Гало: Криптум

Несколько часов спустя, мы вышли из пространства скольжения. Нормализация проходила медленнее, чем обычно, что свидетельствует, о том, что мы ушли на очень большое расстояние, возможно, за пределами диапазона обычных прыжков в пространстве. Могут возникнуть неприятные временные эффекты, когда мы вернемся.

В одиночестве, я стоял в командном центре, глядя через огромные мониторы, на водоворот рукавов галактики, и вводя данные в таблицу, чтобы понять, где мы находимся. По крайней мере, это наша галактика. Корабль был на высокой векторной орбите, над галактической плоскостью, десятки тысяч световых лет от любой возможной точки назначения.

Бродя по кораблю, в поисках Дидакт, я нашел его несколькими палубами ниже, посреди большого отсека в окружении своих "Сфинксов". "Сфинксы" стояли в своей характерной манере – правильным эллипсе, каждый охваченный кольцевым буфером из твердого света.

Я стал наблюдать за ним, из-за арки, которая огибала широкий проход. Он, как будто собрав группу командиров, обращался с речью к своим воинам.

― Я никогда не был наивным, чтобы верить, что исполнение своего долга приведет к славе, или опыт одного Война, к мудрости Предтеч, ― сказал он, и его сильный голос, эхом отразился от стен ангара. ― Мои юные, если бы вы были по-настоящему здесь, со мной… Я чувствую себя слабым и одиноким. Я боюсь, того, что я найду. И мне снова, придется оказаться среди Строителей. Их правление привело нас к этой тупиковой ситуации. То, что мы давно узнали, от людей…

Он увидел меня, и жестом пригласил присоединиться к нему.

Я так и сделал.

Дидакт, стоял один, наедине со своими "Сфинксами".

― Куда мы летим. Почему так далеко? ― спросил я.

― Несколько путешествий подряд, через пространство скольжения, можно отследить по основным векторам, если эти путешествия рациональны. Мы выбрали не рациональный путь. Еще несколько прыжков, и нас будет очень трудно отследить.

Дидакт ходил внутри эллипса, прикасаясь то к одному "Сфинксу", то к другому:

― Они содержат то, что давным-давно осталось от нескольких моих воинов.

― Неужели это Дюрансы? ― спросил я.

Даже под моей броней, я почувствовал озноб на коже, вспомнив разговор со "Сфинксом", и как моя интуиция, подсказывала мне, что существует нечто больше, внутри этих машин. Райзер, почувствовал это, тоже.

― Нет. Воины не соблюдают тонкости обрядов, как вы могли заметить, Манипулар. В бою наши мертвые войны, редко бывают в том состоянии, чтобы их сущности были собраны. Все, что остается, является конечным взаимодействием моих Воинов со своими машинами, мимолетные образы, мысли и воспоминания, прежде чем они были убиты в бою… сведенья для изучения их командиров, чтобы посмотреть, что можно извлечь полезного, для будущих сражений. Я, был их командиром… И мое сердце, не позволило удалить их.

― Они все еще высказывают вам свое мнение? ― спросил я, с дрожью.

― Некоторый интеллект, все еще остается, ― сказал он, глядя на меня.

Он положил большую руку мне на плечо:

― Ты не такой дурак, как хочешь себя представить. Если бы я спросил тебя, что я должен сделать, ― сказал он, ― что бы ты ответил?

Это привело меня в тиски противоречий:

― Я думаю, двигаться вперед, долго и упорно, ― ответил я. ― Что-то познать.

― Лайбрериан выбрала Вас и данных людей, и она, кажется, думает, что вы можете помочь. И, несмотря на наши многочисленные разногласия, я редко убеждался в том, что она была неправа.

Он боролся внутри себя, гнев на его лице, сменялся глубокой печалью, спутанность сознания, сменялся решимостью:

― Моя тактика против Строителей в Совете, была слишком грубой, моя политика слишком прямой и наивной. Лайбрериан во многом была права. Это нелегко признать.

Хор голосов "Сфинксов" окружил меня. Я разобрал только несколько отдельных фраз:

― Мы здесь, в ожидании…

― Тысячи лет впустую!

― Решение было, отец… Забыл!

― Если то, что Древние сделали правильно, это выход…

Я вышел из эллипса, в ужасе.

"Сфинксы" замолчали.

Дидакт стоял среди них, склонив голову.

― Кто они? ― спросил я, вдруг почувствовав, что это гораздо больше, чем командир и его погибшие солдаты.

― Это наши сыновья и дочери. Лайбрериан и мои, ― сказал Дидакт. ― Они стали Воинами и служили на моем флоте. Они погибли в бою. Все…

Я не знал, что сказать или сделать. Его горе было безграничным.

― Их переговоры, их последние команды и их воспоминания, хранящиеся в этих машинах, все, что у меня осталось. Все, что для меня лично имеет значение, кроме моей Клятвы… моего Долга. Но я, должен идти вперед, сделать то, что мы задумали, они пойдут за мной. Лайбрериан избрала вас помочь мне. Но как?

На мгновение, показалось, что он не в состоянии решить, какой курс избрать, странная нерешительность для Прометейца.

Но тут, же следом задал вопрос:

― Сколько времени вы провели с людьми до нашего отбытия с Эрде-Тайрин?

― Десять дней, ― ответил я.

― У них до сих пор их честь и отвага?

― Да, ― я сказал без колебаний.

― Она испытывает меня, моя жена, не так ли?

― Я очень мало знаю о Лайбрериан.

Дидакт, усмехнулся:

― Вы никогда не узнаете ее, как знаю я. Она обладает чувством юмора, редким чувством для всех Предтеч и тем более для Воинов… и для большинства Строителей. Это походит на нее, призвать меня из моего мира, и поставить мене сложную задачу.

― Что она хочет, чтобы вы сделали?

― Когда я служил главнокомандующим сил Предтечей, у меня всегда была поддержка квалифицированного персонала… десятки Прометейцев, каждый при поддержке самых лучших анцилл, с большим боевым опытом. Я не привык работать в одиночку, Манипулар. Но то, что она дала мне… Манипулара и двух людей… ― он помолчал, и продолжил. ― Хотя маленький человек, более послушный.

Райзер был не всегда послушным, маленький флориан укусил Дидакта за руку, но я не стал ему противоречить.

― Для достижения полной эффективности, Прометейцы должны иметь большую часть, или даже все знания командира. Это древняя традиция.

Он протянул свою руку. Вокруг пальцев появилось темно-красное энергетическое поле, словно рука, была в светящейся крови.

Для меня это было совершенно неожиданным, даже пугающим.

― Я вам, не равный, ― возразил я. ― Для меня ваш опыт…

― Вы видели, что произошло на Чарум Хакор, и Фавн Хакор, ― прервал он меня. ― Ваша анцилла поможет вам освоить мои знания. Вам нужно только попросить, и вы будете знать все, что знаю я.

Так просто. Анцилла поглотила бы эти знания, и я мог изучать их на досуге. Я колебался, но, потом протянул свою руку. Как только, я это сделал, увидел, что красное поле растет и вокруг моих пальцев. Анцилла появилось в задней части моих мыслей, не голубая, а красная, как кровь.

И голодная до информации.

Со мной никогда не было не чего подобного, неограниченный инстинкт, я мог бы сказать о страсти анцилл, впитывать знания.

Наши пальцы соприкоснулись.

― Закрой глаза, ― предложил он. ― Это меньше ее дезориентирует.

Я закрыл глаза. Через некоторое время, я потерял счет времени, это могло быть, несколько часов, а может дней. Я снова открыл глаза. Моя броня дрожала. Я чувствовал, жар, моя кожа, почти горела. Ощущение медленно уменьшались, но я все еще испытывал дискомфорт.

Я пытался получить доступ к своей анцилле. Она появилась, в красном и синем цвете, нервно дрожа.

― Это сработало? ― спросил я. ― Я чувствую себя не очень хорошо. Анцилла сломана, или отключена…

― Это не сработало, ― сказал Дидакт, оттягивая руку. ― Это слишком для Манипулара. Я должен был догадаться. Только первая форма способна поглощать так много информации.

― Что я могу сделать? Что-то осталось у меня?

Дидакт ответил не сразу:

― Иди, проверь, как там люди, ― сказал он, наконец. ― Мы будем совершать прыжок еще раз, в ближайшее время.

В своей каюте, люди либо спали, либо впитывали информацию у анцилл Лайбрериан, но я, точно не знал. Их глаза были закрыты, и они лежали, свернувшись калачиком, рядом друг с другом. Я решил их не трогать. Судя из моего собственного недавнего опыта, было бы жестко давать им так много информации, и так быстро.

Остаточная боль, после попытки передачи информации, не давала мне покоя. Даже броня, не могла сразу рассеять мой дискомфорт. Хуже того, анцилла, негодовала после перегрузки. Казалось она, винит меня, а не свою собственную жадность к знаниям. Я остро чувствовал, ее обиженные импульсы.

Я лег рядом с людьми, на палубу, сжимая мой шлем руками и стиснув от боли зубы. Райзер встал надо мной, и спросил с озабоченностью:

― Неужели, он сделал вам больно, этот убийца людей?

В нескольких шагах позади, маячил Чакос, с бледным и нездоровым лицом.

Они изменились.

Мои мысли постепенно становились четкими, а в голове утихала пульсирующая боль.

― Нет, ― сказал я. ― Он попросил о помощи. Он предложил мне… обучение, его военной мудрости, и передачи личного опыта. Я пытался эти понять, как мог.

Чакос пожал плечами и покачал головой:

― Я здорово рассержен. А, что, если я пойду туда и плюну ему в лицо?

Райзер проговорил, что-то невнятное:

― Фаа-Чааа!

Я узнал достаточно о выражениях флориана, чтобы понять, что он был не против этого.

― Он боится вас, ― сказал я. ― Нет, скорее уважает. Нет, опять не то. Он помнит, что вы когда-то сделали. Вы убили его детей… в бою.

― Мы, лично? ― спросил Чакос с сомнением. ― Я, что-то не помню.

― Наши предки, ― сказал Райзер, сидя на корточках. ― Давно, когда твой и мой народ, были вместе.

― Вы бы, лучше учились у вашей анциллы, ― сказал я.

― У этой маленькой голубой женщины? ― сказал Райзер. ― Я не буду жениться на ней. В этом вы были правы.