Душа моя, гори!

Глава 30

Грэг

Пока мы с Ольгой поднимались по лестнице к нашим комнатам, в висках стучало так сильно, что на глаза наплывал туман. В голову потоком хлынули картины прошлого. Все в этом доме напоминало о былом, которое, как мне казалось, я давно отпустил. Перед мысленным взором мелькали сцены прежней жизни. Вот мы с друзьями тайком пробираемся по этой лестнице, чтобы улизнуть… вот в этой комнате мой учитель по наукам впервые отхлестал меня по рукам… а здесь…

Дыхание перехватило от вида неприметной двери, спрятанной в узком закутке. Тут мы с Лавель в первый раз поцеловались. Сердце защемило. Как же невыносимо видеть ее рядом с ублюдком Маолом.

Она все такая же: пугливая, нежная, хрупкая. Словно и не было всех этих лет. Те же глаза, в которых можно увидеть звезды, те же волосы и тонкие руки. Она всегда казалась мне самой красивой девушкой на свете, и я никогда ее ни с кем даже не сравнивал. Но сегодня что-то изменилось.

Лавель все так же прекрасна, но… Задумался. А что «но»? Разум подкинул ответ: не моя. Она теперь принадлежит другому. Сидит рядом с ним, смотрит на него, касается его. Снова накрыла злость. На отца, на Маола и на нее. Почему она от меня отказалась? Струсила? Побоялась последствий?

Часто задышал, пытаясь скинуть морок ярости. Если бы она тогда на суде сказала другие слова, все сложилось бы иначе. Шумно выдохнул. Я уже не юнец, что был двенадцать лет назад, стоит держать себя в руках. Я здесь не для того, чтобы ворошить прошлое.

– Ты так пыхтишь, что боюсь, тебя скоро удар хватит, – раздался сбоку насмешливый голос Ольги.

Глянул на нее, и стало лишь хуже. От вида ее ладони в плену выскочки Маола у меня разве что клыки не выросли. Как она посмела подать ему руку? Резко остановился и сурово взглянул на Ольгу. Только на мою непробиваемую даами гневный взор ни капли не подействовал. Она вызывающе улыбнулась и легонько коснулась моего рукава.

– Грэг, я серьезно. Инсульт даже молодых в могилу сгоняет. Лучше успокойся.

– Я буду спокоен, – едва сдерживая себя, тихо проговорил я, – если ты будешь держаться подальше от Маола.

Оля удивленно вскинула брови и, ничего не ответив, последовала за уже успевшим отойти слугой. Это да? Или нет? Пусть даже не думает путаться с ним! Попытался запаковать внутри себя разбушевавшиеся эмоции и пошел за ней.

Очень удивился, когда слуга остановился около двери в одни из лучших покоев дома. В душу закрались подозрения. Неспроста. С чего отцу быть таким щедрым? Чего он от меня хочет? С моим прошлым я рассчитывал едва ли не на чулан под лестницей. Позор семьи вернулся как-никак. Интересно, а где мои братья? Может, хоть у них получилось оправдать ожидания отца.

– Спасибо, Шаи. Здесь чудесно, – донесся до меня на удивление вежливый и сочувствующий голос Ольги.

Она с непонятной тоской во взгляде смотрела в спину Шаи. Я положил ладонь на ее плечо. Ольга тихонько проговорила:

– Мне не нравится видеть людей в рабстве. В моем мире это считается бесчеловечным.

– Здесь тоже не все согласны, – постарался я ее успокоить. – Например, в забытых землях Совет кадизов уже давно утвердил запрет на рабство. Нарушение карается полным изъятием всего имущества.

– Совет кадизов? – удивилась Ольга и повернулась ко мне, ожидая разъяснений.

– Да, есть такой, – улыбнулся я в ответ, отчего-то радуясь, что удалось переключить внимание даами на другую тему. – А ты думала, забытые земли – полчища дикарей?

Ее красноречивое молчание и слегка поджатые губы подтвердили мою догадку. Стало весело, и я с удовольствием поведал, как все устроено.

– В забытых землях, конечно, живут и по одиночке, но в основном объединяются в дакриши. Это либо некочевые селения, либо подвижные, которые гоняют стада. В каждом дакрише есть кадиз. Его либо выбирают, либо он сам собирает вокруг себя людей, давая им начальные средства на покупку скотины или нанимая на работу. Взамен поселенцы отдают ему часть добытого и остаются в дакрише.

Ольга слушала внимательно. Я вдруг почувствовал себя учителем, которому попался толковый ученик, поэтому с гордостью продолжил:

– Для того, чтобы дакриши не воевали и не крали друг у друга, был создан Совет кадизов. Он собирается раз в три оборота и утверждает свод правил, по которым все живут. Вот и все.

– Почему ты раньше этого не рассказал? – возмутилась Ольга.

– Откуда мне было знать, что тебя интересует управление? – в тон ей ответил я.

– Важно понимать, как устроена политическая жизнь в обществе, в котором ты живешь, – со вздохом произнесла Ольга, но тут же махнула рукой. – Ладно, это не главная проблема сегодняшнего дня. Давай лучше решать текущие дела. Скажи, что с твоим отцом? Он всегда таким был?

Тяжело выдохнул, вспоминая постоянные придирки ко мне и братьям. Бесконечные сравнения меня с Маолом сводили с ума. Что бы я ни делал, в глазах отца я всегда был на шаг позади чудесного Маола. Вспомнились и строгие наказания за мелкие проступки.

– Всегда, – резче, чем хотел, ответил я. – Поэтому даже не пытайся ему угодить или понравиться. Бесполезное занятие.

– Я и не планировала, – легко отмахнулась Ольга. – Как будем объяснять свое появление?

Задумался. Про печать Кималана лучше промолчать. Чем проще наша история, тем меньше возникнет вопросов.

– Скажем, что в горах есть тайный путь. Пусть мучаются и ищут его потом, – невольно улыбнулся я.

Если они узнают, что из забытых земель можно выбраться, кто-то точно занервничает. Ведь туда зачастую посылали всех без разбора, в том числе неугодных наследников и соперников, которых не смогли победить честно.

– Поверят? – с сомнением спросила Ольга.

– У них есть выбор? – ответил я, усаживаясь в мягкое кресло у большого окна.

Ольга чуть подумала и согласно кивнула. Села во второе кресло и внимательно на меня посмотрела. Ох, не к добру ее пристальный взгляд.

– Грэг, – начала она, и я понял, что сейчас будет допрос, – мне следует знать, что у вас произошло двенадцать лет назад. Я должна понимать, от кого и чего ждать.

Мотнул головой. Я уже все рассказал. Что еще она желает знать?

– А Лавель? – вкрадчиво спросила Оля. – Сегодня она выглядела очень испуганной, когда тебя увидела. Почему?

Так и знал, что даами залезет мне под кожу со своими расспросами. Надоело от нее отбиваться. Лучше уж рассказать правду, чтобы она успокоилась.

– Помнишь, я тебе говорил, что украсть чужую невесту или покуситься на жену считается очень серьезным преступлением?

Внимательно слушая, Ольга подалась ко мне и охотно закивала.

– Это так, но только если девушка против. Если же она в суде скажет, что тоже хотела сбежать, то наказание гораздо мягче. Иногда и вовсе без него можно обойтись. Понимаешь?

Ольга нахмурилась, потом с прищуром озвучила догадку:

– Так Лавель тебя бросила, когда вас поймали? Струсила и решила остаться с Маолом?

Молча кивнул. Ольга удивленно воскликнула:

– И это несмотря на то, что она знала, какая тебя ожидает участь?

Снова кивнул, соглашаясь. Добавить нечего.

– Ну и дрянь! – возмущенно выдохнула Ольга.

– Не надо так, – сам не зная зачем, одернул я ее.

По факту Ольга права. Лавель струсила и обрекла меня на убогую жизнь. Я бы мог попробовать доказать в суде, что она сама согласилась на побег, но тогда ее бы тоже ждало наказание. Не такое серьезное, как меня, но все же… А так пострадал только я.

Ольга недовольно поджала губы и неожиданно спросила:

– Ты все еще ее любишь?

Вопрос застал врасплох, мне не хотелось на него отвечать. Быстро встал и отвернулся к окну. Я даже сам себе никогда не задавал этот вопрос, боясь ответа.

– Понятно, – донеслось тихое из-за спины. – А три брата? Они тоже были там?

В груди сдавило от тяжелого камня вины. Мой голос охрип, когда я ответил:

– Да. Мои лучшие друзья. Мне запрещали с ними водиться, но мы все равно были не разлей вода. Я проболтался им, что мы с Лавель бежим, и они увязались за нами. Когда нас выследили, я не сдался и полез в драку. Но я не успел увидеть всех стражей отца, и мы оказались в неравном бою. Меня не тронули, а их…

Сил продолжать не было. Я как наяву увидел залитые кровью, безжизненные тела друзей, которые валялись в пыли проселочной дороги. Я никогда не забуду застывшую маску боли на лице их матери.

– Это их я видела в дыму? – тихо спросила Ольга.

– Да, проклятье их матери. Я его заслужил, – прошептал я.

– Нет, – донесся до меня уверенный голос Ольги. – Не заслужил.

Удивленно повернулся к ней. Лицо даами было спокойным. В ее глазах не было сочувствия, там горела твердая уверенность.

– Грэг. Только мы сами ответственны за то, что мы делаем. У них был выбор. И они его сделали. Твое чувство вины иррационально.

Ее посыл я понял, но согласиться с ним никак не мог. Я виноват. Только что теперь толку от моих сожалений?

– Когда ты планируешь вызвать Маола на поединок? – резко перевела тему Ольга и напряглась.

Что не так с этой женщиной? Сама все скрывает, но из меня умудряется вытрясти всю душу. Ее ловкость злила неимоверно.

– А своими секретами не хочешь со мной поделиться? Может, и мне следует знать что-нибудь важное? – спросил я.

На лице Ольги не дрогнул ни мускул, но от нее повеяло легкой паникой.

– Нет, – твердо отчеканила она и повторила: – Так когда?

Ее нежелание рассказать правду вывело меня из себя. Какого дайха я обязан перед ней отчитываться?

– Когда посчитаю нужным, – отрезал я, чувствуя, что настроение стремительно ползет вниз. – Будь готова к шести. Нас ждет чудесный ужин.

Резко развернувшись, я направился к выходу. Едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью, я вышел в прохладной коридор и гневно скрипнул зубами. Как же хорошо было в забытых землях! Там люди прямые: что думают, то и говорят. А здесь у всякого слова подтекст. Тряхнул непривычно легкой головой и провел рукой по коротким волосам. Зачем подстригся? Хотел соответствовать местной моде. К дайху ее! И всех здесь вместе взятых! Особенно отца. Вот уж кто мастер интриг.

Видеться с ним совсем не хотелось, но нам стоило поговорить с глазу на глаз. К тому же я бы хотел повидать братьев. Ситан и Орсато – погодки – младше меня всего на год и два. Казалось бы, с такой маленькой разницей в возрасте мы должны были быть не разлей вода. Но все сложилось иначе. Отец специально нас разводил по разным занятиям и имел привычку сравнивать между собой.

Похвастаешься отцу успехами – он в ответ: а вот Ситан лучше…. Захочешь поделиться горестями… а у Орсато еще хуже… И так каждому из нас, из года в год. Не удивительно, что мы выросли почти чужими людьми. Я часто размышлял, что отношения с братьями могли бы сложиться иначе, если бы мама не умерла при родах, производя на свет очередного наследника.

– Добро пожаловать домой, ид, – вывел меня из раздумий негромкий голос проходившего мимо слуги.

Вздрогнув, я оттолкнулся от стены и, вежливо кивнув, поспешил покинуть полумрак коридора. Быстро спустился по лестнице и, надеясь никого не встретить по пути, прошел в дальнюю часть дома. Покои отца. Они всегда были для меня неприступной крепостью. Дом в доме, куда входить без позволения каралось хорошей поркой.

Подошел к массивной деревянной двери и громко постучал. Ее открыл другой слуга, тоже из северных земель. За годы моего отсутствия их стало гораздо больше. В этом вопросе я разделял отношение Ольги: неправильно принуждать людей. Но я не у себя дома и не могу ничего изменить. Остается надеяться на Кималана. Если он освободится и вернется в наш мир, то северные земли снова наполнятся живительной водой, а с ней в них придет и полноценная жизнь.

Пока я раздумывал, застыв на пороге, слуга уже вернулся и сделал приглашающий жест. Миновав просторную, богато обставленную гостиную, я направился к открытой двери в кабинет отца. Он сидел на массивном кожаном кресле и смотрел на меня в упор.

– Быстро ты, – сказал он ленивым голосом, закидывая ногу на ногу. – Садись.

Мысленно пожелав себе терпения, я не спеша прошел и опустился на низенький диванчик напротив него. Тело неприятно утонуло в мягкости сиденья. Пришлось поерзать, чтобы принять удобную позу.

Краешек губы отца дернулся в едва заметной усмешке. Сидеть было некомфортно, но я все же смог разместить свои длинные ноги, закинув одну на другую. Руки пришлось забросить на спинку. Взгляд отца переместился на обрубок правой кисти. Родитель заметно скривился.

Я мысленно ухмыльнулся. Неприятно видеть калеку? Я специально пару раз постучал искалеченной рукой по дивану. От вида брезгливой мины отца мне стало весело. Едва сдержав улыбку, я спросил:

– Где Ситан и Орсато?

Отца передернуло от упоминания имен моих братьев. Интересно, что они-то натворили, чтобы заслужить такое презрение? Отец не спешил отвечать, но, видя упрямство в моем взгляде, нехотя процедил сквозь зубы:

– Ситан сочетался лааси с младшей дочерью Имма из восточного сидэ и уехал туда прозябать приживалкой.

Я снова едва сдержал улыбку. Такой брак означает, что брату не светит стать главой этого сидэ. И его детям тоже. А тот факт, что он уехал в дом своей лааси, и вовсе не по правилам. Обычно, наоборот. Но за Ситана я был искренне рад. Сумел-таки выбраться из цепких лап отца. А судя по реакции папаши, еще и умудряется жить счастливо.

– А Орсато?

– Кто его знает! – рявкнул отец, теряя терпение. – Шляется везде, как бродячий дзак. Песенки свои поет да пьет беспробудно. Толку никакого от него.

Стало не по себе. Орсато всегда был чувствительным. Худощавый, высокий, с длинными пальцами, из-под которых выходили прекрасные рисунки или чарующая музыка. Но разве искусство ценно для отца? Только сила, только власть. Нужно бы разыскать брата, если успею.

– Но теперь хоть ты вернулся, – проговорил он так, словно подавал мне милостыню, и оценивающе глянул на меня.

Стало неприятно, но показать отцу эмоции значило принять поражение и прогнуться под него. Вместо ответа я спросил:

– За время моего отсутствия у меня появились еще братья или сестры?

– Нет, – едва не рыча ответил отец. – Бестолковые бабы, чахлые дети. Только твоя мать меня радовала, но и та бросила.

Захотелось подойти и врезать ему по морде, чтобы зубы разлетелись по его идеальному кабинету. Бездушная тварь! Умудрился мою мать обвинить в ее же смерти. Чья вина, что она умерла, даже не дожив до моего пятого оборота? Отец не дал ей и года перерыва между родами. Дайхов скот!

– Я здесь надолго не задержусь, – еле держа себя в руках, сказал я.

Отец нахмурился, словно не веря, что я смею ему перечить. Он откинул голову на спинку кресла и, глядя на меня свысока, спросил:

– И куда ты собрался?

– Обратно, – спокойно ответил я.

Громкий смех отца разнесся по кабинету и утонул в сводах высокого потолка.

– Не дури. Два восточных сидэ скоро останутся без глав. Я устрою так, что ты станешь их главой. Тогда мы присоединим их к моему сидэ, и он станет больше в полтора раза. Схема уже готова, нужен только толковый и надежный человек типа тебя.

Я чуть с дивана не грохнулся. Толковый? Я? Когда это я успел таким стать в его глазах? Двенадцать лет назад я был самым бестолковым идиотом, посмевшим ослушаться его воли.

– Я здесь только с одной целью. Как закончу, уеду. Благодарю за гостеприимство, – спокойно ответил я.

Последние слова едва выдавил из себя, но чего не сделаешь ради возврата кисти. Отец угрожающе прищурился и задумался, глядя на меня в упор. Затем ядовито хмыкнул и со злым смешком спросил:

– Ты про руку свою что ли? Надеешься забрать ее у Маола?

– Да, – ровным тоном ответил я.

Отец неопределенно хмыкнул. Его взгляд стал отстраненно стеклянным, и я понял, что наша встреча закончена. Он всегда таким способом давал знать, что больше не желает разговаривать. Я был рад поскорее покинуть его. Поднялся и, сухо попрощавшись, пошел на выход, когда он меня окликнул.

– Грэгхор, подойди.

Олман встал и приблизился к своему столу. В руках у него был мешочек из ярко-бирюзовой ткани. Я нехотя вернулся к отцу.

– Это твое. Дай руку, – сказал он и развязал мешочек.

Я протянул ладонь, и он вывалил на нее драгоценность. Невольная улыбка вылезла на мое лицо. Мамино ожерелье. Часть ее наследства, которое она оставила детям. Разумеется, в забытые земли мне украшение с собой не дали.

Я нахмурился. С чего отец такой щедрый? Решил меня подкупить? Из него обычно ничего не выбить. Я уже давно отказался от наследства, которое когда-то принадлежало мне. И сейчас первой мыслью было вернуть ему ожерелье. Но отец меня опередил:

– Для твоей даами.

Моя рука дрогнула. Вспомнились слова Ольги про подарок на наш даами. Она тогда пошутила, но мне стало неприятно. Я ведь действительно ничего ей не преподнес. Хоть союз и был фарсом, но все же…

– Спасибо, – холодно ответил я.

Благодарно кивнул и направился к выходу, с силой сжимая в руке ожерелье матери. В голове крутилась лишь одна мысль: поскорее бы отсюда убраться. Пыльные степи и мой дакриш казались мне самым желанным местом в Хирнэлоне. Здесь, в центре цивилизации, я задыхался.

Сладкий запах цветов в вазах вызывал рвотные позывы, и я поспешил на улицу. Быстрым шагом дошел до боковой двери и выскочил на террасу. Вдохнул глубоко и застыл. Чутье подсказало: я не один. Краем глаза уловив движение, я резко повернулся, готовясь отражать нападение.

Увидев, кто именно стоит в дальней части веранды и пытается слиться с ее стеной, я замер. Лавель. Огромные глаза смотрели с испугом и тоской. Я не знал, что делать и о чем с ней говорить. Похоже, лучшим решением будет уйти. Уже развернулся, когда раздался ее тихий голос:

– Грэг, постой.

Замер, услышав свое имя в ее устах. Раньше казалось, что только она может заставить мое сердце застыть. Сейчас же я испытал лишь усталость. О чем нам разговаривать? Но и уйти я не посмел. Стоял и смотрел, как она осторожно подходит ко мне.

Легкая походка и изящный силуэт притягивали взгляд. Она стала красивой женщиной, но было в ней что-то… Вернее не было. Вспомнилась Ольга с ее уверенным шагом, вечно вскинутой головой и язвительной полуулыбкой. Моя даами не стала бы опускать взгляд, чего бы ни натворила. Она бы сейчас смотрела на меня с вызовом и бурила во мне сквозную дыру. Невольно улыбнулся.

Лавель заметила мою улыбку и тоже с опаской улыбнулась, сказав:

– Грэг, мне очень жаль. Не было и дня, чтобы я не сожалела о своем поступке. Я и представить не могла, что они с тобой сделают. Маол обещал, что если я откажусь от тебя, то твой отец все уладит, – ее голос дрогнул. Она судорожно вдохнула и сбивчиво продолжила: – Грэг, я не знала. Я испугалась и была так глупа. Знаю, что я не вправе просить об этом, но сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?

Ее тихий голос затих. Она остановилась в паре шагов от меня и опустила голову, поникшие плечи вздрагивали. Мне стало жаль ее. Она была так молода. Шестнадцать лет. Разве могла она противостоять давлению, которое на нее оказали после случившегося? Нас тогда разъединили, и я увидел ее в последний раз только на суде.

Жалость сменилась разочарованием и едва шевелящейся злостью. Но я ведь в день побега ей все объяснил, рассказал, как себя вести. Почему ей не хватило смелости? Почему не доверилась моим словам? Почему поверила Маолу, а не мне? Опять вспомнилась Ольга.

В своих фантазиях я красочно представил, как бы она себя повела в этом случае. У Маола не было бы и шанса. Ольга бы наверняка и весь суд разнесла в пух и прах, если бы только… Если бы только она меня любила. Дайх! Что со мной творится? Женщины выворачивают мою душу наизнанку. Пора с этим покончить.

Я легонько коснулся плеча Лавель. Она еще несколько секунд не смела поднять на меня взгляд. Когда решилась, я увидел дорожки от слез на ее бледных щеках. Она действительно сожалеет. Кому будет легче, если я продолжу злиться? Пора отпустить. От этой мысли стало так легко и свободно, что я не удержался и мягко улыбнулся ей.

– Лавель, давай оставим прошлое там, где оно и должно быть, – миролюбиво предложил я. – Теперь у каждого из нас своя жизнь и судьба. Я не держу на тебя зла и хочу, чтобы ты была счастлива.

Произнесенные слова окончательно сняли с меня оковы несбывшейся любви. Даже воздух показался сладким и легким. Я смотрел на женщину, которая несмело улыбалась мне, и понимал, что наконец-то отпустил ее. А тем самым и себя. Эмоции разрывали меня изнутри, и я решил ретироваться. Еще раз мягко улыбнулся Лавель, мысленно с ней прощаясь, и поспешил в дом.

Пожалуй, следует отдохнуть перед ужином и больше не шататься по дому, чтобы снова не нарваться на кого-нибудь. Стоя у двери в наши с Ольгой покои, я на пару секунд замедлился. Не хотелось бы с ней столкнуться: я сейчас нестабилен. Слишком легкая добыча для Оли.

Рывком открыл дверь и с облегчением понял, что в гостиной ее нет. Видимо, ушла на свою половину. Мысленно поблагодарил отца за раздельные покои. Наши спальни находились по разные стороны гостиной. Едва ли не бегом отправился к себе и быстро затворил дверь. С трудом добравшись до кровати, рухнул на нее. Пожалуй, разумно немного полежать.

Видимо, я бессовестно уснул, так как разбудил меня настойчивый стук в дверь и окрик Ольги:

– Грэг! Ты там?

Пробормотал что-то нечленораздельное, в ответ получил укоризненное:

– Дрыхнешь что ли?

– Ага, – подтвердил я, бессовестно зевая.

– Давай быстрее, – раздался ее недовольный голос из-за двери. – Ты ведь не хочешь опоздать?

Мне вообще не хотелось идти. Мозг никак не желал отпускать сон, так и норовил снова туда нырнуть. Я рывком поднялся и поплелся в ванную комнату. Быстро раздевшись, вылил на себя пару ковшей холодной воды. Полегчало. Голова просветлела. Я облачился в уже развешанную в шкафу одежду. Черная рубашка с закатанными рукавами и такого же цвета брюки. И так сойдет. Кинул короткий взгляд в большое зеркало и вышел к Ольге.

В отличие от меня она принарядилась к ужину. Платье сочного красного цвета притягивало взор и слегка просвечивало на фоне большого окна гостиной, открывая нежные изгибы тела. Загорелая кожа казалась бархатистой, маня провести по ней пальцами в невесомом движении. Блестящие черные волосы горели в лучах Гошома, а подведенные глаза темнели омутом ночного неба, в котором хотелось утонуть.

Какая же она красивая! Трогательная привлекательность Лавель меркла по сравнению с яркой энергией Ольги. Сразу вспомнилась прошлая ночь. Пьяная, лихая и полная плотской любви. Да, пусть женщина и не до конца честна со мной, но так просто я ее, пожалуй, не отпущу. Втайне порадовался, что не оставил ее в деревушке. Нравится она мне, и я ничего не могу с собой поделать.

Сам не понял, как успел вплотную приблизиться к Ольге. Рука без моего ведома обвила ее за талию и чуть притянула к себе. Губы сами нашли ее рот и завладели им. М-м-м. Да, она мне очень нравится, и, что бы она ни говорила, я ей тоже. Усилил напор и прижал ее к себе сильнее. Такая теплая и страстная. Дайх! И кусачая! От неожиданного укуса ослабил хватку. Ольга змейкой выкрутилась из моего захвата.

– Не до утех сейчас, Грэг! – строго отчитала она меня, поправляя помаду на губах. – Нас ждут.

– Чтоб им всем провалиться, – буркнул я себе под нос и, громко ступая, отправился вслед за Ольгой.

Мы действительно опоздали. Дверь в большую столовую уже была открыта, но гости еще находились в соседней комнате, терпеливо ожидая задержавшихся.

– Простите моего сына, – громко сказал Олман, когда мы вошли внутрь, – он не так давно вернулся из забытых земель и, видимо, подзабыл правила хорошего тона.

Как хозяин дома и планировал, его слова произвели фурор. Среди гостей послышались шепотки, а на нас с Ольгой устремились четыре десятка любопытных глаз. Отец в своем репертуаре. Всегда найдет способ поставить в неудобное положение. Всех и сразу. Пришлось вежливо улыбнуться и попросить прощения за задержку. Похоже, опоздание никого не волновало: люди жаждали подробностей, но не считали приличным начать расспросы прямо сейчас.

Я осмотрел гостей. Узнал лишь пару жрецов и двух глав восточных сидэ с детьми, которых я помнил еще с юношества. Остальные люди были мне незнакомы. Они меня не интересовали, а вот присутствие жрецов неимоверно порадовало. Раз отец так желает заполучить сенсацию, то, пожалуй, стоит ее им дать. Вышел вперед и громко провозгласил:

– Я вернулся не просто так. Пользуясь своим правом, я, Грэгхор, сын Олмана, вызываю тебя, Маол, сын Торсана, на поединок. В случае моего выигрыша Маол возвращает руку, при моем проигрыше может забрать мою жизнь. Уважаемые жрецы, прошу засвидетельствовать мой вызов.