Фактор Ч

Глава 11. Рождение Берта Кущипи

Если Мико заставить делать какое-то дело вместе с Сенькой, то на это можно смотреть вечно. Просто потому, что они никогда его не сделают: Мико будет ругаться, а Сенька сначала обидится, а потом и вовсе впадет в тяжелейшую депрессию. Никогда не понимала, как она так удачно каждый раз попадает ему четко в болевые точки.

Возможно Мико просто… олицетворение всемирного баланса. Есть же на свете Инь и Ян, Огонь и Вода, Уроборос, вечно кусающий себя за хвост и искренне удивляющийся, почему же ему больно. Если есть женщины-вдохновительницы, то куда без женщин-разрушительниц?

Я бы сказала, что Мико давит людям на психику, как бульдозер — если бы бульдозер вместо неуклюжих гусениц имел бы что-нибудь поизящнее и умел бы танцевать на костях врагов, с хрустом прохаживаясь по их комплексам.

Так вот, если оставить Сеньку с Мико, то все хотя бы останутся живы и здоровы. Потому что Сенька человек неконфликтный, с Мико общается не первый раз и даже выработал к моей яростной подруге какое-то подобие иммунитета. С некоторых пор он при ней старательно отыгрывает бесчувственного чурбана с языком-жалом, и с каждым разом роль дается ему все лучше, и я все жду, что его таки пригласят на роль миллионера в какой-нибудь ромком.

Но разница между амплуа капризного миллионера и настоящим инфантильным богатеем в том, что реальный золотой мальчик — он живой, и реакции у него чуть поразнообразнее, чем Сенькина пресвятая троица: насмешки, пренебрежительный взгляд сверху вниз и попытки откупиться от истеричной психопатки куском пиццы.

Хотя, как показала практика, до третьего варианта оказавшийся в критической ситуации жлобяра даже и не додумается.

Когда я дозвонилась Мико, та была на той самой Олкхении, с которой мы так эпично сбегали, роняя сумочки с фальшивыми документами; Сеньку позвали в рекламу каких-то там мужских духов, Мико же сначала по блату затесалась в съемочную группу, а потом всячески старалась сделать вид, что она там вроде как самая настоящая ассистентка, но при этом плевалась ядом в каждого, кто пытался добиться от нее выполнения стандартных «подай-принеси» обязанностей.

Правда, скала была другая.

Но в соседних цехах с удобством расположился великий режиссер Варус. Правда, там он скорее консультировал и давал деньги, а снимал его юный протеже, иначе бы у него не было времени показываться за пределами съемочной площадки и мозолить глаза Мико.

И это было единственным, что омрачало безмятежное бытие неудержимой скандалистки до моего звонка. А так все складывалось «до тошноты удачно», как говорила сама Мико. Ее не особо напрягали с работой, позволяли наблюдать за сьемками сколько влезет, она познакомилась с парой сериальных звездочек второй величины и поссорилась с десятком. Даже потом врала мне, что у нее там вроде как наклевывался какой-то роман, во что я лично не поверила совершенно: чтобы завязать роман, Мико надо сменить либо свое резко негативное мнение обо всех мужиках Вселенной, либо ориентацию. Причем второе, как мне кажется, с ее типом характера проделать куда проще.

Неудивительно, что Мико не могла расслабиться: чуяла, чуяла грядущие неприятности, не могла толком усидеть на месте и периодически решалась было сбросить стресс прям Варусу да кулаком в лицо или хотя бы каблуком в колено, но каждый раз недюжинным усилием воли сдерживалась. Или ее сдерживали бодигарды Варуса: мне, так уж вышло, изложили две версии событий тех дней, и я не знаю точно, какая верная. Хотя, по правде говоря, я бы на месте Варуса все-таки выдала бравым воякам премию.

Иногда Мико устраивала мелкие пакости Сеньке, но так как он не особенно реагировал, быстро бросила это тухлое дело.

И беспокойством своим с ним не делилась: у нее тоже есть принципы, и она совершенно не собиралась из-за собственных расстроенных нервов срывать человеку съемки. По мнению Мико хорошая ссора еще никому не вредила, так что тут она была в своем праве, а вот заражать людей своей тревогой она не любила и не собиралась.

А потом позвонил Освальд, и Мико занервничала еще больше. То, что Освальд как-то умудрялся с ней ладить, не значило вовсе, что она ему доверяла.

И мой звонок скорее всего спас Варуса от большого скандала, в котором Мико была бы совершенно не виновата — надо же ей куда-то сбрасывать негатив, в самом деле!

Но не спас от разъяренных неприятностей. Хотя… тут уж он сам лоб расшиб.

Тому виной трагическое стечение обстоятельств.

Во-первых, Сенька был занят по уши, и Мико приняла решение ему ничего не говорить, чтобы не выбивать из суперсложной роли красавчика, который гоняет по космосу без автопилота, питается исключительно мясом и душится туалетной водой для настоящих мужиков старше шестнадцати обратно в шкуру нервного парня, который искренне переживает за потерявшуюся в какой-то Тьмутаракани подругу. Звучит благородно, но я подозреваю, что истинная причина была в том, что от Сеньки это потом бы обязательно дошло до Крейга, а Крейг задал бы жару вообще всем.

Чего Мико всегда боялась — так это воспитательных бесед.

Все-таки Крейг — педагог от своего рептилоидного бога. Он единственная во Вселенной личность, способная отчитать Мико так, чтобы ей стало стыдно.

Не то чтобы Мико была виновата в сложившейся ситуации… но рисковать не хотела.

Сенька и правда жуткий ябеда иногда. А что поделать? Это его способ заботиться о других.

Во-вторых, Варус узнал, что я потерялась, примерно тогда же, когда об этом узнала Мико. Не то чтобы он был в курсе отцовских дел, он действительно старался держаться подальше от Корпорации, но с тех пор, как он упустил нас…

Не знаю, можно ли это считать проявлением стокгольмского синдрома? Он ведь никогда не держал нас в плену, да и попытки нас поймать в тот раз при зрелом размышлении не кажутся особенно убедительными. Но после того случая он как бы… держал руку на пульсе?

В полглаза следил за тем, как медленно затихает вся та шумиха, что мы с Мико подняли?

В общем, у него был друг… может, это был какой-то родственник, ведь всеми хоть сколько-нибудь значимыми операциями в Теле-Пере руководят родственники Главнюка, это семейный бизнес… Кто-то.

Кто-то решил, что Варусу будет очень интересно знать, что некая Танья пропала с радаров группы слежения и предположительно захвачена клонами. Это ведь такой шанс реабилитироваться перед Папой!

Варусу и правда было интересно.

Занимательный факт: когда Мико начинает думать, она почему-то приходит к тем же выводам, что и Варус. И наоборот. Возможно, эти двое одинаково ненавидят людей и это их как-то… объединяет.

Впрочем, не надо было осваивать высшую математику, чтобы просчитать конфликт на Йе-4. А вот чтобы прийти к тому решению, к которому пришли эти двое, надо иметь ну очень извращенный ум игрока в бадук.

Странно не то, что в итоге Мико и Варус оказались стоящими в коридоре друг напротив друга с пистолетами-парализаторами в руках; странно, что они не встретились раньше.

Ни когда покупали билеты на рейс, которым совершенно не собирались лететь.

Ни когда искали частника, у которого можно было бы снять кораблик с лицензированным автопилотом за наличку.

Ни когда… в общем, если бы про них сняли фильм, то это был бы тот самый раздражающий фильм, где герои, кажется, вот-вот встретятся, но вечно что-то случается, и они расходятся, даже не заметив друг друга. Пока не наступает последняя сцена.

Как та.

С пистолетами.

Мысли у Варуса и Мико идут сходными путями. Не хотела бы я оказаться в том лабиринте ассоциаций, который расположен в их перекошенных мозгах… но в центре Лабиринта у них сидел один и тот же Минотавр.

Этот Минотавр ревел. И требовал кого-нибудь похитить.

Кстати, как потом выяснилось, частник им попался ушлый и сосватал обоим одну и ту же летающую развалюху.

Но это они узнали позже.

Когда сцена с пистолетами закончилась.

А это была чертовски длинная сцена.

И примерно такая же неловкая.

Два человека, друг напротив друга, вместо зажигательной музыки тишина, и только тихонечко гудят лампы, освещая место преступления, которое вот-вот… скорее всего… возможно… все-таки свершится. Или нет.

Они никак не могли решиться.

Мико — не выспавшаяся, злая, на голове гнездо, на ногах берцы, в моей футболке цвета хаки, случайно прихваченной из чемодана в процессе сборов и здорово жмущей ей в груди и натирающей подмышки; пылающая жаждой мести и желанием стукнуть кого-нибудь больно.

И Варус, одетый совсем как Сенька в тот самый первый день, разве что волосы он не красил, шляпы к тому времени вышли из моды, а каблуки ему не позволяла религия. И без маски. И один. И на него совершенно никто не обращал внимания уже целых полчаса.

А еще все это он спер у собственного ассистента из шкафчика.

Одежда — очень важная вещь для самоощущения человека, и я так подробно описываю этих двоих чтобы дать понять: чувствовали они себя как два придурка.

Не в своей тарелке.

Не в своей шкуре.

Будь у них хоть капля их обычной уверенности, кончилось бы все тем, что Варусовы бодигарды нашли бы в коридоре два неподвижных тела. То есть скандалом.

Но тут у Мико все-таки сдали нервы, и прежде чем стрелять она все-таки засомневалась, тот ли это человек. В отличие от меня она никогда не уделяла особого внимания Варусовым бровям.

А тут у него было видно лицо целиком. Это отвлекало. Ну, от бровей и формы лба. И вообще по лбу она дала бы ему больше, чем по полному лицу… короче, с маской он выглядел куда старше, а так — как ассистент и Сенькин ровесник.

То, что Сенька тоже не самый юный актер года, Мико в голову вообще не приходило. Сенька немало денег тратит на то, чтобы выглядеть… ну очень молодо.

Надо сказать, Варус, наверное, единственный в мире человек, который может таким образом замаскироваться.

И она спросила, как могла вежливо:

— Ты кто, и что ты делаешь около моей лодки? Тфу, корабля.

Она не была уверена, как называть эту развалюху.

— Это моя лодка, — ответил Варус, — тфу, корабль.

Он вообще-то не был приучен стрелять в людей, но отложил решение этой проблемы на попозже.

Зря.

Как бы он ни тянул время, проблема все равно не решалась.

Варусу дали просто замечательное воспитание. Ему привили уважение к старшим и красивому оружию, его научили вести переговоры и светские приемы, держать в руках себя и древние мечи и выпускать ярость на свободу только в исключительных случаях. И в результате зверь, которого Мико никак не ограничивала, у Варуса сидел под тремя замками, запертый крепко-накрепко где-то между понятиями «плохо» и «так себя хорошие наследники не ведут». Он еще мог бы накинуть на шею Мико шелковый шнурок, если бы она вдруг решилась претендовать на его часть корпорации, но вот так просто парализовывать юную девушку было бы… непростительно.

А Мико, как на зло, продолжала вести себя до отвращения мило, не желая облегчать бедному Варусу задачу и переходить в разряд наглых стервозных врагинь, которых и пристукнуть не жалко. Хоть она и узнала голос, и убедилась в том, что судьба свела ее с тем же самым человеком, от которого ей в свое время пришлось драпать, она не спешила переходить в атаку.

Ее проблема была в том, что она, хоть и твердо решила Варуса похитить, понятия не имела, как это дело провернуть, и решила сначала посмотреть, есть ли вообще корабль и не надул ли ее тот ушлый старикан. И по пути столкнулась. С тем самым. И осознала, сколько трудностей у нее на пути.

Много.

Для начала, старикан ее развел, как малолетку. Хоть и не совсем… Скорее, умолчал кое о чем. Попутчика вон подсунул, а содрал-то с нее по полной, гад!

Но это могло быть и к лучшему.

— Похоже, этот старпер сосватал нам одну лодку.

— Корабль… Почтенный пожилой человек, — механически поправил Варус, точно так же, как и Мико понимая, что просто парализовать предполагаемого противника у него не выйдет.

Конечно, Мико очень старалась казаться милой.

Но это вовсе не значило, что она опустила пистолет.

Да и отвлекись она… палец Варуса на курке все равно удерживали годы и годы воспитания.

Корабль был в дальнем доке. Вокруг не было не души, только автоматика. Кричи не кричи — никто не услышит, разве что если заорать «пожар», то можно активировать противопожарную систему и поставить на уши весь виток.

Но толку с этого никакого.

— Так вы назоветесь? — спросила Мико как можно непринужденнее.

В отличие от Варуса она верила, что сможет увернуться от ответного выстрела, но догадывалась, что далеко это здоровое мужское тело не утащит. Варус все-таки куда массивнее Сеньки, которого она в свое время удержала на одном адреналине и его доброй воле.

— Э-э-э… — Варус думал.

А потом, как ему показалось, понял.

Не узнала.

Без маски он бы и сам себя с трудом узнал. Поэтому ухватился за эту соломинку обоими руками.

И опустил пистолет первым.

— Беретт… Берт. Да.

— Заплатили такому узкоглазому старикашке с противным акцентом?

Варус покосился на бусинку переводчика у Мико в ухе. Какой еще акцент?

— Уважаемому пожилому человеку, — снова поправил он, ибо почтение к старости ему прививали с детства, и привой этот пустил глубокие корни в его психику, которая слишком уж здорово расшаталась за эти несколько минут, чтобы этими самыми корнями пренебрегать.

— Хрен редьки не слаще, — Мико тоже опустила оружие, — пойдем. Вместе прокатимся.

— Вместе?..

— А какая разница? Долетим до узла, а там разъедемся каждый куда хочет… Я вот собралась на Йе-4.

— И я, — поддакнул Варус.

Мико оглянулась.

— Вот видишь, — сказала она, отбрасывая тяготящую ее вежливость, и искренне улыбнулась, — как все удачно складывается!

«Для меня», — подумали оба…

А Сенька все-таки узнал.

Когда Освальд вернулся на Йе-4 и ухитрился разыскать мой мотель, он позвонил Сеньке и заверил его, что все в порядке и потерявшуюся Таню он нашел. И что Сенька может и не волноваться.

И тут уж Мико действительно повезло, что она успела улететь до того, как Сенька узнал, за что именно он больше может не волноваться.

И Варусу повезло.

Сенька, конечно, не умеет добывать информацию или спасать похищенных девиц…

Вместо этого когда-то очень-очень давно он приручил динозавра и теперь «призыв Крейга» его коронный прием в любой непонятной ситуации.

И вдвойне этим двоим повезло, что, когда Сенька Крейга набрал, он узнал, что у того вроде как что-то вроде медового месяца, но на любимого птенца-раздолбая время всегда найдется, пусть тот только скажет номер участка, куда позвонить и поручиться.

И у Сеньки язык не повернулся на Освальда наябедничать и обломать патрону весь конфетно-букетный кайф.

Вместо этого он передал поздравления, рассказал, как все у него хорошо и радужно и вернулся на съемки, утешая себя тем, что я всего лишь потерялась и уже нашлась, что там Освальд (что при Сенькином профессиональном недоверии к журналюгам наоборот скорее напрягало) я вообще-то уже взрослая, и что он обязательно сорвется на Йе-4 сразу после съемок и настучит Освальду по пустой тыкве, если я только попробую приобщиться в этом путешествии хоть к каким-нибудь наркотикам.

Или к алкоголю.

Как многие бывшие алкоголики, Сенька боялся зеленого змия куда сильнее всех остальных чудовищ (в том числе и корпорации Тере-Пере) вместе взятых.