Физик

Глава 5. Трудности волшебства

Рассвет только-только начал окрашивать восточный край неба, прогоняя ночные тени из Селища. Воздух был прохладным и чистым, пахло росой, влажной землёй и дымком из редких, уже затопленных печей. Олег, одетый в новую, добротную холщовую рубаху и порты, с крепкими сапогами на ногах, чувствовал себя немного неуклюже, но гораздо увереннее. На плече висела простая сума, в которую Аксинья и Марфа уложили скудные, но необходимые припасы: краюху хлеба, кусок вяленого мяса, флягу с водой и мешочек с солью. Амулет на шее под рубахой привычно теплел.

Марфа ждала его у околицы, опираясь на свою неизменную клюку. Её силуэт на фоне предрассветного неба казался вырезанным из самой ткани мира – древний, неподвижный, знающий. Она молча кивнула, когда Олег подошёл, и они тронулись в путь, покидая сонную деревню. За спиной остались настороженные взгляды немногих ранних пташек, вышедших во двор, и тихое покашливание старосты Степана, наблюдавшего за их уходом из окна своей хаты.

Лес встретил их знакомой тишиной, но уже без прежней враждебности. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густую листву, рисовали на тропе причудливые узоры. Пели птицы, где-то в отдалении стучал дятел. Олег вдыхал полной грудью чистый лесной воздух, чувствуя, как напряжение последних дней понемногу отступает, сменяясь сосредоточенным ожиданием.

— Итак, пришлый, — нарушила молчание Марфа, когда они углубились достаточно, чтобы звуки деревни стихли за спиной. — Путь начат. И первое, чему ты должен научиться – это слушать мир не только ушами и глазами. Твоя искра, она как шестое чувство, если позволить ей проснуться. Начнём с ветра.

Она остановилась на небольшой прогалине, где солнечный свет падал ярче.— Ветер – это дыхание мира. Он несёт запахи, звуки, вести. Он – первый помощник путнику и первый вестник перемен. Закрой глаза. Не пытайся услышать его ушами. Почувствуй его… нутром. Своей искрой. Откуда он дует? Сильный ли? Тёплый или холодный?

Олег послушно закрыл глаза. Физик в нём немедленно начал анализировать: перепад давлений, нагрев поверхности земли, возможные воздушные потоки между холмами… Он попытался отогнать эти мысли. «Почувствуй искрой». Что это значит? Он сосредоточился на том внутреннем напряжении, которое ощутил вчера у дерева. Попытался как бы… выставить его наружу, как антенну.

Сначала ничего не происходило. Тишина, пение птиц, тепло солнца на лице. Он напрягся сильнее, пытаясь «вытолкнуть» своё восприятие за пределы тела. Голова слегка закружилась, в ушах зазвенело. Он почувствовал лёгкое, едва заметное движение воздуха на щеке.— С… слева? — неуверенно пробормотал он. — Слабый… Тёплый вроде…

Марфа хмыкнула.— Ушами услышал и кожей ощутил. Это каждый может. А ты — искрой попробуй. Не силой дави, не умом разбирай. Просто… откройся ему. Позволь ветру самому сказать тебе, откуда он и какой. Представь, что твоя искра – это листок на ветке. Куда его ветер клонит?

Олег вздохнул и попробовал снова. Отпустить контроль. Не анализировать. Просто быть… листком. Он представил себе лёгкий лист, колышущийся на ветру. И вдруг почувствовал — не щекой, а всем своим существом — чёткое, мягкое давление с северо-запада. Оно было прохладным, пахло сырой землёй и далёким болотом.— Северо-запад, — сказал он увереннее. — Прохладный. Пахнет… сыростью.

— Вот! — В голосе Марфы прозвучало удовлетворение. — Слышишь? Не силой взял, а слухом тонким. Но как ты себя чувствуешь?

Олег открыл глаза. Он чувствовал… вымотанность. Словно пробежал пару километров. Лёгкое головокружение и слабость в ногах.— Как будто… батарейка села, — признался он.

— Верно, — кивнула Марфа. — Сила, она не из воздуха берётся. Ты отдал часть себя, чтобы услышать мир. Малое дело — малая отдача. Большое дело… может и вовсе без сил оставить, если не знать меры и не уметь черпать из мира взамен. Потому и идём к Омутам – учиться не только отдавать, но и брать. Слушать не только ветер, но и воду, и землю. Учиться быть частью потока, а не камнем, что его преграждает.

Она указала на тонкий ручеёк, пробивающийся сквозь корни старой ели.— Смотри. Вода не ломает камень, она его обтекает. Находит путь. Твои знания физики… они как тот камень. Твёрдые, понятные. Но здесь нужно быть как вода. Гибким. Восприимчивым. Твоя искра – это твоё течение. Научись направлять его мягко, без лишних усилий.

Она сделала знак следовать за ней. Тропа снова нырнула под густые кроны.— Попробуй теперь сам. Веди нас. Не глазами ищи тропу, а чутьём. Куда влечёт тебя твоя искра? Где путь легче, где мир пропускает тебя охотнее?

Олег опешил. Вести? Он? В этом лесу, где он и заблудиться-то боялся?— Но… я же не знаю дороги…

— Дорогу знает твоё нутро, если ты позволишь ему говорить. Здесь нет карт, пришлый. Здесь есть зов. Откликнись на него. Ошибёшься — верну на путь. Но попробуй сам.

Олег неуверенно пошёл вперёд, Марфа следовала чуть позади. Он снова попытался «отпустить» контроль, довериться тому тихому внутреннему голосу, той искре, что вела его к узкой тропинке во владениях Лешего. Он смотрел не столько под ноги, сколько… внутрь себя. Где ощущалось меньше сопротивления? Куда тянуло неуловимое чувство «правильности»?

Он выбрал путь между двумя замшелыми валунами, хотя более протоптанная тропинка уходила чуть левее. Он шёл медленно, прислушиваясь к ощущениям. И снова эта усталость… не физическая, а какая-то внутренняя. Словно он решал сложнейшую математическую задачу, требующую предельной концентрации. Через полчаса такого пути он почувствовал себя совершенно разбитым. Он остановился, опёршись о ствол дерева, чтобы перевести дух.

— Трудно, — выдохнул он. — Голова гудит.

— А ты думал, волшебство — это палочкой взмахнуть? — Марфа подошла, её глаза изучали его с пристальным вниманием. — Это труд, Олег. Труд души и воли. Ты учишься новому языку, новому способу быть. Это всегда тяжело вначале. Но ты идёшь верно. Тропа под ногами сама тебе отвечает.

Олег посмотрел вниз. И правда, едва заметная тропинка вела именно туда, куда он шёл, огибая бурелом и топкие места. Он справился. Но какой ценой?

Он вспомнил свои мечты о фэнтези-мирах, где герои легко мечут файерболы и управляют стихиями. Реальность оказалась куда прозаичнее и… энергозатратнее. Никаких бесплатных спецэффектов. За всё нужно платить. Своей силой. Своей концентрацией.

— Отдохни немного, — сказала Марфа, садясь на поваленное дерево. — И запомни: сила любит меру. Лучше сделать малое дело хорошо, чем пытаться сдвинуть гору и надорваться. Поспешность здесь – худший враг.

Олег устало кивнул, садясь рядом. Путь к Омутам Тихим только начался, а он уже чувствовал себя выжатым лимоном. Магия оказалась не сказкой, а тяжёлой работой. И он совершенно не был уверен, хватит ли у него сил её освоить.

Они сидели на поваленном дереве минут десять. Лес жил своей жизнью: шелестели листья, перекликались птицы, где-то вдали прошуршало что-то в кустах – мелкий зверёк, не иначе. Олег понемногу приходил в себя, головная боль утихала, но ощущение внутренней опустошенности оставалось. Он достал флягу и сделал несколько глотков прохладной воды. Вкусно. В городе он пил воду из бутылок, не замечая вкуса, а здесь она была… живой.

«Батарейка села», — подумал он снова. — «Где тут розетка или пауэрбанк? Или хотя бы зелье маны выпить, как в играх». Он усмехнулся своим мыслям. Реальность оказалась куда менее удобной, чем самое хардкорное фэнтези. Там герой обычно превозмогает, стиснув зубы, а здесь он чувствовал себя так, словно сдал кровь – литра два. За то, чтобы просто почувствовать ветер и угадать тропинку.

Марфа наблюдала за ним своим проницательным взглядом. Она словно видела не только его усталость, но и поток его мыслей, его разочарование и попытки применить старые аналогии к новому миру.

— Отдохнул немного? — спросила она наконец. Олег кивнул. — Хорошо. Слушать мир — это одно. А вот заставить его откликнуться, пусть даже по-малому, — это другое. Требует не только слуха, но и… голоса. Попробуем простую вещь.

Она подобрала с земли небольшой гладкий камешек, ещё влажный от утренней росы.— Видишь? Обычный камень. Холодный. Попробуй… согреть его. Не докрасна, нет. Лишь самую малость. Чтобы рука почувствовала тепло. Искрой своей. Не силой дави, а… как бы подыши на него теплом изнутри. Мягко.

Олег взял камень. Он действительно был холодным, гладким, приятно лежал в руке. Согреть его? С помощью… чего? Той самой искры, что он с трудом высекал? Он вспомнил свой эксперимент в бане — маленькая искорка, возникшая почти случайно. Потом – демонстрация на площади, такой же крохотный огонёк. Это была вспышка, мгновенный разряд. А тут нужно было… длительное, контролируемое воздействие. Как поддерживать горение свечи, а не чиркнуть спичкой.

Он снова закрыл глаза, сосредоточился. Нащупал внутри то знакомое зудящее напряжение. Представил, как оно тёплым потоком перетекает из его ладони в камень. Он пытался сделать это «мягко», как говорила Марфа, но инстинктивно напрягся, пытаясь «протолкнуть» энергию. В висках снова застучало, перед глазами поплыли оранжевые пятна. Он чувствовал, как уходит сила, как снова наваливается слабость. Камень в руке… оставался холодным. Абсолютно.

— Не… не получается, — выдохнул он, открывая глаза. Голова снова гудела. — Он холодный. А я… опять пустой.

Он ожидал упрёка или насмешки, но Марфа лишь терпеливо кивнула.— Потому что ты пытаешься силой гору сдвинуть. Представь себе ручей, — она снова кивнула на воду, бегущую меж корней. — Ты же не будешь кричать на него, чтобы он потек быстрее? Ты уберёшь камень с его пути, расчистишь русло. Так и здесь. Искра — это твой ручей. Ей нужен… проводник. Путь. Просто толкать её во все стороны — бесполезно. Только себя истощишь.

Она взяла камень из его руки.— Твои знания о мире… физика эта твоя… Как у вас ток течёт?

— По проводам, — машинально ответил Олег. — Где сопротивление меньше. Нужен проводник — медь, например. И источник напряжения. И замкнутая цепь…

— Вот! — Марфа подняла палец. — Проводник! И путь! Твоя искра пока без пути мечется. Ты сам себе путь ещё не проложил. Не знаешь, как её направить точно в цель. Ты её как бы… распыляешь вокруг. А нужно собрать в тонкий луч. Этому и учат Омуты Тихие. Почувствовать не только свою искру, но и потоки силы в мире вокруг. В земле, в воде, в воздухе. И научиться соединять одно с другим. Быть не только источником, но и тем самым проводом, направляющим силу туда, куда нужно.

Она помолчала, давая ему осмыслить.— Пока ты не научишься этому, любая попытка что-то сделать силой будет как удар кулаком по воде. Много брызг, а толку мало. И усталость великая. Понимаешь теперь, почему Хозяин Леса тебя к воде послал? Вода – лучший проводник и лучший учитель течения.

Олег медленно кивнул. Это имело смысл. Даже с точки зрения его привычной логики. Не просто генерировать энергию, а контролировать её поток, минимизировать потери, фокусировать воздействие. Только материалы и принципы здесь были иными. Не медь и электроны, а… что? Его собственное тело? Его воля? Какие-то невидимые «потоки силы»?

— Так… значит, пока мы не дойдём до Омутов, я… бесполезен? В смысле магии? — спросил он с ноткой разочарования.

— Не бесполезен, — мягко возразила Марфа. — Ты учишься главному – слушать. Себя и мир. Это основа всего. Без этого и у Омутов ничего не выйдет. А пока… вот, смотри.

Она положила ладонь на замшелый ствол дерева рядом. Её лицо стало сосредоточенным, она сделала несколько глубоких, ритмичных вдохов и выдохов. Олег почувствовал, как атмосфера вокруг едва заметно изменилась – воздух стал словно чуть плотнее, насыщеннее. Тот самый маленький камешек, который всё ещё лежал у её ног, слегка дрогнул и покрылся тончайшим слоем инея. Через мгновение иней растаял.

Олег смотрел во все глаза. Марфа не производила никаких вспышек или звуков. Она просто стояла, дышала, касаясь дерева, и камень отреагировал – охладился. Это было незаметно, почти буднично, но Олег понял – вот оно, настоящее умение. Не яркое шоу, а тонкий, точный контроль над энергией мира.

— Земля помнит холод ночи, — тихо сказала Марфа, убирая руку от дерева. Она выглядела совершенно спокойной, не вымотанной. — Нужно лишь попросить её поделиться. И знать, как принять этот дар. Этому ты и будешь учиться. А пока – идём дальше. Путь ждёт.

Они поднялись и снова двинулись по тропе. Олег шёл молча, переваривая увиденное и услышанное. Волшебство оказалось не фейерверком, а сложной наукой, требующей терпения, концентрации и глубокого понимания мира. Его физика была не бесполезна, но её нужно было… расширить. Дополнить новыми законами, новыми переменными. И он чувствовал – несмотря на усталость и трудности – растущее желание понять эти законы. Добраться до Омутов Тихих и наконец-то научиться не просто «искрить», а по-настоящему управлять этой непонятной силой внутри себя.

Они шли уже несколько часов, углубляясь в лес. Солнце поднялось выше, но под густыми кронами царил все тот же зеленоватый полумрак. Тропа вилась меж могучих стволов, петляла, огибая завалы и сырые низины. Олег старался идти ровно, дышать в такт шагам, но тело после утренних «упражнений» с ветром и камнем ощущалось вялым, а голова оставалась непривычно пустой, словно из неё выкачали не только энергию, но и все лишние мысли. Он пытался применять совет Марфы — «слушать мир», но пока это выражалось скорее в повышенной бдительности: он прислушивался к шорохам, принюхивался к запахам, отмечал малейшие изменения в освещении. Настоящего «слышания искрой» не получалось — он был слишком вымотан, чтобы снова так концентрироваться.

Он размышлял о Марфе. Как легко она охладила тот камень, лишь прикоснувшись к дереву. Никакого напряжения, никакой видимой отдачи силы. Словно она была не просто человеком с «искрой», а частью этого мира, органично встроенной в его энергетические потоки. Кто она? Сколько ей лет? Как она научилась этому? Вопросы роились в голове, но он не решался спросить. Марфа была проводником, учителем, но не подругой, с которой можно болтать по душам. Её мудрость соседствовала с непроницаемой тайной.

«Там я был курьером, крутил педали до одури и чувствовал себя винтиком в чужом механизме», — внезапно подумал Олег, вспомнив серый дождь и усталость совсем иного рода. — «Здесь я валюсь с ног, пытаясь почувствовать ветер, и чувствую себя… тоже винтиком? Но уже в другом механизме. Большем. И, может быть, имеющем какой-то смысл?» Эта мысль придала ему немного сил. Лучше быть вымотанным учеником мага, чем выгоревшим курьером. Наверное.

Впереди послышалось журчание воды. Тропа вывела их к неширокому, но довольно быстрому ручью с каменистым дном. Вода выглядела чистой, прозрачной, весело перекатывалась через валуны. Обычный лесной ручей. Но когда они подошли ближе, Олег почувствовал… что-то не то. Неприятный холодок пробежал по спине, не связанный с прохладой от воды. Воздух здесь казался немного затхлым, и птичьи голоса, которые сопровождали их всю дорогу, как-то внезапно стихли.

— Остановись, — тихо сказала Марфа, кладя руку ему на плечо. Она тоже смотрела на ручей с настороженным вниманием.

Олег вгляделся в воду. Ничего подозрительного. Камни, струи, блики солнца… Но ощущение неправильности не проходило.— Что это, Марфа? — прошептал он.

— А ты сам скажи, — голос Марфы был ровным, но Олег уловил в нём напряжение. — Ты ведь учишься слушать. Что вода шепчет тебе? Или молчит? Или… кричит? Закрой глаза, Олег. Не смотри. Слушай. Искрой своей. Пусть она сама потянется к воде.

Олег сглотнул. Снова это испытание. Снова нужно выжимать из себя остатки сил. Он заставил себя закрыть глаза, отогнать визуальный образ бурлящей воды. Он попытался снова стать «листком», антенной, нащупать ту связь с миром, что так легко давалась Марфе и так дорого стоила ему. Он «потянулся» своей внутренней искрой к ручью.

И сразу почувствовал. Резкий, диссонирующий холод. Не просто прохлада воды, а ледяное, мёртвое ощущение. Словно вода была не живой, а застывшей, заколдованной. И тишина. Не естественная тишина леса, а вакуум, отсутствие жизни. Журчание, которое он слышал ушами, казалось фальшивым, наложенным поверх этой мертвой тишины.

— Она… мёртвая, — прошептал он, не открывая глаз. Сердце заколотилось чаще. — Холодная… злая какая-то. И тихая. Слишком тихая. Звук… неправильный.

— Верно слышишь, — одобрительно кивнула Марфа. — Морок. Старая ловушка для путников. На вид – чистый ручей, манит напиться, умыться. А коснёшься воды – и сон ледяной тебя сморит, навеки здесь и останешься, под корягой у берега.

Олег открыл глаза. Ручей всё так же весело журчал, сверкая на солнце. Но теперь он видел его иначе. Его прозрачность казалась стеклянной, безжизненной, а журчание – механическим повторением звука.— Ловушка… Кто её поставил?

— Кто ж теперь упомнит? – Марфа пожала плечами. – Может, дух обиженный, может, колдун давний. Место такое. Лес многое хранит. Но твой слух тонкий тебя уберёг. Ты почувствовал фальшь раньше, чем глаза обманулись. Это хороший знак.

— А… что делать? Как пройти? — Олег огляделся. Обойти ручей не представлялось возможным – с обеих сторон подступали густые, колючие заросли и топкая трясина.

— Можно силу ломать силой, — сказала Марфа, — но это шумно, и силы у нас с тобой сейчас немного. А можно… с уважением пройти. Показать, что мы не слепцы и не глупцы. Дай-ка соли щепотку.

Олег достал из сумы мешочек с солью. Марфа взяла щепотку, подошла к самой кромке воды и, что-то тихо прошептав себе под нос, бросила соль в ручей. Там, где кристаллики коснулись воды, на мгновение прошла легкая рябь, словно вода вздрогнула, и неестественный холод чуть отступил.

— Иди теперь, — сказала Марфа. — Быстро иди. И не оглядывайся. И не думай о холоде. Думай о тепле очага, о солнце думай.

Она первой легко перепрыгнула по камням на другой берег. Олег, стараясь не дышать, последовал за ней. Он чувствовал ледяное дыхание морока совсем рядом, но заставлял себя думать о тепле амулета на груди, о жаре печки в бане, о живом огне. Он почти бегом перескочил последние камни и оказался рядом с Марфой на другом берегу.

Оглянувшись (хоть Марфа и не велела), он увидел, что ручей позади снова журчит и блестит как ни в чём не бывало. И только птицы по-прежнему молчали в этом месте.

— Вот так, — Марфа поправила платок. — Малый урок внимательности. И снова – за счёт твоей силы. Ты распознал морок – и морок чуть ослаб. Но устал ты, верно?

Олег молча кивнул. Устал – не то слово. Ощущение было, будто он не ручей перешёл, а марафон пробежал.

— Ничего, — Марфа тронулась дальше по едва заметной тропе. — Скоро привал сделаем. Но помни этот урок. Не всё то золото, что блестит. И не всё то жизнь, что движется. Слушать надо глубже. Всегда. Особенно здесь.

Они пошли дальше, оставляя позади заколдованный ручей. Олег чувствовал себя абсолютно выжатым, но в то же время… немного гордым. Он смог. Он распознал ловушку, пусть и с подсказкой. Он учился. Медленно, тяжело, с огромными затратами сил – но учился. И Омуты Тихие, где он, возможно, сможет восполнять эту силу и лучше её контролировать, казались теперь ещё более желанной целью.

Лес вокруг снова ожил. Словно перейдя невидимую границу владений морока, они вновь окунулись в привычный мир звуков и запахов. Запели птицы, зашелестел ветер в вершинах, запахло смолой и прогретой солнцем хвоей. Но Олег почти не замечал этого. Усталость навалилась на него свинцовым грузом. Ноги двигались почти автоматически, голова была пустой, и даже амулет на груди, казалось, потускнел и остыл. Он чувствовал себя не просто как севшая батарейка, а как батарейка, которую к тому же уронили, погнули и потом ещё разрядили в ноль.

«И это только начало пути», — безрадостно подумал он. — «Три дня до Омутов. Если каждая ловушка и каждый урок будут стоить мне столько сил, я туда просто не доползу. Может, зря я вообще в это ввязался? Сидел бы в своей бане, колол дрова, чинил бы телеги – тоже польза. Зачем мне эти искры и моро́ки?»

Но другая часть его, упрямая, та, что выбралась из серой рутины, пусть и таким шокирующим способом, тут же возразила: «Ага, сидел бы. И через месяц взвыл бы от тоски ещё хуже, чем в городе. Нет уж. Раз начал – надо идти. Хоть ползком».

Словно услышав его внутренний спор, Марфа остановилась. Они вышли на небольшую, залитую солнцем поляну. В центре рос могучий, раскидистый дуб, такой старый, что его кора напоминала глубоко изрезанную морщинами кожу великана. Под его кроной зеленела сочная трава, а у корней виднелись плоские камни, словно специально положенные для сидения. Место дышало покоем и силой — спокойной, древней, умиротворяющей.

— Здесь отдохнём, — сказала Марфа, стягивая с плеча свою суму. — Место доброе. Дуб этот многое помнит, силой делится охотно с теми, кто без злого умысла приходит. И солнце тут греет до самых костей. Садись, поешь. Силы надо восстановить.

Олег с облегчением опустился на один из тёплых камней, прислонившись спиной к шершавому стволу дуба. Даже просто сидеть здесь было приятно. Казалось, само место вливает в него толику спокойствия. Он достал из сумы хлеб и вяленое мясо. Еда была простой, но на свежем воздухе, после пережитого и на фоне жуткой усталости, она показалась ему невероятно вкусной. Он ел медленно, тщательно пережёвывая, чувствуя, как к нему понемногу возвращаются силы — пока только физические.

Марфа ела молча, небольшими кусочками, глядя куда-то в глубину леса своими немигающими глазами. Казалось, она не просто ест, а совершает некий ритуал, вбирая в себя не только пищу, но и силу этого места, солнечный свет, дыхание старого дуба.

— Дуб… он тоже живой, как та липа в деревне? — спросил Олег, немного придя в себя. Ему вспомнилось то медленное гудение, которое он почувствовал под ладонью вчера вечером.

— Ещё живее, — кивнула Марфа, не поворачивая головы. — Он корни глубоко пустил, до самой воды подземной достаёт. И кроной небо обнимает. Он – мост между землёй и небом. Слушает и землю, и ветер. И помнит всё. Такие деревья – как капища природные. Рядом с ними и дышится легче, и сила возвращается быстрее, если умеешь принять.

Олег снова прислонился к стволу. Попытался «услышать», но искра внутри едва тлела, сил на концентрацию не было. Он просто сидел, чувствуя тепло камня и коры, слушая шелест листьев над головой. И понемногу расслаблялся.

— Марфа, — решился он спросить, когда они закончили с едой и просто сидели в тишине. — А вы… вы тоже устаёте? Когда… колдуете? Ну, как с тем камнем было, или когда морок отгоняли? Вы выглядите… совершенно спокойной.

Старуха повернула к нему лицо. В её глазах мелькнула тень улыбки.— Усталость приходит ко всем живым, Олег. И ко мне тоже. Но усталость бывает разная. Бывает — от пустоты, когда отдал больше, чем имел. А бывает — как после доброй работы, когда тело гудит, но душа поёт. Дело не в том, чтобы не уставать, а в том, чтобы знать меру и уметь восполнять силы.

Она обвела рукой поляну.— Мир полон силы. Она в солнце, в ветре, в воде, в земле, в каждом живом существе. Но она не лежит на дороге, бери — не хочу. Её нужно почувствовать, найти к ней подход, попросить поделиться. И брать ровно столько, сколько нужно, не больше. С уважением. Как воду из колодца берут, благодаря духа места. Я учусь этому всю свою жизнь. И всё ещё учусь.

Её ответ был, как всегда, немного туманным, но Олег уловил главное: это вопрос опыта, баланса и глубокой связи с миром. Той связи, которую ему только предстояло нащупать. Марфа не родилась всемогущей, она прошла долгий путь обучения. Это обнадёживало.

— Значит, и я… смогу научиться? Не только тратить, но и… восполнять? У Омутов?

— Если хватит терпения и усердия — сможешь, — кивнула Марфа. — Омуты помогут почувствовать потоки. Но ходить по ним придётся самому. Никто за тебя этот путь не пройдёт. Ну что, отдохнул? Солнце уже высоко. Пора идти.

Олег поднялся. Ноги всё ещё были тяжёлыми, но уже не свинцовыми. Голова прояснилась, и вернулось упрямое желание идти дальше. Он чувствовал себя немного лучше, согретый солнцем и простой едой, успокоенный силой старого дуба и словами Марфы.

Они собрали свои скудные пожитки и снова вышли на тропу, покидая солнечную поляну. Путь к Омутам Тихим продолжался, и он по-прежнему казался долгим и трудным. Но теперь Олег шёл с чуть большей уверенностью. Он знал, что усталость — это нормально. Что магия — это труд. И что где-то впереди ждёт место, которое может помочь ему найти баланс и научиться не только отдавать, но и брать силу этого удивительного, живого мира.

Они шли дальше. Лес становился гуще, старше. Тропа временами почти терялась под ковром из прошлогодних листьев и мха, и только едва заметные зарубки на стволах или особым образом сложенные камни, которые теперь Олег начал замечать благодаря наставлениям Марфы, указывали путь. Он старался идти ровно, не растрачивая зря и без того скудные физические силы, но больше не пытался активно «слушать» мир искрой – он понял, что сейчас важнее добраться до места отдыха, а не проводить энергозатратные эксперименты.

Он наблюдал за Марфой. Она двигалась легко, почти невесомо, несмотря на возраст и клюку. Казалось, лес сам расступался перед ней, ветки отгибались, а корни не цеплялись за её лапти. Она была едина с этим местом, в то время как он, Олег, ощущал себя инородным телом, которому приходится постоянно приспосабливаться, бороться с усталостью и опасностями. Сколько же лет, сколько зим она ходила этими тропами, прежде чем достичь такой гармонии?

«Она говорила – всю жизнь учится», – подумал Олег. Значит, это не врождённый дар, а результат долгого труда. Это снова обнадёживало.

Вскоре тропа привела их к глубокому оврагу. Не широкому, но с крутыми, почти отвесными склонами, поросшими скользким мхом и цепким кустарником. На дне оврага бежал ручей, на этот раз выглядевший совершенно обычно – вода была чуть мутноватой, без того мёртвого блеска морока, и её тихое журчание не вызывало тревоги. Проблема была в другом: ветхий мостик из двух брёвен, перекинутый через овраг, был сломан. Одно бревно сгнило и обвалилось, второе опасно треснуло посередине и провисло под собственной тяжестью.

— Пришли, — вздохнула Марфа, останавливаясь у края. — Дорожка худая стала. Видать, давно тут люди не хаживали. Обходить – полдня потеряем, болото там дальше непролазное.

Олег подошёл к краю, оценивая ситуацию. Спуститься и подняться по этим склонам было бы трудно, а для Марфы, пожалуй, и невозможно. Мост был единственным разумным путём. Он посмотрел на уцелевшее, но треснувшее бревно.— А это… выдержать может? Хотя бы одного? — спросил он.

Марфа покачала головой.— Хрупкое стало. Как яичная скорлупа. Ступишь – и полетишь вниз вместе с ним. Не пройти тут. Силой бы мост поправить, да… – она неопределённо махнула рукой, давая понять, что сейчас это не вариант.

Олег задумался. Ломать силой – нет. Обойти – долго. Что остаётся? Починить? Он огляделся. Рядом росло несколько крепких молодых деревьев – не толстых, но прямых. Неподалёку валялся ствол упавшей осины, не совсем гнилой.

— Марфа, а если… попробовать укрепить то, что есть? — предложил он. — Вот то упавшее дерево, если отпилить кусок… или срубить вон ту молодую берёзку…

Физик в нём проснулся. Не магия, а механика. Рычаги, опоры, распределение нагрузки. Он вспомнил, как они с учениками строили модели мостов из спагетти и проверяли их на прочность. Принцип тот же.— Смотрите, — он взял палку и начал чертить на земле. — Если подпереть треснувшее бревно снизу, вот здесь, крепкой жердью, уперев её в склон… И сверху положить ещё одну жердь, как бы связав половинки…

Марфа смотрела на его чертёж, потом на овраг, потом снова на Олега. В её глазах читалось удивление, смешанное с интересом.— Топорик у тебя найдётся? — спросил Олег. — У меня в суме только нож складной остался, да и тот затупился, пока я… колышки строгал.

— Топор – дело мужское, у меня его нет, — ответила Марфа. — Но… есть вот что.

Она порылась в своей суме и извлекла оттуда… странный инструмент. Это был небольшой, но тяжёлый нож или тесак с широким лезвием, покрытым тусклыми рунами, и рукоятью из тёмного дерева. Он выглядел очень старым.— Режет хорошо. И дерево, и камень, если попросить умеючи, — сказала она, протягивая тесак Олегу. — Но силы тоже просит, хоть и немного. По делу бери, не балуйся.

Олег осторожно взял тесак. Он был неожиданно тяжёлым и идеально сбалансированным. Лезвие, несмотря на кажущуюся тусклость, было острым как бритва. Он подошёл к упавшей осине. Нашёл место потоньше, примерился. Тесак вошёл в дерево легко, почти без усилий, словно резал масло. Пара точных ударов – и он отделил от ствола подходящий кусок – прочную жердь длиной метра полтора. Это было поразительно легко. Он почти не почувствовал усталости, лишь лёгкое покалывание в руке, державшей тесак. «Силы просит… но немного,» — вспомнил он слова Марфы. Значит, инструмент тоже был не простым, а каким-то… магическим? Или просто невероятно качественным?

Потом он выбрал молодое, но крепкое деревце неподалеку, из тех, что всё равно росли слишком густо и мешали другим. С помощью тесака он так же легко срубил его и обрубил ветки, получив вторую, более длинную жердь.

Дальше началась работа инженера. Спуститься в овраг было скользко, но возможно. Он нашёл устойчивое место на склоне под трещиной в бревне. Аккуратно подвёл под трещину короткую жердь, уперев её нижний конец в склон. Получилась импровизированная подпорка. Она немного сняла напряжение с треснувшего бревна.

Затем он выбрался наверх. Вторую, длинную жердь он решил положить не сверху, а рядом с повреждённым бревном, как вторую опору. Бревно лежало не очень ровно, но опиралось концами на оба края оврага. Олег с помощью Марфы (которая, несмотря на вид, обладала недюжинной силой и ловкостью) приладил вторую жердь параллельно основному бревну, закрепив её концы камнями и прочными лианами, которые нашла Марфа («Лоза-помощница», как она её назвала). Получилась не слишком изящная, но, как надеялся Олег, функциональная конструкция: основную нагрузку должна была взять новая жердь, а старое, треснувшее бревно с подпоркой служило скорее для устойчивости и как настил.

— Ну… должно выдержать, — сказал Олег, вытирая пот со лба. Работа была несложной, но потребовала смекалки и усилий. И главное – он почти не использовал свою «искру», только самую малость – через тесак. Он чувствовал себя усталым физически, но не выжатым внутренне. — Я первый попробую.

Он осторожно ступил на импровизированный мост. Старое бревно под ногой скрипнуло, но подпорка удержала его. Новая жердь чуть прогнулась под его весом, но держала крепко. Медленно, шаг за шагом, балансируя, он перешёл на другую сторону.— Держится! — крикнул он Марфе.

Марфа, не говоря ни слова, легко и быстро перешла следом. Она двигалась так уверенно, словно шла по широкой дороге.— Хорошо сработано, пришлый, — сказала она, когда они оба оказались на другой стороне оврага. В её голосе впервые прозвучало что-то похожее на одобрение, не связанное с магией. — Голова у тебя светлая. Не только искрой силён, но и умом. Это тоже дар. Иногда – не меньший.

Олег почувствовал укол гордости. Он сделал что-то полезное, используя свои обычные, человеческие навыки и знания. Это было приятное чувство. Он вернул Марфе тесак.

— Путь открыт, — сказала Марфа, убирая инструмент. — И силы ты почти не потратил. Урок на сегодня: не всегда нужно колдовать, когда можно просто подумать и поработать руками. Идём. До темноты нужно найти место для ночлега.

Они двинулись дальше. Лес становился сумрачнее, близился вечер первого дня их пути. Но Олег чувствовал себя гораздо лучше, чем пару часов назад. Он не только преодолел препятствие, но и понял что-то важное о себе и о балансе между разными видами силы в этом мире.