уж нет! У нашего третьего компаньона, твоего родного дяди досточтимого Иосифа, ныне пять зерновозов. Совершенно не возражаю, если уступишь ему один, и будет у вас по шесть, а у меня всего три. На таких условиях гарантирую, что взятые на себя обязательства выполню качественно и в срок.

- Хе-хе, Александрос, никакой ты не варвар! Ты не утонешь даже в болоте интриг императорского дворца!

Заключив договор с Авраамом и догрузившись металлом, пшеницей, едой, водой и сухим вином, мы вернулись в рыбацкую бухту. Брожение народа у дромона происходило до поздней ночи, но спать домой никто не ходил. Все утрамбовались на своих двухъярусных штатных местах - в гамаках и на палубе, и отдыхали до начала отлива. В рассветных сумерках нас провожали, наверное, все поселяне; девочка Ирис тоже стояла на берегу, с чувством глубокой тоски она размазывала слёзы по щекам и прощально размахивала рукой.

Почему-то думал, что парней ожидает тяжёлое расставание с родными, но оказалось всё намного проще. В эти времена наняться в команду на длительный срок в два-три года считалось делом обычным: мужчина обеспечивает семью, поэтому уехал на работу. Правда, по шестьдесят миллиарисий аванса (пять солидов золотом), выдал каждому, таким образом, воины остались довольны, а их семьи материально обеспечены, на год вперёд. При этом, даже не вспоминаю о распиленных трофеях.

Первое время с такой скученностью народа управляться было сложно, но к следующему утру вопросы быта и досуга как-то сами утряслись. За сто дней непрерывной учёбы парни были приучены к дисциплине, что и стало причиной быстрого наведения порядка.

С момента выхода в открытое море мы шли курсом крутой бакштаг под напором свежего северо-восточного ветра. Через двадцать восемь часов, когда солнце приподнялось над горизонтом и смотрело прямо в лицо, на траверзе правого борта возник Сицилийский город Мессина. Наше появление, как минимум, за неделю до начала навигации в порту и на защитных стенах собрало изрядную толпу.

Почему с такой уверенностью называю расстояние пройденного пути? Потому, что знаю. Мало того, на морских путях помню координаты городов, а так же всех основных мысов обоих материков и тех островов, где в той жизни побывал хотя бы один раз. Нет, я их тогда специально не высчитывал, за меня это делал компьютер, но все цифры всплыли в памяти и теперь сидят отчётливо.

Задолго до этого первого плавания я обзавёлся тремя неплохими картами, греческой, латинской и финикийской, с хорошо прорисованными рельефами берегов всего Европейского, Азиатского и Африканского Средиземноморского бассейна, от Гибралтара до Кавказских предгорий и берегов Колхиды. Латинская карта Атлантического побережья Европы от Пиренейского полуострова до Британских островов была плохонькой и, даже на первый взгляд, не точной. А ещё приобрёл греческую карту звёздного неба, при том довольно качественную.

Удивляться наличию карт не стал, морские пути здесь осваиваются с времён глубокой древности, по меньшей мере, пять тысяч лет. Но масштабирование объектов на них, к сожалению, не лезет ни в какие рамки. Например, расстояние между островом Сардиния и Африканским побережьем, на мой взгляд, показано больше, чем есть на самом деле или Мраморное море прорисовано не намного шире проливов. И таких казусов много, поэтому для себя решил, что с помощью имеющегося информационного материала данной эпохи и знаний многих точек координат из будущего, составлю собственные лоции и нарисую свою карту. Нет, не на радость жаждущих, а исключительно для личного пользования.

Лишь двое моих служанок плавание переносили плохо, остальные пассажиры держались нормально, поэтому минуя Сицилию, решил нигде не причаливать и взял курс через открытое море на греческий мыс Тенарон. Здесь задул Адриатический северо-западный ветер, в результате, сменив галс и взяв курс относительно ветра крутой бакштаг, мой дромон довольно ощутимо склонился к правому борту и едва ли не оседлал волну, ход увеличился до одиннадцати узлов. Никаких надводных и подводных пакостей на этом участке пути не ожидалось, поэтому опять шли днём и ночью. Через двое суток увидели Тенарон, затем оставили по правому борту остров Китира, а к вечеру дошли до второго "пальца" полуострова Пелопоннес, где и пристали к берегу у мыса Малея.

Нужно было отдохнуть, даже мои самые опытные моряки ранее никогда так не ходили. В эти времена плаванье было исключительно каботажным, вдоль берегов, разве что, за исключением нескольких переходов, например, от острова Сицилия до расположенного на африканском побережье города Карфаген, который сейчас был захвачен вандалами и аланами, став столицей их нового королевства.

Через половину Эгейского моря переходили только в светлое время суток, ибо островов и островков здесь было натыкано множество. Лишь миновав по левому борту восточный берег острова Эвбея и взяв курс на Дарданеллы, решился идти круглосуточно. Правда, к истечению второго дня на душе вдруг стало тоскливо. Я не решился испытывать судьбу и ночь вторых суток провёл в дрейфе. И правильно сделал, потому что на следующий день прямо по курсу встретил гряду небольших островков, о которых в той жизни совершенно ничего не знал.

В Мраморном море погода вдруг испортилась, опять подул северо-восточный ветер, принёсший мелкий холодный дождь. Солнце встретило нас лишь на выходе из Босфора и теперь на протяжении всех последующих дней пути мы радовались теплу и приятной погоде.

По правде говоря, этот рейс мне давался нелегко, многое приходилось делать самому, а спать урывками. Только сейчас я понял, что мои немножко гребцы - немножко воины по большому счёту настоящими моряками не были, они ими лишь становились. Несмотря на то, что я и сам не великий моряк, а лишь яхтсмен-любитель, в открытом море учил их всему, чему не доучил на берегу.

У меня уже были на примете молодые парни, с обстоятельным характером и тянущиеся к знаниям, которых можно вытаскивать до уровня шкипера. Теперь присматривался к их поведению и состоянию души, находясь в условиях настоящего морского похода. Таких оказалось четверо, и это без учёта Париса, который во всех отношениях стоял на голову выше всех прочих парней. И ещё понял, что Актеону капитаном никогда не бывать, интеллект сильно не дотягивает, зато как крепкого боцмана я его оценил. Определились и несколько парней с умственными способностями, слегка выше среднего, из которых тоже мог быть толк. Этих чаще подключал к управлению дромоном, ставил на руль и учил держать курс по компасу.

Ныне я сменился с "собачьей" вахты и спал "без задних ног". Услышав двойной удар колокола, оповещающий наступление полудня, проснулся, умылся, тщательно выбрил недельную щетину и оделся. В это время раздался стук в дверь:

- Досточтимый господин? - услышал голос моей поварихи Дорсии, - Принесла тебе обед, разреши внести?

- Входи! - громко ответил и увидел сначала поднос со сваренной целой курицей, парующими лепёшками, луковицей и двумя кувшинами с вином и водой, а за ней уже пышечку-повариху, - Дорсия*, я уже десять раз говорил, что лично тебе разрешается называть меня просто - господин.

* Газель (греч).

- Да-да, так и буду называть, - ответила та с поклоном, ставя поднос на стол; уже собираясь уходить, опять развернулась, - Досточтимый, ещё два дня смогу кормить нормально, а потом всех переведу на солёное и сушёное, кроме тебя, разумеется.

- Человек, который меня кормит, является одним из самых главных...

- Ой, досточтимый, да разве это кормление, - указала на поднос, при этом сильно смутилась и покраснела.

- Просто, господин, - поправил её.

- Да-да, господин, вот когда у меня будет своя кухня, которую не болтает по волнам, и всё нужное на кухне, вот тогда я тебя накормлю правильно и хорошо.

- С едой и так всё нормально, я о другом. Как одной из своих главных людей, открою маленькую тайну: два дня нам не надо, завтра утром будем на месте.

- Слава Господу нашему, - Дорсия перекрестилась и вышла за дверь.

Нужно сказать, что моя повариха своему имени не соответствовала, и на стройную газель совершенно не походила, зато, кроме умения готовить, имела и другие качества - серьёзную, строгую и деятельную натуру. В XXI веке она могла бы стать хозяйкой собственной фирмы или, по меньшей мере, топ менеджером далеко не маленькой компании. Её помощницы-крестьянки по палубе летают, матросы побаиваются, даже Актеон в пределах небольшого замкнутого пространства умудряется обойти её десятой дорогой.

Съев полкурицы и, для предупреждения цинги обязательную для всех моих моряков и пассажиров половинку острого лука, запил тёрпкость на языке кубком разбавленного вина. Сожалея в душе, что цитрусовые сейчас - это редчайший деликатес, который в Европе будет культивирован лишь в XII веке, выбрался из-за стола и отправился на верхнюю палубу, усеянную людьми, отдыхающими на солнышке.

По левому борту виднелись очертания полуострова, который через тысячу лет получит название Къырым и станет родиной крымских татар. Мы шли вдоль его берегов уже более семи часов, с рассветом миновав город Ялос*. На верхней площадке кормовой баллисты, укрытой брезентом, стоял мой вахтенный офицер Парис.

* Ялос (по греч. берег) ныне Ялта.

- Коммодоре! - воскликнул он и указал на побережье, - Как называется эта земля?

- Таврида, земля бывшего Боспорского царства, - ответил ему и заметил подошедшего Тимона, кивнул ему, чтобы следовал за мной и мы поднялся наверх, - Оно существовало на протяжении семисот лет, при этом не раз подвергалось нашествию варваров. Вот и ныне на большей части его территории хозяйничают гунны. Но, насколько мне известно, Константинополь уже отбил прибрежные полисы и ведёт активное наступление в горы. Думаю, что вскоре часть полуострова отойдёт к Восточной Римской империи, которая ныне является самым могущественным государством в мире.

- Коммодоре, - обратился Парис, - Позволено ли узнать, как долго нам ещё плыть и в каком царстве находятся твои земли?

- Позволено, - улыбнулся я, ощущая витающие над кораблём эмоции усталости и гнетущей пустоты, - Сегодня к вечеру мы пройдём пролив, курсом на север, и завтра утром будем на месте. Там сразу же расскажу всё и всем.

Измученное бездельем лицо Тимона вдруг просияло, он хлопнул в ладоши и посмотрел на меня вопросительно:

- Надо бы людям сказать, обрадовать?!

- Иди, обрадуй, - кивнул ему.

Вскоре настроение на обеих палубах изменилось совершенно, послышались громкие разговоры и смех. Людям надоела неизвестность и они радовались, что завтра конец пути и всё изменится. Убедившись в порядке и дисциплине на корабле и в стабильности его хода, отправился в каюту продолжать незаконченное дело. Вытащил из тубуса и развернул на столе тонко выделанную оленью кожу с нанесенными отдельными точками координат на схематическом наброске берегов Средиземноморского бассейна. При этом, параллели и меридианы были расчерчены и чётко наведены шариковой ручкой. Сверяясь с имеющимися картами, взял в руки карандаш и продолжил работу. Спешить некуда, думаю, что через несколько лет будет у меня, приблизительно то, что нужно.

Через два часа прибежал матрос и сообщил, что берег полуострова заворачивает на север и по левому борту открылся ожидаемый нами Киммерийский пролив, в будущем названый Керченским. Здесь дул свежий восточный ветер, поэтому сменив галс, весь его переход простоял рядом с рулевым. Народ тоже заполнил всю палубу, разглядывая полуразрушенные города Нимфей и Пантикапей. Но люди на берегу были видны, в бухтах даже стояли какие-то небольшие галеры и рыбацкие баркасы. С выходом на просторы Меотийского озера или Меотиды, как говорят эллины, направление и сила ветра не изменились, корабль шёл ходко, осталось лишь уточнить азимут движения на нужную мне косу.

Да, Меотида это Азовское море. Так получилось, что за год до ухода в портал мы с бабушкой, Машей и её дочуркой на собственной яхте побывали в городе Ейск. Это произошло единственный раз, но побережье нам понравилось, особенно малышке - мелководный пляж, а мне грязевые ванны Зелёного острова: боли в суставах, как рукой сняло. К сожалению, обстановка в городе и в зонах отдыха выглядела слишком уж по-советски; сюда бы деньжат вложить, этому курорту не было бы цены.

Самое интересное, что не нужно ожидать иноземных инвестиций, которые могут не придти по внутренним экономическим (непомерные откаты) или внешнеполитическим причинам, деньги в крае есть свои. Не может не быть в житнице мирового значения, где на полях выращивают золото. Только оседают они на счетах назначенного верховной коррупционной властью олигархата, которому на курорты родной земли глубоко наплевать. Они давно живут в загнивающей Европе, там же рожают своих детей, изначально обеспечивая им загнивающее гражданство, а деньги, оставшиеся после покупок дорогих самолётов и яхт, хранят в банках Лондона, в той самой "англичанке, которая гадит". Впрочем, это проблемы людей, проживающих там, в XXI веке, а лично мне конкретно сейчас, нужно заниматься проблемами собственными, которые надлежит перевести в разряд решаемых вопросов. И планомерно решить.

Ни для кого не секрет, что настоящий спортсмен, которого всю жизнь готовят к победе и он в тяжёлой борьбе добивается определённых успехов, имеет душу воина и характер лидера. Жизнь тихая, не требующая действий такого человека сильно угнетает, поэтому и я сушил голову о своих первых ходах и делах буквально с момента получения Наследства.

Ещё на стартовой площадке перехода в 1952 году, часто размышлял о закреплённых в памяти правилах игры, не предусматривающих передачи артефактов будущего в чужие руки; накладывающих запреты на технический прогресс, не соответствующий эпохе, на воздействия в отношении исторических личностей и на прямое вмешательство в жизнь существующей цивилизации. Вот тогда и возникла мысль захватить на окраине цивилизованного мира некую прибыльную территорию, где обосновать собственный полис. При этом напрямую влиять на развитие исторических процессов Средиземноморья, считавшегося центром мира, воздержусь. Впрочем, без косвенного влияния всё равно никак не получится, думаю без этого не обходится ни один ходок.

Подсознание данному желанию не воспротивилось, а когда заготовки для его реализации спокойно прошли портал, то есть, мой ход Игрока заинтересовал, правда, после наложения грандиозного штрафа, то данная мысль перешла в убеждение.

И здесь кроется главная проблема, заключающаяся в том, что все известные и хорошие земли сильные мира сего давно поделили и неоднократно переделили. Принимать самостоятельное участие в очередном дележе мне не просто не рекомендуется, ибо разотрут и размажут, но и категорически запрещено правилами Игры.

Можно пойти к какой-то большой европейской шишке прихлебателем, но к зависимому положению не лежала душа. Тогда-то и вспомнилось колосящееся золото на огромных степных просторах Кубани: от Азовского моря на западе, до Кумо-Манычской впадины на востоке, и от бассейна Дона до предгорий Кавказа на юге и Чёрного моря на юго-западе.

Прежде, чем принять окончательное решение, в Национальной библиотеке при Палаццо Реале перелопатил гору литературы и определился с местом, где в новой жизни решил возвести свой первый дом. В итальянских средневековых исторических источниках оно числилось Генуэзской колонией и называлось поселением Балзимаки. Построенное на косе, оно для кочевников само по себе являлось крепостью, ибо подойти к нему можно было лишь со стороны материка.

В ХVIII веке после победного завершения русско-турецкой войны, по приказу генерала-фельдмаршала Румянцева, здесь построили крепость "Ханский городок", которая должна была стать столицей княжества во главе с Шагин-Гиреем, но по ряду причин так и не стала. И лишь через сто лет благодаря князю Воронцову, находящееся в запущенном состоянии поселение получило статус города.

В стратегическом отношении более предпочтительным местом начала экспансии моих будущих земель была возвышенность с обрывистым берегом, северную и северо-западную часть которого омывало устье Танаиса, а юго-западную и южную часть - Меотида. С течением столетий уровень моря упадёт, освободив двенадцать километров суши, и в XIII веке Генуэзцы на этой возвышенности построят город Тана, которой через двести лет переименуют в Азак, а ещё через двести пятьдесят - в Азов. Но, существует опасность, что там сейчас всё ещё слишком людно и можно нарваться на неприятности. История говорит, что с IV столетия вдоль Танаиса проходил проторенный переселением народов Великой степи путь, от Монголии до Европы.

Ради исторической справедливости нужно заметить, что перед этим, к концу II века, случилось не менее знаменательное событие. В результате климатического пессимума, то есть, похолодания в Северной, Западной и Центральной Европе в среднем на полтора градуса, народы готов - Скандинавского происхождения и старогерманского языка, двинулись на юг. За двести лет экспансии они распространились преимущественно по степным районам долин рек Днепра, Днестра и Дуная, при этом подчинив и, в большинстве случаев, ассимилировав местные земледельческо-скотоводческие племена, в том числе Причерноморских сарматов и скифов. Они создали мощное государство со столицей Данпарстад (буквально город на Днепре), приняли христианство и имели свою письменность.

Часть готов вошли в Тавриду, покорили народ тавров и всю её степную местность, вплоть до предгорий. К середине III века через Киммерийский (Керченский) пролив они проникли на Синдику (Тамань), выделившись в отдельное племя готов-трапезитов. Поселившись, как бы в кармане между горами Кавказа и Меотидой, первое опустошительное нашествие врагов они избежали.

Началом Великого переселения народов считается 375 год от Р.Х. За несколько лет до этого, кочевники-гунны на своей прародине были разбиты китайцами и выдавлены в Джунгарию, где местные монгольские племена, в свою очередь, дали им хорошего пинка и выдворили в Забайкалье. Получился эффект домино, и на запад откочевало около двухсот тысяч гуннов, в том числе воинов, стариков, женщин и детей.

Китайцы, когда впервые столкнулись с кочевниками, называли численность орды в миллион человек, а их армию - в двести тысяч воинов. Более поздние исследования Византийских и Римских летописцев V века сошлись на, приблизительно, сорокатысячной армии вторжения, а это значит, что общая численность орды, от мала до велика, составляла не более двухсот тысяч человек. Просто, на каждого кочевника приходилось по нескольку лошадей, вот и получился миллион. Это говорит о том, что страх поражения или гордость победы всегда стремится к преувеличениям.

К концу IV века от Р.Х. гунны дошли до Танаиса и степей Меотиды, где столкнулись с поджидавшим их объединённым войском аланов. Привыкшие за долгие годы кочевья к постоянным боям со встречными малыми и большими племёнами, они полностью разгромили аланов, при этом большую часть пленили. В горы сбежало лишь несколько мелких групп, которые в будущем стали родоначальниками ряда горских племён.

Между тем, гунны неплохо прошерстили земли Боспорского царства, от Танаиса до гор Кавказа и Эвксинского побережья Синдики, разрушив и ограбив все города, подчинив эллинов и готов. Местные племена спасло лишь то, что они согласились присоединиться к походу, после чего объединёнными армиями разгромили остготов Приднепровья.

Вернувшись к Танаису более могущественной силой, они двинулись через Кавказ в Малую Азию на земли Восточной Римской империи и разорили Сирию и Кападокию. Потом, опять потоптавшись по степям Меотиды и Причерноморья, обосновались в Паннонии (нынешняя Венгрия), откуда пошли в набеги на Византию. Полученных богатств показалось мало, и они вторглись в Италию, ограбив Аквилею и Милан. После смерти их предводителя Аттилы, внутри гуннского сообщества началась распря, чем воспользовались древнегерманские племена гепидов, которые в 454 году от Р.Х. их полностью разбили, пленив и продав в рабство большую часть орды.

Не пробившись на Балканы, в 463 году остатки гуннов возвращаются к Танаису и пытаются осесть у берегов тёплого Каспия, но местным булгарам это категорически не нравится. Заблаговременно собрав и объединив силы, они наголову разбили гуннов и рассеяли по степи их мелкие осколки, а остаток орды захватили в плен. Большую часть женщин и детей булгары оставили себе для усиления рода, а остальных распродали в рабство южным соседям.

Все эти годы, начиная с момента первого нашествия гуннов до последнего, земли от Танаиса до Гипаниса (Кубани) пришли в запустение. Сейчас в редких поселениях проживают готы-трапезиты и кочуют небольшие разрозненные гуннские роды, в своё время по той или иной причине не ушедшие в поход с остальными силами. Особо обращаю внимание, что я прибыл к берегам Меотиды весной 462 года, а осенью 463 года, тысяча-полторы воинов-утигуров гуннского языка после столкновения с булгарами, первыми сбегут с поля боя. Они успеют отбить табун лошадей и около пяти тысяч своих сородичей - женщин и детей, с которыми рванут в сторону Тамани. Затем, в течении последующего столетия они здесь будут размножаться, расширятся и укрепляться, превратившись в значительную силу. В результате, её станет учитывать в своих геополитических интересах даже Византия.

Так вот, я хочу занять нишу утигров, подчинив и взяв под свою руку тех самых готов-трапезитов, не попавших под раздачу при предыдущем нашествии орды. И это главная из задач, к которой за текущие полтора года надо серьёзно подготовиться и безусловно решить. То есть, откусив кусочек дикой территории в качестве плацдарма для дальнейшей экспансии, должен ликвидировать наиболее мощную потенциальную угрозу землям, объявленными моей собственностью. При этом, с более мелкими родами и племенами собираюсь разобраться походя, так сказать, в процессе развития.

Замахнулся неслабо, но партию отыграю по полной программе. Возможно, в будущем успокою чувство авантюризма и захочется спокойной жизни, тогда и воспользуюсь бабушкиным советом - превращусь в тихого и незаметного охотника, типа Дункана МакЛауда, кто знает?