Госпожа Смерть

Глава 46

В их лагере жаркий костер из мескитовых веток уже догорел до оранжевых углей. Близился рассвет, но Никки не стала будить Бэннона для смены дежурства. Ей хотелось спать, но все же она оставалась на страже всю ночь, изучая кошмарные очертания скальной породы за границей света от угасающего пламени. Тистл, проснувшись, подползла к Никки чтобы сесть рядом с ней. Обе не проронили ни слова, лишь смотрели в темноту в ожидании восхода солнца.

Бэннон зевнул, потянулся и поднялся на ноги, счищая грязь и сухие веточки с одежды. Вскоре все снялись с лагеря, оставив позади успокаивающее сияние углей костра.

Когда путники добрались до отвесной стены плато, заслонявшей собой постоянно растущий Шрам, Никки и Бэннон выбрали путь вдоль старого русла реки, и Тистл помчалась вперед с изяществом и ловкостью прыткой ящерицы. Обнаружив узенький ручеек, они стали взбираться к нему, шаг за шагом, по скользкой скале цвета охры. Капель звучала словно музыка после пыльных смерчей и удушливого марева запустения. Троица провела долгие минуты, подставив руки и наполняя ладони каплю за каплей холодной водой, которую поплескали на лица, чтобы стереть жгучую щелочную пыль.

— Может ли Пьющий жизнь по-прежнему наблюдать за нами? — спросила Тистл. — Даже здесь?

— Он может. Но наравне с этим есть и другие опасности, — сказала Никки. — Что-то в этом мире всегда норовит тебя убить. Не забывай об этом.

Путники двинулись вверх по каньону. Рептилии бросились врассыпную среди скал над головой, и Тистл подняла взгляд на выступы в искушении поохотиться, но все же не стала задерживаться.

Бэннон брел сквозь скальное русло, на всякий случай удерживая меч в руке. Всю ночь Никки ощущала присутствие какого-то хищника, кружащего вокруг их лагеря, но не слышала ни звука и при свете огня не видела горящих глаз. Теперь в колдунье снова поселилось похожее гнетущее чувство, будто за ними следят. Не отставая от Бэннона, она огляделась, уставившись на скальные образования и подумала, может ли этот злой волшебник устроить очередную засаду. Но пока не видела ничего подозрительного.

Неожиданно и бесшумно что-то тяжелое упало сверху и ударило ее по спине: некая лавина рыжевато-коричневого меха, острых когтей и громкого рычания. Удар сбил Никки на землю прежде, чем она успела выпустить свою магию.

Бэннон вскрикнул и развернулся. Тистл пронзительно завопила.

Слабо заметные в красноватом загаре гладких стен возникли три кошачьи фигуры — огромные, песочного цвета пумы с изогнутыми саблевидными клыками и когтями, похожих на горсть острых кинжалов.

Когда первая пума обрушилась на Никки, удар выбил воздух из ее легких. Колдунья извивалась, пытаясь отбиться. Зверь представлял собой гору мышц, с телом, созданным для атаки. Такой способен был убить ее всего за несколько секунд.

Никки уклонилась от первого взмаха лапы зверя, но затем тот проскреб кровавые борозды на ее спине, вспоров черное платье. Пума издала дикий рык и попыталась стиснуть клыками ее голову. У Никки не было ни времени, ни возможности сосредоточиться, чтобы найти сердце зверя и остановить его своей магией.

Отчаянно защищаясь, она выпустила рассеянную волну магии — пульсирующую ударную волну сжатого воздуха во всех направлениях. Эта невидимая волна отбросила от нее нападавшую тварь, но ее эффект оказался на удивление слабым. Кровотечение было серьезным и Никки еле стояла на ногах.

Бэннон прижимался спиной к стене для защиты, пока колол мечом. Один из его ударов пробил кровавую рану в ребрах второй пумы. Тистл уклонилась и отскочила, когда третий зверь попытался ее сцапать, играя с жертвой, как кошка с мышкой. Заметив, что девочка в опасности, Никки в гневе потянулась и направила свой дар, намереваясь разорвать сердце атакующей твари.

Ничего не произошло.

Никки почувствовала, как из нее выходил поток магии, но каким-то образом ее заклинание отскочило от песчаной пумы, как камешек, скользящий по поверхности пруда. Она попробовала снова — эффект был тот же. Свой дар колдунья контролировала — она не потеряла его, как Натан, — но этот огромный зверь оказался непроницаемым для ее атак.

Когда пума готовилась к выпаду, не отходя далеко, Никки заметила на ее шкуре клеймо из загадочных рисунков с угловатыми, ниспадающими вниз изгибами символов. Она признала в них форму заклинания, возможно своего рода магическую броню.

Это были не обычные дикие звери.

Никки присела, защищаясь, когда первая пума вернулась к атаке. Колдунья швырнула огонь, который должен был испепелить большую кошку, но волшебное пламя лишь вскользь прошло по меху. Бесстрашная кошка с рыком бросилась к ней и у Никки не оставалось времени обдумывать эффективную альтернативу магии.

Она вытянула длинный кинжал, закрепленный сбоку, готовая сражаться, и понимая, что клеймо из тайных символов может дать песчаным пумам некоторую защиту от магии, но, безусловно, острый нож способен был нанести урон. Никки разрезала воздух кинжалом, затем отскочила в сторону — выпад кошки прошел мимо. Времени на уловки уже не оставалось, да и колдунья не собиралась дразнить этих существ — их просто нужно было прикончить.

Тистл нырнула за упавшую плиту гладкого камня в переплетения кедра. Бэннон защищался, безумно вращая мечом, позабыв хитроумные движения, которым научил его Натан. Пума также представляла из себя шквал дикой ярости.

Никки наблюдала, как большие кошки двигались вместе, в странной, скоординированной атаке, в зловещем унисоне. Они разделили свою добычу, и каждая пума, казалось, знала, что делают остальные две. Несмотря на то, что она не могла прочитать символы, клейменные на шкурах зверей, колдунья уже слышала о животных, связанных заклинаниями. Эти три пумы были боевой триадой — трокой[6] — их разумы, связанные друг с другом, делали хищников идеальной боевой силой.

Никки задалась вопросом: мог ли Пьющий жизнь подослать этих хищников, — но это казалось маловероятным. Песчаные пумы не были частью Шрама или местной долины, бывшей плодородной много лет назад. Их, должно быть, воспитывали и дрессировали где-то в другом месте, и кто-то другой.

Независимо от их происхождения, кошки являли собой идеальные машины для убийств, и их намерения не имели значения. Не сейчас.

Никки немного отвлеклась чтобы взглянуть на Тистл, нырнувшую под сучья кедра. Девочка выбралась с другой стороны, когда кошка бросилась в путаницу ветвей. Тистл перекатилась на спину и тут же вскочила, держа в руках нож. Она сжимала рукоять обеими руками, когда пума набросилась на нее.

Никки затаила дыхание, зная, что не сможет подоспеть к девочке вовремя, а затем поняла, что Тистл намеренно заманила ретивого хищника. Когда кошка бросилась в атаку, девочка занесла нож под подбородок зверя, вонзая клинок сквозь челюсти и нёбо прямо в мозг. Пума судорожно забилась в конвульсиях, затем свалилась на свою тощую жертву, чуть не раздавив ее.

В момент, когда большая кошка упала замертво, ее сородичи вздрогнули и пошатнулись, будто им тоже нанесли смертельный удар. Затем завыли в жутком унисоне.

Бэннон использовал этот мгновение для атаки, воткнув свой меч прямо в грудную клетку второй пумы. Песочного цвета хищник метался и ревел, широко раскрыв пасть, но меч пронзил сердце существа и торчал с противоположной стороны груди.

Никки проскребла своим ножом по ребрам последней пумы, которую на мгновение ошеломила смерть ее двух компаньонов, связанных с ней заклинаниями. Обезумевшее существо чуть не полоснуло колдунью своими когтями, и Никки снова порезала ее ножом. Раненный зверь молотил хвостом и перешел в дикую атаку, словно готовясь вложить в нее свою жизнь. Тяжеловесное существо опрокинуло Никки на землю, но она ткнула ножом вверх, вонзив лезвие глубоко в живот хищнику.

Тистл, залитая кровью, выбралась из-под тела пумы, убитой ею, и вихрем полетела Никки на подмогу. Девочка несколько раз ударила последнюю пуму своим ножом, и Никки с большим трудом оттолкнула умирающего зверя. Высвободившись, колдунья стояла, вся в крови — как пумы, так и ее собственной. Кожа на спине была сорвана лентами.

Бэннон был в потрясении, когда извлекал меч из туши убитой им пумы.

— Я удивлен тем, что Пьющий жизнь не отправил гигантских скорпионов или многоножек.

Никки покачала головой, пока стояла, истекая кровью, и уже чувствовала жгучую боль от многочисленных ран.

— Я не уверена, что причиной этой атаки является Пьющий жизнь.

Последняя песчаная пума была еще жива. Он лежала на земле, тяжело дыша, урча от сильной боли и истекая кровью.

Бэннон встал позади Никки, охнув при виде глубоких кровавых борозд на ее спине.

— Колдунья! Твои раны! Мы должны их исцелить.

Никки посмотрела на свои исцарапанные руки.

— Я могу исцелить себя сама. — Она склонилась к умирающей песчаной пуме. — Но вот ее жизнь подходит к концу. Я должна избавить животное от страданий. — Она огляделась. — Из-за этих заклинаний-символов, защищающих ее от магических атак, мне придется воспользоваться своим ножом.

Умирающая пума издала громкое урчание — этот звук казался скорее жалобным, чем угрожающим. Лицо Бэннона поникло, губы задрожали.

— Тебе нужно ее убивать? Может, ты ее исцелишь?

Никки прищурила глаза.

— Зачем я должна заботиться об этой твари? Она пыталась нас убить.

— Что, если она была для этого обучена? Разве нам не интересно знать, откуда она взялась? — спросил Бэннон. — Мы уже убили двух других, а эта… — Слова застревали у юноши в горле, и он поперхнулся. — Это такая красивая кошка… — Он не мог говорить дальше.

Когда адреналиновая лихорадка пошла на спад, Никки почувствовала неистовую боль от собственных ран. Когти этой пумы разорвали мышцы ее спины до костей.

— Это не беспомощный котенок, как те, которых утопил твой отец.

— Да, это не так. — Бэннон покачал головой. — Но она умирает, а ты можешь ее исцелить.

Тистл присела рядом с еле дышащей пумой и посмотрела на Никки своими медово-карими глазами.

— Мои дядя и тетя говорили, что нельзя убивать без абсолютной на то необходимости. Измазанная кровью, девочка выглядела брошенной и несчастной.

— А в этом необходимости сейчас нет, — согласился Бэннон.

Никки потянулась, чтобы коснуться кошки, осторожно пустив магию, чтобы измерить степень ее повреждений. Клейменые заклинания-символы не остановили ее, поэтому колдунья поняла, что данная защита предназначалась лишь для отклонения атак. Она передвинула руку, чтобы прикоснуться к ножевым ранам, которые нанесла зверю. — Я могу исцелить это существо. Я исцелю ее, но вам стоит знать, что эти три песчаные пумы были связаны заклинаниями. Ее две сестры-пумы из троки мертвы. Если мы ее спасем, чтобы ей затем жить в полном одиночестве, это может оказаться не совсем благосклонно по отношению к животному.

— Да, мы согласны, — настаивала Тистл. — Пожалуйста, Никки.

Собственные раны Никки и кровопотеря вызывали у нее головокружение, делая слабой, и сил спорить с сиротой уже не оставалось.

Никки коснулась глубоких порезов пумы. Когда она это сделала, часть крови животного смешалась с ее собственной из порезов на руках и ладони. Кровь двух жестоких существ, обученных и готовых сражаться…

Никки вызвала исцеляющие чары, выпустив поток через свою ладонь в песочного цвета зверя, а также наполнила ею свои самые глубокие раны.

Едва сделав это, Никки почувствовала внезапный толчок, как в последнем звене, выкованном в таинственной цепи, связывающей ее с пумой. Цепь, что связывала ее сердце, нервы и разум, и протянутую к каждой составляющей организма зверя. Мысли выливались через край, так как мощная магия исцеления влилась в них обеих, стирая раны от когтей и ножей, царапины, даже самые мелкие, притупляя боль в мышцах.

Отдернув свои кровавые руки прочь, Никки отшатнулась назад. Даже перестав касаться пумы, она чувствовала присутствие животного, связанного с ней. Как с сестрой. Колдунья не могла этого отрицать.

— Ее зовут Мрра, — тихо сказала Никки. — Я не знаю, что означает это слово. Это не совсем имя, просто ее отличительная черта.

Исцеленная пума издала тяжелый вздох и перевернулась, встав на лапы. Глаза кошки отливали золотисто-зеленым. Длинный хвост хлестал взад-вперед в тревоге и замешательстве.

— Что только что произошло? — спросил Бэннон. — Что ты сделала?

— Моя кровь смешалась с ее. Смерть сестер, связанных с ней заклинанием, оставила в ней пустоту, подобно ране. Когда моя магия исцелила Мрра, она одновременно заполнила и эту пустоту. — Голос Никки стал хриплым, она была поражена тем, что испытала сама. — Добрые духи, теперь мы связаны, но все же остаемся независимы, сами по себе!

Песчаная пума смотрела на колдунью, молотя толстым хвостом. Никки снова взглянула на покрытые рубцами символы заклинаний, но, несмотря на ее связь с Мрра, все еще не могла истолковать этот язык. Однако она постигла отголоски боли — бугристые, воскообразные шрамы от раскаленного железа, что жестоким образом оставило клеймо в виде символов под мягким, песочного цвета мехом.

Взглянув на свою бывшую жертву, Мрра вздрогнула, затем бросила взгляд на тела двух сестер-пум. С низким рычащим стоном она повернулась на лапах и сократила расстояние между собой и тремя людьми, которых должна была убить их трока.

Никки чувствовала, что связь между ними истончается. Колдунья не могла общаться с ней напрямую, и не могла понять, что думает Мрра. Она просто знала, что она, Бэннон и Тистл теперь в безопасности от дальнейших нападений с ее стороны. И что теперь Мрра будет жить… хотя и осталась одна.

Но совсем одинокой хищница не останется: в ней всегда будет присутствовать тень Никки.

Молотя хвостом, песчаная пума влетела в безжизненную пустошь, перепрыгивая обнажения гладкого камня, выступ за выступом.

Тистл глядела вслед ей вслед, а Бэннон, в растерянности, по-прежнему держал свой окровавленный меч. Никки, наблюдая за удаляющейся пумой, ощутила странное чувство потери.

В мгновение ока зверь исчез в неровных тенях.