44 Морские песни

И все-таки бывший «Шестидесятник» мог смело называться корсаром, не только потому что любил охотится из подводного положения или пускать оттуда же, с глубины, бьющие белку в глаз крылатые ракеты. Нет! Как всякий уважающий себя пират, он имел на борту настоящую абордажную команду. Она была не слишком велика, ибо подводный корабль все ж таки не десантная баржа, но входили в нее отпетые головорезы. В том плане, что когда-то в юные годы наполучали кучу спортивных разрядов, и отнюдь не по шахматам-шашкам, а потом назаканчивали всяких училищ внутренних войск, а кое-кто даже Рязанское десантное. Так что они умели много всякого-всего, могущего удивить простого матроса и вызвать законную зависть маститого флотского офицера.

На борту «Индиры Ганди» эту шатию-братию, могущую метать хозяйственные топоры на дальность гранаты, завели с тех пор, как убедились, что в современной густющей сети морских транспортных потоков иногда просто не обойтись без Призовой команды. То есть людей, способных подняться на борт судна и убедиться, что это то самое — искомое. А главное — после доходчиво и быстро заставить команду его покинуть. Когда в плечах пол-аршина, убеждение идет на уровне памяти генов, а не только через сложный инженерный расчет соотношения калибра болтающейся на этом самом плече «игрушечной» штурмовой винтовки и возможного ущерба собственной голове. Разумеется, пиратский десант умел не только жонглировать невиданными в море вещами типа топоров и саперных лопаток (коими при случае в течение полуминуты можно произвести массовое убийство с расчленением жертв). Как достойные водные млекопитающие, почти все люди, его составляющие, умели ладить с аквалангом, а кое-кто даже бережно раскурочивать донные мины (уж про установку магнитных — нечего и говорить).

Самым главным среди этого отпетого воинства, прошедшего не одно Казахское ханство далеко не только с притороченной к поясу лопаткой, а с ПТУРСо-пулеметной поклажей на загривке, был Владимир Михеевич Румянцев. Огромный дядя, родившийся в далеких девяностых. Годах, которые вначале подарили большие, но, как оказалось, обманчивые надежды, когда ослиный народ побрел за новой, притороченной к удочке морковкой. Так вот, если у остальной группы в плечах имелась сажень, то у Владимира Михеевича — косая. Глядя на чудо Румянцева снизу вверх, любой моряк-подводник предполагал, что он размещен и внесен в опись имущества кают-компании либо кубрика заблаговременно, еще до того, как лодочные секции «Шестидесятника» сшили в единое целое. Его перемещение по корабельным отсекам производило впечатление продевания верблюда в игольное ушко.

В обычное время эти горы мяса томились на борту от безделья. Их мышечной удали не получалось тут разгуляться в полную силу. Естественно, как на всяком уважающем себя атомоходе, на «Индире Ганди» имелся тренировочный зал. В любое время дня и ночи кого-нибудь из «абордажников» непременно можно было застать там, шутя создающего антигравитацию для многопудового железа гирь либо шлифующего ладонями сталь турника. В этом не наблюдалось ничего удивительного, ведь во времена походов понятия ночи и дня абсолютно идентичны. Удивительно было другое, личный рекорд некоторых из них в отжиманиях от прорезиненного пола фланировал где-то в районе тысячи раз. По тайной прикидке Бортника, в этом виде соревнований весь технически грамотный экипаж «Индиры Ганди» вряд ли бы победил хотя бы одного из отряда Румянцева. Так что командир корабля очень и очень надеялся, что период его правления все-таки обойдется без неконтролируемо-спонтанного высвобождения энергии не только жидкометаллического реактора, но и этих живых выходцев из Древней Спарты.

Естественно, не использовать такую мощь даже косвенно было бы крайне нелепо. Потому головорезы Румянцева значились в экипаже внутренней полицией. Согласитесь, совсем не лишнее дело на пиратском корабле, личный состав которого переваливает за сотню душ.

Загрузка...