Физик

Глава 13. Пламя и железо

Скрежет Железного Зверя пробирался в уши, как ржавый гвоздь, ввинчиваясь в самую сердцевину страха. Олег стоял у стены хижины, прижимая плечом скамью, на которой лежала Марфа. Её дыхание было едва слышным, но пальцы всё ещё цеплялись за его рукав, как будто она чувствовала, что он вот-вот сорвётся. Ворон у входа сжимал меч обеими руками, его лицо было мокрым от пота и мороси, а глаза горели упрямой яростью, несмотря на дрожь в раненой ноге. Ярина лихорадочно завязывала виноградные лозы вокруг деревянной балки, пытаясь укрепить завесу, но её движения были слишком быстрыми, почти паническими. Сквозь щели в стене пробивался красный свет — глаза Зверя, горящие, как угли в кузне, казалось, смотрели прямо в душу.

Звук шагов твари приблизился — тяжёлый, ритмичный, как удары молота. Земля под ногами дрожала, и с потолка хижины сыпалась пыль, смешиваясь с запахом сырости и металла. Олег чувствовал, как его искра, ослабшая до предела, всё же шевелится, словно пытаясь откликнуться на угрозу. Но он боялся её трогать — после теней, после зова Чернобога он не был уверен, что сможет удержать контроль. А если эта тварь чует его силу, как тени? Если она здесь из-за него?

— Оно не войдёт, — шептала Ярина, затягивая очередной узел. Её голос дрожал, но в нём была надежда, которую она пыталась внушить себе. — Хижина… она старая. Зачарованная. Должна выдержать.

— Это не зверь из плоти, травница, — прохрипел Ворон, не отводя взгляда от завесы. — Это порождение Чернобога. Железо и тьма. Я видел такое однажды… почти не ушёл.

Олег посмотрел на него. Впервые в голосе воина звучала не просто злость, а тень прошлого — что-то, что он прятал за своей бронёй из сарказма и ярости. Но времени на вопросы не было. Скрежет стал громче, и за ним последовал новый звук — низкий, утробный рык, от которого волосы на затылке Олега встали дыбом. Это был не просто звук — он ощущался, как давление, как волна, что бьёт по рёбрам изнутри.

Завеса затрещала. Лозы натянулись, одна из них лопнула с сухим хлопком, и Ярина отшатнулась назад, чуть не упав. Олег бросился к ней, схватив за руку, чтобы удержать. Её глаза встретились с его — в них была смесь страха и решимости, как будто она готовилась к худшему, но всё ещё цеплялась за шанс.

— Олег… — начала она, но её голос оборвался. Зверь ударил по стене хижины — не лапой, а всем телом, и камни заскрипели, как старые кости. Пыль посыпалась гуще, а балка над входом треснула, выпуская наружу тонкий луч красного света. Глаз твари был теперь так близко, что его жар чувствовался даже сквозь стены.

— Назад! — крикнул Ворон, отступая к центру хижины. Его меч поднялся, но было видно, что он едва держится на ногах. — Если оно войдёт, бейте по глазам. Это единственное, что может его замедлить.

— Замедлить? — переспросил Олег, его голос сорвался. — А убить? Его можно убить?

Ворон бросил на него взгляд, полный мрачной иронии.

— Если бы я знал как, пришлый, я бы уже это сделал.

Марфа вдруг зашевелилась. Её рука, до того бессильно лежавшая на скамье, медленно поднялась, указывая на Олега. Её губы шевельнулись, и голос, слабый, как шёпот ветра, прорвался сквозь шум:

— Искра… твоя… он хочет… но ты… можешь…

Олег наклонился к ней, его сердце заколотилось быстрее. Её слова были как осколки, которые он не успевал собрать в целое. Искра. Чернобог. Он вспомнил тени, их пустые лица, их зов. И теперь — эта тварь. Всё это было связано, и он был в центре. Но что он мог сделать? Его искра была почти мертва, а физика, которую он знал, здесь не работала — или работала иначе.

Зверь ударил снова. Стена затрещала громче, и один из камней вывалился внутрь, открывая щель. Сквозь неё Олег увидел часть твари — ржавую пластину, покрытую трещинами, из которых сочился чёрный дым, как будто железо было живым и истекало кровью. Рык стал оглушительным, и в нём послышалось что-то новое — не просто ярость, а торжество. Как будто Зверь знал, что добыча уже в ловушке.

Ярина бросилась к стене, пытаясь заткнуть щель обломками стола, но её руки дрожали, и куски дерева выскальзывали. Олег шагнул к ней, но остановился, почувствовав, как искра внутри него вдруг вспыхнула — не ярко, но резко, как искра от кремня. Это было не его решение. Это был отклик. На Зверя? На Чернобога? Или на что-то ещё?

— Олег! — крикнула Ярина, её голос пробился сквозь гул в его голове. — Помоги!

Он рванулся к ней, но в этот момент завеса лопнула. Лозы разлетелись в стороны, как сухая трава, и в проёме показалась морда Зверя. Она была огромной, шире дверного проёма, и железные зубы блестели в свете его собственных глаз, как лезвия. Пар вырывался из пасти, наполняя хижину удушливым жаром. Олег замер, его разум закричал, требуя бежать, но ноги не слушались. Он видел, как Ворон шагнул вперёд, замахиваясь мечом, но удар был слабым — клинок лишь царапнул пластину на морде, выбив искры.

Зверь мотнул головой, и Ворон отлетел к стене, как тряпичная кукла. Его меч звякнул о пол, а тело осело, не подавая признаков движения. Ярина закричала, бросившись к нему, но Олег поймал её за руку.

— Стой! — крикнул он. — Ты не сможешь!

Она вырвалась, но Зверь уже протискивался внутрь. Его лапы ломали остатки балки, камни сыпались, как песок. Олег почувствовал, как воздух сгустился, стал тяжёлым, как перед ударом молнии. Его искра горела сильнее, чем он ожидал, и с ней пришло ощущение — не страх, а ясность. Он вспомнил слова Лешего: «Сила — это не только огонь. Это выбор». И слова Марфы: «Ты можешь».

Он шагнул вперёд, встав между Зверём и остальными. Его руки дрожали, но он поднял их, как будто мог остановить тварь одним жестом. Искра внутри него была слабой, но живой, и он попытался направить её — не как огонь, не как удар, а как барьер. Он представил её светом, как тогда с тенями, но твёрдым, как стекло, как поле, которое отталкивает.

— Уходи, — сказал он, и его голос прозвучал неожиданно твёрдо. — Ты не получишь нас.

Зверь замер. Его глаза, горящие красным, уставились на Олега, и в них было не только пламя, но и разум — холодный, расчётливый, чужой. Рык стих, но пар из пасти стал гуще, обжигая кожу. Олег чувствовал, как искра жжёт его изнутри, как будто он держал раскалённый уголь. Он не знал, сколько сможет выдержать, но отступать было некуда.

Тварь шагнула ближе, её лапа раздавила остатки стола, как сухую ветку. Олег сжал зубы, усиливая барьер в своём воображении. Он не знал, работает ли это, но Зверь двигался медленнее, как будто встречал сопротивление. За спиной Олега Ярина что-то шептала, её руки тянулись к Ворону, но она не отводила глаз от твари.

И вдруг Марфа заговорила — не шёпотом, а громче, чем прежде:

— Искра… не для него… для мира…

Её голос был как удар, как молния, что разрывает тьму. Олег почувствовал, как его искра вспыхнула ярче, не от его воли, а от её слов. Он не понимал, что происходит, но барьер стал сильнее — он видел, как воздух вокруг него дрожит, как свет, слабый, но упрямый, исходит от его рук. Зверь остановился, его морда опустилась, как будто он раздумывал.

А затем тварь взревела — не рыком, а воем, от которого стены хижины задрожали. Олег почувствовал, как его барьер треснул, как будто стекло под молотом. Он пошатнулся, но не упал. Зверь отступил на шаг, его глаза вспыхнули ярче, и в них Олег увидел не только ярость, но и что-то ещё — тень Чернобога, его волю, его смех.

— Ты не готов, — прозвучал голос в голове Олега, тот же, что звал из тумана. — Но будешь.

Зверь развернулся, ломая остатки входа, и шагнул в туман. Его шаги затихали медленно, как пульс умирающего. Олег рухнул на колени, его руки горели, а искра угасала, оставляя лишь пустоту. Ярина бросилась к Ворону, проверяя его дыхание. Марфа молчала, её глаза были закрыты, но грудь всё ещё поднималась.

Хижина уцелела. Но Олег знал — это не победа. Это был лишь первый удар.

Тишина в хижине была хрупкой, как тонкий лёд над омутом. Сквозь разломанный вход тянуло сыростью и холодом, а туман за порогом клубился, но уже без той зловещей плотности, что давила на грудь. Олег сидел на полу, прислонившись к стене, его руки всё ещё дрожали от напряжения, а в груди пульсировала пустота — искра угасла почти до нуля, оставив лишь слабое тепло, как память о недавнем огне. Он смотрел на свои ладони, будто ожидая увидеть следы того света, что остановил Зверя, но видел только грязь и ссадины.

Ярина склонилась над Вороном, который лежал у противоположной стены. Его грудь медленно поднималась, но лицо было серым, как пепел, а левая рука неестественно вывернулась — удар Зверя, похоже, сломал кость. Ярина шептала что-то, её пальцы осторожно ощупывали его плечо, а на лбу выступили капли пота. Она выглядела измотанной, но не сдавалась — её руки двигались с той же точностью, с какой она смешивала травы. Олег заметил, как она бросила быстрый взгляд на Марфу, лежащую на скамье, и её губы сжались. Ведунья не шевелилась, её дыхание было таким слабым, что казалось, будто она балансирует на краю.

— Он жив, — наконец сказала Ярина, не поднимая глаз. Её голос был тихим, но твёрдым. — Но рука… я не уверена, смогу ли вправить. И рёбра, возможно, треснули. Ему нужен отдых, но… — Она замолчала, её взгляд скользнул к разломанному входу.

— Но у нас нет времени, — закончил за неё Олег. Он сглотнул, пытаясь прогнать сухость в горле. — Зверь ушёл, но он вернётся. Или что-то хуже.

Ярина кивнула, её пальцы замерли на повязке, которую она накладывала на руку Ворона. Она посмотрела на Олега, и в её глазах было что-то новое — не просто тревога, а вопрос, который она боялась озвучить.

— Как ты это сделал? — спросила она наконец. — Тот свет… он остановил тварь. Я видела. Это была твоя искра?

Олег отвёл взгляд. Он сам не знал ответа. Всё произошло слишком быстро — страх, слова Марфы, инстинкт. Он не управлял искрой, как у Старого Дуба, не направлял её, как тогда с огнём в бане. Это было что-то другое, как будто искра сама выбрала, как действовать, а он лишь не сопротивлялся.

— Не знаю, — честно признался он. — Я просто… хотел, чтобы оно остановилось. Чтобы вы жили. И она… ответила.

Ярина молчала, глядя на него так, будто видела впервые. Потом медленно кивнула.

— Марфа была права, — сказала она тихо. — Ты не просто пришлый. Твоя искра… она другая. Но это делает тебя мишенью.

Олег почувствовал, как холод пробежал по спине. Мишень. Он вспомнил голос в голове — холодный, насмешливый: «Ты не готов. Но будешь». Чернобог не просто охотился за ним — он чего-то хотел. Его силы? Его искры? Или чего-то большего? Олег сжал кулаки, пытаясь отогнать эти мысли. Он не был готов к ответам. Не сейчас.

— Надо укрепить вход, — сказал он, поднимаясь. Его ноги всё ещё дрожали, но сидеть без дела было хуже. — И проверить, что у нас есть. Травы, еда, оружие… что угодно.

Ярина посмотрела на разгромленную хижину. Осколки горшков, перевёрнутый стол, разорванная сумка с травами — всё, что уцелело, было в жалком состоянии. Но она кивнула, возвращаясь к своей работе.

— Я соберу, что осталось, — сказала она. — Но Марфе нужно больше, чем у меня есть. Её рана… она не просто гниёт. Это тьма. Чернобог отравил её.

Олег подошёл к Марфе, осторожно коснувшись её руки. Её кожа была горячей, лихорадочной, но пальцы слабо сжали его в ответ. Он посмотрел на её лицо — бледное, с глубокими морщинами, но всё ещё живое, упрямое. Она была их якорем, их проводником в этом мире, и мысль о том, что она может уйти, была невыносимой.

— Что нужно? — спросил он, повернувшись к Ярине. — Какие травы? Где их взять?

Ярина покачала головой, её глаза потемнели.

— Не травы, — сказала она. — То, что может её спасти, растёт только в Глубоком Лесу. Корень Живы. Но туда… туда не ходят. Даже я. Там его территория.

— Чернобога? — уточнил Олег, хотя ответ был очевиден.

Она кивнула.

— Он не просто жрец. Он — часть этого мира, как Лесной Хозяин, но… другая. Глубокий Лес — его тень. Если пойти туда, можно не вернуться.

Олег сжал губы. Он знал, что это безумие — идти в логово врага, особенно теперь, когда его искра едва тлеет, а Ворон и Марфа на грани. Но сидеть и ждать, пока Зверь вернётся, было не лучше. Он вспомнил свои лекции: инерция движения — если не двигаться, тебя раздавит. Здесь это работало так же.

— Мы подумаем об этом, — сказал он, стараясь звучать увереннее, чем чувствовал. — Сначала — вход. Потом — план.

Ярина не ответила, но её взгляд смягчился. Она вернулась к Ворону, продолжая перевязывать его руку. Олег подошёл к разломанному входу, осматривая повреждения. Балка треснула, камни осыпались, а лозы были бесполезны — Зверь разорвал их, как бумагу. Он попытался поднять один из упавших камней, но тот был слишком тяжёлым, и его силы, истощённые битвой, подвели. Он выругался про себя — в своём мире он хотя бы знал, как починить дверь. Здесь же всё было чужим.

Он оглянулся на хижину, ища, чем можно забаррикадировать вход. Его взгляд упал на меч Ворона, лежащий на полу. Он был тяжёлым, старым, с зазубринами на лезвии, но всё ещё острым. Олег поднял его, чувствуя непривычную тяжесть. Он не был воином, но мысль о том, чтобы встретить Зверя безоружным, пугала больше, чем неумение.

— Осторожно с этим, пришлый, — вдруг раздался слабый голос. Ворон. Он приоткрыл глаза, его лицо исказила гримаса боли, но уголок рта дёрнулся в усмешке. — Порежешься — я не виноват.

Олег невольно улыбнулся. Упрямство воина было заразительным.

— Я справлюсь, — ответил он, хотя сам в это не верил. — Ты лучше лежи. Нам ты нужен живым.

Ворон хмыкнул, но тут же закашлялся, схватившись за рёбра. Ярина шикнула на него, заставляя замолчать. Олег вернулся к входу, пытаясь прикинуть, как использовать меч и обломки, чтобы хоть немного укрепить хижину. Его мысли путались — усталость, страх, слова Марфы о его искре. Он чувствовал себя как ученик перед экзаменом, к которому не готовился.

И вдруг он заметил движение за порогом. Не Зверь — что-то мелькнуло в тумане, быстрое, как тень птицы. Олег замер, сжимая меч. Его сердце заколотилось, но он заставил себя дышать ровно. Может, это был просто ветер? Или игра света?

Но затем движение повторилось — ближе, чётче. Это была не тень. Это была фигура. Человеческая, но странная — слишком высокая, слишком худая, с длинными руками, что почти касались земли. Она остановилась в нескольких шагах от хижины, скрытая туманом, но Олег чувствовал её взгляд — не красный, как у Зверя, а холодный, пронизывающий.

— Ярина… — позвал он тихо, не отводя глаз от фигуры. — Там кто-то есть.

Она подняла голову, её лицо побледнело. Она схватила посох и подошла к нему, встав рядом. Фигура не двигалась, но туман вокруг неё сгущался, как будто подчинялся её воле.

— Это не он, — прошептала Ярина. — Но это его слуга. Не Зверь. Что-то… старше.

Олег сглотнул. Его искра была слишком слабой, чтобы понять, кто это. Но он знал одно — Чернобог не отступил. Он просто сменил маску.

Туман за порогом хижины сгустился, как будто кто-то накинул на лес серую ткань, заглушающую все звуки. Фигура стояла неподвижно, её длинные руки покачивались, как ветви на ветру, а силуэт казался то чётким, то расплывчатым, словно она была не совсем здесь. Олег сжимал меч Ворона так крепко, что костяшки побелели, но оружие в его руках казалось нелепым — слишком тяжёлым, слишком чужим. Его искра, едва тлеющая после схватки с Железным Зверем, не давала подсказок, только лёгкое покалывание в груди, как предупреждение о грозе. Ярина рядом сжимала посох, её дыхание было быстрым, но взгляд твёрдым, как у человека, готового драться, даже если шансов нет.

— Кто ты? — крикнул Олег в туман, стараясь, чтобы голос не дрожал. Он не ждал ответа, но молчание было хуже — оно тянулось, как паутина, цепляясь за нервы.

Фигура шевельнулась. Её движение было медленным, плавным, как тень, скользящая по воде. Она шагнула ближе, и теперь Олег разглядел больше — длинное тело, закутанное в лохмотья, что казались частью тумана, и лицо, скрытое капюшоном. Нет, не капюшон — это была тьма, как будто свет гас там, где должна быть голова. Его сердце заколотилось быстрее. Это не было похоже на тени из леса или на Зверя. Это было что-то другое, старое, как сам этот мир.

— Пришлый… — голос фигуры был не звуком, а вибрацией, что отдавалась в костях. Он был низким, сухим, как шорох опавших листьев, но в нём чувствовалась сила, от которой хотелось отступить. — Ты зовёшь бурю… но не знаешь её имени.

Олег сглотнул, чувствуя, как пот стекает по виску. Он бросил взгляд на Ярину — её лицо было напряжённым, но она не отступала. За спиной, на скамье, Марфа лежала неподвижно, но её пальцы чуть дрогнули, как будто она слышала. Ворон, всё ещё без сознания, не мог помочь. Всё зависело от них двоих.

— Я ничего не зову, — ответил Олег, стараясь звучать увереннее. — Это твой Хозяин лезет ко мне. Скажите ему, чтобы оставил нас в покое.

Фигура издала звук — не смех, а что-то среднее между шипением и стоном. Туман вокруг неё заклубился сильнее, и Олег почувствовал, как воздух стал холоднее, как будто само тепло уходило из хижины.

— Хозяин… — повторила она, и в её голосе послышалась насмешка. — Ты не понимаешь, пришлый. Он не правит. Он… берёт. А ты — его ключ.

— Ключ? — Олег нахмурился. Слова эхом отозвались в его памяти — Марфа говорила о его искре, о том, что Чернобог хочет её забрать. Но ключ — это было что-то новое. — К чему?

Фигура не ответила. Вместо этого она подняла руку — длинную, с пальцами, похожими на когти, — и указала на него. Олег почувствовал, как его искра дрогнула, как будто кто-то дёрнул за невидимую нить. Это было не как зов Чернобога — не властное, не давящее, а тонкое, почти ласковое, но от этого не менее пугающее.

— Отойди, — резко сказала Ярина, шагнув вперёд. Она подняла посох, направив его на фигуру. — Это место под защитой Живы. Ты не войдёшь.

Фигура повернула голову — или то, что заменяло ей голову, — к Ярине. Тьма под капюшоном, казалось, сгустилась, и Олег заметил, как Ярина вздрогнула, но не опустила посох. Её губы шевелились, шепча что-то — заклинание, молитву, он не знал. Но воздух вокруг неё задрожал, как от жара, и фигура остановилась.

— Жива… — прошипела она, и в её голосе было что-то похожее на раздражение. — Её свет слаб. Как и твой, травница. Ты не остановишь неизбежное.

— Я попробую, — отрезала Ярина. Её голос был твёрдым, но Олег видел, как дрожат её руки. Она была сильной, но не всесильной, и эта тварь знала это.

Олег почувствовал, как его искра снова шевельнулась — не от фигуры, а от слов Ярины. Её упрямство, её вера в Живу, в защиту хижины, разбудили в нём что-то. Он вспомнил, как остановил Зверя — не силой, а волей, выбором. Может, дело было не в искре, а в том, что он решился? Он шагнул вперёд, встав рядом с Яриной, и поднял меч, хотя понимал, что железо против этой твари бесполезно.

— Уходи, — сказал он, глядя в тьму под капюшоном. — Мы не твои. И не его.

Фигура замерла. Её рука медленно опустилась, но тьма под капюшоном, казалось, стала глубже, как колодец, в который можно упасть. Олег чувствовал, как его искра тянется к ней — не по его воле, а словно подчиняясь чему-то древнему, что было сильнее его. Он сжал зубы, повторяя про себя слова Марфы: «Помни, кто ты». Он — Олег. Не ключ, не добыча. Человек.

— Ты не знаешь, что выбираешь, — сказала фигура, и её голос стал тише, но тяжелее, как камень, падающий в воду. — Его воля — это буря. Ты не устоишь. Но можешь… присоединиться.

— Никогда, — выплюнул Олег. Его голос дрожал, но внутри росла уверенность. Он не понимал, что такое Чернобог, но знал одно — он не сдастся. Не отдаст свою искру, не предаст тех, кто рядом.

Фигура молчала. Затем она отступила назад, её силуэт начал растворяться в тумане, как дым. Но перед тем, как исчезнуть, она произнесла:

— Буря идёт, пришлый. И ты не спрячешься.

Туман сомкнулся, и фигура пропала. Тишина вернулась, но она была другой — не облегчением, а затишьем перед новым ударом. Олег опустил меч, его руки дрожали так, что он едва не выронил клинок. Ярина выдохнула, её посох упёрся в пол, как будто она боялась упасть.

— Это был не он, — сказала она тихо. — Это был его вестник. Один из многих.

— Вестник? — переспросил Олег, оборачиваясь к ней. — То есть… он даже не сам пришёл?

Ярина кивнула, её лицо было бледным, но глаза горели.

— Чернобог не тратит силу зря. Он посылает слуг — тени, зверей, вестников. Но если он сам явится… — Она замолчала, её взгляд скользнул к Марфе.

Олег подошёл к ведунье. Её глаза были закрыты, но губы шевельнулись, и он услышал слабый шёпот:

— Ключ… не для него… для равновесия…

Он замер. Ключ. Снова это слово. Но теперь оно звучало иначе — не как угроза, а как надежда. Равновесие. Он вспомнил слова Лешего о мире, который слушает, о силе, что связывает всё живое. Может, его искра была не просто оружием, а частью чего-то большего? Но как это понять, когда всё рушится?

Ярина вернулась к Ворону, проверяя его повязки. Олег посмотрел на разломанный вход. Туман снаружи был всё ещё густым, но теперь он казался не таким враждебным. Вестник ушёл, но его слова остались, как заноза в голове. Буря. Чернобог. Ключ.

Он подошёл к Ярине, опустившись рядом.

— Что теперь? — спросил он. — Мы не можем просто ждать. Марфе нужен корень Живы. А эта… буря не остановится.

Ярина посмотрела на него, её глаза были усталыми, но твёрдыми.

— Ты прав, — сказала она. — Но Глубокий Лес… туда нельзя идти в одиночку. И не сейчас. Нам нужно время, чтобы восстановиться. Чтобы понять, что ты можешь.

Олег кивнул, хотя внутри всё кричало против ожидания. Он чувствовал, как время утекает, как Чернобог плетёт свою сеть. Но Ярина была права — он не готов. Не сейчас. Он посмотрел на свои руки, на меч, на Марфу. Его искра была слабой, но жива. И пока она горела, он мог бороться.

За порогом что-то шевельнулось — не фигура, не зверь, а лёгкий ветер, что принёс запах трав и земли. Олег напрягся, но затем расслабился. Это был не враг. Это был лес, всё ещё живой, всё ещё слушающий.

Хижина казалась меньше, чем прежде — не из-за разломанных стен или осыпавшихся камней, а из-за того, как тьма снаружи давила на неё, словно пытаясь проглотить. Сквозь щели в стенах тянуло холодом, но туман за порогом стал реже, и слабый свет луны пробивался через него, рисуя на полу дрожащие полосы. Олег сидел у очага, который Ярина сумела разжечь из уцелевших поленьев. Пламя было слабым, но его тепло отгоняло липкий страх, что оседал в груди после ухода вестника. Меч Ворона лежал рядом, его лезвие тускло блестело в отблесках огня, напоминая Олегу, что покой — это лишь пауза, а не конец.

Ярина сидела у скамьи, где лежала Марфа. Она перебирала уцелевшие травы, смешивая их в маленькой ступке, которую нашла среди обломков. Её движения были медленными, но точными, как будто каждый жест был ритуалом, удерживающим её от отчаяния. Ворон, всё ещё без сознания, дышал ровно — Ярина дала ему настой, чтобы снять боль, и теперь он спал, его лицо выглядело почти спокойным, если не считать синяков и крови, запёкшейся на виске. Марфа была хуже всех — её кожа стала серой, а лихорадка, казалось, пожирала её изнутри. Но она всё ещё цеплялась за жизнь, и её пальцы иногда шевелились, как будто искали что-то в воздухе.

Олег смотрел на огонь, пытаясь собрать мысли в кучу. Вестник, Зверь, тени — всё это было частью Чернобога, но слова о ключе и равновесии не давали покоя. Он чувствовал, что его искра — не просто сила, а нить, связывающая его с этим миром. Но как её использовать? Как не стать тем, чего хочет Чернобог? Он вспомнил свои лекции: энергия не возникает из ниоткуда и не исчезает. Она трансформируется. Может, его искра тоже могла измениться — стать не оружием, а чем-то другим?

— Ты думаешь о нём, — вдруг сказала Ярина, не отрываясь от ступки. Её голос был тихим, но в нём чувствовалась уверенность, как будто она видела его мысли.

Олег вздрогнул, отводя взгляд от огня.

— О Чернобоге? — уточнил он. — Да. Пытаюсь понять, что он хочет. И почему я… ключ.

Ярина остановилась, её руки замерли над ступкой. Она посмотрела на него, и в её глазах было что-то тёплое, но тревожное.

— Ты не просто ключ, — сказала она. — Марфа говорила о равновесии. Этот мир… он живёт, потому что силы уравновешивают друг друга. Жива, Лесной Хозяин, даже Чернобог — они все часть этого. Но ты… ты не отсюда. Твоя искра нарушает баланс. Поэтому он хочет её — чтобы сломать всё.

Олег нахмурился. Нарушение баланса. Это звучало как физика — система в равновесии устойчива, но внешний импульс может её разрушить. Он был этим импульсом? Или его искра могла стать чем-то другим — не разрушением, а восстановлением?

— А если я не отдам её? — спросил он. — Если научусь… управлять? Как Марфа?

Ярина улыбнулась — слабо, но искренне.

— Тогда ты станешь тем, кем он боится, — ответила она. — Но это не просто. Искра — это не только сила. Это воля. А твоя воля… она ещё не окрепла.

Олег кивнул, чувствуя, как её слова оседают в груди. Воля. Выбор. Он вспомнил, как остановил Зверя, как прогнал вестника. Это было не мастерство, а инстинкт, желание защитить. Может, в этом и был ответ? Не в силе, а в том, зачем он её использует.

Он посмотрел на Марфу. Её губы шевельнулись, и он наклонился ближе, надеясь услышать. Но она молчала, только её пальцы снова дрогнули, как будто указывали на него. Он коснулся её руки — горячей, но живой. Она была их проводником, и он не мог её потерять. Корень Живы, Глубокий Лес, Чернобог — всё это стояло между ними и спасением, но он знал, что не отступит.

— Нам нужно идти туда, — сказал он, поворачиваясь к Ярине. — В Глубокий Лес. За корнем. Я не знаю, как, но мы должны.

Ярина замолчала, её взгляд скользнул к огню. Она знала, что это значит — шагнуть в тень Чернобога, туда, где даже её травы и заклинания могли не сработать. Но затем она кивнула.

— Не сейчас, — сказала она. — Но скоро. Мы восстановим силы. Ворон очнётся. А ты… тебе нужно понять свою искру. Без этого мы не выстоим.

Олег хотел возразить, но промолчал. Она была права — он не готов. Его искра была как непослушный ученик, которого он сам не до конца понимал. Он вспомнил свои уроки: чтобы объяснить, нужно знать. Чтобы знать, нужно учиться. Здесь было то же самое.

Он поднялся, подойдя к разломанному входу. Туман снаружи стал почти прозрачным, и звёзды проступали сквозь него, как осколки света. Лес молчал, но Олег чувствовал его — не как врага, а как свидетеля. Он вдохнул холодный воздух, пытаясь уловить свою искру. Она была слабой, но живой, и в ней было что-то новое — не просто тепло, а обещание. Он не знал, что ждёт их в Глубоком Лесу, но впервые за долгое время чувствовал, что у него есть шанс.

За спиной раздался слабый кашель. Олег обернулся — Ворон пошевелился, его глаза приоткрылись. Ярина бросилась к нему, проверяя повязки, но воин уже смотрел на Олега, и в его взгляде была знакомая искра сарказма.

— Не расслабляйся, пришлый, — прохрипел он. — Если я встану, заставлю тебя этот меч чистить.

Олег невольно улыбнулся. Упрямство Ворона было как маяк в этой тьме. Он посмотрел на Ярину, на Марфу, на огонь. Они были живы. Они были вместе. И пока это так, Чернобог не победил.

Но где-то в глубине леса, за границей света, он чувствовал — буря собиралась. И она не будет ждать.