Гришка против Пустынного демона

Глава 13 Зато отдохнул…

Гриша выдернул саблю из земли и с диким ревем бросился наперерез:

— Аа-а-а-а!!! Сдохни, тварь! Сгни-инь!!!

Демон успел увернуться, задев крылом Гришу. Тот не придумал ничего лучше, чем бросить саблю и, подпрыгнув, броситься ему на плечи. Демон издал еще один птичий крик и закружился юлой, пытаясь сбросить юношу, обхватившего его руками и ногами. У Гриши замелькало перед глазами, ветер свистел в ушах. Но он еще сильнее прижался, вцепившись в толстую шею с прохладной гладкой кожей.

«Может, попробовать зубами горло перегрызть?», — мелькнула мысль, которую он сразу же отбросил, и закричал:

— Убей! Я его держу!

— Нет, боюсь в тебя попасть, — услышал голос девушки откуда-то снизу. — И ты его не держишь! Скорее, он тебя!

Демон перестал крутиться и взмыл вверх.

— По-мо-ги-те! — заверещал Гриша и уткнулся лицом в спину твари, без устали махающей крыльями. — Ой, батюшки-и-и, высоко-то как!

Поляна все уменьшалась, а вид на горы увеличивался. Гриша уже успел подумать о том, быстро ли он умрет, если упадет с такой высоты, но тут демон дернулся и истошно завопил.

«Что такое? На солнце обжегся?»

Он расправил крылья и начал плавно спускаться, продолжая вопить. Гриша глянул вниз и увидел Назифу. Она широко расставила ноги и раскручивала кистень, пристально глядя на демона.

Из последних сил демон сделал несколько взмахов и опустился в свое гнездо.

— Я его не достану! — закричала она. — Кинжалов больше нет.

— Сабля! Где моя сабля? — Гриша почувствовал, как его крепко схватили за ногу и резко дернули. Пустынный поднял его вниз головой и отчаянно завопил, глядя куда-то вбок. Из его крыла торчал кинжал Назифы.

«Он меня не видит. Только чувствует», — догадался юноша, но от этого легче не стало. Демон мог просто разжать руку, и Гриша полетел бы со скалы вниз головой. Перелом шеи ему был бы обеспечен. Еще много чего ужасного мог сделать с ним демон, но тут раздался свист и Назифа подкинула саблю.

Гриша подхватил ее налету, приподнялся и резко воткнул острие лезвия в туловище монстра. Тот раскрыл свой маленький круглый рот и протяжно взвыл.

Юноша дернулся, и демон отпустил его. Жизнь не успела пролететь перед глазами, потому что упал он в гнездо.

— Добей! Добей его! — закричала Назифа.

Гриша выдернул саблю и воткнул чуть выше, туда, где, по его мнению, должно находиться сердце. Вдруг ослепительная вспышка озарила поляну. Гриша закрыл лицо руками, присел и испугано вжался в край гнезда. У его ног что-то упало.

Юноша напрягся, ожидая то ли удара, то ли ожога, но ничего не произошло. Медленно раздвинув пальцы, он осторожно выглянул. Демона не было, а у его ног лежали сабля и кинжал.

— И все? — не понял Гриша и недоуменно уставился на Назифу. — Мы его убили? Или он сбежал?

Девушка пожала плечами и принялась озираться.

— Здесь его нет.

Издали послышался голос Ура. Он бежал к ним вприпрыжку, махая руками:

— Отправили! Отправили!

— Что? — не понял Гриша и они с Назифой переглянулись.

— Демона! Отправили его обратно. Вы справились! — он задыхался от быстрого бега, но не остановился пока не налетел на девушку и принялся ее обнимать. Та, не стала сопротивляться и весело рассмеявшись, поцеловала Ура в лысую макушку.

Гриша устало опустился на дно гнезда, снял сапог и посмотрел на распухшую лодыжку.

— Да-а-а. Силы немерено. Мог легко швырнуть меня куда-нибудь подальше.

Он подобрал саблю и хотел убрать ее в ножны, но остановился и с удивлением уставился на лезвие.

— Гриша, ты чего там возишься? Спускайся! — Ур сел на траву и отгонял назойливую пчелу.

— Как-то странно это, — тихо сказал Гриша, но друзья его услышали и напряглись.

— Ты о чем? — Назифа вплотную подошла к скале и задрала голову.

— Сабля чистая. И в гнезде чисто. Ни капли крови…Но этого не может быть! Я сам два раза по рукоять загнал в него саблю. Притом вошла она легко, как в вареную картошку.

— Какая разница? Главное результат. Мы — победители! Пойдем в город, заберем деньги и сразу домой, — Ур сорвал цветок и с наслаждением вдохнул его аромат. — У наместники спрошу разрешения порыться в городской библиотеке. Наверняка, у них много интересного припрятано.

Гриша осмотрел гнездо. В нем, кроме веток и сухого мха, ничего не было.

«Ни клочка одежды, ни застежки, ни косточки. Куда же он людей девал? А еще рот. Маленький такой, и зубов я не заметил».

Вопросов было много. Юноша решил поделиться наблюдениями с друзьями, но позже, когда спустится.

«Высоко. Ноги переломаю, если спрыгну».

Назифа в это время сбегала за кинжалами, и радостная возвращалась обратно:

— Все нашла! Радужный свет виден издалека. Ты жить там, что ли, остаешься?

— Не знаю, как спуститься, — развел руками Гриша.

Девушка обошла скалу и кивнула:

— Я придумала.

Она засунула лезвие кинжала в щель, взобралась на него и воткнула следующий. Вскоре она сделала последний рывок и села на край гнезда.

— Лестница готова. Спускайся, герой.

Кинжалы с резными рукоятками плотно сидели и не погнулись, когда Назифа, а за ней и Гриша спустились вниз. Ур протянул руку Грише и крепко пожал ее:

— Я все видел. Если честно, то подумал, что нам пришел конец. Но ты справился. Ты — герой!

— Никакой я не герой. Случайно получилось, — скромно сказал Гриша и зарделся.

«Еще не хватало раскраснеться, как девица», — поругал он себя, отвернулся от друзей и зашагал в сторону пещеры к лиррам.

— Как демон так ловко уворачивался от кинжалов, если он не видит днем? — послышался сзади голос Ур.

— Это мы так подумали, — ответила Назифа. — Как оказалось, прекрасно видит. А еще он очень быстрый. Не ожидала от такого гиганта.

— Когда пойдем на охоту Эль-Кар, надо будет лучше подготовиться, — сказал Гриша. Ему было больно наступать на ногу, за которую схватил демон, поэтому он остановился и сел на землю. — А мне потребуется пару дней на восстановление.

Он снял сапог и продемонстрировал друзьям синюшного цвета ногу.

— Ого-го, — девушка помотала головой.

— Силищи в нем немерено. Теперь я верю, что он может унести корову.

Ур сел рядом с ним и осторожно спросил:

— Ты был в его лапах. Как это? Что ты чувствовал?

Юноша задумался. То, что произошло не более получаса назад, теперь казалось чем-то далеким и нереальным.

— Я его боялся и не боялся. Не знаю, как объяснить. Когда я на него смотрел, то кровь стыла в жилах, но когда схватил за шею, то наоборот, почувствовал спокойствие и надежность. Откуда-то знал, что ничего плохого со мной не случится. Хотя на ощупь он противный и холодный…А еще меня беспокоит то, что с него не упало ни капли крови. Если бы я сам на демоне не катался, то подумал бы, что он — привидение.

— Что за привидение? — уточнила Назифа, срывая ягоды с куста.

— Привидение — это призрак умершего.

— Понятно. А «призрак» — это что?

Гриша махнул рукой, поднялся и снова захромал в сторону пещеры. Лирры ждали их с необычным сюрпризом. Два горных козла с перегрызенными шеями лежали возле входа в пещеру. От третьего остались только «рожки до ножки».

— Молодцы! — воскликнул юноша. — Как вы их поймали?

Но полусонные лирры не обратили на друзей никакого внимания и продолжили напевать тихую мелодию, вальяжно развалившись на лавке. Назифа погладила зверьков, схватила козла за рога и оттащила подальше от пещеры.

— Что ты собираешься делать?

— Освежевать и выпотрошить. Поможешь?

— Конечно! — он взял один из кинжалов Назифы, раздвинул животному задние ноги и начал аккуратно вырезать половые органы.

— Может, не с этого надо было начинать? — с сомнением спросила она.

— Вася так учил, — пожал плечами Гриша. — Чтоб мясо не завоняло.

— Ну ладно.

Вдвоем они быстро сняли шкуру и срезали мясо. Ур тем временем оббегал всю округу и собрал то, что можно сжечь. Вскоре в лагере вкусно запахло жареным мясом.

— М-м-м, уже слюнки текут! — Гриша отодрал кусок мяса, прилипший к горячему камню, и откусил. — Соли бы.

Ур согласно кивнул, почесал лысину и потер глаза, которые щипало от дыма.

— Как думаешь, почему ты не загорелся?

— Что? — Гриша отодвинулся от костра.

— Во время битвы с демоном. Ты здорово испугался, я видел. Но не загорелся. Почему?

— Откуда мне знать? Этот «Священный огонь» мне не подчиняется. Сам себе хозяин.

— Все про демона думаю, — признался Ур, переворачивая мясо на камнях. — Странно, что тебе было с ним спокойно. Я даже подойти к вам побоялся.

— Он страшный, ужасный и сильный, прям как дьявол из преисподней, но в то же время, я как будто знал, что со мной ничего плохого не сделает…Или я свихнулся от страха, или здесь что-то другое.

Мясо прожарилось, и друзья принялись за еду.

***

— Все-таки надо было остаться на денек в горах, — сказала Назифа, придерживая Гришу под руку.

— Ерунда, дойду, — ответил он и сморщился от боли. Ногу еще сильнее раздуло и стало казаться, что скоро лопнет кожа.

Они возвращались в Груфу. В лучах заходящего солнца вечерние облака стали розовыми, а тени убегали далеко вперед. Ур нес лирров в бурдюке и насвистывал какую-то мелодию, легкая улыбка не сходила с его лица.

— Расскажи что-нибудь из своей жизни, — попросила Назифа. — Мы про тебя почти ничего не знаем.

Юноша задумался на пару секунд, потом улыбнулся и заговорил:

— В пятнадцать лет батюшка гувернера французского ко мне приставил. Марсель Дюбуа его звали. Хоть и франтоватый был французишка, а самым крепкий оказался. Уж как только я его не доводил: живую жабу в тарелку с овсянкой подкладывал, парики сажей посыпал, у башмаков пряжки срезал, в флакон духов козлиную мочу подливал.

— А как ты у козла мочу собирал? — заинтересовался Ур.

— Не важно, — отмахнулся Гриша и продолжил. — Так вот. Чтобы я ни делал, не жаловался он батюшке и меня не ругал. Будто и не было ничего. Только на дочку поварихи — Настасью беспрестанно глядел и томно вздыхал. А с Настасьей мы крепко дружили. Я ей деньжат подкидывал, а она мне брагу с кухни тайком таскала. Вот и придумали мы вместе, как Марселя дожать. Подбросил я ему записку от Настасьи, будто она его вечером на сеновале будет ждать. Французишка картавый все самое лучшее надел, весь из себя щеголь, и поскакал к сеновалу. А мы там такие охи-вздохи устроили, даже Полкан заскулил. Покричали мы, и по очереди из сеновала взъерошенные вышли. Марсель все это время там стоял. Наутро такой злобный вой поднял! Ваш сын, говорит, ля кретин, ля сволочь, ля выродок и фис дёпют. Это «сукин сын» по-ихнему. Батюшка мой сидит, глаза, как блюдца, и рот открытый. Покричал-покричал месье Дюбуа и вылетел из дома под отборный отцовский мат и пинок тяжелым сапогом под зад. Вот с тех пор батюшка мой Степан Мефодьевич, решил из меня вояку сделать и в военное училище отдать. А я и не против. Всяко лучше, чем дома с гувернерами сидеть.

Все весело рассмеялись.

— Вы чувствуете? — спросил Ур и вдохнул полной грудью. Остальные принюхались и замотали головами. — Сладкий запах свободы от демона.

— Пахнет нагретым песком и твоими вонючими подмышками, — ворчливо ответил Гриша, выпустил руку девушки и осторожно опустился на землю. — Все, привал! Больше не могу идти.

Он снял сапог, который стал ему мал, и дотронулся до опухшей ноги.

— Ур, дай какой-нибудь порошок, чтоб нога не болела.

Библиотекарь снял бурдюк, выпустил лирров и подошел к юноше. Раздутая пунцовая булка вместо ноги, говорила о серьезной травме. Он поцокал языком:

— Ничем не могу помочь. Нужен покой. Лучше лежать, задрав ногу повыше, и постараться не вставать дня три-четыре.

— Не подходит. Думай дальше, — Гриша лег на песок и положил больную ногу на мешок с вещами Ура.

Вдруг библиотекарь расплылся в улыбке и вполголоса сказал:

— Есть одно средство. Опухоль не уберет, но боль снимет на несколько часов.

Назифа хмыкнула и отпила из бурдюка дождевую воду, которую они собрали перед дорогой. Тем временем, солнце спряталось и освещало лишь небольшой кусочек неба на горизонте.

— Давай свое средство. Хоть высплюсь, — кивнул Гриша.

Ур вытащил из-под больной ноги свой мешок, отчего юноша недовольно пробурчал, и принялся в нем рыться:

— Надеюсь, не потерял. На самом дне должен быть.

Юноша заинтересовано наблюдал за происходящим, а Назифа села, поджав под себя скрещенные ноги, вытащила жаренное мясо и подозвала лирров. Те, семеня и кувыркаясь, подбежали к ней и в нетерпении заверещали:

— Дай нам! Дай, дай!

Ур вытряхнул содержимое мешка на землю и прищурился:

— А-а-а! Вот ты где, — он протянул Грише сушенный коричневый отросток.

Тот брезгливо взял его двумя пальцами и спросил:

— Что это такое?

— Сушенный змеехвост. Растение такое, — загадочно улыбнулся Ур.

— И что с ним надо делать?

— Жевать. Откуси половину и тщательно прожуй. Можно не глотать, он и так подействует.

Юноша понюхал. Еле уловимый сладковатый запах напоминал вяленую репу.

— Ладно, попробую, — он выдохнул, откусил и начал быстро жевать. — М-м-м, совсем неплохо. Приятный вкус, похоже на тыкву или морковь. Только с кислинкой.

Ур забрал оставшийся кусок и пристально уставился на Гришу. Назифа тоже не сводила с него глаз.

— Вы чего так смотрите, а? — встревожился юноша и почувствовал, как немеет язык. — Что со мной происход. дь… Фить…мя. ня

Язык перестал слушаться, а онемение перешло на щеки и губы. Через минуту Гриша повалился набок с высунутым языком:

«Что он со мной сделал, ирод?! Я не могу пошевелиться. У меня отказали руки и ноги!!! Ну Ур, доберусь я до тебя, паскуда! Попляшешь под нагайкой! А я и сам хорош. Надо было сначала спросить, а не сразу в рот совать. Прямо, как маленький».

Тем временем, Ур и Назифа бережно уложили его на бок, подложили под больную ногу мешок и отошли куда-то за спину.

— Откуда ты раздобыл змеехвоста?

— Вырастил. Думал, может когда-нибудь пригодится. Вот и пригодился.

— Однажды мои браться накрошили змеехвоста отцу в рагу. Он упал прямо за столом. Мы перепугались, думали, что он помер. Старший даже успел соседей на похороны позвать. Когда отец пришел в себя, то весь Кабарган слышал, как вопили братья. Они потом долго кушали стоя и почти полгода не безобразничали.

Они похихикали, а Гриша сначала разозлился на них, а потом обиделся:

«Сидят, смеются, а я здесь, как торба валяюсь. Все им завтра выскажу! Пусть знают, что Михайловский Григорий Степанович не пальцем делан и не топором струган».

Он попытался хотя бы язык втянуть, но даже это ему не удалось. Тело совсем не слушалось. Вдруг Гриша понял, что у него ничего не болит: ни опухшая нога, ни мозоли, ни раны. Ничего. Он не хотел есть, пить, спать. Полная свобода от всего.

«Наверное, так чувствуют себя после смерти, — подумал он и всхлипнул бы, если бы мог. — Не-ет, так жить неинтересно. Это ж квас язык не пощиплет, от перцовки слезу не прошибет, от девушки-красавицы ничего не шевельнется… Быстрее бы вернуться к нормальной жизни».

Назифа и Ур легли спать и вскоре оба засопели. Только Грише было не до сна. Вернее, он бы с радостью вздремнул, но никак не засыпалось.

«Все-таки, почему у демона крови нет? Ведь он же из плоти. Я знаю, сам на нем катался…И куда девались все пропавшие люди и коровы? Ни клочка одежды, ни рога, ни бусинки, ни копыта. Надо было поискать кладбище. Хотя, теперь это дело наместника Груфу. Пусть собирает людей и прочесывает горы».

За размышлениями он не заметил, как наступила кромешная тьма. Небо заволокло облаками, поэтому даже свет звезд не освещал эту чужую опасную землю.

«Надо было сказать, чтобы по очереди спали. Вдруг на нас снова нападут».

Не успел он так подумать, как услышал слабый шорох.

«Это что такое?» — напрягся он и прислушался. Шорох стал громче, будто кто-то тащил мешок по песку.

«Эй, просыпайтесь!!! Вставайте!» — мысленно закричал он, но не смог выдавить ни звука. Попытался шевельнуть рукой, но согнул лишь палец.

В нос ударила вонь. Гриша бы описал так: смесь тухлятины с примесью волчьего мускуса и сладким цветочным ароматом, которым любила душиться мачеха Елизавета. Существо пыхтело, чавкало, шумно вздыхало и было совсем рядом.

«Вы оглохли, что ли?! Нас же сейчас съедят! Ур, дурень, вставай!»

Тут он смог убрать засохший язык в рот и прошамкал:

— Вш. мш. ень. Вай… Эй… Вай.

Существо остановилось совсем рядом и замолчало.

— Эй! — наконец получилось погромче.

— А-а-а-а! Кто-то лизнул мою ногу! — завизжала Назифа.

Ур перестал сопеть, вскочил на ноги и начал метаться по лагерю:

— Ничего не видно. Кто здесь? Назифа, ты где?

— Я здесь, — тихо ответила она и, проходя мимо Гриши, осыпала его лицо песком.

— Остржно, — возмутился он и сплюнул песчинки.

Ур шарил руками по земле, проговаривая:

— Где-то здесь лежала сабля…Или чуть подальше, — он ринулся в сторону, споткнулся и повалился на юношу. — Ой! Прости. Саблю не видел?

— Слзь с. ня, дрень, — зло процедил Гриша и, замахнувшись непослушной рукой, угодил Уру прямо по лысой макушке. Тот сполз на песок и продолжил поиски.

Юноша хотел сесть, но до сих пор был настолько слаб, что даже голову не мог поднять. Тем временем, неподалеку что-то ударилось о землю. Затем еще раз и еще. Вдруг слева послышался визг.

— Ага! Попала! — закричала Назифа.

Гриша услышал знакомый звук раскрученного кистеня и резкий визг. Существо зашуршало в сторону. Но Назифу было не остановить. Шмякающие удары и визг продолжали разноситься над пустыней.

— Получи! Получи, тварь!!! — кричала она, тяжело дыша. — От меня не уйдешь! Лизать меня вздумал, хотел распробовать перед едой? Умри!

Визг и удары удалялись.

— Назифа, не уходи далеко, потеряешься! — крикнул Ур, который, по-видимому, так и не нашел Гришину саблю.

Вскоре уставшая Назифа опустилась рядом с Гришей, снова осыпав его песком.

— Кто это был? — спросил библиотекарь.

— Не знаю. Но вонял жутко. А еще лизнул меня шершавым языком. Фууу! До сих пор нога в его слюнях. Ур, дай тряпку вытереться.

— Нет! — воскликнул он. — У меня от балахона уже ничего не осталось. Скоро голым буду ходить по вашей милости. Высохнет.

Назифа фыркнула, но не стала настаивать и легла рядом с Гришей.

— Небо светлеет, скоро рассвет. Как ты? Можешь пошевелиться?

— Не-мно-го, — с трудом по слогам произнес он.

— Хорошо. Скоро отпустит. Лучше жевать змеехвоста дома, в безопасности. И чем ты только думал?

Он хотел возразить, что знать не знал о змеехвосте и больше никогда в жизни не возьмет его в рот, а еще, что они должны были его предупредить, а не переглядываться. Но решил подождать с разговором до тех пор, пока язык не начнет его слушаться.