Гагарин: дорога на Марс

Глава 10

10.

Лунная пыль смотрится привлекательно, когда сверкает кристалликами на уплотнителе иллюминатора. В остальном — неприятнейшая вещь. Пахнет кислятиной, отдалённо напоминания пороховой дым. Если попадёт в рот — отвратительно скрипит на зубах. И чрезвычайно абразивная, попадая в механизмы, легко выводит их из строя.

Андрей разок был готов ударить Пашку, когда тот принялся напевать песенку из фильма об Электронике, что-то там про «позабыты хлопоты» и «вкалывают роботы, а не человек». Независимо от того, вгрызается ли в Луну экскаватор с человеком за рычагами или под управлением ЭВМ, исполнительные механизмы — буры, фреза, ковш для выбрасывания породы — одинаково разрушаются, словно небесное тело мстит за колупания в его оболочке. И ни один робот не починит.

Как-то зашёл спор: кто талантливее — автогонщики или автомеханики. Один из технарей вытер ветошью грязные пальцы и сказал: сходите в цирк, там медведи управляют мотоциклами и ездят на велосипеде. А теперь покажите мне мишку, способного выкрутить и продуть засорившийся жиклёр.

В восемьдесят шестом лунные роботы не умнее медведей за рулём. А копать — надо!

Керны, извлечённые из глубины, доказали, что нужно зарыться минимум метра на два, если считать по уровню крыши обитаемого отсека. Во всяком случае, там радиация от солнечного излучения и галактической бомбардировки не накапливается. Шурф начали бить, естественно, не вертикально, а в стенке кратера под углом около сорока пяти градусов.

Роботизированный проходческий щит с трёхметровым ротором прогрыз около пятнадцати метров — три наискось и далее горизонтально. Твёрдые породы, образованные застывшей лавой сотни миллионов лет назад, были весьма прочны, что сильно замедляло продвижение, но одновременно удешевляло строительство. Когда подземелье (слово «подлунье» пока не прижилось) будет отрыто на проектную глубину и расчищено, не нужно укреплять стены и потолок, и без того прочные, достаточно нанести полимерное покрытие, герметизирующее бункер на случай микротрещин в каменном массиве.

Проект предусматривал камеру-расширение в начале горизонтального участка, тот — длиной восемьдесят метров с тремя симметричными ответвлениями, напоминая планировкой станцию «Салют-12». С противоположно от входа конца запланирован аварийный выход со шлюзом.

Гладко было на бумаге…

Резцы на роторе приходили в негодность после двух, от силы трёх смен. Подшипники рассыпались и заклинивали не реже. Как только крошка просачивалась в систему вентиляции-охлаждения и выводила её из строя, рабочие механизмы моментально перегревались и останавливались от сработки термодатчиков.

Немногим лучше дела обстояли с транспортёром, выбрасывающим наружу извлекаемое каменное крошево.

Работали посменно по восемь часов — управляя агрегатами и ремонтируя их, причём на ремонт и простои уходило почти столько же времени, как и на проходку. Как только щит начинал сигнализировать о бесчисленной очередной поломке, дежурная пара космонавтов вычищала тоннель за ним и, включив реверс привода, вытаскивала агрегат в более широкую камеру у входа, затевая очередной ремонт.

Четыре космонавта трудились парами в две смены по восемь часов вне станции, образованной спускаемым аппаратом от сапсана и присоединённым к нему американским модулем, память об экспедиции шаттла. Лучше тот шаттл здесь бы и остался навсегда, большой, просторный. Очень удобный, если только на нём не летать в космос. Засыпали бы его по макушку грунтом, извлекаемым из недр Луны, и пользовались его обитаемым пространством. Да и грузовым отсеком — тоже. Что говорить… Столько месяцев прошло, а его обломки до сих пор находят в нескольких штатах от Калифорнии до Среднего Запада США.

— Сюда пригласить бы миссис Мондейл, — причитал Павел, налегая всем весом на гаечный ключ, веса не хватало, да и силы требовались недюжинные. — Она бы посмотрела на нашу возню и фыркнула: надо посылать на Луну девушек. Они справятся лучше.

— Особенно моя сорокакилограммовая, — поддакнул Андрей.

Пот катился у него по лбу, но открыть шлем и вытереть его по понятной причине не мог. — Надеюсь, после родов вернётся к прежней стройности. Как взгляну на тёщу, мамудорогую, так вздрогну.

— Когда срок?

— Вот-вот десять дней. Уже лежит на сохранении. Начнутся схватки — откесарят.

— А ты на Луну удрал… Помни, женщины очень обижаются, когда отец ребёнка не встречает из роддома.

— Разрешишь метнуться кабанчиком на Землю? Я — мигом.

— Ох, Андрюха… Капитан ВВС, Герой Советского Союза, без пяти минут отец. Когда ты повзрослеешь? Бери ключ на тридцать и держи с противоположной стороны. Взяли!

Возвращаемый к жизни проходческий комбайн был первым в истории техники, рассчитанным на работу на Луне, поэтому имел примерно столько же несовершенств, как самолёт братьев Райт. На Земле приняли решение снабжать луноройных космонавтов запчастями в избытке, но не отправлять к южному полюсу новую многотонную махину. Вот в следующий раз… Как говорил Харитонов — в другой жизни. Тогда прилетит новый и усовершенствованный проходческий щит, которому достаточно будет дать задание и ждать рапорта о выполнении.

Что интересно, американцы, достаточно полно осведомлённые о тяготах прокладки тоннеля, совершенно не рвались в состав экипажей, хоть имели полное моральное право, оставив здесь коробку отсека ёмкостью в несколько кубометров.

Отправив щит обратно в тоннель — вгрызаться в лунную твердь, Андрей присел на пол, хоть нужно было торопиться запускать транспортёр и выгрести куски породы на поверхность. Миллионы парней, а теперь и девчат стремятся попасть в космонавты, не принимая увещеваний, что найдут в этой профессии не столь романтический, сколь тяжёлый, однообразный и в то же время опасный труд. Королёв, добывая золотую руду на Колыме, не рисковал, по крайней мере, что достаточно мелкой дырочки в скафандре, и лунному шахтёру конец, не ценил, что там, в забое, вокруг него нормальная земная атмосфера.

В свете налобного фонаря кружились, медленно оседая, пылинки, поднятые гусеницами уползающего проходческого щита. Здесь — это просто обломки застывшей магмы, а поверхность покрыта осколками микрометеоритов, бомбивших Луну бессчетное число лет. Каждый путешествовал через галактику, а то и через Вселенную с другой галактики миллионы и даже миллиарды лет… А Андрей с Павлом просто сгребали их в кучу маленьким электрическим экскаватором. Позже часть пойдёт на измельчение, чтоб вперемешку с привезённым полимером застыть в качестве герметического покрытия помещений подлунной станции. Другая часть, тоже измельчённая, в смеси с земным грунтом предназначена для теплицы.

Он встал с кряхтением как старый дед, всего за неделю пребывания на Луне устал больше, чем за месяцы самых жёстких тренировок в Звёздном, перемешанных с капризами Ларисы, на излёте беременности ставшей невыносимой. «Ты меня бросаешь», «космос тебе дороже меня и нашего сына». Высокообразованная и неглупая, под действием гормонов и в страхе перед приближающимися родами вела себя как последняя гусыня, муж… Муж делал то, что и большинство мужей в подобном положении — терпел. Но, в отличие от подавляющего большинства, не позволял себе расслабиться, накатив грамм двести, приближалось восьмое марта, почему-то именно на день женского праздника Госкосмос объявил дату старта на Луну. И за день до дня рождения отца.

С ними полетели инженеры Баландин и Авдеев. Предполагалось, что они образуют пары — Харитонов с Баландиным и Гагарин с Авдеевым, то есть офицер с технарём. Но поскольку опыт ремонта техники на коленке да в открытом космосе у офицеров был больше, оба к тому же числились слушателями-заочниками в Академии имени Жуковского, сложилось, что работали парами — двое военных и двое пиджаков. Усилиями Гагарина-старшего денежное довольствие штатских на время полёта было уравнено с офицерами. Все впахивали одинаково. Ни один цивильный ни разу не увильнул от работы, презрительно бросив: у меня закончился восьмичасовой рабочий день, способные к подобным выходкам отсеивались ещё на этапе подготовки.

Это была вторая смена — постоянный экипаж лунной полярной станции. Рассчитана на шесть месяцев с возвращением в сентябре, но по мере ввода в строй жилого подлунного пространства количество людей будет увеличено. Предшественники приняли оборудование и перед вылетом развернули бурение, но обнаружили — производительность работы щита много ниже расчетного, в том числе из-за поломок и остановок.

Сойдя с лесенки трапа и погрузившись подошвами в лунную пыль, на этот раз — в специальном скафандре с ранцевой системой жизнеобеспечения, Андрей не мог воскликнуть «я здесь уже был и всё знаю», потому что прошлый прилёт к южному полюсу был очень краток, а привыкнуть к происходящему здесь трудно.

Геометрия движения Луны в пространстве наполнена прямыми углами, ось вращения нашего спутника почти перпендикулярна и по отношению к плоскости эклиптики, и к орбите вокруг Земли. Поэтому у полюса не бывает смены дня и ночи, как и времён года, Солнце светит одинаково ярко, висящее у самого горизонта, Земля не видна вообще. Любая тень бесконечно длинная, камушек, даже величиной с футбольный мяч, испытывает колоссальные перепады температур — обращённая к солнцу сторона разогрета, находящаяся в тени охлаждена до минус сотен градусов. Несмотря на кристально чистое пространство — воздуха нет, а взбаламученная пыль оседает, видимость скверная из-за сильных контрастов. Опустишь на глаза светофильтр, чтоб не слепили солнечные лучи, и в тени непроглядный мрак.

Небесный режиссёр опускал Луну в общую темень только в периоды затмений, когда Солнце, Земля и её спутник выстраивались в линию, и планета закрывало светило. Естественно, весьма ненадолго. Тогда на поверхности воцарялась обычная лунная ночь, рассеиваемая только игольчатыми лучами миллиардов звёзд.

Школьная задача: почему, если звёзд практически бесконечное число, ночное небо не выглядит как одно светящееся тело? Ответ из учебника: из-за расширения Вселенной, галактики разбегаются, чем дальше источник излучения, тем в более низкий спектр смещаются его лучи, вплоть до невидимого человеком диапазона. Правильный ответ: чёрт его знает почему.

Из-за места посадки первых земных аппаратов, включая злосчастную «Колумбию», и желания осветить оранжерею естественным светом, первая земная колония растянулась на километры. Место бурения отстояло от базового модуля на три с половиной километра вниз по склону — в удобной для начала работ выемке и ближе к залежам водяного льда. Как только электрический ровер начинал спуск к штольне — по собственным следам вдоль жгута электрических кабелей, освещая дорогу фарами, глаза постепенно привыкали к сумраку. А на обратном пути было уже плевать и на Солнце, и на тьму — от всепоглощающей усталости.

— Такси прибыло! — радировал Павел. — Принимайте политые кровью сантиметры тоннеля.

Две фигуры в белых скафандрах уже ждали у распахнутого люка шлюза. Космонавты похлопали друг друга по плечам и разошлись.

В течение смены Павел и Андрей могли поддержать себя только водой, а на обед — крепким бульоном из трубочки. Избавившись от скафандров, обтирали потные тела влажными салфетками и принимались за еду. Младшему из космонавтов поручался ещё надзор за оранжереей — пока экспериментальной и площадью всего двенадцать квадратных метров, расположенной на гребне кратера. Он ходил туда крайне редко, потому что нужно пожертвовать воздухом, выходя из шлюза, потом новый расход воздуха в шлюзе самой оранжереи. Когда-нибудь с появлением кислорода от электролиза воды, полученной из лунного льда, предстоит понизить давление в жилых объёмах и в скафандрах, наполняя их чистым кислородом, потому что азотом снабдить станцию сложнее, а он расходуется при каждом выходе из шлюза. Даже вакуумный насос, откачивающий часть воздуха в баллон перед открытием люка, не решает вопрос кардинально.

После ужина пошли на «вторую работу», Андрей засел за монитор, показывающий картинку с внутренних камер оранжереи и показатели — температуры, влажности, освещённости, радиации. Под мощным воздействием солнца, ярче, чем в земных тропиках, и в переувлажнённой атмосфере земные культуры росли очень быстро. Ботва шла на перегной и восстановление плодородия грунта, когда-нибудь растительный цикл станет замкнутым и самодостаточным, не требуя подвоза удобрений с Земли.

Ровно как бабушка Анна Тимофеевна в Гжатске, Андрей высаживал семена в горшочки с землёй и держал их под электрическим светом в биологическом отсеке, оставленном американцами, потом переносил ростки в оранжерею. Каждое телодвижение заносил в электронный журнал в бортовой ЭВМ, оттуда данные неслись на спутник-ретранслятор и далее на Землю, где обрабатывались целыми научно-исследовательскими институтами, находящимися в поиске оптимальных путей для экзопланетного растениеводства. Как шутил Харитонов, у каждой травинки имеется персональный доктор биологических наук.

Он занимался наблюдением за ядерным электрогенератором, используемым сейчас далеко не на полную мощность, пока не началась переработка льда. Через какое-то время оборудование будет перемещено вниз — в отдельную вырубленную для него нишу, чтоб сократить длину толстых проводов, рассчитанных на сотни и даже тысячи ампер для выработки кислорода и водорода в промышленных объёмах, а также защитить от неожиданностей.

Всё должно быть укрыто сверху, в том числе свод оранжереи. Микрометеориты не прекращают, пусть редко, бомбардировать Луну. Если рассматривать длительный период пребывания — многие десятилетия — повреждения от небесных камушков гарантированы.

Порой оба офицера получали взбучки от ЦУПа из-за невнимательности и мелких ошибок. Но попробуй сохрани внимание, изнывая от усталости!

Как издевательство над собой, Андрей, отработав за терминалом, снова шлёпал в биологический — заниматься на тренажёре, потому что, как бы не впахивал в штольне, та физическая нагрузка не распределялась равномерно по всему опорно-двигательному аппарату. Если хрящи в суставах истончатся, на Земле он просто не сумеет ходить и будет прикован к инвалидному креслу!

Положенные восемь часов спали как младенцы. Ровно так же себя чувствовали Баландин с Авдеевым.

Им говорили: ваше пребывание на Луне обходится ежедневно в сотни тысяч рублей, если принять во внимание работу всех центров связи и ЦУПа, а не только затраты на привоз к южному полюсу четвёрки мучеников и десятков тонн оборудования. Значит, тысяч на пятьдесят в сутки должен наработать каждый!

Один выходной им всё же предоставляли, он уходил на отдых, уборку на станции, проверку скафандров и ровера. Не расслабишься.

Поскольку время у них исчислялось по Москве, Андрей удивился, когда после вызова с Земли услышал голос отца.

— Поздравляю! Я, чёрт побери, стариком себя не чувствую, а надо же — дед!

— Ур-ра! — завопил Андрей, а Павел, сняв наушники, покрутил пятернёй у виска, потом понял, каков повод для крика, и показал большой палец. Наоравшись, молодой отец спросил спокойнее: — Мальчик? Сколько?

Секунды через четыре донеслось:

— Мальчик. Как вы и обещали — Юра. Так прямо с паспортом СССР и родился, а там — Юра, вот совпадение. Три четыреста.

У деда явно было превосходное настроение.

— Ты с Ларисой не общался? Как она?

— Ксения была. Говорит: всё прекрасно, операция прошла успешно. Твоя, как отошла от наркоза, просила передать, что тебя любит и ждёт, чтобы показать сына. Просит простить, что грубила, потому что нервничала. Ну, понятно, порода Гусаковых… Хорошо, не буду о них. Ты сам — как?

— Устаю зверски. Скоро не сможем выдержать смену — просто от истощения. Этот проходческий агрегат Крот-1 задолбал. Вслух мечтаем, чтоб он загнулся до полной неремонтопригодности на Луне. Сколько выкопал — и баста.

— Ну, ты мне только не луддитствуй. Ладно, облегчу ваши страдания. Срыв графика бурения сегодня рассмотрен на расширенной коллегии Госкосмоса.

Нам предоставят возможность колупаться здесь ещё год, хотел съязвить Андрей, но не стал. Вворачивать шуточки неловко, когда реплики передаются с запаздыванием более чем полторы секунды в одну сторону.

— Длина главного горизонтального тоннеля сокращена до тридцати метров, вы дойдёте до этой отметки в ближайшие дни. Возвращаете крота на центр, вырезаете главный зал шесть на шесть. Делаете по четыре симметричных аппендикса от центрального тоннеля в каждую сторону. И пока хватит.

— Спасибо! Конечно, сократили здорово. Но всё равно — много…

— Держитесь. Далее, готовим отправку транспортных кораблей. Получите шлюзовое оборудование, систему жизнеобеспечения. Обновите припасы.

— Снова спасибо. Загнёмся сытыми.

— Далее к вам прибудет Крот-2, у Лавочкина состоялась госприёмка. Полностью роботизированный малый буровой аппарат, учтены все замечания первой и вашей смены.

— Насколько — малый?

— Ротор диаметром в метр. Он прорежет вертикальный ход от дальнего конца тоннеля вверх к запасному шлюзу. Обработает пол тоннелей, мы посчитали, что его дешевле выровнять фрезой, чем отправлять вам композит и выводить полы в горизонталь наливным способом, уменьшая объём и высоту. Не позже пятнадцатого августа подлунная станция должна принять вас и новую четвёрку на пополнение личного состава.

Облегчил, слов нет… Значит, текущую производительность труда, авральную на износ, они приняли за отправную точку как константу и вывели график работ, надеясь ввести заглубленный комплекс в эксплуатацию за предельно короткий срок. Ох, блин!

— Папа! Станция примет, если максимально потесниться, ещё двоих, тем более, почти постоянно одна пара находится вовне. Поможешь?

— Рад бы, но не могу. Тут такое творится…

— Поделишься?

— Долго рассказывать. Если кратко, то администрация Мондейла затеяла комплексную проверку NASA и цепочки от производства до запуска спейс-шаттлов. «Нью-Йорк Таймс» вышла с передовицей, огромные буквы на первой полосе: как ещё остальные челноки не разбились? Нашли кучу косяков, устраняют. Застрявшие на орбите спустили в беспилотном, все четыре ракетоплана разобраны до винтика и до восемьдесят седьмого не полетят. Шкабардня, поймав момент, заявил: мы можем заменить Америку, и вообще мы — могуны. Представь, у нас график запусков «сапсанов» выйдет на четыре-пять в месяц. Европейское космическое агентство готово предоплатить двадцать рейсов вперёд, американцы — выводить «сапсаны» своими «дельтами». Каждый запуск к Луне приходится выбивать с кровью, программа испытаний для Марса срывается. Ты меня слышишь?

— Слышу, папа. Но не понимаю, зачем такая спешка — в августе.

— Потому что американцы вспомнили, что у них имеется недюжинный вклад в освоение Луны — пустой цилиндр как бы биологической лаборатории. Я им твоё фото отправил с саженцами — вон, используем под оранжерею, чтоб не пустовала только. Ну и они начали давить — хотим нашего человека в ваш экипаж во второй половине года — эксплуатировать, только не упади, «нашу общую станцию». Пока отказываем, ссылаясь на перегрузку из-за рейсов к Европейской космической станции и к их «Скайлэбу-2», но не бесконечно. А как только мы освоим подлунный комплекс и переселимся, я на голубом глазу скажу Мондейлу: сэр, общая советско-американская станция — вон она, наверху кратера Шеклотон. Пользуйтесь в доле с нами. Внизу — чисто советская, могу сдать в аренду койко-место за сколько-то миллионов долларов в сутки. Если найдём повод поссориться после Марса, отстыкуй их отсек от нашего и оттащи ровером подальше — пусть пользуются, если могут и хотят.

Вылет на Марс — это через два года. Мысль о том, что придётся торчать на Луне столь долго, вызвала холодную струйку пота между лопаток. На это не подписывался!

— Папа… Юра без меня вырастет!

— Оттрубишь свою смену — возвращайся на побывку домой. И опять в космос. Мы же — Гагарины!

Даже слишком Гагарины, вздохнул Андрей, машинально фиксируя, как ЭВМ принимает обрезанную программу строительства станции.

Как часто в этом мире политика бежит впереди здравого смысла!

Разбираясь в присланном, он понял, что отец его практически обманул. Общий объём обитаемого пространства ничуть не сократился, наоборот — увеличился. Только изменился порядок ввода в эксплуатацию. Сначала строится жилая зона, о которой говорилось. Потом по соседству — производственная, она будет иметь отдельные шлюзы, что удорожает строительство, на определённом этапе соединится подлунным тоннелем с бытовыми помещениями. Перспективные планы Госкосмоса на освоение Луны не только не уменьшаются, а растут как на дрожжах. В обозримом будущем тут должна развернуться полноценная база для заправки и перевалки пилотируемых и беспилотных кораблей, отправляющихся к Марсу и дальше, а также возвращаемых оттуда, полный цикл воспроизводства пищи, воды и воздуха, короче, шестнадцатая союзная республика — Лунная ССР.

И что, для этого вынуть кубические километры камня с помощью ежечасно ломающегося щита Крот-1⁈ Сколько же здоровья придётся положить проходчикам!

Чем форсировать отправку нового бурового оборудования, Госкосмос решил помочь морально. Лунной колонии присвоено имя выдающегося российского конструктора ракет Александра Засядько, первым на планете объявившего о возможности полёта человека на Луну с помощью ракеты с РДТТ — ещё полтораста лет назад. Правда, рассчитывая массу топлива для полёта, Александр Дмитриевич не предусмотрел «мелочи», а именно — возможности для возвращения. Колонистам предстояло охотиться на лунных зверей и собирать сладкие фрукты в лунных садах. Какая ирония!