Госпожа графиня (СИ)

34

Морейн возмутительно привычным движением сунул ноги в мои валенки, надел мой тулуп, толкнул входную дверь и лишь тогда обернулся.

— Что? — удивился он моему ошарашенному виду.

— Тебе нигде не жмёт? — поинтересовалась я.

Морейн озадаченно повёл плечами, убедился, что тулуп сидит отлично, а потом покачал головой.

— Не жмёт.

— Я имею в виду твою наглость! — а вот моего терпения явно не хватало на этого наглеца. — Это мой тулуп и мои валенки. Снимай! Живо!

— Но я не могу идти на улицу без одежды. Я же замёрзну, — Морейн решил поразить меня наличием логического мышления.

Я и сама понимала, что в своей паркетной бекеше и тонких сапожках, он не продержится на морозе и получаса. Меня возмущала его бесцеремонность. Мог хотя бы спросить. Из вежливости, например.

Но гость отказывался демонстрировать хотя бы зачатки хорошего тона и молча мялся на пороге.

Это возмутило меня ещё больше.

— Ладно, иди уже, — подумала, что пререкаться так мы можем долго, и тогда бани мне не видать. Но наткнувшись на его довольный взгляд, отрезала: — Но чтобы мои вещи брал в последний раз!

— А в чём мне ходить? — моментально скис он, мстительно добавив: — Мои вещи ты разрезала.

Я закатила глаза. Этот человек был совершенно невыносим. Боги решили посмеяться надо мной, послав мне его. Какой же дурой я была, когда просила живую душу для общения. Вот только сожалеть уже было поздно.

— Напротив находится людская, там осталась мужская одежда. Можешь сходить и выбрать себе что-нибудь.

— Тебе что, жалко?

Морейн смотрел так обиженно, что мне даже стало стыдно. На пару мгновений. А потом я разозлилась по-настоящему. Нет, он совсем обнаглел. Сел мне на шею и ножки свесил.

— Знаешь что, я эту одежду стирала, проветривала и приводила в порядок вот этими вот руками! — я продемонстрировала ему ладони с растопыренными пальцами, чтобы сомнений не возникло, какие именно руки тут работали. — И если тебе нужна одежда, иди и сам добудь! А эта моя!

— Хорошо, — это слово, тихо сцеженное сквозь зубы, не сулило ничего хорошего.

Морейн нервными резкими движениями сорвал тулуп. Скинул валенки. Точнее попытался. Один зацепился и отказывался спадать с ноги. Маг тряс ею, ругаясь сквозь зубы. И всё равно пришлось помочь второй ногой, чтобы валенок слетел.

Громко топая босыми ступнями, Морейн подошёл к своей бекеше, висевшей на гвозде у печи. Когда он надел её, стал заметен разрез с коричневой коркой крови. А сквозь него выглядывала рубаха. Не обращая на это внимания, маг застегнул пуговицы. Затем натянул сапоги и вышел за порог, громко хлопнув дверью.

Надо же, какие мы нежные.

Я хотела усмехнуться своей победе, но не получилось. Я чувствовала себя виноватой. Хотя моей вины здесь и не было, но давящее чувство не отпускало.

Я подняла тулуп и… повесила его на гвоздь. Внизу у стены поставила валенки. А сама надела свой плащ и сапожки, в которых приехала. Они серьёзно пострадали, с одной стороны хлябала подошва. Но совесть не позволила мне насладиться своим трофеем.

Это было как-то… неправильно. Может, я и правда переборщила? Ну и пусть бы надел этот дурацкий тулуп. Он всё равно мне велик, и в нём не слишком удобно работать. У меня плащ довольно тёплый, с меховым подбоем. Я не носила его из-за длины, подол волочился по сугробам, собирая снежные комья.

Хотя на морозе в тулупе, конечно, теплее.

На улицу я вышла в смешанных чувствах. Не знала, как себя вести с Морейном. Но и извиняться не собиралась. Вины за мной никакой не было. Не прав он. Тогда почему я чувствую себя виноватой?

Но едва оказалась на крыльце, с губ слетел восхищённый вздох. Усадьба преображалась на глазах.

Тропинки, которые я с таким трудом вытаптывала, мечтая расчистить снег, обнажились до самой земли. Белый двор усадьбы расчертился широкими черными полосами.

Центральная начиналась от кухни и шла по всей территории, огибая подъездной круг. От неё к каждому флигелю шли полоски поуже. Я заглянула за угол и отметила, что Морейн не забыл даже о деревянной будочке. До неё теперь бежать — одно удовольствие.

Ну какой же замечательный постоялец мне попался. И чего я на него постоянно сержусь? Золотой ведь человек.

Когда молчит и делом занимается.

Я пошла по тропинке. Земля была влажной и липла к подошвам. Морейн тут же был понижен с золотого уровня до серебряного. Не мог, что ли, немного снега оставить, чтоб ноги не пачкались?

Сам он уже добрался до бани. Я поспешила к нему, чтобы успеть увидеть, как творится магия.

И успела, но только чтобы подхватить покачнувшегося мага и прислонить к стене.

— Ты что, сбрендил⁈ — уровень Морейна скатился до деревянного чурбана, и поднимать его я больше не планировала. — Ты что здесь устроил?

— Тропинки, — просипел он, с моей помощью опускаясь на лавку у стены. — Хотел тебя порадовать.

— Порадовал, — процедила я сквозь зубы, стараясь, чтобы этот самонадеянный болван прочувствовал всю степень моего негодования. А потом подумала, на что он мог рассчитывать, так масштабно растрачивая резерв, и отрезала: — Целоваться с тобой не буду! И не проси!

Мне показалось, Морейн усмехнулся, но так тихо, что я засомневалась.

— А руку дашь подержать? — спросил негромко.

Я посмотрела на его ладонь, лежащую на колене. Потом перевела взгляд на идеально ровные тропинки. Тяжело вздохнула, чтобы не надумал себе чего лишнего, и накрыла его руку своей.

Чуть помедлив, Морейн переплёл наши пальцы. Я не стала возражать, но только потому, что залюбовалась едва заметным сиянием, исходившим от наших рук.