Глава 60

Когда магия проникла в нее, встряхнула и воскресила, Виктория обнаружила, что она больше, чем просто жива. Она вспыхнула жизнью, вскипела энергией, хлынувшей по ее венам горным потоком во время таяния снега. Ее мускулы шевелились от множества существ, кишащих в них. Каждая капля крови, каждый кусочек кожи, кости, каждый волосок на голове — жили своей жизнью. Ей казалось, что тысячи роящихся пчел или термитов подпитывают ее энергией, а бесчисленные пучки растений связывают все тело вместе.

Виктория восхищенно задышала. Когда она вдохнула, по густому лесу рябью пронесся сильный ветер, взметнулись и зашумели листья, закачались густые ветки, склонившись в почтении… к ней. Она открыла глаза, и в них хлынул свет вместе со всей зеленью леса и с силой земли.

Пролив кровь своих самоотверженных помощниц, Виктория задействовала это древнее заклинание и высвободила магию, достаточно могущественную, чтобы противодействовать тому смертельному упадку, который вызвал Пьющий жизнь. Эгоистичный идиот своим разрушительным воздействием нанес миру невообразимые потери, и теперь Виктория взяла на себя заботу по возмещению причиненного им вреда. Сил для этого у нее было предостаточно. Роланд пребывал в растерянности и несостоятельности из-за его неправильного понимания могущественных заклинаний, над которыми он не потрудился даже поразмыслить.

Виктория все могла исправить — она считала это своим долгом.

Ее драгоценные Одри, Сейдж и Лорел ради этого дела отдали свои жизни, и Виктория осознавала, что сама она отдала гораздо больше. Когда лес пробудился и схватил ее, слившись с ее телом, она не понимала его умыслов. Она отбивалась и кричала, была в ужасе, полагая, что, бурный расцвет жизни вознамерился ее убить. Но нет, все было совсем не так.

Заклинание пробудило лавину буйной, неудержимой жизни, восполняя все отнятое Пьющим жизнь, а Виктория послужила для магии проводником. Даже когда лозы обвили ее тело, погрузились в рот, в нос и уши… после того, как вьющиеся растения ее атаковали и удерживали, всплеск той магии лишь пытался сделать из Виктории нечто большее, сотворить из нее женщину, наполненную жизненной энергией, способной привести к пробуждению всего мира. И она позволила влиться этому внезапному потоку жизни, прорвавшей плотину злобных чар Роланда.

Когда Виктория стояла в сердце первозданных джунглей, вытянув руки, она увидела свою кожу, пестревшую зеленью бесчисленных листьев. Руки ее стали больше и мощнее; пальцы превратились в маленькие ветви. Мускулы извивались и переплетались, они окрепли, как побиваемое ветром дерево. Поднявшись, женщина ощутила скрип в своих конечностях, точно она была секвойей, возвышающейся над лесом. Ее зрение разделилось на фрагменты и вызывало головокружение, как если она смотрела множеством глаз. Она слышала громкое гудение пчел, видела пестрых птиц, порхающих в суматохе вместе со стайкой ярких бабочек, а новые соцветия раскрывались, как по мановению руки фокусника на свадебной пирушке.

Виктория являлась воплощением всей этой жизненной энергии, но оставалась по-прежнему собой. С тем заклинанием, вместе с принесенными жертвами и ценой, что она заплатила, Виктория вместила в себя совокупность плодородия — зеленую, трепещущую, женственную. Посредством собственного тела и своей души она повсюду порождала жизнь, чувствовала, как растут деревья. Границы возрожденной зеленой территории беспрестанно расширялись, подобно отважной армии, чье предназначение — завоевать Шрам и продвигаться дальше.

И это только начало ее работы. Зачем ограничиваться и останавливаться, когда можно сделать больше, чем просто возродить тот мир, каким он был? После шествия полководцев и их армий, после тысяч лет кровавой истории, человечество нанесло природе колоссальный вред.

Выпущенное ею заклинание было чрезвычайно мощным, а магия эта оказалась такой же дикой и непредсказуемой, как и сама жизнь; но предстояла огромная задача, и Виктории требовались помощники. Она точно знала, где их искать.

Ее послушницы все, что могли, уже отдали. Они поверили в ее мечту и не стали сомневаться в указаниях. Эти девушки остались абсолютно верными, даже когда Саймон унизил ее меммеров, когда пытался заставить ее саму почувствовать себя неподходящей для работы Клифуолле. За это Виктория их вознаградит: своим могущественным даром возрождения, она имела силы свершить многое.

В кишащую, бьющую ключом армию жизни, возникшую из запустения, Виктория простерла свой разум и свою магию, обыскивая густой подлесок, бурьян, кустарники и взрыхляющие почву лозы. Она отыскала затерянные зерна и вызвала их пробуждение.

Тела Одри, Лорел и Сейдж послужили матрицами для перерождения. Кровь девушек разлилась по бороздкам, которые Виктория расчертила на бесплодной земле, и по ним теперь расползались толстые корни и лозы, наращивая и укрепляя форму заклинания. Но тела ее помощниц послужили не просто удобрением — они стали катализаторами.

Виктория обнаружила останки девушек и взялась их перестраивать, собирая кости, восстанавливая мышцы, используя мягкую растительную ткань, чтобы воссоздать плоть своих помощниц, намереваясь, однако, не просто вернуть им прежний облик. Виктория превратила Одри, Сейдж и Лорел в стражей леса, наделив их силой сражаться с нарушителями, кто неизбежно попытается прервать ее чудесную работу.

Она воссоздала тела трех девушек в виде созданий из живого леса. Затем Виктория склонилась к ним поближе, и вдохнула в их полуоткрытые губы неудержимый трепет силы жизни.

Тела очнулись и пришли в движение. Их глаза открылись и сверкнули зеленью зрачков, будто слепленных из панцирей жучков-древоточцев. Девушки тяжело дышали. Они раскрыли свои новые губы, пошевелили розовыми язычками, обнажая острые белые зубы. Их пышные волосы переплетались, словно мох. Девушки расправили руки, сгибая мускулы, красуясь изумительно красивыми формами, — идеальными воплощениями женственности, магии жизни, энергии страсти и созидания.

Очнувшись и обретя сознание, помощницы с удивлением взглянули на Викторию, восторгаясь тем, кем стала их наставница. Виктория не могла видеть собственное тело, но ощущала его силу, его зловещую красоту и потенциал своих возможностей.

— Виктория, — произнесла та, что была Сейдж; теперь она стала компонентом одного из трех частей, воплощавших неудержимость заклинания.

Матерь, — поддержали Лорел и Одри.

Да, подумала Виктория, теперь я мать. Матерь всего сущего.

— Нам предстоит огромная работа. Для этого у нас есть и сила, и магия, и воля. Первоначально я намеревалась просто возродить эту долину, вернуть ее плодородие, сделать первозданной, какой она была когда-то. Теперь я осознала ограниченность своих амбиций. Мне был дан дар, и теперь я несу огромную ответственность. И вы, благодаря мне, наделены теми же обязанностями.

Виктория окинула своих помощниц взглядом.

— Благодаря желудю Старейшего Древа, у нас есть искра магии. Настало время воссоздать тот изначальный, первобытный лес — сначала в Шраме, затем распространять его все дальше, чтобы весь мир снова стал совершенным, таким, каким Создатель впервые явил его в своих замыслах.

Темно-зеленые губы Виктории изогнулись в улыбке. Три ее прекрасные помощницы кивнули.

— Цветущий и нетронутый мир, — добавила она. — И без человечества, чтобы осквернять его.

Загрузка...