Физик

Глава 6. Под сенью древнего леса

Тени в лесу стремительно густели. Солнце уже скрылось за вершинами деревьев, оставив на небе лишь узкую полосу закатного багрянца, быстро тающую под натиском сумерек. Воздух стал прохладнее, запахи леса — острее. Олег чувствовал, как физическая усталость после починки моста смешивается с глубокой внутренней опустошенностью, оставшейся от утренних магических потуг. Он уже не просто шёл, а скорее плёлся, стараясь не отставать от Марфы, которая, казалось, вовсе не знала усталости.

— Здесь остановимся, — голос Марфы вывел его из полусонного состояния. Она стояла у подножия невысокой скалы, нависающей над землёй небольшим каменным козырьком. У самого края навеса виднелись следы старого кострища — почерневшие камни. Неподалеку слышалось тихое журчание – видимо, ручей, начало которого они видели на дне починенного ими оврага. Место выглядело защищённым и довольно сухим.

— Хорошее место, — согласился Олег, с облегчением скидывая суму на землю. Спина и плечи тут же благодарно заныли. — Почти готовая гостиница. С ручьём по соседству.

— Лес заботится о тех, кто идёт с миром, — проговорила Марфа, осматривая площадку под навесом. — Давно тут кто-то ночевал, но место силы не потеряло. Огню быть здесь радостно. А ты, пришлый, собери пока хворосту, да посуше. Тесак тебе в помощь, только с уважением к лесу бери, не ломай живое без нужды.

Олег кивнул и, взяв уже знакомый рунный тесак, углубился в подлесок. Инструмент снова слушался его идеально – сухие нижние ветки елей срезались почти беззвучно, упавшее дерево легко поддавалось, разделяясь на удобные для костра поленья. Он старался следовать совету Марфы – брал только сухое, мёртвое, не трогая живые деревья и кусты. Усталость никуда не делась, но работа руками, простая и понятная, немного отвлекала и даже приносила какое-то удовлетворение. Особенно когда вспоминаешь, как беспомощен ты был утром с тем камнем. Рубить дрова у него получалось несравненно лучше, чем колдовать.

Когда он вернулся с охапкой дров, Марфа уже расчистила место для костра и сидела на камне, перебирая какие-то сушёные травы из своей сумы. Олег сложил дрова и принялся было искать кремень или что-то похожее, чтобы попытаться высечь огонь – ещё одна задача, которая в городе решалась чирканьем зажигалки. Но Марфа остановила его жестом.

— Огонь – друг путника, но и зверь дикий. Будить его надо ласково, — сказала она. Она положила в центр сложенных камней пучок сухой травы и мелких веточек. Затем она протянула к ним руку – не искру высекая, а просто держа ладонь над трутом. Она зашептала что-то тихое, слова были незнакомыми, но мелодия их была похожа на колыбельную. Олег не почувствовал ни вспышки энергии, ни напряжения. Просто через несколько секунд над травой заструился тонкий дымок, а потом, лениво и неохотно, показался язычок пламени. Марфа медленно, словно подбадривая, добавила ещё веточек, и огонь разгорелся – спокойный, ровный, без треска и дыма.

Олег смотрел на это с изумлением. Снова – никакой видимой траты сил, никакой усталости на лице Марфы. Словно она не создала огонь, а просто… пригласила его прийти.

— Как?.. — только и смог вымолвить он.

— Огонь живёт в каждом дереве, в каждом камне, ждёт своего часа, — просто ответила Марфа, подкладывая поленья покрупнее. — Нужно лишь позвать его правильно. И иметь право звать. Этому ты тоже научишься. Со временем. А пока – грейся.

Они уселись у огня. Марфа достала небольшой котелок, набрала воды в ручье (Олег инстинктивно «прослушал» его искрой – вода была чистая, живая) и бросила туда какие-то сушёные коренья и остатки вяленого мяса. Вскоре над костром поплыл приятный аромат простого варева.

Олег сидел, вытянув гудящие ноги к огню, и смотрел на пляшущие языки пламени. Прошедший день проносился перед глазами: предрассветный выход из деревни, урок с ветром, обманчивый морок ручья, починка моста, лёгкость рунного тесака, магия огня в руках Марфы… Всё смешалось в густой коктейль из усталости, удивления, разочарования и робкой надежды.

— Марфа, — решился он спросить, когда они молча поели горячей похлёбки, которая согрела и придала немного сил. — Почему… почему мне так легко далось то дело с мостом – я почти не устал, хоть и работал топором…, то есть тесаком… а когда пытаюсь… ну, вот ветер почувствовать или камень согреть – силы уходят мгновенно, будто их высасывают? Это ведь тоже работа, тоже энергия тратится. В чём разница?

Марфа посмотрела на него поверх огня. Глаза её в полумраке казались глубокими и древними, как сам лес.— Разница в пути, Олег. Когда ты чинил мост, ты шёл по знакомой тропе. Твой ум, твоё тело привыкли к таким задачам. Ты использовал знания, что уже стали частью тебя, законы, по которым ты жил. Тесак помог, да, он тоже часть силы этого мира, но вёл его ты, твоё понимание рычагов и опор. Сила шла по проторенному руслу.

Она помолчала, подбирая слова или образы.— А когда ты пытаешься слушать ветер искрой или греть камень – ты ступаешь на тропу новую, неизведанную. Твоё нутро ещё не знает её. Твоя искра, сила твоя внутренняя, она как вода на сухой земле – не знает, куда течь, растекается, впитывается без следа, испаряется. Ты тратишь себя, пытаясь пробить дорогу там, где её нет. Ты пытаешься силой заставить мир говорить на твоём языке, вместо того чтобы научиться его языку. Потому и пустота внутри.

Олег задумался. Знакомая тропа и неизведанная… Проторенное русло и сухая земля… Аналогия была понятна.— То есть, пока я не выучу язык этого мира, пока не пойму его законы… не «физические», а вот эти… другие… любая магия будет меня так выматывать?

— Верно, — кивнула Марфа. — Потому и идём к Омутам. Там вода стоячая, тихая. Она как зеркало – отражает и небо, и землю, и того, кто в неё смотрится. В её тишине легче услышать и себя, и мир вокруг. Легче найти те самые русла, по которым сила течёт сама, без натуги. Научиться быть не только источником, что иссякает, но и проводником, через которого мир сам себя проявляет. Как я с огнём сейчас. Я не свою силу жгла, я лишь позвала ту, что уже спала здесь, в дереве и камне.

Она протянула руку к огню, и пламя на мгновение ласково лизнуло её пальцы, не причинив вреда.— Этому и будешь учиться. Терпению. Слушанию. И уважению к силе, большой и малой. А пока… спи. Ночь – время отдыха и восстановления. И время, когда лес слушает особенно чутко.

Марфа поднялась, обошла их небольшой лагерь, что-то тихо шепча и проводя рукой по воздуху, словно очерчивая невидимый круг. Олег почувствовал, как воздух внутри этого круга стал ещё спокойнее, а звуки леса снаружи – чуть приглушённее. Защитный контур? Вероятно.

Он лёг на подстилку из еловых веток, которую успел приготовить, пока Марфа варила ужин, и укрылся плащом. Тело ныло от усталости, но ум был ясным. Костёр тихо потрескивал, Марфа сидела неподвижно у огня, погружённая в свои мысли или наблюдая за лесом. Снаружи доносились звуки ночи – уханье совы, далёкий треск сучка, шелест ветра в вершинах. Впервые за всё время в этом мире он не чувствовал острого страха перед ночью в лесу. Была настороженность, была усталость, но было и растущее чувство… правильности происходящего. Он на своём месте. На трудном, непонятном, но своём пути. С этой мыслью он и провалился в глубокий сон без сновидений.

Олег проснулся от запаха дыма и чего-то травяного. Он открыл глаза и с удивлением обнаружил, что чувствует себя… отдохнувшим. Не полностью восстановившимся, конечно – мышцы всё ещё помнили вчерашнюю усталость – но тяжесть из головы ушла, и той сосущей пустоты внутри, что преследовала его весь прошлый день, не было. Словно за ночь его «батарейка» немного подзарядилась. Наверное, и правда место было особенное, да и невидимый контур Марфы сработал.

Солнечные лучи уже пробивались под каменный навес, играя на остывших углях костра. Марфа сидела неподалеку на камне, от неё исходил тот самый травяной аромат – она заваривала в котелке какой-то напиток.— Проснулся, пришлый? — сказала она, не оборачиваясь. — Хорошо спал. Место это силы даёт, если душа спокойна.

Олег сел, потянулся. Кости приятно хрустнули. Он чувствовал себя гораздо лучше.— Да, спасибо, Марфа. И месту спасибо.

— Пей, — Марфа протянула ему деревянную кружку с тёмным, дымящимся отваром. — Лесные травы. Силы придадут, ум прояснят. Немного.

Олег осторожно отпил. Напиток был горьковатым, но с приятным хвойно-мятным послевкусием. Он почувствовал, как тепло разливается по телу, прогоняя остатки сна.

— Сегодня пойдем неспешно, — сказала Марфа, когда они закончили свой скромный завтрак из остатков вчерашней еды и травяного отвара. — Торопиться нам некуда, а тебе нужно учиться не только силу тратить, но и беречь её, и замечать то, что мир тебе сам показывает, без нужды его пытать.

Она поднялась и подошла к краю каменного навеса, где солнечный свет падал ярче всего.— Вот, смотри. Солнце встало. Чувствуешь его тепло? Не просто кожей. А… нутром. Той самой искрой, но не тянись к нему, не пытайся его ухватить или понять. Просто… позволь ему коснуться тебя. Как ты греешься у костра. Прими его тепло. Это тоже сила. Дар небесный. Просто прими.

Олег встал рядом, подставив лицо утреннему солнцу. Он закрыл глаза и попытался последовать совету Марфы. Не анализировать спектр излучения, не думать о термоядерных реакциях. Просто чувствовать тепло. Не только кожей, но и той точкой внутри себя, которая отвечала за «искру». Он не пытался что-то сделать, не напрягался. Просто стоял и позволял солнечному свету проникать в него. И он почувствовал — лёгкое, приятное тепло не только на коже, но и где-то глубже. Его «искра», едва тлевшая после вчерашнего, словно чуть ожила, затеплилась ровнее, спокойнее. Это не придало ему какой-то сверхъестественной силы, но ощущение было приятным, умиротворяющим. И, главное, совершенно не затратным по энергии. Он не отдавал, а принимал.

— Получается? — тихо спросила Марфа.— Кажется… да, — ответил Олег. — Теплее стало… внутри.

— Вот. Первый шаг. Учиться принимать дары. Солнце, вода живая, дыхание ветра, сила земли под ногами – мир постоянно делится силой. Нужно лишь открыться этому, не захлопываться в своей скорлупе.

Затем Марфа указала на влажную землю у ручья, где отпечатались какие-то следы.— А теперь – глазами смотри. Да умом своим острым думай. Кто здесь ночью был? Давно ли? Что делал? Лес – он как книга открытая, если знаешь азбуку.

Олег подошёл ближе. Он не был следопытом, но логически мыслить умел. Следы были некрупные, парные, с острыми коготками. Явственно виднелись отпечатки подушечек. Зверёк прошёл от леса к ручью и обратно.— Зверь какой-то… Небольшой. Хищник, судя по когтям. Может, куница? Или ласка? Прошёл недавно – земля ещё влажная, а края следов чёткие, не оплыли. К воде ходил, напиться. И ушёл обратно в ту сторону, — он указал на густой кустарник.

Марфа внимательно выслушала, потом присела на корточки, всматриваясь в следы.— Куница, верно. И не просто напиться ходила. Видишь, здесь след глубже? Задними лапами оттолкнулась. И вот тут, у самого куста, земля чуть примята иначе. Мышку она тут сцапала, видать, что неосторожно к воде вылезла. И ушла с добычей. Лес живёт своей жизнью. Охотится. Прячется. Важно это видеть. Не только следы зверя, но и его намерение, его путь.

Она поднялась.— Твоя физика, Олег, она ведь тоже про наблюдение? Про то, как из малых знаков понять большие законы? Здесь так же. Только знаки другие. Не цифры и формулы, а следы на земле, сломанная ветка, крик птицы, направление ветра. Учись читать эту книгу. Она тебе больше расскажет, чем прямые вопросы к духам, да и силы твои сбережёт.

Олег задумался. Наблюдение… Анализ… Поиск закономерностей… Это ему было знакомо и понятно. Марфа предлагала использовать его сильные стороны, его привычный образ мышления, но применить их к этому новому, живому миру. Не пытаться сразу колдовать, а сначала – понять. Увидеть связи.«Физика не про конфликты, а про закономерности», — вспомнил он свои слова ученикам. Может, и здесь так же?

Они собрали свои нехитрые пожитки и двинулись дальше. Олег старался смотреть по сторонам внимательнее, подмечая детали, которые раньше ускользали от его внимания: как растут лишайники на стволах деревьев (обычно с северной стороны, но здесь как будто было какое-то отклонение?), как по-разному шелестит листва разных деревьев, какие птицы поют в тени и какие – на солнце. Он пытался не просто смотреть, а понимать, почему это так. Связывать наблюдения в общую картину.

В какой-то момент он заметил странно обломанную ветку на молодом дубке у тропы. Не спилена, не засохла, а именно обломана, причём недавно – излом был свежим, светлым.— Марфа, смотрите, — позвал он. — Ветка… как будто кто-то большой прошёл и задел неловко? Не похоже на зверя.

Марфа подошла, осмотрела ветку, потом внимательно оглядела землю вокруг.— И верно, — кивнула она. — Не зверь. Человек шёл. Или… не совсем человек. Высокий. Не здешний, раз тропы не чует, ветки ломает. И шёл недавно. Может, час назад, не больше.

Она коснулась излома, провела пальцем.— И не к добру он шёл. Чувствуешь? Воздух здесь… колючий остался. След злого умысла.

Олег прислушался к своим ощущениям. Он не почувствовал ничего явно «злого», но была какая-то… заноза. Неприятное, царапающее ощущение, как от фальшивой ноты в знакомой мелодии.— Да… что-то… не так, — неуверенно согласился он. Он заметил след. Он смог почувствовать «неправильность». Маленький, но успех.

— Пойдём осторожнее, — решила Марфа. — И по другой тропе свернём. Нечего нам с недобрыми попутчиками встречаться.

Она повела его в сторону от основной тропы, по едва заметному проходу меж деревьев. Олег чувствовал себя чуть увереннее. Он не просто плёлся за ведуньей, он участвовал в пути – наблюдал, замечал, анализировал. Он всё ещё был учеником, слабым и неопытным в магии, но он не был беспомощен. У него был его ум, его глаза и уши. И это, как оказалось, тоже было немаловажно в этом мире. Путь к Омутам Тихим продолжался, и он казался уже не таким безнадёжным.

Они свернули на узкую, едва приметную тропинку, которая вела вверх по склону холма, поросшего вековыми соснами. Земля здесь была сухой, устланной толстым слоем рыжей хвои, которая приглушала шаги. Воздух пах смолой и солнцем, которое пробивалось сквозь высокие кроны гораздо щедрее, чем внизу. Ощущение «колючести», оставшееся от недоброго путника, постепенно рассеялось, сменившись чувством покоя и древней силы, исходящей от могучих деревьев.

— Здесь чисто, — сказала Марфа, останавливаясь передохнуть у основания самой большой сосны, чей ствол едва могли бы обхватить двое мужчин. — Старые сосны худого не подпустят близко. Можно идти спокойно.

Олег тоже остановился, прислонившись к шершавой, тёплой коре. Он всё ещё чувствовал себя лучше, чем накануне. Солнечный «заряд» и фокус на наблюдении вместо магических потуг явно пошли ему на пользу. Он меньше уставал и больше замечал. Он даже начал различать едва уловимые изменения в «фоне» леса – где-то воздух казался плотнее и прохладнее (низина? близость воды?), где-то – легче и теплее (склон, открытый солнцу?). Это было ещё не «чтение мира», но уже и не слепое блуждание.

Пока Марфа проверяла свои припасы, Олег поднял с земли большую шишку, почти идеальной формы. Он повертел её в руках. Знакомая с детства вещь, но здесь, в этом лесу, она ощущалась иначе. Не просто кусок дерева с семенами, а часть чего-то живого, несущая в себе память и силу старой сосны. Он вспомнил свои неудачные попытки согреть камень. А что, если попробовать… не согреть, а просто… поговорить? Не словами, а той самой искрой? Нащупать связь?

Он снова сосредоточился. Не пытаясь отдать энергию или что-то изменить. Просто направил своё внимание, свою «искру» на шишку в ладони. Представил её не как объект, а как… крошечную часть огромного дерева. И почувствовал ответ. Не голос, не мысль, а едва уловимое ощущение… тепла. Не физического, а какого-то внутреннего. И ещё – спокойствие. Глубокое, смолистое спокойствие векового дерева. Связь установилась легко, без малейшего усилия и без какой-либо отдачи энергии с его стороны. Он просто «подключился» к чему-то большему, и это большее позволило ему это сделать.

Он улыбнулся. Это было оно! Не пытаться ломать, а слушать и соединяться. Не отдавать своё, а чувствовать чужое, принимая его.— Марфа, — тихо позвал он. — Я… кажется, я понял. Немного.

Марфа повернулась, посмотрела на шишку в его руке, на его лицо.— Почувствовал? — мягко спросила она.— Да. Тепло… и покой. Без усилий. Просто… настроился.

— Вот, — в глазах Марфы блеснуло удовлетворение. — Вот это и есть начало языка. Не кричать свои слова, а слышать чужие. Не менять мир силой, а стать его частью, пусть и на мгновение. Шишка, камень, капля воды, искра огня – всё имеет свой голос, свою память. Научишься их слышать – сможешь и просить их о помощи. Не приказывая, а прося. И они откликнутся, если просьба твоя чиста и по делу.

Она снова тронулась в путь по склону.— Идём. Хорошо идёшь. Может, к Омутам придёшь не совсем пустым учеником.

Они поднимались всё выше. Лес здесь был светлее и суше. Вскоре склон стал более пологим, и тропа вывела их на небольшое плато, с которого открывался вид на долину внизу – море зелёных крон, подёрнутое лёгкой дымкой. Где-то там остались и деревня, и зачарованный ручей, и сломанный мост. Путь назад казался уже очень далёким.

И тут Олег услышал звук. Низкий, протяжный вой. Не волка, нет. Этот звук был… механическим? Ревущим? Он резанул по ушам, диссонируя с мирной тишиной соснового бора. Олег замер, пытаясь определить источник. Звук доносился откуда-то с той стороны холма, куда они поднимались.

Марфа тоже остановилась, её лицо стало серьёзным. Она прислушивалась, нахмурив брови. Вой повторился, теперь ближе и громче, к нему добавился какой-то скрежет и треск ломаемых деревьев. Словно что-то огромное и неуклюжее продиралось сквозь лес, не разбирая дороги.

— Что это? — прошептал Олег, чувствуя, как холодок страха снова ползёт по спине. Это точно не было звуком природы этого мира.

— Не знаю, — так же шёпотом ответила Марфа. Её спокойствие, казалось, впервые дало трещину. В её глазах появилось беспокойство. — Не из нашего леса этот звук. Чужой. Идём тихо. И будь готов ко всему.

Она свернула с едва заметной тропы и повела Олега прямо сквозь деревья, к краю плато, откуда, судя по звуку, приближалась неведомая угроза. Они двигались медленно и осторожно, прячась за широкими стволами сосен. Рёв и треск становились всё громче. Земля под ногами начала слегка вибрировать.

Олег чувствовал, как бешено колотится сердце. Что это может быть? Леший? Но голос Лешего он слышал – тот был другим. Какой-то огромный зверь, неизвестный даже Марфе? Или… тот самый «недобрый» путник, чей след они видели? Что за существо могло производить такой шум и ломать деревья на своём пути?

Они достигли края плато и осторожно выглянули из-за валуна, поросшего мхом. Внизу, метрах в ста от них, склон холма был изуродован. Деревья были вырваны с корнем или сломаны пополам, земля взрыта, камни выворочены. И сквозь этот хаос, оставляя за собой полосу разрушения, двигалось… нечто.

Это была машина. Огромная, неуклюжая конструкция из ржавого, лязгающего металла, отдалённо напоминающая лесозаготовительную технику из его мира, но гораздо более грубая и страшная. Она ползла на широких гусеницах, взрывая землю. Спереди у неё был какой-то механизм, похожий на гигантские челюсти или ковш, которым она сминала и вырывала деревья. Сверху торчала труба, из которой валил густой чёрный дым, отравляя чистый лесной воздух. И именно эта машина издавала тот самый рёв и скрежет. На боку её был грубо намалёван какой-то символ – чёрный круг с шипами.

— Что… что это такое?! — выдохнул Олег, чувствуя смесь ужаса и какого-то странного, неуместного узнавания. Машина. Технология. Здесь? В этом мире магии и леших?

— Погибель Леса… — прошептала Марфа. Её лицо было бледным, а в глазах плескался страх и гнев. — Железный Зверь. Говорили старики, что он явился с Гор Чёрных… Что слуга он Тёмному Хозяину… Но я не верила, думала – сказки, страшилки… А он – вот он… Живьём… Лес губит. Живое в мёртвое железо обращает.

Железный Зверь продолжал своё разрушительное движение, приближаясь к тому месту, где недавно проходила тропа, по которой они должны были идти. Если бы они не свернули, они бы сейчас оказались прямо на его пути.

Олег смотрел на это чудовище из своего прошлого, вломившееся в мир его настоящего, и чувствовал, как внутри закипает ярость. Это было неправильно. Отвратительно. Этот монстр не просто рубил лес – он убивал его, осквернял, заменяя живое мёртвым железом и ядовитым дымом.

— Надо… надо что-то делать! — сказал он, поворачиваясь к Марфе.— Что ты сделаешь, пришлый? — Марфа с горечью посмотрела на него. — Это железо. Оно магии не боится почти. И силы в нём… страшные. Механические. Бездушные. Уходить надо. Быстрее. Пока он нас не учуял.

Но Олег не мог уйти. Он видел, как машина приближается к той самой старой сосне, под которой они только что отдыхали, как её железные челюсти готовятся сомкнуться на вековом стволе. Что-то внутри него взбунтовалось. Нет. Нельзя.Он забыл про усталость, про осторожность, про уроки Марфы. Ярость и какое-то отчаянное чувство справедливости захлестнули его.— Нет! — крикнул он и, выхватив из-за пояса рунный тесак, выскочил из-за валуна.

— Олег, стой! Глупец! — крикнула Марфа ему вслед, но было поздно.

Олег бежал вниз по склону, спотыкаясь на корнях и хвое, сжимая в руке тяжёлый рунный тесак. Ярость придавала ему сил, заслоняя страх и разумные доводы. Он видел только громадную, уродливую машину, готовящуюся уничтожить старую сосну, которая только что поделилась с ним своим спокойствием. Это было личное.

Железный Зверь, казалось, не заметил маленькой фигурки человека, бегущей к нему. Его механические челюсти уже смыкались на стволе сосны. Раздался оглушительный треск – кора и верхние слои древесины поддались давлению металла. Ещё мгновение – и вековое дерево рухнет.

«Нет!» — пронеслось в голове Олега. Он не знал, что делать. Атаковать эту громадину тесаком? Бесполезно. Кричать? Она его не услышит за собственным рёвом. Магия? Он вспомнил свою беспомощность с камнем, свою опустошающую усталость. Но сейчас было не время для сомнений. Ярость требовала действия.

Он подбежал почти вплотную к лязгающей гусенице монстра. Горячий, вонючий дым ударил в лицо. Рёв оглушал. Он поднял тесак… и что дальше? Рубить железо? Он вспомнил слова Марфы: «Режет хорошо. И дерево, и камень, если попросить умеючи». А железо? Особенно такое – грубое, толстое, заколдованное?

Он замахнулся тесаком и со всей силы ударил по металлическому сочленению гусеницы. Раздался громкий лязг, посыпались искры. Тесак отскочил, едва не вырвавшись из руки. На металле осталась лишь неглубокая царапина. Бесполезно.

Машина, словно почувствовав это ничтожное прикосновение, на мгновение замерла. Её ревущие челюсти остановились в сантиметрах от полного перекусывания ствола сосны. Затем одна из её конструкций, похожая на массивную металлическую руку с клешнёй на конце, медленно повернулась в сторону Олега. На конце этой «руки» тускло блеснуло что-то вроде оптического сенсора — бездушный красный глаз. Железный Зверь его заметил.

Олег отшатнулся. Страх ледяной волной окатил его, смывая ярость. Что он наделал? Он только что привлёк внимание чудовища, которое одним движением могло его раздавить.

В этот момент Марфа, догнавшая его, схватила его за руку.— Бежим! Скорее!

Но механическая рука уже двигалась к ним — медленно, неотвратимо, с тем же скрежетом металла. Клешня раскрылась, готовая схватить их.

Олег понимал – бежать поздно. Они на открытом склоне, машина перегородила путь наверх, а вниз – зона разрушения. Ловушка. Он должен был слушать Марфу.

И тут он снова почувствовал её – свою искру. Но на этот раз она была иной. Не слабой и неуверенной, а яркой, злой, подпитываемой его страхом и остатками ярости. Она словно откликнулась на смертельную опасность.

«Искра – не молния. Но она зовёт её…» — эхом пронеслись в голове слова, услышанные у капища Перуна.

Зовёт молнию? Сейчас? Но как? Он не знал ни слов, ни ритуалов. У него была только отчаянная нужда защититься, защитить Марфу. Он выставил вперёд свободную руку, инстинктивно направляя её на приближающуюся металлическую клешню. Он не пытался что-то сделать сам. Он просто… позвал. Всем своим существом, всем страхом, всей яростью. Он воззвал к небу, к лесу, к той силе, что говорила с ним у капища. ПОМОГИ!

Небо над ними было ясным. Но в тот момент, когда крик отчаяния прозвучал в его душе, над вершинами сосен что-то сверкнуло. Секундная вспышка. И почти сразу же, без грома, с сухим треском, с неба ударил тонкий, ослепительно-голубой разряд. Он ударил не в саму машину, а в то место между рукой Олега и металлической клешнёй.

Воздух взорвался озоном и жаром. Раздался оглушительный хлопок, как от выстрела из пушки. Олега отбросило назад, он упал на спину, больно ударившись о камень. В ушах звенело, перед глазами плясали пятна.

Когда он смог проморгаться и сфокусировать взгляд, он увидел невероятное. Металлическая клешня Железного Зверя была… оплавлена. Не полностью уничтожена, но сильно повреждена. Металл почернел, искривился, с него капали раскалённые капли. Рука монстра дёрнулась и замерла, бессильно повиснув. Машина издала какой-то новый звук – визг скрежещущего металла, полный боли и ярости. Её красный глаз бешено заморгал.

— Ты… ты сделал это… — прошептала Марфа, поднимаясь с земли рядом с ним. На её лице был шок и… что-то ещё? Изумление? Страх?

Олег сам не мог поверить. Он… позвал молнию? Или это совпадение? Или это был не он, а кто-то… или что-то… откликнувшееся на его зов? Он посмотрел на свою руку. Никаких следов. Только лёгкое покалывание и запах озона. И… снова та самая опустошающая усталость, но на этот раз ещё сильнее, чем прежде. Словно из него выдернули не просто батарейку, а весь энергетический блок. Ноги подкашивались, голова кружилась так, что земля уходила из-под ног.

Но радоваться было рано. Железный Зверь был повреждён, но не уничтожен. Он взревел с новой силой, его основной ковш, так и не сломавший сосну, отдёрнулся от дерева и повернулся к ним. Монстр был в ярости.

— Уходим! Сейчас же! — Марфа снова дёрнула Олега за руку.

На этот раз он послушался. Опираясь друг на друга, они бросились бежать вдоль склона, пытаясь укрыться за деревьями. Машина, оставив в покое сосну, медленно, но неотвратимо развернулась и двинулась за ними, её гусеницы взрывали землю, а повреждённая рука беспомощно болталась. Рёв и скрежет преследовали их.

Олег бежал, почти теряя сознание от слабости. Он сделал невозможное – ранил Железного Зверя. Но какой ценой? И хватит ли у них сил уйти от разъярённого монстра? В ушах всё ещё звенело от хлопка молнии, а перед глазами стояла картина оплавленного металла. Он позвал молнию. И она пришла. Что это значило? Кто он теперь такой? И выживут ли они после этого?

Бегство было отчаянным и сумбурным. Олег почти не помнил, как они неслись сквозь деревья. Ноги заплетались, голова кружилась, мир расплывался перед глазами. Единственной точкой опоры была рука Марфы, крепко державшая его, и её голос, подгоняющий и направляющий: «Сюда! Осторожнее, корень! Не останавливайся!»

Рёв и лязг Железного Зверя преследовали их по пятам. Судя по звуку, монстр не отставал, слепо ломясь сквозь подлесок, круша всё на своем пути. Страх придавал Олегу какие-то последние, резервные силы, но он чувствовал, что долго так не протянет. Каждый шаг отдавался болью во всём теле, дыхание вырывалось из груди со свистом. Ощущение внутренней пустоты было почти физическим, словно из него высосали саму жизнь.

— Не… могу… больше… — прохрипел он, спотыкаясь и повисая на руке Марфы.— Молчи! Можешь! — голос Марфы был резким, но в нём слышалась и тревога. Она быстро огляделась. Было ясно — так они не уйдут. Машина была неутомима, а они – на исходе сил.

Она резко свернула в сторону, увлекая Олега за собой в густые заросли молодого ельника. Ветки хлестали по лицу, царапали руки, но они продирались в самую чащу.— Замри! — прошептала Марфа, прижимая его к земле за стволом толстой ели. — Не дыши почти.

Рёв машины приближался. Земля дрожала. Сквозь густые ветки Олег видел, как механическое чудовище ломится сквозь деревья совсем рядом, метрах в двадцати. Его единственный красный «глаз» сканировал лес перед собой.

Марфа закрыла глаза. Её губы беззвучно шевелились. Она приложила ладонь к земле, покрытой хвоей и мхом. Олег не чувствовал вспышки энергии, как при молнии, но ощутил, как воздух вокруг них неуловимо изменился. Запахи леса стали гуще, интенсивнее — смола, прель, влажный мох… И ещё что-то – тонкий, чуть дурманящий аромат, похожий на запах цветущего вереска, но сильнее.

Железный Зверь остановился. Его «глаз» беспорядочно забегал из стороны в сторону, словно потерял цель. Машина издала какой-то новый звук — скрежещущий, вопросительный. Она несколько раз дёрнула своей повреждённой клешнёй, затем неуклюже развернулась и, всё так же ревя, но уже не так уверенно, начала ломиться обратно, в ту сторону, откуда пришла, к полосе разрушенного леса.

Через несколько минут рёв стих в отдалении. Они остались одни в тишине густого ельника, нарушаемой только их собственным тяжёлым дыханием и стуком сердца Олега.

— Ушёл? — прошептал Олег, не веря своему спасению.— Ушёл. Пока, — Марфа медленно открыла глаза. Она выглядела бледной и уставшей, но не так опустошённо, как он. — Я… сбила его чутьё. Лесными дурманами окутала. Он железо видит, тепло чует, а запах живого леса его с толку сбивает, если правильно позвать туман морочный. Но это ненадолго. Он вернётся. Или другие явятся.

Она помогла Олегу подняться. Его ноги дрожали так сильно, что он едва мог стоять.— Ты… ты как? — спросил он, глядя на неё.

— Силы потратила, но не как ты, — она внимательно посмотрела на него, и в её взгляде снова появились шок и настороженное любопытство. — Ты… ты ведь понял, что сделал? Там, на склоне?

Олег медленно кивнул. Образ ослепительной вспышки и оплавленного металла стоял перед глазами.— Я… позвал. И… оно пришло. Молния.

— Перун тебя услышал, — выдохнула Марфа. — Или сила Его через тебя прошла. Это… великий дар. И страшный. Такой огонь с небес не каждому дано призвать. Обычно жрецы у капища годами молятся, жертвы приносят… А ты… просто позвал. В отчаянии. Искра твоя оказалась сильнее, чем мы думали. Гораздо сильнее. Или отклик был слишком мощный.

Она помолчала, глядя на него так, словно видела впервые.— Теперь понятно, почему Хозяин Леса говорил про искру, что может лес сжечь. Такая сила… без удержу, без понимания… она опасна и для тебя, и для мира.

Олег опустился на землю, прислонившись к стволу ели. Он чувствовал себя не героем, а скорее… стихийным бедствием. Опасным и непредсказуемым.— Но я… я не управлял этим, Марфа. Я просто… кричал о помощи внутри. Оно само пришло. И теперь… я совершенно пустой.

— Потому что ты не провёл силу, ты был каналом, который чуть не разорвало от потока, — сказала Марфа. — Тебе повезло, что удар был коротким и не прошёл сквозь тебя. Но теперь ты знаешь. Знаешь, какая мощь дремлет в тебе или откликается на твой зов. И знаешь, что бывает, если её выпустить без контроля. Это ещё одна причина как можно скорее добраться до Омутов. Там не только силу брать учатся, но и управлять своей, ставить ей берега. Иначе… — она не договорила, но Олег понял. Иначе он просто сгорит изнутри или уничтожит всё вокруг при следующей вспышке.

Она помогла ему подняться.— Идём. Нужно уходить отсюда как можно дальше. Зверь этот мог след оставить, который другие учуют. И нам нужно найти место, где ты сможешь хоть немного сил набраться. Путь предстоит ещё долгий. И, боюсь, теперь – ещё опаснее. Появление Железного Зверя – очень дурной знак. Тьма просыпается.

Они выбрались из ельника и снова двинулись по лесу, но теперь уже без всякой тропы, забирая в сторону от того места, где встретили машину. Олег шёл, шатаясь, опираясь на посох, который ему дала Марфа, сделанный из крепкой ветки. Он был слаб, как новорождённый котёнок, но в его голове билась одна мысль: он коснулся настоящей силы. Не той искорки, что он высекал с трудом, а мощи самой стихии. Это было страшно. Это было опасно. Но это меняло всё. Он больше не был просто «пришлым с искрой». Он был кем-то ещё. Кем-то, кто мог звать молнии. И ему предстояло научиться жить с этим. Если он вообще выживет на пути к Омутам Тихим.