Ходок

Глава 5

На корму накрепко пришвартованного дромона шумно накатывалась волна, а о палубу монотонно барабанила частая дробь мерзопакостного дождя. Но, проснулся не от шума природных стихий, вероятно, это уже укоренившаяся стариковская привычка, спать по пять часов. Между тем, в отражении из зеркала на меня смотрел человек довольно молодой, возрастом слегка за двадцать. Сколько это, слегка? Определить проблематично; может быть, год-два, а может, и все пять-шесть. Это зависело от выражения лица.

Мне местные предлагали перебраться к Парису и Ирисе. У них большой каменный дом, мол, мне там будет лучше, и шума прибоя не слышно, и вдовушку молодую, двоюродную тётку ребят в услужение пришлют, но я отказался. Да, шумно, но мне здесь более комфортно. И даже не это главное, просто, решил изучение древних магических книг в длинный ящик не откладывать, а наличие при этом чужих глаз не устраивало совершенно. Да и в отношении женщин, обитающих по месту дислокации, у меня имелись определённые принципы. Зато от приглашения не оказался Тимон и, я так понял, чувствовал он там себя неплохо. Впрочем, от спермотоксикоза и я не страдал, пару дней тому в Неаполе заключил трёхмесячный контракт на "компаньонские отношения"с миловидной внешне и здоровой внутренне особой, вдовой моряка Кинтией. Такое поведение к категории неприличных не относилось, а считалось нормальной практикой. Просто, женщине нужно было содержать семью.

Все эти дни были плотно загружены разными делами с утра до поздней ночи, но сегодня сделаю выходной. И нет, совершенно не устал, всё дело в том, что сегодня наступил Новый год, праздник, который отмечается местными по-настоящему.

Изначально в древнем Риме началом года считалось1 марта, первый день весны. Гай Юлий Цезарь, золотой бюст которого лежит у меня в сундуке, по рекомендации учёных-астрономов изменил календарь для того, чтобы он совпадал с движением солнца, добавив к 365 дням предыдущего года ещё 80. Последующий день был зафиксирован, как 1 января, который отныне стал началом Нового года. Первый месяц года был назван в честь почитаемого Цезарем Римского бога Двуликого Януса, а первые дни празднеств назывались Календы. Люди украшали жилища, дарили друг другу подарки, а рабам разрешалось веселиться за одним столом с хозяевами. Кстати, в будущем этот календарь станут называть Юлианским.

Императоры тоже любили подарки, но каждый по своему. Например, Юлий Цезарь на Новый год дал свободу рабу, а печально известный Калигула, правивший через сто лет после своего великого коллеги, выходил из дворца на площадь и принимал подарки от подданных. При этом скрупулёзно записывая, кто и чего дал, и сколько.

Странно, в той жизни проснувшись, мгновенно выбирался из постели и начинал заниматься привычными делами. В молодом же теле после сна хочется ещё минут пять "дотянуть" под тёплым одеялом; как говорил тренер Павел Андреевич, когда на сборах заходил по утрам в комнату нас будить: "Это воздействует молодость тела и лень. Лень не от отсутствия энергии, а от избытка". Я его понял, лишь став пенсионером. Вот и сегодня проснувшись, не стал сразу откидывать одеяло, а задержался немного долежать и "дотянуть", поразмышлять о запланированных делах и своих магических изысканиях.

Чудесным образом мне досталась уникальная память. Достаточно было прочесть любой текст, и он у меня оседал в памяти сразу и накрепко, я мог его вспомнить в любое время суток. Но, при изучении магических свитков вышло совсем иначе. Вроде, вижу понятные знаки и символы, которые складываются в понятные слова, но смысл предложений в голове не задерживается и ускользает, а я читал снова и снова, пытаясь заучить, как заклинание. Если бы бабушка меня не предупредила, что труднее всего даётся начало, которое нужно читать и перечитывать много дней, то я бы это дело давно бросил.

Содержание маленькой части свитка, объёмом не более листа формата А4, мне стало понятно лишь на шестой день. Оказалось, что это не текст сплошных заклинаний к неким Стихиям или Высшим силам, чтобы они по моему велению творили какие-то потребства или непотребства. Эти древние свитки были даже не учебником по магии. Это была инструкция Оператора Силы или вернее, Методическая Инструкция по Оперированию Энергией Космоса. Вот как я для себя сформулировал содержание этого могущественного текста, исходя из знаний человека XXI века с двумя верхними образованиями.

На шестой день упорного, многократного чтения одной и той же абстрактной абракадабры, она неожиданно обрела ясный смысл, и мне стало совершенно понятно, что такое внутреннее зрение и как увидеть Сосредоточение собственной Силы. Именно так, с большой буквы. Вызвав внутреннее зрение, как предписывалось Инструкцией, я увидел разноцветный мир и мириады парящих светлых частичек, похожих на манную крупу.

Я отчётливо увидел строение своего тела: все косточки скелета и сухожилья, мозг - головной и спинной, внутренние органы и мышцы, кожный и волосяной покров. Пожелав поближе рассмотреть почку, я "очутился" у неё внутри. А в этот момент в районе солнечного сплетения вспыхнула маленькая искра, размером с маковое зёрнышко, которая эти частички, "манные крупинки", стала притягивать к себе. Теперь я знал, что в результате упорного труда Сосредоточение будет постоянно увеличится в объёме, и когда "маковое зёрнышко" вырастет до размеров вишни, то в моём организме сформируются каналы жизненной энергии. В результате, я смогу начать оперировать собранной Энергией Космоса для потребностей собственного тела, тогда моя выживаемость повысится в разы даже после серьёзных ранений, лишь бы не были поражены голова и сердце.

Не знаю, на много ли мои старания увеличили "маковое зёрнышко" в последующие два дня, но вчера вечером пришло понимание того, что именно постигаю, и к чему должен стремиться. Постигаю, оказывается, правила и порядок контактного и ментального оперирования энергией. Стремиться должен к Сосредоточению собственной Силы, размером с херсонский арбуз, вот тогда-то можно будет вылечить и раненое сердце. А ещё мои ментальные способности позволят двигать камни и влиять на сознание людей, и теперь лишь от меня зависит, будет ли камень щебнем или скалой, и будет ли это всего один человек или тысячи.

Недаром бабушке плохо давалась вторая часть второго свитка, до которого я дойду лишь лет через сто, наверное.

Надо подыматься и идти на промежуточную палубу выполнять комплекс физо, не то вскоре рассветёт, прибежит Ирис и станет звать на завтрак. В этой связи вспомнилось, как мы после набега возвращались домой. Арес в пути рассказывал, кто из молодёжи и как проявил себя в бою, на кого в дальнейшем стоит обратить внимание. Услышав, что меченые Парисом болты вытащили из тел троих врагов, я заинтересовался историей его жизни и сиротства.

Оказывается, отец Париса потомственный моряк; дед и отец его были триерархами, и сам он десять лет подряд отслужил капитаном торгового корабля. Женился на дочери своего помощника, который ранее несколько раз избирался старостой их посёлка, но с семьёй жил в Неаполе. Пару лет назад случилось несчастье и он не вернулся из моря, и это стало причиной последующих неприятностей и несчастий. В их дом заявились какой-то торговец и человек претора (судьи), которые предъявили хирографы (долговые расписки) на значительные суммы, якобы полученные погибшим, и вручили постановление суда о возмещении убытков. Вдова лишь сказала: "Мой муж никогда не брал таких денег, я бы знала" и упала без чувств, а через некоторое время выяснилось, что умерла.

В-общем, сирот ограбили полностью и они пешком пришли в посёлок. Их дед после какой-то стычки в море и ранения вернулся домой и был избран старостой, но после прихода внуков заболел и умер, а ещё через год умерла и бабка. Между тем, парень и девочка - из достойной семьи и могут быть полезны, значит, "в воду нужно кинуть другой камень", то есть, изменить им судьбу.

Всё, подъём! Откинул тёплое одеяло и выбрался в холодную действительность зимней Италии. Сменив пижаму на спортивный костюм, обул полукеды и проводив взглядом оставшиеся сегодня нетронутым тренировочные меч и кинжал - две тяжёлых стальных полосы с рукоятями, отправился на физо. На промежуточной палубе с оружием не попляшешь.

Да, с набега добрались домой без проблем, если говорить в двух словах. На самом деле вышли с закатом, который наступил около четырёх вечера, сделали крюк в шестнадцать километров пути по не совсем хорошей дороге, да под дождём, а пришли с рассветом, в восемь утра. Даже не пришли, а натурально притащились. В дороге сделали лишь две недолгих остановки, где каждого раненного кормил аспирином и пенициллином.

За восемь прошедших дней осложнений не случилось ни с одним болящим. Более того, раны затянулись буквально за несколько дней и заживали, как на собаке. Ирис, которая почему-то считала своим долгом таскаться следом за мной по посёлку, как хвостик, после завтрака вручал пакетики с пенициллином, упаковку анальгина и баночку с абрикосовым маслом. На протяжении пяти дней она ходила по болящим утром и вечером, мазала раны и выдавала по одному пакетику и таблетке каждому. К Актеону ходил лично, делал перевязки и колол уколы, а на шестой день он самостоятельно поднялся с постели. Народ шушукался о моей "божественной сущности", а я в душе радовался, что в своё время додумался заехать в аптеку, иначе результаты лечения были бы намного печальней.

О раненых лошадях тоже не забыл и фурацилиновой мази не пожалел, так что с ними всё в порядке. Как только вернулись домой, всех лошадей разгрузили от вьюков и расседлали, сёдла снесли в одно из отделений моего трюма, а табун отогнали к родственнику старосты. Лично я сразу же завалился спать, очнувшись лишь в три часа дня. Как только вышел на палубу, был сразу же приглашён в дом Никанора на обед, где кроме хозяина дома застал лучших людей: Ареса и Феодоро, здесь же находился и мой новый помощник Тимон. Меня посадили во главу стола.

На столе стояли привычные блюда: пшеничные лепёшки, сыр, рыба, мясо и вино. Прочитав молитву, мы приступили к трапезе. Моё предпочтение было отдано горячей бараньей юшке с приличным куском мяса. Честно говоря, ел много, но не спеша, а почувствовав в желудке приличную тяжесть, отодвинул чашу и налил в кубок вина.

- Коммодоре, мы закончили подсчёты и расчёты по набегу, разреши зачитать, - заговорил Арес, который поел быстрее всех и, вероятно, ожидал, когда я закончу жевать, а дождавшись моего удовлетворительного кивка, из-под полы вытащил свиток, - Взяли деньгами семьсот двадцать два солида, одиннадцать тысяч сто восемьдесят два миллиарисия и меди девять тысяч двести сорок два фолиса. Все остальные подсчёты мы делали в серебре, поэтому перевели в серебро и эту сумму, получилось двадцать тысяч двести тридцать одна миллиарисия.

- Серебряных изделий - один талант*, три фунта* и четыре денария*. По весу миллиарисий это получится две тысячи четыреста пятьдесят четыре.

- Арес, - перебил его, - почему вы ведёте подсчёт стоимости по весу монет? Ведь в изделиях есть и драгоценные камни?

- Коммодоре, знакомые торговцы трофеи принимают именно так.

- Это точно, - подтвердил Тимон, - или нужно самому плыть в Константинополь. Восточная империя богаче, они могут заплатить и втрое дороже, и впятеро. Да и скакуны у них дороже, по двенадцать солидов. Только чужому не доверишься, а вырываться одному рискованно, можно доплыть, а можно и на пиратов нарваться.

- Каких пиратов?! - возмутился Феодоро, - Торговцы такого дурачка сами утопят, и пиратов ожидать не надо.

- Мне всё понятно, - улыбнулся злости старого пирата на конкурентов, - продолжай Арес.

- Золотые изделия - двенадцать фунтов и две унции*. То же самое, по весу солидов - восемьсот семьдесят шесть солидов, а в серебре - десять тысяч пятьсот двенадцать.

* Римские и греческие меры веса:

Талант - 26 196 г

Фунт - 327,5 г

Унция -27,3 г

Денарий - 4,55 г

- Дальше лошади, у нас девяносто две отличных иберийских строевых.

- Подожди, Арес, отличных строевых у нас сто четырнадцать и сорок одна вьючная, - подсказал ему.

- Мы не учитывали твой личный трофей, коммодоре, - он понурился и опустил глаза, - Ты нас спас, если бы не ты...

- Ладно, в будущем будете предусмотрительней, - подбодрил его, - зачитывай дальше.

- Да, девяносто две строевых. Десять взяли на вилле и восемьдесят две в бою. На нашем рынке такую меньше, чем за десять солидов не купишь, но мы их здесь продать не сможем. Надо отдавать перекупщикам по четыре солида, в серебре это сорок восемь миллиарисий за одну или четыре тысячи четыреста шестнадцать за все. Они их перегонят через горы и продадут на севере.

- Теперь, оружие и доспехи. Буду сразу называть среднюю рыночную цену, по которой их можно купить. Вынесли из виллы и взяли в бою девять спат по шестьдесят миллиарисий, сто две спаты по сорок восемь, и семь коротких мечей по тридцать шесть миллиарисий. Пять ножей по двенадцать, и сто одиннадцать ножей по четыре миллиарисия. Сто шесть копий по шесть, и триста сорок два дротика по два миллиарисия. Получается шесть тысяч шестьсот девяносто шесть. Долой третью часть и за четыре тысячи четыреста шестьдесят четыре миллиарисия у нас заберут всё оружие.

- Луков тридцать восемь, но продавать их сложно. Если железо кузнец может слегка поправить или видоизменить, то здесь ничего не получится, их делают строго под заказ. Говорят, что вандал, взяв в руки лук, может назвать род, в котором он изготовлен, а иногда и имя хозяина. Но есть у нас один знакомый торговец, он такие трофейные луки забирает по десять миллиарисий за комплект, всего триста восемьдесят миллиарисий.

"Крутой бизнес, цена реализации в десять-двенадцать раз дешевле рыночной, - подумалось мне, - Ведь хороший лук всегда имел цену хорошего меча".

- Их бы отвезти через море сарацинам или ещё дальше, персам. Там за такой лук можно взять не десять миллиарисий, а десять солидов, - как бы отвечая на мои мысли, сказал Тимон, на что Арес лишь развёл руками.

- Продолжай, - сказал ему.

- Дальше доспехи. Кожаные - восемьдесят одна штука, на рынке по тридцать миллиарисий, у нас заберут по двадцать, всего одна тысяча шестьсот двадцать миллиарисий. Плетённая хамата (кольчуга) - девять штук по шестьдесят миллиарисий, заберут по пятьдесят, всего четыреста пятьдесят. Комбинированные доспехи: кожа с металлическими пластинами - десять штук по сорок восемь, заберут по тридцать пять, всего триста пятьдесят миллиарисий и плетёные с металлическими пластинами - три по девяносто миллиарисий, заберут по семьдесят пять, всего двести двадцать пять. И ещё две лорики сегментата и одна бронзовая анатомическая кираса, их меньше, чем по сто двадцать миллиарисий не купишь, но торговцы заберут не более, чем по девяносто, сегодня это статусный и дорогой товар, изготавливают только под заказ, всего двести семьдесят. Шлемов сто шесть, средняя рыночная стоимость сорок миллиарисий, заберут за тридцать, всего три тысячи сто восемьдесят.

Честно признаюсь, несмотря на нудное перечисление наименований и чисел, слушал с большим вниманием, сверяя их с имеющейся в памяти исторической справкой. Расхождений не заметил. Воспользовавшись заминкой, когда Арес на минуту замолчал, прокручивая свиток с записями, задал один из волновавших меня вопрос:

- Почему ты с такой уверенностью называешь цены, по которым сможешь реализовать товар?

- Потому, что трофеи буду сдавать не первый раз и даже не второй, - он хмыкнул и пожал плечами, затем, вопросительно взглянул, - И, надеюсь, не в последний?

- Надеюсь, - ответил я и спросил, - Есть что-то ещё?

- Да, коммодоре, все ткани мы оценили в шесть тысяч миллиарисий, тогда как на рынке их можно продать втрое дороже, да кто ж нас пустит, все торговцы в сговоре. Да и не лезем мы, каждый делает своё дело: рыбак рыбу ловит, а торговец - торгует.

Заметив, что при этих словах Тимон встрепенулся, махнул ему рукой, мол, успокойся, эти люди и сами знают, что среди нас есть всадник, имеющий право на оптовую торговлю. Только, первое - вряд ли большинством нашего хабара стоит торговать в Неаполе, и второе - сколько времени и сил это займёт?

- И последнее, вещи, вынесенные из виллы. Общество посчитало, что взятые тобой стол, кресло, четыре дорогих меча, персидская серебряная посуда на двенадцать персон, два бронзовых котла и шесть бочонков мальвазии*, приблизительно соответствуют половине вынесенных ценностей, поэтому в расчёт их не включали.

* Мальвазия - сорт белого, натурально сладкого вина. Бывают и красные сорта, но редко, по крайней мере, автор никогда не пробовал.

Да, из виллы они тогда унесли буквально все транспортабельные вещи, оставили лишь имущество прислуги и некоторую часть посуды. Правда, кузню не растащили, так как она находилась в аренде у свободного мастера-кузнеца.

- Общая сумма, которая будет подлежать распределению составила пятьдесят четыре тысячи пятьсот пятьдесят два миллиарисия, - подвёл Арес итог, - Твоя половина, коммодоре, двадцать семь тысяч двести семьдесят шесть монет серебром или две тысячи двести семьдесят три золотом. После реализации хабара она может быть уточнена, но не в меньшую сторону.

- И какая получилось доля на одного воина?

- Коммодоре, под твоей рукой нас воевало всех шестьдесят три. У меня, Тимона и двух убитых - по две доли. Общество решило добавить всем бывалым воинам и молодому Парису ещё по пол доли. Если нашу часть разделить на семьдесят четыре с половиной доли, то получится триста шестьдесят шесть миллиарисий один фолис и двадцать нуммий или тридцать с половиной солидов золотом. Это прилично, столько монет мы имели с редкого похода, а если откровенно, то семь лет назад.

- А Никанорос разве не в деле? - я развернулся к старосте.

- У нас свой расчёт, - ответил тот и успокоительно потряс руками.

Мне вспомнилось, что годовой доход среднего римского арендатора-землепашца составлял около пятнадцати солидов, то есть, в два раза меньше доли любого воина, полученной с единственного набега, но сказал о другом.

- Ещё бы, ограбить подчистую не только самого небедного грабителя, но и всю его банду.

- Вот не верю я, коммодоре, что мы у Гелимера забрали всё золото, мне кажется, что это лишь малая толика. До прихода вандалов у нас дома богатств было гораздо больше, чем мы привезли. Где-то оно у него ещё лежит, - сокрушался Тимон.

- Возможно, но у него уже ничего не лежит, и сожалеть об этом незачем. Дело сделано. Итак, - обкатал сумму в голове и повернулся к лучшим людям, - Если вы получаете на руки свою часть, то расчёт будете считать справедливым и окончательным? Я почему спрашиваю, потому, что часть боевых коней и всех тягловых продавать не собираюсь, хочу оставить некоторые серебряные и золотые вещи, которые мне нравятся.

- Коммодоре, и луки продавать не надо, - встрял Тимон, знающий о моём намерении организовать не только военно-торговую команду моряков, но и профессиональную мобильную конницу.

- Да и мы, коммодоре, тоже хотели себе кое что оставить. Все воины посёлка, что ходили с тобой, кожаные доспехи хотят оставить себе. И другие, кто не ходил в поход, хотят выкупить себе десять комплектов. И ещё все ножи, семь коротких мечей, одну спату, сорок копий и сто дротиков.

- Только кожаные доспехи? - переспросил у него.

- Да, она и стрелу с дальних дистанций держит, и удар клинка. Металлический, конечно, лучше, но не в нашем случае, если в нём булькнул в море, то всё, а в кожаном можно побарахтаться. То, что хотим оставить, в переводе на серебро - две тысячи шестьсот семьдесят миллиарисий. И ещё наши люди хотят выкупить все ткани, кроме пяти рулонов шёлка - трёх белого и двух пурпурного. Это ещё четыре тысячи триста пятьдесят монет.

- Ага, - кивнул головой и моментально произведя в голове расчёты, спросил, - А если от причитающейся вам половины отнять то, что ты только что сказал, сколько будет?

Пока он на несколько минут выпал из реальности, мне вспомнилось, что многие свободные римляне и греки были грамотны, даже землепашцы, но считать умели все. Тем более бывший декурион (десятник) второй декурии, которого планировали перевести на первую, то есть, поставить командиром турмы. Наконец, Арес родил:

- Двадцать тысяч двести пятьдесят шесть.

- А сколько у нас есть денег, посмотри в свитке?

- Двадцать тысяч двести тридцать одна миллиарисия.

- Вот! - воскликнул я и вытащил два солида из бабушкиного наследства, - Доложи к ним и считай, что лично я с вами рассчитался полностью, можете приступать к дележу.

- О, коммодоре! Мы ещё никогда не получали столько серебра сразу же по возвращению из похода, даже не реализовав хабар! - воскликнул Феодоро, вскочил из-за стола и поклонился.

- Достойнейший, мы тебе обязаны свободой и жизнью, ты нам вернул уверенность в себе, - Никанор тоже поднялся и поклонился, а его поддержали все присутствующие. Когда расселись, он перешёл к более приземлённым делам, - Лошадей надо кормить, брат передал, что на завтрашний день фуража уже не будет.

- Завтра завезём, - ответил ему и повернулся к Тимону, - Озаботься лошадьми, для меня и себя.

На следующий день я опять знакомился с Неаполем, теперь уже с его классической античной архитектурой. После завтрака оседлали лошадей и отправились в путь, причём, третьим увязался Парис, который помогал Тимону пригонять лошадей.

Парень стал натурально богатым человеком, а деньги, как известно, жмут, но сказал, что покупки хочет сделать не себе, а сестре. Сам он выглядел вполне прилично: отстиранная и подшитая трофейная одежда и тёплый плащ, подогнанный местным шорником кожаный доспех и сапоги, а на голове - начищенный металлический шлем. Под плащом у Тимона находился пластинчатый доспех, добытый мною ещё в самом первом бою и снятый с Хунериха, сына Гелимера. Я же помог его отрегулировать и подтянуть. На мне же была укрытая плащом неизменная кираса, а на безымянном пальце левой руки - перстень с печаткой. На среднем пальце левой руки у Тимона тоже красовался перстень с печаткой, родовой, некогда принадлежавший отцу, но присвоенный убийцей прокуратором. Теперь же всё вернулось на круги своя.

До города было недалеко, добраться можно было за полчаса, но из Париса такой наездник, как из меня балерина, поэтому топали два часа. Следуя по этой дороге, мы уже давно вошли в черту мегаполиса, каким он был в XXI веке, но движение было не интенсивным, ехало всего десяток арб в одну и другую сторону. Вскоре слева стал виден залив, но на острове, соединённом с сушей отсыпанной дамбой возвышался не привычный глазу Кастель дель Ово (Замок яйца), а совсем небольшая крепость. Вероятно, это та самая, в которой будет заключён последний император Западной Римской империи Ромул Августул.

От залива тянулась двадцатиметровой высоты стена с ещё более высокими круглыми башнями. Не разрушенная часть её будет встроена в архитектуру более поздних времён, которую мне доводилось видеть в той жизни. Обращали на себя внимание широкие улицы, и не только в кварталах богатой аристократии с красивыми домами, отделанными мрамором, но и в кварталах обычных мещан. Через семьсот лет, в 1030 году от РХ, Неаполь будет захвачен призванными местным герцогом, но предавшими его норманнами, и частично разрушен. И только после вхождения в 1039 году в состав Сицилийского королевства, он начнёт постепенно перестраиваться по канонам средневековой архитектуры с её двух и трёхэтажными домами, а так же узенькими и кривыми улочками.

Одна из широких улиц вела к портовым воротам города. В пересекавших её частых переулках стояли ютились небольшие жилища обычных мещан, но чем дальше от ворот, одноэтажные дома сменялись двухэтажными, имеющими более презентабельный вид.

- А вот наш дом! - воскликнул Парис и указал на вполне приличный двухэтажный домишко с подворьем, укрытым каменным забором и торчащими над ним верхушками оголённых зимой деревьев сада. Парень склонил голову и тихо добавил, - Был.

В это время отворилась калитка и из неё вышел прилично одетый молодой мужчина, он внешне выглядел на несколько лет старше меня. Повернув налево, он прошёл мимо нас по направлению порта. Следом за ним топали два крепких негра.

- Так я его знаю! - негромко воскликнул Тимон, - Это же тот самый приказчик торговца Ликоергоса, который давал наводку на ваш посёлок!

- Ты сказал, Ликоергоса?! - переспросил Парис и дождавшись кивка всадника, тяжело вздохнул, - Мой отец был капитаном на одном из его торговых кораблей. А когда отец не вернулся из моря, то этот Ликоергос вместе с помощником претора принесли долговые хирографы и отобрали наш дом.

- Тимон, я тебя правильно понял, сейчас мимо прошёл именно тот человек, который давал наводку на захват нашего посёлка?

- Точно так, коммодоре, - ответил он.

Информация показалась крайне интересной. Кроме того, этот подрядчик сам по себе был для нас потенциальной угрозой, которую нужно было срочно устранить. Но для начала нужно навестить его и разговорить, чем и займусь в самые ближайшие дни. Временно спрятав эту мысль на периферию, стал осматривать окружающую архитектуру.

Рынок располагался у городской стены, построенной ещё античными греками. В будущем здесь будет располагаться сердце города, комплекс достопримечательностей Неаполя - площадь Плебисцитов, вокруг которой выстроен королевский дворец, штаб-квартира Королевства Обеих Сицилий. Кстати, до своего ареста и выдачи России в 1717 году, во дворце укрывался царевич Алексей. Ежедневно, в течение круглого года здесь будут бродить сотни туристов, и многие из них, уставшие от беготни по городу, особенно в летний период времени, садились отдыхать прямо наземь, в смысле на тысячелетние каменные плиты площади.

Напротив дворца вырастит ещё одна достопримечательность - церковь святого Франциска , но там, где через полторы тысячи лет будет располагаться правое крыло её пристройки с колоннадой, сейчас стоял тот самый дом с просторным подворьем, в который мы и прибыли. Заявились без предварительной договорённости, то есть, с определённым риском не увидеть нужного нам человека.