Душа Пустоты

Глава 2. Отчий дом

1

Свет. Яркий. Больно глазам. Грязные волосы прилипают к лицу. Кай разлепил веки и обнаружил, что он лежит в склизкой сырой земле.

— Эй! Живой, парень? — внезапно хлестанул уши чей-то зычный говор.

Недовольно прошипев, юноша поднялся на ноги. Встряхнул головой, пытаясь выгнать из неё пронзительный звон, потёр глаза, выдавливая из них щиплющую влагу. И, мокрый и измазанный в грязи, посмотрел на мужчину перед собой: высокий, коренастый, длинные светлые волосы, мощный подбородок обрамлён щетиной, а знакомый осуждающий взор зелёных глаз буквально пригвождает к месту.

— Рядом речка есть, — светловолосый мотнул головой в лесную чащу, — Большая Галька, знаешь такую? Сходи, умойся, и чтобы больше я тебя тут не видел. Нечего где не попадя шататься.

Последние его слова Кай повторил одними лишь губами с гримасой непонимания. Бросил взгляд ему вслед — тот уже укатывал по хлюпающей дороге, скрипя колёсами.

— Элай? — окликнул он его.

Поводья тут же натянулись, лошадь фыркнула, махнув хвостом, и телега остановилась. Светловолосый обернулся. Строго взглянул на измазанного в грязи парня, перебирая какие-то мысли на уму.

«Точно он… Как же изменился», — думал Кай, глядя в лицо брату. — «Как же стал похож на отца…»

— Не узнаешь?

Взгляд старшего начал было проясняться.

— Кай… — вдруг выдохнул Элай. Секунду-другую он не шевелился, будто пытался убедиться, что ему не показалось, что это не обман. Затем опомнился и соскочил с телеги. — Кай! Братец!

Юношу обхватили его крепкие могучие руки, закалённые неустанными работами в полях, грубые шершавые пальцы стёрли грязь с лица. И Кай тоже обнял его, слыша, как брат приговаривает:

— Где ты был так долго? Где пропадал? — он отстранился, сжав пальцами плечи брата, оглядел всего от макушки до пят. — Смотри-ка! Вот вымахал! А окреп-то как! Ну, давай же, рассказывай, где пропадал! Хотя погоди. Погоди. Для начала тебя нужно матушке показать. Сказать, что ты жив, обрадовать её! — Элай уже потянулся, чтобы забраться на телегу, но остановился, снова повернулся к младшему. — Нет, не в таком виде. Так она точно подумает, что ты бродяжил всё это время. Для начала тебя нужно отмыть.

— А что?.. — Кай опустил взгляд. — Да, не помешало бы, — признался, увидев, что спереди весь покрыт толстым слоем грязи.

«Как долго я тут валялся?»

— Пошли-ка, братец, до Большой Гальки, — с задором пробасил Элай.

2

«И всё-таки, сколько я проспал в том замке? Как долго меня держали у себя железномасочные колдуны?» — эти мысли трещали в голове Кая голодным роем саранчи, пытаясь достучаться до ответа. Но его нигде не было. Был лишь брат, повзрослевший и возмужавший.

До берега оказалось рукой подать. Нэри младший примерно начинал представлять, где они находятся — на севере от их дома, западнее Вельфендора. Здесь, среди берёз и сосен, брал начало горный хребет Аншера и рядом пролегал изгиб Большой Гальки, которая весной насыщалась талой горной водой и ручьями, поднималась, значительно уменьшая количество удобных для рыбалки мест. Тот факт, что сейчас была весна, а последнее воспоминание Кая о доме связано с похищением зимой, его сильно тревожил. Но не сильнее всего произошедшего и увиденного в загадочном замке.

Он стоял, утопая босыми ногами в илистом берегу, перед шелестящим прибоем спокойной реки. Слушал пение птиц, волнующийся на ветру шум древесной листвы, запахи талой воды, цветущей растительности и ещё сырой, не согретой теплом солнца, почвы. Как же давно он не чувствовал подобных ароматов. И не понял бы, что жаждет вкусить их больше всего на свете, пока не напоил лёгкие свежим прибрежным воздухом.

— Ты давай умойся пока, — прогремел за плечом голос Элая, брат поставил рядом с ним ведро и тряпичный свёрток. — Сейчас костерок разведу, согреешься сразу.

Кивнув, Кай взял ведро и вошёл по колено в ледяную воду. Промочив тряпку в реке, поднёс его к груди и, выдержав небольшую паузу, прижал, начал тереть, смывать грязевые комья. Стуженая вода текла ручьями, покалывая живот и ноги, но Кай не обращал на это внимание. Само понятие холода почему-то казалось каким-то несущественным. Он больше не сковывал конечности, от него не бросало в судорогу, не возникало желания поскорей найти укрытие и согреться. Опустив руку, которая сжимала сочащуюся мутной жижей тряпицу, юноша, набравшись смелости, посмотрел вниз, на своё туловище.

Сжал губы, выронил ведро.

Ожог никуда не делся. Как и серебристая конструкция со светящимся камнем внутри, ставшая заменой его сердцу. Значит, всё это было наяву. Колдуны в железных масках, рыцарь в тёмных доспехах, чудища в плавильне и цепной зверь, охраняющий выход из крепости. И тот пейзаж… явление. Золотистое инородное явление картины чужого мира. Свет и багровые плиты.

«Каким-то образом я выжил после атаки зверя», — опустошённо взирал Кай на водную гладь, в которой отражался угрюмый парень с бледно-бирюзовым огоньком в груди.

«Каким-то образом выбрался на поверхность…»

Отказавшись и дальше перебирать эти мысли, гадать о причинах и следствиях, вопрошать у мироздания: «Зачем?!» и «Почему?!», Кай сделал несколько тяжёлых шагов сквозь водную толщу и нырнул. Ушёл с головой в Большую Гальку, напитанную горными родниками и оттаявшим снегом. С наслаждением почувствовал, как острая боль в макушке, шее, затылке и висках, с которой приняла его ледяная река, прогнала прочь все тревоги, все воспоминания о загадочном дворце. Чтобы там не происходило, теперь он дома, в землях Вельфендора. И скоро увидится с семьёй.

Вынырнул он значительно дальше, чем погрузился. Не был уверен, как долго просидел под водой, но, судя по всему, достаточно, чтобы увидеть Элая, стоящим на берегу с обеспокоенной хмурой миной.

«Что, братец, подумал, я на радостях встречи утопиться решил?» — усмехнулся Кай, подплывая к берегу. Ведь действительно, он же ненавидел старшего до зубного скрежета. Ненавидел и завидовал. Гордость отца, любимчик матери, умный, сильный, смекалистый. Скромный, хотя работал за семерых. Прямо-таки деревенский принц на белом коне — или, скорее, на старой отцовской телеге.

«Поэтому Мира глаз с него свести не могла, а во мне видела лишь забавного вечно ворчащего мальчишку?»

Ноги коснулись зыбучего дна, водоросли защекотали голени и ступни.

«Наверное, глупо её винить…»

Кай встал во весь рост и начал выходить из воды. Элай к этому времени уже успокоился и сейчас бодрым взглядом, полным воспоминаний и радости долгожданной встречи, смотрел на него.

Тут он в ужасе отшатнулся! На губах его застыл не то болезненный стон, не то вопль, всё тело напряглось, а рука каким-то неосознанным жестом указала на младшего. Что ж, трудно не шарахнуться, когда видишь перед собой человека, у которого в груди сидит металлическая полость со светящимся камнем, перекрытым серебряной решёткой. Мало того, да ещё из этой полости льётся речная вода, как из наклонённой чаши.

Молча сев перед потрескивающим костром, Кай протянул к огню руки и исподлобья посмотрел на брата. Тот отвечал на его взгляд смесью жалости, сострадания и страха.

— Да что с тобой стряслось, Кай? — наконец сбросил он оцепенение и сел напротив младшего. — Где ты был? В каких передрягах побывал? Как всё дошло до… — кивнул на переплетения серебряных прутьев, — до этого? Ты связался с какими-то магами? Не из Магистрата?

Рассказ не был длинным. Кай изложил ему всё, что произошло с момента его пробуждения, закончив встречей с цепным зверем, исход которой до сих пор вводит его в замешательство. По завершению добавил:

— Как я и сказал — не помню, что происходило все эти годы. Даже не уверен, сколько времени я там провёл.

Элай с ответом помедлил. Виновато замешкался, отстранив взор.

— Семь лет, — тяжело проронил он слова. — Тебя не было семь лет, Кай.

— Семь лет… — мрачно повторил младший, глядя в танцующие языки пламени.

«Так вот сколько времени у меня украли…»

— Матушка не должна узнать об этом, — решительно проговорил Элай. — Она с ума сойдёт. И без того плоха в последнее время.

— Матушка больна? — с горечью и страхом переспросил юноша.

— Планирую сводить её в храм Агнеты. Целителям показать. Только всё руки не доходят. Дела у нас не очень складываются.

— Теперь есть я. — Кай попытался улыбнуться.

Элай кивнул.

— Время сейчас непростое. Любая помощь пригодится.

Кай немного обсох, они встали, затушили костёр и вернулись к телеге. Когда уже ехали по сырой размытой дороге домой, младший, взглянув на скудное содержимое кузова — там валялось лишь пара пустых ящиков, ведро, черенок и ворох грязной соломы на дне, — сказал брату:

— Не самый удобный маршрут до Вельфендора выбрал. Меха продавал?

— Я не в Вельфендор ездил, — сухо сказал Элай, держа поводья.

Кай в недоумении обернулся назад. Эта дорога, насколько он помнил, всегда вела на север, и не было ни одной причины, чтобы она сменила направление за эти семь лет. Вельфендор — самый северный населённый пункт Магистрата, все деревни и фермы ютятся к югу от него. И всё потому, что Ашерский хребет, вдоль которого течёт Большая Галька, огибает этот городок с севера и тянется далеко-далеко на восток. Вблизи хребта местность изобилует расщелинами и обрывами, крайне неровной и неудобной для расселения местностью. Преодолеть Аншер на одной лишь телеге, да ещё и одетым в старую рубаху и заштопанные во многих местах домотканые штаны, Элай никак не мог. Для этого пришлось бы выезжать обратно к Вельфендору и строить маршрут через основной торговый тракт.

«Куда же он тогда ездил?» — с мрачными мыслями посмотрел он на брата.

— Время сейчас непростое, Кай, — повторил он то, что говорил на берегу. — Мы вынуждены отдавать часть своей добычи братьям Дарффи.

— С чего это? — прыснул Кай.

— Так надо.

— Это новый закон?

— Нет… нет, всё не так…

— Тогда что?! — быстро проговорил младший. — Что ещё за братья? Они из Академии Вельфендора?

Элай вздохнул.

— Нет, они не из Академии.

— Из Магистрата?

— Нет…

— Тогда пусть катятся в Недра! Какого демона вы им припасы отдаёте!

Повисла пауза. Телега неторопливо катила по ухабистой дороге, скрипя колёсами. Чахлая незнакомая Каю кобыла послушно тянула её за собой.

— Сперва они пришли к Хеннам, — наконец заговорил Элай, и младший сразу вспомнил их ближайших соседей — семейство Хенн, с которым они часто ходили на вельфендорскую ярмарку. — Сказали, что они новые пограничники и прибыли, чтобы защищать нас от северных налётчиков. Потребовали уплату. Старик сказал им, чтобы шли за этим к архимагу, мол, мы ему налоги платят. Так один из братьев взял, схватил его сына, да и отрезал тому палец.

Кай ошарашено уставился на него.

— Да они же просто разбойники! И вы это терпите?! Почему не пожаловались в Академию?

— Пожаловались. Всей округой собрались для этого. Вот только Магистрат насчёт магии новые законы принял, как нам сказали. Все опасные заклинания запретили. Оставили только какие-то громовые копья солдатам и стражникам.

— А стражники что?

— Капитан опросил наших соседей, выслушал и наши жалобы. Затем отправил отряд на поиски этих ублюдков.

— И?

Элай мотнул головой.

— Отряд не вернулся.

— Они, что, одних новичков отправили? — удивился Кай. — Это ж шайка бандитов, как им удалось перебить целый отряд?

— Да не шайка там. Братьев Дарффи всего трое. Я не знаю, удалось им или нет, но поговаривают, что тела тех стражников нашли растерзанными и разорванными в клочья каким-то зверем.

— Час от часу не легче, — пробормотал младший, хмуро уткнувшись в дорогу.

«А не тот ли это зверь, что сторожил луч? Могло ли его вместе со мной вынести из крепости?»

Ненароком он подумал и о тех колдунах в масках. Их же тоже было трое. По крайней мере, видел он только троих. Может, это всё как-то связано?

— Думаешь, Дарффи это сделали? Они способны на подобное? — озвучил он свои мысли.

— Дарффи, конечно, кровожадные, но не до такой же степени. Я надеюсь, что не до такой. Пальцы детям отрезать — это одно, но разорвать взрослого мужчину в доспехах, да с магическим оружием… Не знаю, Кай, не знаю. Но то, что братья там присутствовали — это, как пить дать. Ну, или просто наткнулись на уже растерзанный отряд.

— Откуда знаешь? — хмыкнул Кай.

— Да они, спустя пару дней, пришли к нам… И у одного из них было то громовое копьё стражи.

Телега круто подскочила, отчего у Кая стукнули зубы. На момент он даже забыл обо всей этой истории с братьями Дарффи. Эта кочка, на которую они только что наехали, не раз заставляла его прикусывать язык, когда они с отцом и Элаем возвращались домой после рыбалки или поездки в Вельфендор. Она находилась прямо перед поворотом к их дому, и за ней начинался холм, где и располагался участок семейства Нэри. Так и случилось: кобыла дала правее и, с подбадривающей подачки поводьями, ускорила шаг, двигаясь прямо к небольшой избе, из трубы которой валил дым. Слева, за виднеющимися отсюда заборами соседей, вдалеке распростёрся небольшой городок, состоящий в основном из каменно-деревянных двухэтажных домиков. Разумеется, Академию Вельфендора нельзя было не увидеть даже с такого расстояния. Удались от города ещё на пару километров, всё равно сможешь различить пирамиодообразное сооружение из белого мрамора с тремя высоченными башнями. По правую сторону от телеги, по горизонту пролегали знакомые Каю леса Виендсальского Темнолесья, куда отец строго-настрого запрещал им соваться. За ними, очерченные огненно-рыжим полукругом заходящего солнца, вырисовывались скалистые заснеженные зубья — туда дотягивался западный рукав Аншерского хребта. Раскалённые небеса сочились оттуда, тускнея и остывая над головами братьев, превращаясь в серо-бурое полотно, окроплённое точками звёзд, смазанное скупыми облаками и столбами дыма из печей ферм. На востоке, над Вельфендором, небо было уже тёмно-синее, а острый, как кошачий коготь, полумесяц висел прямо над центральной башней Академии.

«Дом. Родной дом. Получается, семь лет мы с тобой не виделись…» — эти мысли больно кольнули душу.

С горечью озирал Кай родные просторы. Отчасти, возвращение домой подбадривало его. Но с другой стороны что-то всё равно вызывало тревогу. Что-то в этом окружении, в котором он вырос, было не так. Может, сказалось время. Пожалуй, так и есть. Ничего, вот скоро увидится с матушкой, с отцом. Завтра, возможно, со своими друзьями. С Мариком Хенном. Вот тот обрадуется! Тоже подрос, наверное. Впрочем, почему «наверное»? Подрос и лишился пальца…

— И долго вы… мы, — поправил он себя, — будем терпеть их?

— Дарффи?

— Угу, — коротко промычал Кай.

— Академия сейчас занята поиском зверя. Мы с Хенном пытались обратиться напрямую к архимагу, но он вечно куда-то пропадает.

— Ты сказал, их всего трое? Смотри, мы с тобой, Марик, отец…

— Ох, Кай, — перебил его Элай. — Отца нет.

Так и недосказанная мысль сорвалась в обрыв.

3

Они оба молчали, глядя вперёд.

Кай чуть коснулся своей груди. Шершавого ожога, что объял солнечное сплетение. Так странно. Вроде чувствует, что есть плоть, а вроде, и нет. Нет там ничего. Дыра. Пустая брешь и дело не в серебристом переплетении — оно правее. А эта дыра прямо в центре. Пропасть от осознания потери близкого человека.

«Папа… Как так?..»

Несмотря на то, что рука упиралась в обожжённую кожу, казалось, её всё равно можно было окунуть в эту пустоту.

«Как больно».

Он зажмурился.

— Как? — тихо спросил спустя минуту.

— Он… Когда ты ушёл… когда пропал, он с горя места себе не находил. Обыскал всю округу вплоть до Аншерских гор и Виендсаля. Неделю потом ходил весь сам не свой. Как немой стал. Пить начал. Срубил яблоню нашу…

Кай метнул взор на холм, к дому. Ведь точно! Вот что его так смущало в картине родного края! Вот отчего дом казался таким куцым и каким-то одиноким. Не было больше той пышной кроны, не было могучего ствола, к которому он прибил дощечки, соорудив лестницу до верхних веток, чтобы яблоки собирать. Из-за того злосчастного амбара глазам юноши открывался косой широкий пень.

— Потом что? — прозвучал дрогнувший голос младшего.

— Потом он заболел. Лежал в бреду, всё стонал и вопил, твоё имя повторял, слезами заливался. Целитель из храма приходил, но только руками развёл. Ни травы, ни волшба не помогли.

«Если бы я тогда сдержался, — раскусывая в кровь губу, думал Кай, — если бы просто попросил прощения и стерпел все нападки…»

У начала забора Элай остановил телегу. Спрыгнул на землю и, что-то объясняя, вытащил пустые ящики из кузова. Кай не слушал. он, ссутулившись под тяжестью вины, взирал на серо-бурое небо, утопая сознанием в шуме поднявшегося ветра, от которого, по идее, должен был давно продрогнуть.

«Наверное, мне стоило остаться в том замке, — ворошила скорбь его думы. — Заточённым навеки в глубинах. Как же теперь матушке в глаза смотреть?..»

Пока он так сидел, не заметил, как Элай отнёс короба к амбару, забежал домой и вернулся со стопкой чистой одежды.

— Вот, ты пока это надень, — всучил он ему сложенный хлопковый жилет, штаны и пару лаптей. — Семейству представим тебя, а затем баньку растопим! Отогреешься там.

Быстро накинув на себя одежду, Кай потопал за ним, но как только они прошли через калитку, Элай остановился и ткнул ему пальцем в грудь.

— Про то место колдовское никому не рассказывай. И это… — он прикрыл обожжённое место с серебряной паутиной краем жилетки, — тоже никому не показывай. Потом с тобой решим, что делать. Как спросят, где был все эти годы, скажи, что прожил в доме охотника… что тебе память отбило от холода после того, как ты в лес убежал и потерялся. Дурость, конечно, но уж лучше это, чем матушку историями о колдунах и неведанных существах пугать. Боюсь, не справится она с этим, — с тоскливым вздохом проговорил он.

— Я понял, Элай, — спокойно сказал Кай и, подняв голову, выглянул из-за его плеча.

На пороге дома стояла женщина — не мама — в белом сарафане и красной косынке, за которой виднелась длинная русая коса. Взволнованно сведя брови, глядела в сторону телеги, прикрываясь ладошкой от лучей заходящего солнца, и, похоже, пыталась понять, кого же это привёл Элай.

Уже после того, как старший брат упомянул «семейство», которому Кая надо представить, юноша догадался, что ждёт его там не одна только матушка. Проходя мимо будки, заметил, что та пустует. Неужели, эти семь лет унесли не только их отца? Вопросительно глянул на брата, и тот, скорбно скривив губы, утвердительно качнул головой, что означало — их любимой овчарки Малли тоже нет.

— Мира, смотри, кого я нашёл! — громогласно возвестил Элай, по-дружески хлопнув младшего по спине.

Когда они приблизились к порогу, подруга детства, кажется, начала узнавать в нём своего друга и главного напарника по рыбалке в Большой Гальке. Спешно подошла к ним.

— Кай?.. — неуверенно спросила она.

Младший кивнул.

— Кай! — с радостным возгласом бросилась она к нему на шею. — Какой ты стал! — Округлив свои красивые голубые глаза, посмотрела на него снизу вверх.

— А ты какая!

— Вот счастье-то! — прижалась она к нему крепко-крепко. — Мы и мечтать уже перестали увидеть тебя вновь! И тут столько всякого разного случилось!.. И вдруг ты!.. А мы!..

— Прямо луч света среди пасмурного неба! — пояснил её слова Элай.

Юноша краем глаза скользнул по брату — богатырь, скрестив руки, стоял рядом и тоже улыбался. Каю даже показалось, что по его щеке пробежала слеза.

— Ох. Да! — Мира закивала. — У меня что-то на радостях язык окостенел, — со смехом сказала она и, оторвавшись от младшего, подошла к Элаю.

Кай и сам готов был расплакаться. Хотел уже сказать, как рад их всех видеть — он действительно чувствовал все эти прошедшие годы, хотя и не помнил ничегошеньки, — но тут всех отвлёк плач ребёнка. Они оглянулись ко входу в избу. На пороге стояла мама с младенцем на руках. Её круглое лицо очерчивали глубокие морщины, а отстранённый взор серых глаз упирался в вернувшегося сына. И во взоре её не нашёл тот ни капли радости, ни следа волнения. Не последовало ни бурных эмоций, ни слёз, ни всхлипов. Она смотрела на Кая, как на незнакомца… да не просто, как на незнакомца, а как на человека, принёсшего весть о гибели её родственника. Смотрела, убаюкивая тихо хнычущего ребёнка и чуть покачивая головой, будто смиренно соглашаясь с прихотливой волей судьбы или Богов.

Сделав шаг вперёд, младший легко поклонился и мягко произнёс:

— Здравствуй, матушка.

Всё ждал и надеялся, что вот сейчас, вот-вот, она одумается, опомнится и, ахнув, сквозь слёзы промолвит его имя. Но ничего не менялось. Только шелест ветра стал отчётливее в образовавшейся заминке.

4

— Мама, это я, Кай, — выразительно проговорил Кай, сделав ещё один шаг.

В дверь, протиснувшись мимо тучной фигуры матушки, выбежала на улицу девочка лет пяти. Подбежала к Элаю и прижалась к его ноге.

— Пап? — с шёпотом взглянула она на старшего брата. — А это кто?

— Твой дядя, Лаира, — Элай поднял её на руки. — Твой дядя. Его зовут Кай.

«Я — дядя… — Кай немного шутливо, но по-доброму и с улыбкой, поклонился юной леди. Хотя душу рвали в клочья озлобленные уличные кошки. — Да во что превратился мой мир?!»

— Чего ж мы стоим! — Элай нарушил вновь повисшую неловкую паузу. — Давайте же…

Дверь избы с силой захлопнулась, отчего маленькая Лаира испуганно вздрогнула. Все в замешательстве посмотрели на причуду недовольной матушки, удалившуюся внутрь дома, и переглянулись.

Элай виновато потупился, а затем обратился к супруге:

— Мира, сходите с Каем к старику Хенну, спросите, можно ли сегодня баню растопить. И Лаиру с собой возьмите.

Когда те, ответив согласием, втроём направились к калитке, он, пробормотав, добавил:

— А я пока спрошу у мамы, какие пчёлы её покусали.

5

Аккуратно приоткрыв дверь, Элай прошёл в избу.

Матушка, уложив заснувшего Нора в колыбель, сидела рядом у окна, горящего золотом заката.

Нэри старший постоял у порога, обшаривая взглядом дощатый пол под ногами и думая, с какой стороны бы подобраться к дилемме. Этот день и без того выдался длинным и богатым на события, причём не на самые хорошие. Был конфликт с одним Дарффи, который принимал «уплату» за защиту от северных налётчиков. Тому не понравилось качество меха — старый, свалявшийся, толком негодный для продажи. До этого они с Мирой поругались из-за того, что им самим не остаётся ничего на продажу в Вельфендоре, а тот мех стоило приберечь для холодов, и сделать из него новые шубки для детей. Но выхода иного просто не было! У них больше нет ничего, что можно было предложить Дарффи. Разве что всё скудеющие запасы погреба, на которые они сейчас живут. Новый урожай ещё даже не засеян — Элай в одиночку вспахивает их поле, пока жена работает в огороде, а мать возится с детьми. Был ещё вариант отправиться в лес и нарубить дров, загрузить телегу до отказа и отвезти братьям вместо оговорённых зерновых культур или меха. Объяснить им ситуацию, мол, сейчас вот так, а на следующий раз, как договаривались. Можно было самим продать дрова, хотя за них сейчас много не выручишь. В самом Вельфендоре многие дома отапливаются с помощью магии из Академии. Но платить деньгами всяко лучше, чем древесиной, пусть их и немного. Это был неплохой вариант. Разве что на добычу достаточного количества дерева ушёл бы не один день, а это означало, что он может не успеть подготовить поле к сезону. И тогда проблем станет ещё больше.

Однако теперь с ними Кай! Вдвоём с братом они и поле вспашут да засеют, и дров нарубят, и рыбы наловят, а если Дарффи вдруг начнут выступать, дадут достойный отпор!

Усевшись за стол, идеально чистый, как и всё в их доме, посмотрел на матушку, ворочая уже готовые слова на языке.

— Ты не рада его возвращению? — мягко спросил Элай. — Ему нелегко пришлось, знаешь.

— Это не Кай, — внезапно заявила она, не отводя взгляда от окна.

Элай в недоумении захлопал веками, представляя себе образ того парня, которого нашёл на обочине в грязи. Его лицо — чуть впалые щёки, как у отца, крепкий немного вытянутый подбородок, серые глаза с едва заметной тенью печали, как у матери. Высокий, худощавый. Да это Кай! Не может быть, чтобы это был не он! Кай и всё тут!

— Он жил в доме охотника, — проговорил Элай и это объяснение, прозвучавшее в тишине дома, показалось ему каким-то нелепым и неуместным. Как шутка, рассказанная во время похорон.

— Думаю, куда бы его положить, — решил он отвлечь разговор, оглядев их скромное обиталище. Всего две кровати, не считая колыбели. Одна примыкает к печи с левой стороны, расположившись за столом напротив входной двери, вторая — под окном, на ней сейчас сидит матушка. Изголовьем вторая кровать утоплена в своеобразную нишу между стеной и другой стороной печи. На той, что слева, напротив двери, спал сам Элай в обнимку с Нирой, иначе места не хватало. А на правой умещалась мама с Лаирой.

— Пожалуй, соорудим ему скамью на первое время. А сегодня пока на чердаке поспит, — сказал он.

Так и не получив хоть какой-нибудь ответной реакции, он поднялся из-за стола. У двери задержался и произнёс:

— Ужин сегодня пораньше накроем. Боги его знают, как он там кушал, хорошо или плохо. Голодный, небось.

— Я не знаю, что ты привёл к нам в дом, — так же неожиданно, как и в предыдущий раз, заговорила матушка, и тихие её слова прозвучали в бревенчатых стенах избы тяжёлым погребальным звоном: — Но это существо не мой сын.