Флаги наших детей

50 Морские песни

Настоящий командир атомохода, Бортник, который с точки зрения теории электрических цепей имитировал сложную микросхему, к контактам коей сходились десятки периферийных устройств, очередной раз в жизни убедился, что интуиция существует и является не каким-нибудь дополнительным, а самым важным из припаянных контактов. Бортник сидел перед большим монитором, искусственно разделенным на несколько виртуальных. В каждый виртуальный дисплей шла по возможности обобщенная и отселектированная информация. Его периферийные системы представляли собой маленькие человеко-компьютерные сообщества. С точки зрения биологии Бортник был сравним с пауком, чутко реагирующим на колебание натянутой паутины. Естественно, за ним оставалось право опознавать их как трепыхание добычи или как имитацию этого трепыхания, дабы заманить самого добропорядочного хозяина паутины в ловушку. В данный момент Бортник уловил несколько сигналов, могущих предположительно трактоваться как трепыхание добычи или скорее как шанс опередить готовое вонзиться жало.

Понятие одновременности, несмотря на кажущуюся точность, благодаря некоторой растянутости во времени любого процесса, а уж тем более присущему человеку, ретроспективному восприятию мира — сложная штука. Тем паче существовало некоторое запаздывание, ведь не видел же Бортник непосредственно пучины вод и наведенные на делегацию «Индиры Ганди» дула. Информация шла к нему по цепи, и это тоже вносило свою лепту в толкование одновременности. Так вот, тревожные сообщения пришли к нему по нескольким паутинам и цепям сразу.

Гидроакустический пост доложил об обнаружении двух пловцов, координаты которых не совпадали с местонахождением посланников «Индиры Ганди». Точнее, двух объектов, которые с вероятностью восемьдесят два процента опознавались как аквалангисты. По этому поводу командир субмарины тут же передал распоряжение все еще находящемуся под водой Румянцеву. Распоряжение кодировалось и пересылалось через систему специальных гидрофонов.

Кроме этого, пришел тревожный перехват голосовой информации, ведь торчащую в перископной трубе «ушастую» антенну никто не выключал, а поскольку расстояние сократилось до минимума, то теперь она могла улавливать даже перешептывания за стеклами капитанского мостика, причем без всякой лазерной струны. Тут имелись и свои минусы. Теперь из-за близости узконаправленная антенна не могла охватить все судно. Пришлось вмешаться человеку. В очередной раз доказывая роботам, что без него они покуда ничто, мичман Синийчук указал программе приоритеты. Естественно, капитанский мостик значился первостепенным объектом для прослушивания, и это несмотря на то что, по сути, сам капитан «Пенджаба» находился сейчас возле сходней, в составе встречающей делегации. А там, на мостике, за стеклом, на языке урду произносилось следующее:

— «Вот их хваленый корсар.

— Точно он?

— Но ведь капитан.

— То есть представился капитаном, да?

— Ну?

— А вдруг они тоже?..

— Что, как и мы? (Смех — 3 секунды.) Этого не может быть. Ну и рассмешили, капитан.

(Уже этого Бортнику было достаточно, чтобы сделать выводы о подозрительных намерениях сухогруза, но поскольку он не слушал последовательность изложения, а читал текстовый файл, то мог видеть, что произносилось дальше. А там следовало еще более захватывающее продолжение.)

— А не слишком ли он молод для главного пирата?

— Почему вы думаете, что он молод? Он же с бородой.

— Все они с бородами, шайтан забери! Ладно, пусть пройдет вперед по палубе. Сколько прошло времени?

— Думаете, наши водяные люди (дословный перевод) еще не закончили?

— Дадим им еще время.

(У командира Бортника волосы встали дыбом. Он понял, что вовремя отдал команду Владимиру Михеевичу.)

— Дадим. Аллах велик и щедр! (Смех — 2 секунды.)

— Но неужели за этого сморчка дадут миллион двести новых?

— Прекрати, не дразни шайтана. Он только приработок — основную сумму дадут за эту плавучую скалу…»

У Тимура Дмитриевича Бортника больше не имелось никаких сомнений ни в самих вершащихся событиях, ни в подоплеке происходящего. Его большущий, с пролысинами лоб мгновенно покрылся бусинками пота. Однако он был боевым командиром атомохода, он знал, что такое время, знал цену секунд и ведал, что главное командирское качество — это не визжать благим матом, соревнуясь в выбивании перепонок с сиреной, а последовательное и заблаговременное назначение целей. Кроме того, еще большее значение имеет момент перехода от состояния высшей готовности к действу. Но до этого апогея существовало еще несколько дискретов времени, которые требовалось заполнить до отказа.