Гусар

Глава 10

Как вы думаете, что сделали гусары после того как сначала поучавствовали в мордобое, потом устроили импровизированные соревнования по стрельбе?

Правильно! Отправились обратно в «Веселый гусь», чтоб продолжить веселиться.

Невольно вспомнился старый бородатый анекдот. Вчера пил с ними, чуть не умер. Сегодня пил — лучше бы умер вчера. Если мы каждый день будем так по-черному бухать, боюсь даже мой юный, взрощенный на деревенских лугах организм, просто не выдержит. В общем, домой я попал едва ли не к рассвету и опять, по-моему, с чьей-то помощью.

Правда, в этот раз встал уже бодрее, сам. Даже Захар удивился, что барина не пришлось будить. Быстро умывшись и перекусив, я направился на конюшню. Не стал ждать нудного бормотания слуги. Чем опять же изрядно его удивил.

— Батюшка, а вы себя хорошо чувствуете? — С подозрением спросил дед, когда мы с ним двигались в сторону конюшни.

Он, конечно же, увязался за мной, хотя я считал это лишним. Просто Захар, который таскается следом как тень отца Гамлета, слегка нервировал. Смех один да и только. Естественно над прежним графом глумились сослуживцы. Он выглядел как девица в сопровождении дуэньи. Двух дуэний.

— Прекрасно чувствую! — Коротко ответил я, ускоряя шаг.

— Да вы просто уже второй день к ряду ведете себя странно. Никого не поучаете, со своими нотациями не навязываетесь. Я ж вас, Петр Алексеевич, хорошо знаю, вот с такого возраста на руках носил.

Захар показал ладонью расстояние от земли где-то на уровне живота.

— Ну во-первых сомневаюсь, что ты столь здоровую детину таскал на руках. Судя по твоему жесту во мне росту было многовато. Во-вторых… Захар… — Я остановился, посмотрел деду прямо в глаза. Потом сделал шаг, взял его за плечи и широко улыбнулся. — Спасибо тебе большое за заботу, но ты пойми, я уже взрослый. Хочется показать себя во всей красе. Хочется заслужить соответствующую репутацию. Чтоб опять же, батюшка мной гордился, а не краснел за те слухи, что ходят о сыне.

— Да как же так… Петр Алексеевич. Вы же единственный сынок у Алексея Кирилловича. Наследник. Родились слабеньким, болящим…

— Ну так все, Захар. Я вырос. Выпорхнул из гнезда отцова.

Последнюю фразу сказал мягко, дабы не обидеть деда. Он, конечно, та еще заноза, но к Петруше реально привязан. Старается вон. Беспокоится, даже приятно.Обо мне родители так не беспокоились. Все о младшем брате пеклись.

Захар, тяжело вздохнув, кивнул.

— Вот и чу́дненько. Идем. — Я обнял старика и махнул рукой в сторону конюшни. — А то нас уже Гром и Вьюн заждался.

День пошел по привычному сценарию. Сначала были кони и их чистка. В этот раз я даже справился с задачей гораздо лучше. Физически, кстати, оказалось не настолько тяжело, как прежде. Видимо, начала вырабатываться привычка.

Закончив с процедурой, мы вывели лошадей из стойл и направились на площадку, чтоб снова приступить к тренировкам.

Однако стоило мне увидеть нашего поручика, я понял, это утро не принесет ничего хорошего. Дурное настроение Чаадаева чувствовалось в воздухе, в том, как хмурились небеса, в холодном, отстраненном взгляде, которым поручик изучал весь наш полуэскадрон.

Причём бросаться обвинениями он не спешил, хотя судя по выражению лица, ему точно было что сказать. Чаадаев просто стоял и пялился на нас с таким видом, что невольно хотелось поиграть в опоссума. Упасть, притвориться мёртвым и надеяться, что пронесет.

— Господа гусары, — начал, наконец, Чаадаев ровным, бесцветным голосом, в котором, однако, звенел лед. — Командование обеспокоено состоянием вверенного нам имущества. В частности, пороховых складов в пяти верстах к северу. Посему, нашему полуэскадрону сегодня выпадает особая честь…

Он сделал паузу, и я почувствовал, как напряглись стоящие рядом со мной офицеры. Похоже, сейчас будет что-то крайне неприятное.

— Вам поручено провести полную инспекцию и выставить караул возле упомянутых складов, — продолжил Чаадаев, в уголках его тонких губ промелькнула едва заметная язвительная усмешка. — Полагаю, сидеть на месте и скрупулёзно считать пыльные ящики — прекрасное упражнение для тех, кто слишком много о себе возомнил и утомился от ратных подвигов.

Ситуация стала предельно ясна. Это был прямой выпад в мою сторону. Все прекрасно поняли. Похоже, слух о ночном происшествии дошел до Чаадаева и он решил что снова я виноват. Типа корнет Бестужев зазнался и в конец охренел от славы, которую хапнул после маневров.

Рядом со мной зло выругался Ржевский. А вот Орлов, которого я заметил в другой шеренге, самодовольно ухмыльнулся. Он явно был в курсе случившегося и наслаждался моментом. Кстати… Надо ему напомнить, что за ним еще должок остался — половина дня с песнями и восхвалением моей персоны.

— Ответственным за проведение инспекции назначается… — Снова повисла пауза, — Назначается корнет Бестужев-Рюмин, — закончил Чаадаев, в упор глядя на меня. — Так же ему помогут… — Поручик назвал еще с десяток имен, включая Ржевского. — Исполнять, господа.

Это была идеально подстроенная месть. Не придерешься. Чисто внешне — важное государственное задание, а по сути — почетная ссылка. Наказание скукой и бессмысленностью. Похоже, Чаадаев решил указать кое-кому, где его место.

Пока мы готовились к выезду, я столкнулся с Антониной Мирофановной у крыльца. Она вышла проводить нас, кутаясь в шаль.

— Слышала про ваш новый приказ, — тихо сказала вдова, в ее глазах не было насмешки, только серьезное внимание. — Послушайте, граф… Вы человек молодой, много не знаете. Так вот… Должна вас предупредить. Поручик Чаадаев из тех людей, кто не прощает чужих успехов. Особенно, если по чину не положено быть успешнее его. Вы понимаете, о чем я?

— Уже понял. Но знаете, Антонина Митрофановна, волков бояться — в лес не ходить. Не для того меня судьба сюда привела, чтоб я переживал за раненое самолюбие кого-либо.

Вдова молча посмотрела на мне в глаза, покачала головой, но больше ничего не сказала. Думаю, она сочла мой ответ слишком самоуверенным.

Наше прибытие к старым пороховым складам было встречено оглушительной тишиной, нарушаемой лишь скрипом сёдел и недовольным фырканьем лошадей. Для этого нам пришлось трястись около пяти километров в сторону, противоположную от конюшен и тренировочных площадок.

Огороженная высоким забором территория выглядела уныло: два длинных строения и отдельно стоящий, более укрепленный пороховой погреб, вросший в землю.

У ворот нас встретили двое из пехотного полка с постными лицами. Рядом с ними отирался молодой человек, который тут же бросился к нам, подобострастно сгибаясь в поклоне.

— Граф Бестужев-Рюмин! Какая честь! — юноша, представившийся Лейбой, помощником интенданта, всем своим видом демонстрировал огромное желание угодить. — Наслышан о ваших подвигах! Уж будьте покойны, у меня тут полный порядок, комар носа не подточит!

Он был худ, суетлив, его бегающие глазки вызывали инстинктивное недоверие. Пока он рассыпался в комплиментах, я уже понял, что-то с этим парнем не так. Он старался выглядеть настолько честным и порядочным, что сразу появилась четкая, уверенная мысль — брешет, сволочь. И фамилия у него такая… ммм… говорящая.

— А где, позвольте спросить, сам индентант? — поинтересовался Ржевский. — Почему не прибыл?

— Так приболел, господа. Приболел. — Затряс головой Лейба, напоминая своими дёргаными жестами китайского болванчика. — Вы не переживайте. Я все покажу, все проверим.

— Да мы и не переживаем… — Ответил я вместо поручика, внимательно изучая Лейбу.

Странное дело, но он напоминал своими повадками Толика, благодаря которому я оказался замешан в историю с налоговой. Тот с таким же видом уверял меня, что все у нас в порядке. Вот прямо один в один.

Как только наш небольшой отряд прибыл к складам, пехота тут же передала пост и ушла. По-моему, они были очень даже счастливы избавится от чести караулить военный скарб.

Инспекция началась. И… почти сразу закончилась. Желания ковыряться в мешках и ящиках особо ни у кого не было, а Лейба действительно достаточно быстро показал нам все.

В первом складе, пахнущем нафталином и забвением, мы обнаружили бесконечные стеллажи с тюками обмундирования. Во втором — ряды кремневых ружей, выстроенные в идеальном порядке. Наконец, Лейба с гордостью отпер тяжелую дверь порохового погреба. Внутри, в прохладе и сухости, стояли аккуратные ряды бочек. Вот, собственно говоря, и все.

К полудню мои гусары, изнывая от безделья, расположились в тени склада и с азартом принялись играть в кости, громко выкрикивая ругательства, перемежающиеся смехом.

В разгар игры появились Захар и Прошка с корзиной. Сказать честно, я охренел, и на такой поворот не рассчитывал. В моем представлении они благополучно должны были сидеть в доме Антонины Митрофановны, ожидая возвращения барина.

— Вы как сюда попали? — Спросил я, пытаясь понять, чем руководствуется эта парочка. Неужели их любовь к графенку настолько велика?

Мы, так-то, приехали к складам верхом и это не пять минут заняло. А слуги, получается, топали пешком, пёрли сюда корзину ради того, чтоб накормить меня. Черт… Это даже как-то трогательно.

— А как иначе, Петр Алексеевич? — Затараторил Прошка. — Вы же тут живота не жалея служите отчизне. Ну мы вот с Захаром Семеновичем покушать собрали да и пришли. А Захар Семенович меня брать не хотели… Да…Сиди, говорит, Прохор, дома.

— Помолчал бы ты… — Недовольно осек Прошку Захар. — Барину нужно подкрепиться. А от твоих разговоров легко несварение заполучить.

Слуги, тихонько переговариваясь и пререкаясь, принялись накрывать стол. Обед был незамысловатым. Каравай простого хлеба, шмат сала, кусок мяса, сваренного в чем-то пряном и несколько вареных яиц.

Все бы ничего, но еды оказалось — лишь на меня одного. Максимум — еще пару человек накормить. То есть по факту я и Ржевский, например, будем есть, а остальные просто облизываться. Нет… Так не пойдет.

— Захар, — подозвал я слугу, — а что у меня с деньгами? Есть что-нибудь?

Кстати, вопрос реально насущный. Здесь же банковских карт не имеется, впрочем как и банков, наверное. Но по логике вещей граф не мог отправить сына в светлое гусарское будущее без гроша в кармане.

— Батюшка ваш на первое время содержание выделил, триста рублев прислал, — гордо ответил старик. — На жизнь должно хватить, если без излишеств.

Я на мгновение завис, пытаясь понять, триста рублей в нынешнем времени это много или мало. Звучит, конечно, пугающе. Особенно для меня. Но с другой стороны здесь цены-то, наверное, на все другие.

Затем посмотрел на своих гусар, с тоской косившихся в сторону стола, где лежали хлеб и сало. Решение пришло мгновенно.

— Захар! — мой голос прозвучал властно. Надо сразу дать понять деду, что никакие споры не допустимы. А то знаю его. Сейчас разноется и все испортит.— Раз ты у меня такой шустрый, с одного конца города на другой любишь бегать, ступай в «Весёлого гуся». Скажи хозяину, чтобы на имя графа Бестужева-Рюмина немедленно приготовили еды на всю дюжину. Шесть жареных кур, свежих пирогов, например. И еще чтоб прислали сюда бочонок доброго вина. Пусть запишет все на меня.

Захар опешил. Его лицо обрело вид совершенно несчастный. Судя по всему, он пытался сосчитать стоимость, в которую выйдет мой широкий жест, и вот-вот готовился хапнуть инсульт от безалаберных трат барина. Похоже, дедок у меня грамотный, читать умеет и цифры знает.

— Петр Алексеевич… — Начал он осторожно, явно собираясь впасть в приступ очередного страдательного нытья.

Но, увидев мой мрачный, суровый взгляд, которым я на него уставился, замолчал, поклонился и бросился исполнять. Наверное, вспомнил наш утренний разговор.

Ржевский, он стоял рядом и все слышал, присвистнул, а затем одобрительно хлопнул меня по плечу. Остальные гусары тоже встретили новость радостным ревом. Настроение в отряде мгновенно изменилось. Теперь безделье, которое нас угнетало, превратилось в шикарную возможность неплохо провести время.

Особенно обрадовался Лейба. Этот тип так и отирался рядом, водил своим носом, как лиса, пытающаяся пробраться в курятник. Почему-то его новость о предстоявшем веселье вдохновила едва ли не сильнее, чем гусар. Хотя, казалось, ему до этого какое вообще дело?

Пока все предвкушали пир, я, сославшись на необходимость разобраться с бумагами, тихонечко отправился в пыльную караулку. Скажу честно, это было неспроста.

Перед глазами, хоть убейся, стояла согнувшаяся в поклоне фигура Лейбы, а в ушах звучал его приторно-сладкий голос. И Толик… Чертов Толик не шел из головы. Чисто по ассоциациям с моим менеджером, чтоб его три раза приподняло и ударило, Лейба казался мне таким же ушлым товарищем.

Нет… Зуб даю, этот тип что-то очень сильно желает скрыть. Он нашего появления будто не ожидал. А когда понял, что явилась инспекция, занервничал. Вот почему его так распирает.

По идее, меня это волновать не должно, но я вдруг захотел разобраться. Около получаса изучал бумаги, счета и ведомости, которые мне всучил Лейба.

— Должно быть… Должно… — Бормотал себе под нос, взглядом цепляясь за каждую цифру и закорючку. — Что-то эта гнида прячет… Где-то сто процентов есть дурилово…

Однако, с бухгалтерией, списком того, что прибыло и убыло, с цифрами вроде бы все было нормально.

— Вот сучонок… — Высказался я, одним движением убирая бумаги в сторону. — Не подкопаешься. Ладно… Надо подумать…

Я вышел на улицу. Хотелось собрать мысли в кучу. Тот факт, что документация в идеальном порядке, меня не обрадовал, а наоборот — напряг еще больше. Так не бывает! Так просто не может быть! Неужели я ошибся в Лейбе и он просто неприятный человек?

В задумчивости принялся мерять шагами территорию. Меня раздражало то внутреннее ощущение, которое свербило где-то на переферии сознания. Пожалуй, я сказал бы, что это интуиция.

Внезапно мое внимание привлекло окно. А вернее… подобие окна. Оно однозначно должно было быть, однако вместо этого в наличие имелась лишь заложенная досками ниша.

— Хм… Странно… — Я задумчиво уставился на это чертово окно, пытаясь понять, чем оно мне не нравится.

Конкретно данная стена выходила на задний, скрытый от глаз двор. Территория была огорожена. Забор высокий. Зачем забивать окно? Оно тут точно никому не мешало.

Я подошел ближе и принялся изучать доски. Они выглядели так, будто их периодически отодвигали. Гвозди были забиты так, что при желании их вполне реально вытащить. Может, конечно, не прямо голыми руками, но вот с помощью какого-нибудь инструмента — вполне.

Я подумал еще пару минут, а затем вернулся внутрь. Нашел нужное место и… сильно удивился. С этой стороны вообще никакого окна не было. А должно быть, пусть даже заколоченное. Однако вместо него имелась лишь гладкая стена. Более того, кирпич выглядел каким-то… свежим, что ли. И еще… Комната казалось усечённой. То есть, чисто визуально она отчего-то была меньше, чем должна быть. Значительно меньше.

— Ржевский, идите сюда! — позвал я поручика, выглянув на улицу.

Он тут же нарисовался рядом со мной. Я без каких-либо пояснений потащил его на задний двор, чтоб показать свою находку.

— Смотрите. — Мой палец ткнул в заколоченное окно. — А теперь давайте глянем с обратной стороны.

Мы с поручиком вошли внутрь, я показал ему комнату и стену, которые меня смутили.

— Надо ломать, — тут же решил Ржевский. — Может, какие старые тайники имеются. Похоже на то. И… Слушайте, корнет. Что мы все на «вы» да на «вы». Думаю, нам вполне можно перейти к дружескому общению.

Однозначно, в характере поручика мне нравится именно его решительность. Никаких сомнений — только желание действовать. Мы и правда можем быть друзьями. Кстати, насчёт тайника он, скорее всего, реально попал в точку. Вот почему помещение кажется неправильным. Такое чувство, будто прямо посреди него вхреначили стену, которой быть не должно.

— Стой, — притормозил я Ржевского, переходя на более простое общение, — Ломать не строить, успеется. Погоди… Тут что-то кроется серьёзное. Уверен, это не просто старый тайник. Это больше похоже на целенаправленное воровство и схрон. Кладка свежая. Думаешь, почему интендант вдруг «заболел», когда нас сюда отправили? Ведь именно он должен был встретить, проводить, все показать. А прислал этого Лейбу скользкого. Ну-ка давай мы территорию поблизости осмотрим. Стена закрыта изнутри, но снаружи — доски. Убрать их очень даже несложно при необходимости. Однако… Вряд ли воры, если речь идет об этом, являются сюда через парадный ход.

— Корнет… Ну и голова у тебя. Мыслишь! Думаю, да. Надо осмотреться. — Согласился Ржевский.

Около получаса мы с ним как чертовы Шерлок Холмс и доктор Ватсон ползали по пятаку, расположенному возле недоделанного окна. Изучили каждый сантиметр. И нашли! Нашли таки!

На территории, максимально заросшей кустами, под забором имелся неприметный лаз. Его выкопали прямо в земле, но заложили ветками.

— Вот! Отсюда проникают. Так… — Я задумчиво уставился в одну точку. — Чисто теоретически… Они могут прийти за украденным сегодня ночью… Лейба уже доложился, думаю, что мы тут вином курочку запивать собираемся. Оставлять схрон в тайнике рискованно. А вдруг все же на свежую голову я завтра его обнаружу…думаю, они могут попробовать вытащить из своего чудо-окошка то, что мы увидеть не должны…

— Ах ты, каналья! — Присвистнул Ржевский. — И что делать? Доложить?

— И спугнуть их? Нет. Мы возьмем сволочей. С поличным. Это не просто какие-то посторонние воры. Это, поручик, свои! Их нужно поймать за руку.

К тому времени Захар вернулся с едой и вином. Пир начался прямо на траве. Настроение было боевое.

Как только Лейба отвлекся и оставил нас одних, я быстро изложил гусарам свой план, который уже окончательно созрел в моей голове. Идея ночной засады была встречена с таким восторгом, будто я предложил им взять штурмом Париж.

Вечером мы разыграли целый спектакль.

— Все! С меня хватит этой пыли! — громко объявил Ржевский так, чтобы слышал суетящийся неподалеку Лейба. — Господа, едем в кабак!

Мой новообретенной друг весьма успешно изображал из себя разудалого гусара, который, припив винишка, захотел продолжить вечер.

— Поручик, перестаньте! Нам доверили важное дело, а вам лишь бы развлекаться. — Недовольно ответил я. Тоже громко.

— Ой, да хватит, корнет! Все посмотрели. Что ещё? Завтра утром снова, если уж так хочется, будете лазить по складу. В конце концов, граф, раз вы ответственный, вам и отдуваться. Оставайтесь тут, считайте мышей! А мы, пожалуй, отвлечемся от столь унылого дела на несколько часов. К тому же, вы останетесь здесь. Думаю, вашей героической персоны будет более чем достаточно.

— Конечно, конечно, — Засуетился моментально возникший поблизости Лейба. — Ну что ж вы, корнет! Пусть господа развлекуться. У нас тут — тишь да гладь. Вы и сами справитесь. Слава о вашем героизме всем известна.

Я покосился на помощника интенданта и принял важный, довольный вид. Пусть думает, что его слова произвели на меня впечатление.

Как только шумная компания гусар ускакала в сторону города, я демонстративно зевнул, изображая сонное состояние. Лейба тут же посоветовал мне прилечь или на худой случай присесть, а как только я последовал его рекомендации, свалил в неизвестном направлении.

Хитрый помощник интенданта не знал, что, отъехав на версту, гусары спешились и под покровом сумерек вернулись к складам, занимая заранее оговоренные позиции. В общем-то, дело оставалось за малым — дождаться тех, кто по моим внутренним ощущениям непременно сегодня объявится.