Хейтер из рода Стужевых, том 2

Глава 8

Время тянулось, словно нечто липкое и вязкое. Передо мной была только спина Гранита, по которой растекалось моё пламя странным обволакивающим эффектом. И никто меня не останавливал! Я пытался не поддаваться страху, не думать о том, что мужик может встать и вновь начать гонять меня по арене, а потом переломать все кости. Главное — не дать ему подняться. Иначе… Нет никакого «иначе», пока у меня есть его гнев.

Вот только и гнев начал постепенно спадать, хотя Гранит оставался в сознании.

В ушах гудело, и это был не звук зрителей. Мир свернулся до моих ног и спины Гранита — будто больше ничего не существовало. Нет… нужно опять бить по голове, чтобы он вырубился наконец, раз уж заканчивать бой никто не хочет.

Но не успел я сменить цель ударов, как его одежда загорелась. Не знаю, были ли его штаны из какого-то особого материала, ведь пламя и до этого касалось их. Возможно, потребовался накопительный критический урон.

Наконец-то раздался сигнал, но я, боясь поверить собственным ушам, продолжал бить своего оппонента. Перестал только тогда, когда оттащили, а на Гранита накинули подобие одеяла. Меня же вывели, толкнув в сторону зоны участников.

Я не сел, а практически упал на первую же лавку, так как меня трясло от пережитого стресса. Это было специально! Они хотели, чтобы я проиграл! Всё сделали для этого. Отсутствие Холодова сыграло им на руку, но не факт, что и он смог бы что-то сделать. Я ведь совершенно не в курсе, как он нашёл это место и какие связи имел с местными организаторами.

После меня было еще два вялых боя, и «младшая» лига завершилась. Я внезапно вспомнил, что пора бы и домой валить. Не хотелось такси вызывать, да и вообще, уже за полночь, спать пора.

Подошёл к регистратору. Тот никак видом не показал, что недоволен мной. Отсчитал причитающийся мне гонорар и кинул купюры к краю стола. Я знал: ещё четыре боя, и смогу выступать в средней, то есть, профессиональной лиге.

— Вот твои кровные, чемпион, — он лениво ткнул пальцем в пачку, даже не поднимая глаз. Потом вдруг ухмыльнулся. — Кстати, кое-кто просил тебе передать… приватное приглашение.

Я напрягся от таких новостей.

— Кто?

— Ну, знаешь… — он наконец посмотрел на меня, и в его взгляде промелькнуло что-то липкое, мерзкое. — Три дамочки. Очень настойчивые. Говорят, видели твои прошлые бои, и ты им приглянулся.

Я почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

— Фанатки твои. Что, не ожидал? — засмеялся он, уловив мою реакцию недоумения. По глазам, наверное. — Я предупредил, что ты малолетка, но их это только раззадорило. Ну так что? Сходишь… в отдельную комнату?

Он поиграл бровями и снова заржал.

Что-то подозрительно это всё. Мало ли, чего там на самом деле со мной сделают? Может, он банально на эго моём поиграть хочет. А я перенервничал сегодня, мне отдых нужен.

— Девственник, что ли? Я так и знал, — не унимался он, насмехаясь надо мной. — Да ты не переживай, они опытные.

В голове всплыли взрослые тётки в теле. Бр-р. Нет уж, хватит на меня на сегодня приключений.

— Я устал, — мой голос прозвучал злобно.

Но на регистратора это не подействовало, он продолжал подло хихикать. Я развернулся и направился на улицу, на парковку.

На лестнице за мной будто кто-то погнался, я развернулся, готовый атаковать, но… Там оказался тот, кого я совершенно не ожидал увидеть. Женщина лет тридцати, но вполне себе аппетитных форм. Обтягивающие джинсы, короткий топ, чёрные волосы со стрижкой каре и много косметики. Но это не выглядело отталкивающе, не переходило той черты, за которой смотрелось бы вульгарно. Да и в целом лицо вполне себе приятное, только хищный взгляд настораживал.

— Ты и правда уходишь? — голос у неё был низкий, с хрипотцой.

Я отступил на ступеньку выше.

— Кто вы?

Она медленно поднялась, сокращая расстояние. От неё пахло дорогими духами и вином.

— Разочаровала тебя наша вечеринка? — она наклонилась ближе, и её пальцы легли мне на запястье. Не сжимая — просто касаясь, будто проверяя пульс. — Жаль. А мы так надеялись познакомиться… ближе.

Я резко дёрнул руку, но она лишь рассмеялась.

— Ой, какой вспыльчивый! — её ноготь скользнул по моей ладони. — Тебе бы научиться расслабляться…

— Отвали.

Она притворно надула губы.

— И правда, малыш совсем, счастья своего не понимаешь. И перспектив, — она выжидающе смотрела на меня. — Неужели тебя не интересуют спонсоры? Морды чужие бить весело, не спорю, но есть вещи… куда более приятные.

Я почувствовал, как ком отвращения подбирается к горлу. Она что, сейчас снять меня пытается? Как этого, жиголо? Серьёзно?

— Гном передал тебе мои условия? — она вытащила из сумочки визитку и сунула мне в карман брюк, намеренно замедляя движение. — Подумай. Возможно, изменишь свое решение.

Её пальцы скользнули ниже, но я резко отпрянул, шагнув на ступеньку выше. Она прищурилась и тоже поднялась.

— Ты звони, не стесняйся, — ухмыльнулась она. Её взгляд скользнул по мне, будто обливая помоями.

Отвечать ей не хотелось, я просто развернулся и зашагал вверх.

— До встречи, Демон! — сказала она мне вслед.

После чего я получил… шлепок по пятой точке! Подпрыгнул на месте, развернулся, но дамочка уже спускалась вниз, смеясь при этом. На лестнице остался только шлейф её духов и запах вина. А так же чувство гадливой неловкости.

Дожил — меня домогается какая-то тётка! Чего только не случается…

Я был растерян и совершенно не понимал, как на это реагировать. Вроде, по статусу положено, но никогда ещё ко мне так не обращались. Это было слишком абсурдно. Но точно только то, что неприятно.

Так, стоп, она ведь даже не в курсе, что я барон. Так ведь? Что вообще происходит? Да и сама она кто? Достал визитку, но там был только номер телефона и больше ничего. Смял её и положил обратно в карман. Может, удастся пробить.

Вышел на парковку, нашёл нужную машину по номерам и сел в неё. Из группы что-то обсуждающих водителей отделился один и, глянув на меня, переспросил адрес. Я подтвердил, и мы поехали.

На следующий день я решил вернуться к своему привычному режиму и вышел на пробежку. Всё же физические упражнения меня успокаивали и придавали уверенности. Мария продолжала и дальше игнорировать тренировки, а я ей не мамка, чтобы настаивать.

После завтрака позвонил Холодов. Он опять задал несколько вопросов о сестре, а потом перешёл к сути. Его интересовало, посещал ли я бои. Я ему рассказал о подозрительной подставе с Гранитом.

Старик замолчал на секунд десять, после чего поблагодарил за информацию и пообещал, что разберётся.

— А подробнее можно? — нахмурился я. — У вас есть точки давления на организаторов?

— Есть. Поговорим, когда вернусь.

О как. Интересно.

Дни до возвращения Холодова прошли на удивление спокойно. Я занимался спортом в гордом одиночестве, во время приёмов пищи немного шутил над сестрой, отчего та злилась. После такого продуктивно медитировал, приноравливаясь к дару. Мой контроль над огнём становился всё более тонким, что придавало хорошего настроения и уверенности в будущем.

Не забывал про нейтральную магию — ею я, в основном, пытался укреплять мышцы и покрывать кожу, создавая нечто вроде щита. Но работала она хуже дара, да и в целом чувствовалась какой-то более «жидкой», что ли. Я не мог понять, почему так происходит. Возможно, это принципиальная особенность разницы между даром и сырой магией.

Так же мы встречались с нашими подругами, болтая ни о чём. Мне нравились эти посиделки в кафе и прогулки. Наверное, я впервые в жизни чувствовал себя действительно частью компании. Были ли у меня настоящие друзья в прежней жизни? Я считал когда-то, что да. Но первые же трудности отсеяли всех. В памяти прежнего Алексея так же не было тех, кого он бы считал близким человеком. Приятели, льстецы, охочие до выгод общения с ним.

Похоже, прежний Алексей считал такие компании нормой и даже расслаблялся в них. Он знал, что с ним не посмеют сделать чего-то плохого из-за положения в обществе. Даже ситуация, когда он напился и набил татуировки, ничему его не научила. Он понимал, что это как клеймо, и всячески скрывал их, чтобы не смеялись ещё и над этим. Но продолжил общаться с теми, кто подначил его на подобное и поддержал эту затею.

Но даже несмотря на это, он был достаточно замкнутым. Как и я, в принципе. У нас много общего, если задуматься. И всё же, сейчас я проживал лучшую жизнь даже по меркам прежнего Алексея. Смог бы он так вписаться в женский коллектив? Сомневаюсь. Он способен был только засматриваться на девушек, но не действовать. Служанки и простолюдинки ему были совершенно не интересны, а с равными себе не удавалось наладить контакт. Мне тоже, в принципе…

Но что сейчас? Я в центре внимания четырёх девушек, пусть одна из них и моя сестра. А скоро академия — там моя популярность станет ещё больше. Я в этом более чем уверен! Особенно когда граф Огнев будет побеждён мной на дуэли.

А ещё мне нравилась власть над Марией. Она постоянно бесилась практически от любого моего слова или косого взгляда, но при этом стала заметно покладистее. Так что я лишь немного подначивал её, поднимая себе настроение. Она была будто инструментом в моих руках. Точнее — батарейкой.

И всё же я не мог тихо не злорадствовать в ожидании возвращения Холодова. Упрямство Марии — то, что меня в ней очень сильно раздражало, — невозможно было победить. А сейчас мне казалось, что после появления старика с новостями она сломается и станет моей полноценной марионеткой.

Наконец, этот день настал. Аркадий Петрович приехал перед обедом, но никуда не спешил. Он был задумчив и молчалив. Даже на мой вопросительный взгляд покачал головой и сказал, что занят. Так что разговор по вопросу боёв переносился на неопределённый срок.

Во время обеда Мария была непривычно весёлой и пыталась разговорить старика вопросами о своей матери, братьях и отце. Тот отвечал односложно и был хмурым — груз предстоящей беседы висел на нём.

Девушка будто не замечала этого и тараторила без умолку. А когда чай был выпит, она уже собралась было уходить на послеобеденный отдых, как Холодов решился:

— Останься, Мария. Нам нужно очень серьёзно поговорить.

— Мне можно присутствовать? — тут же поинтересовался я.

Он задумчиво посмотрел на меня, размышляя с минуту, наверное. Сестра извелась за это время. Также Фёкла успела убрать всю посуду и оставить нас одних.

— Лучше не надо, — вынес свой вердикт старик.

Я пожал плечами, будто ничего серьёзного не случилось, и вышел из трапезной, чтобы остановиться в коридоре за дверью. Не знаю, почему он не отвёл девушку в кабинет. Может, боялся, что она там погром устроит? А помещение ведь, как и дом в целом, принадлежали мне.

— Вы будете говорить или нет? — откровенно скучающе проворчала Мария.

— Твой отец вынес решение. Ты больше не будешь учиться в Туле. Ты переведена сюда, в местную Магическую Академию.

Повисла тишина, а меня раздирало желание заглянуть внутрь, чтобы увидеть лицо девушки. Но я сдержался — вряд ли бы что-то вышло, ведь она сейчас должна сидеть спиной ко выходу.

— Что? — спросила она тихо, неверяще. — Что вы сказали?

— Ты остаёшься здесь, — его голос был твёрд и спокоен. Даже не знаю, какая степень выдержки для этого нужна. — Документы уже поданы. С сентября — Тамбовская Магическая Академия.

Тишина повисла ненадолго:

— Это шутка такая? Неудачная.

— Я серьёзен.

— Вы издеваетесь⁈ — закричала она и, судя по звуку, вскочила на ноги, ударив по столу. — Сейчас же скажите, что это шутка! Это лишь глупый розыгрыш! Иначе…

Она не знала, что сказать. Раздался вздох старика — он ничего не ответил ей.

— Вы не смеете! — голос её сорвался. — Отец… Мама бы ему никогда не позволила так поступить со мной!

— Ваша матушка Елизавета в курсе изменений. Платон Борисович просил её не вмешиваться.

— Это неправда! Нет! Я не верю! Вы! Вы все! Вы не имеете права ломать мне жизнь вот так! Без объяснений, без разговора!

Она начала метаться по трапезной, опрокидывая стулья.

— Я там училась! Я пахала! Я получила множество заслуг за успешную учёбу! А вы просто… просто забрали всё, как будто я — ноль! Будто я не Стужева вовсе! Ладно этот… Но — я? Вы серьёзно? За что⁈

— Ты и сама прекрасно знаешь.

— Нет! Я понятия не имею, что могла сделать настолько серьёзного, чтобы отец поступил со мной подобным образом!

— Виктор…

— А это здесь причём⁈ Это… это слишком несправедливо! Я ведь порвала с ним! Вы ведь сказали это отцу? Стоп… Что вы вообще ему сказали?

— Правду.

— Нет! — перебила она. — Это клевета! Вы меня оклеветали, я уверена! Отец… он не мог так поступить со мной! Я сейчас же ему всё объясню!

Начались причитания — скорее всего, она набирала отца. Потом недолгая тишина, после которой Мария затараторила:

— Папа, мне нужно с тобой поговорить. Я всё поняла. По поводу Виктора. Я порвала с ним… Но я правда с ним больше не общаюсь! Я вычеркнула его отовсюду. Номера, соцсети, всё! Ты же знаешь, я могу справиться, могу доказать, что я не такая! Он не посмеет больше!.. Но папа, — её голос дрогнул, стал более жалобным. — Только не оставляй меня здесь, пожалуйста. Тамбовская Академия — просто позор. Я только потеряю время!.. Но я же хотела как лучше! Я думала о чести рода! Правда! Этот брак мог бы…

На этот раз она надолго замолчала, пыхтя и пытаясь вставить хоть слово, но, кроме мычания и междометий, ничего так и не сказала.

— Но я же не знала! — похоже, она расплакалась. — Я правда хотела как лучше! Но, папа! Ты мог сказать мне это всё хотя бы в глаза, а не передавая через Аркадия Петровича, слугу рода! Это несправедливо!

Снова недолгая пауза, в конце которой меня аж качнуло от всплеска гнева девушки.

— Да как ты смеешь так поступать со мной! — закричала она с яростью. — Со своей дочерью! С обладателем чистого дара стужи! Алё! Алё!

Я закрыл глаза, представляя её лицо — наверняка красное, искажённое гримасой. То самое, что так часто смотрело на меня с презрением. Я сладко улыбнулся от такой картины.

Похоже, он бросил трубку, о чём неверяще, гораздо более тихим голосом сообщила Мария. Потом, судя по звуку, кинула телефон на пол или ещё куда-то.

— Он больше не берёт трубку, — сказала она сквозь зубы, не скрывая злость и обиду. — Даже не хочет со мной поговорить.

— Не хочет, — согласился Холодов. Я поражался его спокойствию. — Потому что тебе слов уже оказалось недостаточно.

— Но я… я ведь уже всё объяснила! — вскинулась она. — Это же не преступление! Ничего не случилось ведь по итогу! Подумаешь, поддалась чувствам. Но разве у всех в молодости не бывает ошибок?

В очередной раз повисло молчание.

— Ты и правда до сих пор не понимаешь, как рисковала? — голос старика оставался всё таким же спокойным. — Дело ведь не только в твоей девичьей чести, но и чести рода. Кто бы захотел взять тебя в жёны после такого скандала? А твой отец? Разве он мог бы отомстить за позор рода дуэлью? Чтобы потом стало с делами рода? Ты об этом думала? О долгосрочных последствиях своего проступка?

— Я бы… я…

Похоже, она начинала осознавать последствия, которых не произошло. За это и зацепилась:

— Но ничего ведь не случилось, Аркадий Петрович! Я осознала ошибку и порвала все связи с Виктором.

— А он? — его голос резанул, как нож, даже я вздрогнул. Умеет же старик держать характер. — Он бы ни за что не отпустил тебя просто так. Ты задела гордость этого мальчишки. Но если ты исчезнешь на год — возможно, он забудет. Переключится на других. Через год ты станешь скучной и ненужной. Молись об этом. Иначе…

— Что иначе? — тихо проговорила она, но я смог разобрать.

— Это не наказание, Мария. Это возможность. Ты всё ещё можешь вернуться и всё исправить. Но доверие не восстанавливается за одну слезу. Или за одну клятву.

— Я клянусь, что больше с ним ни слова! Я изменилась. Я… — раздались всхлипы. — А если я не смогу проявить себя за этот год? Разве в Тамбове будут подходящие условия?

— В нашем случае в первую очередь важно время. И твоё поведение. Ты должна стать образцовой баронессой Стужевой. Понимаешь?

— И всё же… Это слишком жестоко, вам не кажется?

— Таково слово твоего отца, главы рода. Не мне судить о правильности или жестокости этого решения.

Скрип, быстрые шаги. Я поспешил спрятаться за дверью кухни, откуда также был выход в коридор. Не успел, но это оказалось излишне: Мария бежала вперёд, не разбирая дороги, и смотрела вниз. Ещё и глаза прикрывала — видимо, стирала слёзы. Она взбежала по лестнице и скрылась на втором этаже. Я же остался внизу, физически ощущая, как перекосило моё лицо от самодовольства.

Так тебе и надо, сучка. Думала, такая особенная?

— Алексей! — от внезапно раздавшегося очень близко голоса Аркадия Петровича я аж подпрыгнул на месте, а душа ушла в пятки.

Я посмотрел на старика, но не заметил на его лице осуждения, лишь усталость. Я всё ещё стоял в коридоре, держась за ручку двери в кухню, так и не зайдя в неё.

— Так и знал, что ты всё равно подслушаешь. Идём, нужно обговорить… наши общие дела.

Похоже, пришло время обсудить то, что произошло на подпольных боях. Я тут же пошёл за Холодовым, испытывая искреннюю заинтересованность в теме. Ну, и радуясь реакции сестры. Не терпится увидеть, как именно она всё это переживёт.