Гагарин: дорога на Марс

Глава 18

18.

Спейс-шаттл «Атлантис» замер перед прыжком в чёрное небо — пуск был назначен на три часа двенадцать минут местного времени, когда майское небо ещё не начнёт светлеть.

Ксения Гагарина, одетая в скафандр, смотрела на непривычно ассиметричное сооружение со странной нашлёпкой огромного топливного бака. Ничего неожиданного не произошло, летела не она. Слюнькову Береговой сдвинул в хвост троицы ожидания — запасной. Зарина заняла место в «Атлантисе» вместе с Харитоновым, двумя американцами, членами миссии на Марс, и ещё четырьмя астронавтами для ротации на «Скайлэб-2». Челноки, перебранные едва ли не до последнего винтика, осуществили уже несколько рейсов на орбиту и два к Луне, не создав проблем, поэтому предложение NASA забросить четвёрку «попутной лошадью» на «Салют-12» к собранному и готовому комплексу «Аэлита» пришлось кстати. Шаттл обладал достаточным запасом топлива для орбитальных манёвров и перелёта к американской станции.

В общем, понятно: впервые граждане США ступят (точнее — заплывут) на борт крупнейшего советского орбитального сооружения, отчасти секретного, причём сразу в большом количестве, за всеми уследить трудно. Ради этого стоит сделать крюк. Конечно, Харитонов с Зариной обрадовались случаю сгонять на шаттле, куда более вместительном и просторном, бизнес-класс по сравнению с плацкартой в «сапсане». Советский корабль, освобождённый от пуска к «Салют-12», теперь стоял на незаправленной «Энергии-5» на стартовой площадке Восточного в ожидании старта к Луне.

Вокруг переминались и оживлённо болтали американцы. Молчал Киселёв, дублёр Харитонова. Буквально в нескольких сотнях метров, или, по-местному, в сотнях ярдов, за ограждением накопилась огромная толпа. Это не Байконур или Восточный, к которым ближе чем на десятки километров постороннему не подобраться, в том числе из соображений безопасности: обломок ракеты «башка попадет — совсем мёртвый будешь» («Джентльмены удачи») . Отлёт первых в истории человечества космонавтов-астронавтов на Марс, пусть внешне неотличимый от сотен других запусков челноков, рекламировался как небывалое шоу. На мыс Канаверал прикатили не только обитатели Флориды, но и жители других мест.

Они были вознаграждены небывалым зрелищем. В ночном небе вспыхнула звезда, разделившаяся на три, которые веером разлетелись в стороны.

— Слишком низко! — ахнул Киселёв. — Что там происходит?

Стоявший рядом сотрудник NASA схватил рацию, что-то прокричал на неё, переключил на приём. Из эфира неслась каша из голосов, нечленораздельных выкриков… В тревожном ожидании прошло около четверти часа. Он переключил радиостанцию на другую волну, прислушался и вдруг облегчённо сообщил: «ОК! The shuttle landed. Everything all right».

— Приземлился на шасси по-самолётному? Штатно? — не поверила Ксения. — Когда бы он успел совершить все маневры для захода на посадку?

— Одно понятно: на Марс не слетали ни мы, ни они, — грустно подытожил второй дублёр. — Пошли, распеленаемся.

Наутро их и спасённый экипаж челнока спецрейс NASA перенёс в Хьюстон на медобследование. В воздухе Харитонов, севший рядом с Ксенией, рассказал известные на тот момент подробности.

— Долбануло секунде на двадцатой после отрыва, может — двадцать пятой. Только-только перегрузка навалилась. Бам — и исчезла. Как я сейчас въезжаю, пилоты мигом, не советуясь с Хьюстоном, отделили и бустеры, и бак, тем самым спасли себя и нас всех. Потом выжигали гидразиновое топливо орбитальных двигателей перед посадкой на воду, в атмосфере спейс-шаттл — такой себе летун, до авиабазы не дотянул бы. Сели, глубоко он не нырнул, баки пустые, да и объём грузового отсека огромный, он не герметичный, но при закрытых створках так сразу не заполняется.

— Когда открыли люк, он был уже под водой? — прикинул Киселёв.

— Да, но выбрались быстро. Вот только у Зарины не надулся спасжилет, и она, как ни барахталась, пошла ко дну. Я за ней — мой мешает. Пришлось от него освободиться и — вниз. Уилл тоже нырнул. Там чернота… Просто повезло, что на Зарю натолкнулся.

Она кашляла.

— Состояние дурное. Будто в лёгких до сих пор вода. Не могу выхаркать.

— Главное, ты живая, мать. И первая советская женщина, прокатившаяся на американском спейс-шаттле, — утешила Ксения, положив ей руку на плечо.

Утешение не особо удалось. Таджичка была в американском халате. Собственное обмундирование, мокрое до нитки, летело в багаже. Личные мелочи, взятые на борт челнока, пропали и лежат где-то на дне Мексиканского залива. Ксения непроизвольно погладила выпуклость на комбинезоне, где в кармашке лежал всё тот же амулет — маленький гагаринский заяц.

В Хьюстоне провели сутки. На следующий день советскую четвёрку и американских астронавтов, отобранных для Марса, пригласил Джеймс Флетчер, администратор NASA. Кабинет его был велик как ангар для космической ракеты и украшен фотографиями главных достижений агентства. За спиной администратора, как водится, стоял американский флаг.

— Леди и джентльмены! Позвольте ещё раз выразить сожаление в связи со срывом полёта челнока «Атлантис» и поблагодарить за мужество и самообладание, позволившие избежать человеческих жертв. Мы связались с Госкосмосом СССР, господин Козлов подтвердил: русский корабль «сапсан» отвертикален вместе с ракетой-носителем о поддерживается в этом положении. Его подготовка к старту займёт не более восьми суток. Сократив время пребывания у русской станции «Салют-12» и длительность нахождения на Марсе, мы успеваем в это полётное окно. Господин Козлов уверяет, что оба беспилотных корабля — с автоматическими станциями для изучения поверхности и предназначенный для подъёма двух человек на орбиту — успешно движутся к намеченной цели. Русские настаивают на продолжении программы, иначе эффективность беспилотного оборудования ниже, и нет никакой уверенности, что собранный на орбите Земли комплекс сохранит готовность в течение двадцати шести месяцев. Но должен предупредить, любая спешка повышает риски. Поэтому я позволяю себе спросить: вы готовы лететь на Марс, стартовав с Земли на русской ракете?

— Да! Иес! — хором ответили советские и американские члены экипажа, Зарина выкрикнула настолько энергично, что снова закашлялась.

— О’кей. Иного от вас не ожидал, леди и джентльмены. Горжусь, что живу на одной с вами планете. Счастливого пути в Россию!

Администратор сиял лицом и пускал зайчики очками, эдакий человек-позитив. В СССР подобное проходило бы в напряжении, всё же на грани срыва оказалось грандиозное дело, уже схарчившее десятки миллиардов долларов и рублей, по покупательной способности они близки. Кроме материальных потерь — ещё и обман ожиданий едва ли не всего человечества. Кроме, быть может, самых диких уголков в джунглях, каждый на планете знает: мы летим на Марс!

Или не летим?

По крайней мере в СССР — несёмся точно, и Ксению с Павлом весьма обеспокоило то, что Зарина в Ил-62 продолжала покашливать.

В Москве у неё не обнаружили никаких особых отклонений, а вот уже на Восточном местные медики и Алла Маратовна, представлявшая Москву, взволновались всерьёз. Когда терапевт в очередной раз слушала ей лёгкие, Гагарина вышла из помещения медслужбы и разыскала дочь.

Опускался вечер. Было уже довольно тепло, хоть не сравнить с духотой Флориды и особенно Хьюстона. Вплотную к сооружениям космодрома подступал густой лес, он вырублен только вокруг стартовых площадок.

Подозвав Ксению, вытащила сигарету, её только что стрельнула у кого-то из санитаров, и нервно затянулась, прикурив от зажигалки. «Палочки здоровья» брала в рот крайне редко, лишь сильно волнуясь.

— Мама, что?

— Всё плохо. Я не подпишу ей годность к полёту.

— Почему⁈ Её же смотрели и в Штатах, и в Москве…

— Смотрели, да недосмотрели. Этот повторяющийся кашель — психосоматический, скорее всего. В лёгких чисто, я видела рентгеновский снимок. Думаю, что Зарина настолько испугалась, нахлебавшись воды, что воображает, будто в дыхательных путях есть остатки. При сильной психической нагрузке я не представляю, куда уедет её крыша, — она затянулась. — Нет, в столь ответственный полёт, надолго и без возможности досрочного возвращения её выпускать нельзя.

— Кто же будет решать?

Спрашивая, Ксения почувствовала нервную дрожь. Если не летит первый кандидат, то — дублёр. То есть она! На Марс!

— Решать будут Козлов и Береговой, их самолёт приземлится часа через два с половиной. Но фактически определим мы с тобой и сейчас. Слюнькову точно не успеют привести из Москвы, задерживать ради неё старт тоже нельзя. И без того времени впритык.

— Киселёв?

— Он в порядке, как и Паша. Но — принадлежит к худшей, то есть мужской половине человечества, что весьма расстроит уважаемую (не мной) миссис Мондейл. Для неё две женщины в экипаже — идефикс.

— Но они сами утопили «Атлантис»! И нанесли ущерб здоровью нашей кандидатке.

— Тогда почему не заменили на дублёршу? Я могу написать и тебе негодность. Но как это будет выглядеть в глазах «свободного мира»? Русский коммунистический сексизм.

— Мама, ты намекаешь…

Алла Маратовна отшвырнула недокуренную сигарету.

— Какого чёрта? Прямо говорю: дуй в стерильную зону! Хоть потом, наверно, я прокляну себя за эти слова.

В карантине полагается провести гораздо больше времени, чем осталось до старта. Но и так они прилетели на Восточный слишком поздно из-за допобследования в Москве. Ксения быстро обняла маму и бегом кинулась в медблок. Спешила не потому, что секунды на что-то влияли. Боялась струсить. Раз кому-либо из Гагариных запрещено третий раз подряд участвовать в самом историческом полёте, она всерьёз не воспринимала вероятность участия, даже когда потеснила Слюнькову. Замена космонавта дублёром менее чем за одиннадцать часов — из ряда вон выходящее событие, если вообще такое случалось. Морально не была готова. И мама это знала.

Дальнейшее было предсказуемо. Едва уснула часа на три, показалось — лишь сомкнула веки, и её сразу будят. Ещё один медосмотр, надевание скафандра, заветный заяц за пазухой… Мухаммедову тоже обрядили, как и Киселёва. По протоколу.

Последние объятия. Даже Козлов обхватил единственной рукой.

— Мама! Я тебя люблю. Передай папе, Андрею, Саше, Ларисе, Юрочке — я вас всех очень люблю!

Алла Маратовна отвернулась, скрывая слезу, она не к лицу суровому полковнику. Лоб перечеркнуло морщиной, состарившей сразу лет на десять.

— Вернёшься и сама им скажешь.

Пашка неподдельно радовался, что летит именно она. Американцы тоже не возражали, они вообще ко всем советским относились подчёркнуто ровно, показывая: если не лезть в личное пространство каждого, то проблем в коммуникации не случится.

Опустились в ложементы. Павел занял крайнее левое место, справа от Ксении лежала Урсула Джонс, темнолицая латиноска из южных штатов лет тридцати, вероятно — лесби, но не афиширующая свою принадлежность к меньшинствам. Справа расположился Уильям Уоррен, белый и массивный мужчина, Госкосмос наверняка бы забраковал такого претендента по массогабаритным основаниям. Но выбирали в NASA.

С самого начала, как, собственно, и ожидалось, миссия напоминала шоу, будто запуск осуществляется не для покорения Марса, а ради рейтинга транслирующих его американских телеканалов. Сыпались вопросы на двух языках, космонавты и астронавты отвечали тщательно заученными экспромтами. Урсула заверила, что её любимая еда — свежая и горячая пицца с кусочками тунца, но в космосе её не приготовить, и она просит, чтоб её ждали и встречали с этой пиццей, назвала марку производителя полуфабриката. Соответственно, продажи такой пиццы в Штатах не просто возрастут — взлетят.

— Мистер Харитонов? Канал Си-Би-Эс. Чтобы вы хотели — с чем вас встретить по возвращении?

«Точно не телекамерами Си-Би-Эс», — Ксения практически наверняка могла угадать мысли товарища, вслух вынужденного выражаться куда сдержаннее:

— Хочу просто обнять жену и деток. Клянусь, для меня это важнее пиццы.

Аккуратно так подколол Урсулу. Американцы просто хихикнут, советские оценят.

Наконец, трёп ни о чём прекратился, посыпались последние предстартовые проверки и рапорты, предстартовый отсчёт пошёл на последние секунды, зажигание, отрыв… И плавное движение, сначала как в лифте, потом с возрастающим давлением на грудь, но куда меньше, чем в центрифуге, где экипажи всегда раскручиваются с запасом.

— Жди нас, веди себя хорошо! — Паша как с живым существом попрощался с кораблём, остающимся у станции и рассчитанном на возвращение их четвёрки домой — отсеки «Аэлиты» лишены термоизоляции для входа в плотную атмосферу.

На орбите даже не перекусили, после стыковки по гибкой надувной кишке перебрались из «Салют-12» в «Аэлиту». Если американцы озадачивались каким-то шпионажем, то практически ничего не успели увидеть.

В марсианском корабле орудовали космонавты советской станции, обеспечивая предстартовую проверку. До выхода в расчётную точку на околоземной орбите, откуда начнётся прыжок на Марс, оставалось менее двух часов. Крайне редко в космосе что-либо делается со столь пожарной спешкой, но авария «Атлантиса» смешала планы, вынудив к чрезвычайщине.

Из иллюминатора «сапсана» было видно, насколько велико сооружение «Аэлиты»: сцепка из четырёх твердотопливных бустеров, затем ионный буксир, после него ступень для разгона к Земле на гидразиновом топливе и обитаемые отсеки — возвращаемый обратно, фактически модернизированный «сапсан», просторная «каруселька» для имитации тяготения, а также маленький двухместный спускаемый аппарат. Не слишком склонная к техническому анализу, Ксения понимала: столь сложная и многоэлементная конструкция создана не от хорошей жизни, а от дефицита мощности и недостатка запаса топлива ракетных двигателей. В идеале лучше бы один и тот же большой корабль, пусть лишённый возможности посадки на поверхность, крейсировал между Землёй и Марсом, отправляя на планету и принимая оттуда небольшие аппараты типа того же «сапсана». До изобретения двигателей с управляемой термоядерной реакцией и прямым истечением продуктов синтеза вряд ли реально.

Теперь Ксения делила каюту с Урсулой. Они закрепили сумки с личными вещами, не разбирая, и снова устроились в ложементах, причём долго возились с их настройкой — это были не жёсткие конструкции, рассчитанные на конкретного наездника, а регулируемые. На момент сборки «Аэлиты» окончательный состав экспедиции не был утверждён.

Через открытый переходной люк вплыл Павел, проверил, как устроилась женская половина экипажа.

— Всё в порядке? — он подмигнул. — Ничего особенного не происходит. Всего лишь летим на Марс!

— Это они летят, — с долей желчи ответила по-русски Урсула, когда чёрные носки командира скрылись за комингсом люка. — Мы лишь побываем рядом.

— Поговори с Биллом, может — уступит в последний момент. А не согласится, объяви, что он — белый расист и гендерный шовинист. Прогнётся.

Американка засмеялась.

— Ты преувеличиваешь наш культ политкорректности. Иначе президентом США обязательно бы избрали афроженщину из ЛГБТ и ВИЧ-инфицированную.

Разумеется, разговоры писались. Но сказанное по-русски не интересно американским каналам, а для советских СМИ шуточки про нетрадиционный секс вырежут с мясом.

Наконец, был запущен предстартовый отсчёт — второй раз за миссию, что необычно. И перегрузка была даже несколько выше, чем при взлёте с «Восточного», американские бустеры, самые мощные ракеты с РДТТ в истории человечества, на две минуты одарили Ксению, весившую всего 50 кг, четырьмя центнерами веса! Возможно, где-то полопаются мелкие сосуды, не страшно, всё четверо на борту — бывалые.

Когда отработали и отделились твердотопливные ускорители, тяга осталась только от ионного двигателя — слабого, но способного работать месяцами, ощущение тяготения практически исчезло. «Аэлита», набирая скорость, взяла курс на облёт Венеры.

Снова залетел в гости Павел.

— Ничего, что я не постучался? Командиру можно.

— Надеюсь, вы джентльмен и не злоупотребите властью, — в тон ему ответила Урсула. — Если я, бедная девушка, подвергнусь сексуальному домогательству, рядом нет полицейского, к кому обратиться за защитой!

— Спасибо, мисс, за идею. Обдумаю ваше предложение. Обдумал! Согласен, но, к сожалению, не выйдет. Скоро проведём последний сеанс связи с Землёй, и пора запускать вращение. Отсеки изолируются, и со мной останется только Билл. Хороший парень, но не в моём вкусе.

— Значит, придётся терпеть до обратного пути. Когда будем лежать неподвижно полтора месяца рядом, чего только не придёт в голову со скуки?

— Слышишь, Павел? Урсула тебе угрожает. А ты, подруга, не пугай его. Побоится возвращаться с Марса на «Аэлиту».

— Меня? Боится? — американка кокетливо подбоченилась. — Обычно парни жаловались на мою неприступность, а не наоборот.

Первые сутки в пути. Пока — шутки и шуточки, выше и ниже пояса. Что будет потом, когда, запертые в этой консервной банке, надоедят друг другу до чёртиков? Больше половины полёта лишённые связи с ЦУПом и Хьюстоном.

В Звёздном был Гагарин, и Ксения почувствовала теплоту, услышав голос отца.

— Ты не прибил маму, когда она, не посоветовавшись, запустила вашу дочь к Марсу?

— Она прекрасно знала мой ответ заранее: пусть летит. Да, рискованно. Да, опасно. Но ты — носительница самой громкой фамилии в СССР. Неужели отступим!

— Ни за что!

— Правильно. Заяц с тобой?

— Конечно.

— Тогда вернёшься. Мы все тебя ждём. Подвинься и пусти Пашу, хочу и его приободрить.

Она не прислушивалась к их разговору, тем более он вылился в деловой — о проверке систем корабля перед началом вращения. Естественно, мелкие неполадки произошли. ЦУП оценил их как не угрожающие безопасности полёта.

Дальше будет сложнее. На вращающемся космическом аппарате сложно направить антенну точно в сторону Земли. Чем дальше «Аэлита» уйдёт за орбиту Луны, а благодаря работе бустеров это случится намного быстрее, чем в миссиях к естественному спутнику, тем проблематичнее послать сигнал в нужном направлении или удержать чашу антенны приёмника.

В общем — без связи. Вчетвером, но одни. Общение только друг с другом или по проводу с членами экипажа в противоположной кабине.

К этому испытанию готовились, но на Земле — одно, в реальности всё могло обернуться иначе.

Именно иначе оно и произошло.