Душа моя, гори!

Глава 13

Грэг

Хотелось лишь одного: чтобы паршивый день поскорее закончился. С самого утра я с трудом сдерживал свое раздражение, которое норовило прорваться наружу и разнести все вокруг. За какие грехи мне попалась прибабахнутая мертвая душа? У Траунада зуб на меня? Иначе я не понимаю, чем заслужил такое «счастье» в лице Ольги.

Почему она за Ситаха не пошла? Молодой, сильный, без ума от нее, вернее от Иттары. Да какая разница? Я бы их обогатил, выделил лучший кармык и даже часть стада отдал. Но нет! Упертой чужачке сдался даами именно со мной. Да на меня сейчас и без слез-то не глянешь. Видимо, ей не мужская ласка нужна. А что? И почему она хочет развестись, когда я вылечусь? Почему не раньше? Пора узнать.

Я отложил свиток в сторону и спросил у сидевшей неподалеку Ольги:

– Конфликт с родителями мы решили. Силой тебя никто не увезет. Может, разведемся уже?

Ольга повернулась и удивленно захлопала ресницами.

– К чему такая спешка? – ответила она, не сводя с меня ошарашенного взгляда.

– За тебя переживаю. Мало ли, вдруг я сегодня во время удаления проклятья помру. Тебе нужны такие риски?

– Проклятья? – с интересом повторила она, зацепившись совсем не за те слова, которые я ей говорил.

– Не бери в голову. Так что, согласна?

Ольга уже полностью пришла в себя и, сев поудобнее, приготовилась со мной спорить. Вот же дайх ее побери! Почему она не способна просто согласиться?

– Конечно, нет! – упрямо заявила моя даами. – Что скажут люди? «Он не вытерпел ее и пары часов…» Ты обо мне-то подумал?

Голос на последней фразе у нее подозрительно дрогнул. Она реветь собирается? Я подался вперед, чтобы рассмотреть, не блеснет ли где слезинка на ее ресницах. Видимо, у Ольги не получилось выдавить ни одной. В итоге она лишь жалобно шмыгнула носом. Хоть один плюс: плакать по заказу, как умеют многие женщины, моя даами не может.

– Разве тебя волнует чье-то мнение? – решил я попытать удачу еще раз.

– Если честно, не сильно, – спокойно ответила она. – Но ты, как никто другой, должен понимать влияние социума на индивида. А особенно такого, как я.

– И чем ты отличаешься? – не подумав, спросил я, пытаясь расшифровать и уложить в голове новые словечки.

– Грэг, ты шутишь?! – искренне изумилась она. – Я городская, успешная, сорокалетняя женщина, попавшая в тело девчушки в два раза моложе себя прежней. Живу в чуме у черта на куличках. Вокруг меня нет даже намека на цивилизацию, к которой я привыкла. Я ни граммулечки не разбираюсь в вашем мире, и как в нем жить, не имею никакого понятия. Поэтому да, Грэг! Я очень отличаюсь от твоих людей! И пока я не встану на ноги, буду стараться не выделяться. А тебе, – Ольга поднялась и угрожающе ткнула в меня пальцем, – раз уж вытащил мою душу из прекрасной жизни, придется терпеть меня. Как и мне тебя, к слову.

Из ее пламенной речи я понял несколько вещей. Первое: развод в ближайшее время мне не светит, как и знание о причине отказа. Второе: она не вредная старуха. Нет, вредная, конечно, но не сильно старше меня. А вот третью вещь я бы лучше не осознавал: Ольге тяжело в Хирнэлоне. Казалось бы, очевидная мысль, но только сейчас я подумал об этом.

Все три дня чужачка ни разу не жаловалась, не просила серьезной помощи и, что немаловажно, не устраивала истерики. Она выглядела сосредоточенной, уверенной и как само собой разумеющееся говорила, что планирует позаботиться о себе сама. Такое поведение вызывало непрошеное уважение и симпатию.

Мотнул головой, отбрасывая ненужные мысли. Следует вынести из разговора хоть что-то полезное.

– Давай тогда договоримся о сроках.

– Хорошо, – быстро согласилась она. – Крайний срок для развода – последний день Киршома. Устроит?

Я молча кивнул. Вспомнилось, что Ольга, как очнулась, первым делом спросила про этот праздник. Откуда она узнала о нем, если из другого мира?

– Откуда знаешь про Киршом?

– Птичка на хвосте принесла, – огрызнулась она и посмотрела с вызовом.

Не расскажет. Ну и ладно. У нас еще будет время пообщаться по душам.

– Раз со сроками разобрались, давай, пока ждем лекарства, обсудим наш семейный быт, – повеселевшим тоном произнесла она.

Нахлынула волна уныния. Не хочу я ничего обсуждать. Мне ко всем проблемам еще даами не хватало. Сколько же возни предстоит. Одеть, обуть, накормить, объяснить, защитить, а самое неприятное – придется делить с ней свой кармык. Не нравится мне, когда кто-то постоянно ошивается рядом. Я становлюсь нервным и плохо сплю. Едва сдержав протяжный стон, я снова погрузился в изучение карты забытых земель, которую сам составлял много лет.

– Понятно. Опять все самой, – послышалось позади тихое бурчание с легкими нотками притворного разочарования.

Решил для сохранения спокойствия не реагировать на ее предупреждение о планируемом самоуправстве. Пусть делает, что хочет. Я задумался о грядущем свадебном подарке от духа. Каждой паре после союза душ выпадает уникальный дар. Какой достанется нам? Хотя… Зная, что моя даами – Ольга, надеяться на нечто приятное не стоит.

Нужно поскорее закончить с проклятьем и продолжить поиски ловушки Кималана. Он точно уже рядом. Я чувствую его присутствие так же, как ощущаю воду под землей. Неудивительно, ведь я искатель воды. А это – подарок духа Кималана.

Десять оборотов назад я случайно нашел особый источник влаги. К тому моменту я уже два оборота скитался по закрытым землям, полный желания выбраться и отомстить. Думал, что так и сдохну здесь. Но мне повезло. Наслаждение от ледяной воды, обжигающей высушенное горло, я не забуду никогда. В такой момент вдруг понимаешь, что вода пахнет, чувствуешь ее пульс, слышишь ее ток под пластами почвы.

Когда я закрываю глаза, передо мной расстилается безжизненная степь. Коричневая, потрескавшаяся земля постепенно наполняется красками. Я вижу, как цвета меняются. Бурый окрас перерастает в тускло-малахитовый, наливается и сверкает. Сочно-зеленые побеги травы проклевываются сквозь толщу твердой почвы. Они упрямо тянутся к небу.

На нежных листьях оседает прозрачная роса с тысячами светящихся искр. Все вокруг оживает и цветет. В ушах поселяется звонкая мелодия переливов хрустальных потоков. Вода здесь. Она рядом. Я замираю. Копать здесь!

Сильные удары по пересушенной земле дают свои плоды. Земля становится влажной, тоненькая струйка вырывается наверх. Как же мало! Я знаю, что ее может быть больше. Стоит ей только вырваться, и она преобразит степь. Зацветут бескрайние поля, наполнится влагой пыльный воздух, потекут быстрые реки, и засверкают зеркальными поверхностями озера. Такими я мечтал узреть забытые земли. Наполненными жизнью и суетой.

Пока это лишь мои видения, которые помогают моему дакришу выживать уже десять оборотов. Сейчас я уже не потрепанный, выброшенный родным отцом в забытые земли юнец, а состоятельный по местным меркам кадиз с даром духа Кималана. Порой самому становится не по себе от собственных умений. Искателей воды я встречал только в забытых землях и то лишь двух.

Но никто из них не рассказывал про запертого здесь духа воды. Неужели они его не чувствовали? Или не хотели рисковать, отправляясь на поиски узника? Я же попытаюсь. Освобожу Кималана. Он ждет спасителя, если раздает такие щедрые подарки. Думаю, что неспроста именно у меня появился дар находить воду в безжизненной степи.

Мне бы только сил побольше. Ничего, если сегодня Ольга постарается и операция пройдет успешно, то я смогу нормально ходить. Тогда я пойду во-о-от туда. Я медленно провел пальцем по карте, очерчивая небольшой круг. Палец проскользнул чуть ниже. А вот тут я поставлю на длительную стоянку свой дакриш. Для скота хватит места, и соплеменникам будет чем заняться. Мой нюх говорит, что в тех краях я найду достаточно воды, и люди смогут пережить мое отсутствие.

Я так погрузился в продумывание деталей похода, что не заметил, как от старухи-травницы принесли сумку, набитую звякающими баночками. Утром я велел выделить Наили тога, чем вызвал у некоторых жителей явное неодобрение, особенно среди женщин. Ничего. Пусть треплются. Мне сейчас не до бабских сплетен. Ольга права: без настоек нам не обойтись.

Посмотрел на свою даами. Она аккуратно доставала склянки, наполненные разноцветными жидкостями: маленькие, плотно закрытые глиняные кувшинчики, свертки и пучки трав. Заботливо выставив поклажу на стол, она начала изучать бумажные записки, прикрепленные к каждому предмету. Хмыкнул. Какое у нее сосредоточенное лицо. Внимательно читает, понятливо кивает и переставляет очередную банку. Забавная.

– Смотрю на тебя, и кажется, что ты всю жизнь этим занималась, – не удержавшись, сказал я.

– В моем мире много лекарств, почти от всех болячек. Чем таскаться к врачу, легче самому его купить, прочитать инструкцию и воспользоваться, – не поднимая головы, ответила Оля.

Интересный, наверное, ее мир. Надо бы поспрашивать потом. Я знаю лишь то, что миров неисчислимое количество. Молодых и старых. Но как они устроены и как живут, мне неизвестно.

– Мы неплохо укомплектованы, – довольно потерев ладошки, сказала Ольга. – Можно приступать.

После этих слов я проклял все на свете. Окончание дня превратилось в нескончаемую пытку, которая плавно перетекла в ночь.

Началось с того, что Ольга заставила меня выпить две настолько мерзопакостные настойки, что я заподозрил старуху-травницу в предвзятом ко мне отношении. Наверняка специально намешала отваров погаже. Пока я отплевывался, Ольга добавила в едва тлеющие угли очага пару брикетов топлива, сверху туда полетели пучки трав.

По кармыку пополз густой дым, который быстро устремился вверх. Мои люди заподозрят что-нибудь неладное. Хотя, судя по звукам, раздающимся снаружи, сейчас самый разгул праздника. Мой даами отмечают, веселятся, пьют, едят. А я тут… Эх.

Тяжело вздохнув, я продолжил следить за Ольгой. Похоже, у нее все под контролем: движения четкие, лицо серьезное и сосредоточенное. У Иттары я ни разу такого не видел. Ей идет.

Пока я раздевался и укладывался на приготовленное одеяло, Ольга держала над очагом несколько мокрых тряпок, собирая на них дым от трав. Через пару минут она подошла ко мне и, взглядом спросив разрешения, обвязала мою нижнюю часть лица большим лоскутом ткани.

В нос ударил сладковатый запах с яркими нотками гари. В первое мгновение перед глазами поплыло. На голые плечи легли теплые руки Ольги и аккуратно надавили.

– Не дергайся, Грэг. Скоро настойки подействуют, тогда и приступим. Я пока приготовлюсь.

Не став спорить, я лег и стал наблюдать, как она деловито снимает праздничный наряд и аккуратно его складывает. Она меня совсем не стесняется? Ольга разделась до нижнего белья и быстро натянула шаровары с простой туникой. Заплетая тугую косу, она повернулась. Увидев мой взгляд, резко дернулась.

– Ну е-мое, Грэг. Хоть бы отвернулся.

Я хотел ей ответить, что не вижу в этом смысла, но язык меня не послушался: из горла вырвалось нечленораздельное мычание тога. Ольга улыбнулась во весь рот и поспешила ко мне. Аккуратно вставила между моих зубов деревяшку и отошла. Донесся всплеск воды, легкий шорох, и вскоре над ухом раздался ее спокойный голос:

– Грэг, обезболивание подействовало. Я начинаю. Постараюсь бережно, но даже с лекарствами будет больно. Если станет невтерпеж, дай знать.

Ощутил, как ноги коснулась мокрая ткань, следом тело разорвало на мелкие кусочки от вспышки боли.

– Оно сопротивляется, – скрипя зубами, сообщила Ольга. – Попробую подцепить один кончик еще раз.

Судя по раздавшимся неизвестным словам, в которых я безошибочно узнал ругань, у нее не получилось. Следующая попытка провалилась под еще более цветастый аккомпанемент Ольги.

– Черт! – зло прошипела она, и на пол полетели перчатки. – Мне в них не приподнять эту гадость. Сейчас пробуем снова.

Я напрягся, ожидая новой порции мучений. Цунами боли едва не смыла меня с лица земли. Зубы впились в кусок твердой древесины, и я не смог сделать вдох. Какого дайха так больно? Неужели лекарства Наили не работают? Хотя, если я еще в сознании, значит, в них есть толк. Сцепил покрепче зубы и продолжал терпеть.

Время тянулось преступно медленно, но наконец я услышал:

– Один щуп есть. Вернее, уже два. Вчерашний почти засох. Осталось еще немного. Готов?

Что-то простонал в ответ и прикрыл глаза. В голове мутилось и плыло, время то тянулось, то бежало, иногда пропадая из вида. Я держался лишь за голос Ольги, которая постоянно трогала мой лоб и что-то говорила. Ее тембр был непохож на уже привычный мне. Ласковый, заботливый, он утешал и дарил надежду.

– Потерпи, милый, скоро и отдохнем. Сейчас еще одну ниточку вытащим. Она большая, глубоко ушла.

От безудержной боли я опять застонал. Сверху снова донесся приятный голос Ольги:

– Терпи, солнышко, терпи. Я почти ее вытянула. Еще немного… Все! Ты умничка. Я сниму тебе повязку на время. Отдохни, нам осталась половина.

С лица сползла уже почти сухая ткань. Ольга попробовала вытащить у меня изо рта палку. Челюсть свело, и я лишь с помощью Ольги смог ее разжать.

– Зубы у тебя что надо, – с улыбкой заметила она, перекладывая на кусок ткани основательно погрызенную палку.

Сил улыбнуться не было. Нога горела и пульсировала, боль немного успокаивалась, когда Ольга проводила мокрой тряпкой по ранам. Что за дрянь на меня наслала мать моих лучших друзей? Я понимаю ее горе, но в тот день я не звал их с собой. Они сами ринулись мне на подмогу, когда узнали, что наш с Лавель побег раскрыт и меня ищут.

По сердцу растеклась жгучая тоска, которая на время даже затерла боль от ран. Я не сумел их уберечь! Думал, сможем отбиться вчетвером. Нужно было их отпустить и сдаться. Но дайхова гордость, молодость и влюбленность сделали свое гиблое дело. Три брата, мои верных друга, мертвы, а я выдворен из дома и лишен кисти правой руки.

– Отдохнул? – вырвал меня из воспоминаний бодрый голос Ольги.

Пару раз моргнул и понял, что в кармыке стало светлее. Ольга зажгла огонь в лампах. Хотелось ответить «нет», сказать «я еще не готов», но не время отступать.

– Давай, – прохрипел я, не узнавая свой голос.

– Вот и славненько. Сейчас обновим тебе маску и добавим настойки.

Мне было уже все равно. Я покорно выполнял ее требования, терпел боль и слушал утешающий голос. Ее слова слились в общий фон, я различал лишь ласковую интонацию, понимая, что только она и держит мое сознание на плаву.

Резкий крик Ольги вытолкнул меня из липкого полузабытья.

– Грэг! Все! Я сняла ее! Фу, какая она противная! Куда? Куда ее?

В голосе Ольги проскочили нотки паники. Взглянул на ее руку. Да уж! Действительно мерзкая штука. Еще и шевелится.

– В огонь! – прохрипел я, выплевывая лишнее изо рта и приподнимаясь на локтях.

– Пахнуть будет, – скривилась она.

– Зато надежно, – настоял я.

Ольга аккуратно положила первый кусок проклятья на огонь. Пламя всколыхнулось. Гадкая дрянь вспыхнула, выделяя едкий черный дым, который поспешил наверх. Мое сердце наполнилось ядовитой горечью. В пламени огня на пару мгновений вспыхнуло и погасло мужское лицо. Ргот – старший брат. Прости, дружище.

– Мне показалось? – спросила удивленная Ольга, смешно выпучив глаза.

– Да, – пробубнил я, не желая объясняться.

– Тогда как ты узнал, про что я говорю? – с прищуром поинтересовалась она.

Сделал каменное лицо. Эта не в меру умная женщина поняла, что ничего от меня не добьется. Она недовольно поджала губы и уже совсем не таким ласковым, как еще полчаса назад, голосом произнесла:

– Ложись ровно, я смажу мазью и наложу повязку.

Я послушно рухнул обратно. Несмотря на пульсирующую боль, касания шустрых пальчиков моей даами вызвало слабую волну удовольствия. Пришлось одернуть себя. С этой женщиной нужно держать дистанцию. Слишком умная, изворотливая и расчетливая. Вон как ловко придумала отправить к Ситаху Гволи. Он молодой и горячий, а девчушка и правда весьма настырная. Парень точно познает с ней счастье взаимной любви.

Последняя мысль расстроила. А я? Буду ли я когда-нибудь счастлив в любви? Найду ли свою душевную половину? Наверное. Но не сейчас. Пока что меня ждет даами с самой неподходящей женщиной, какую только возможно придумать. И моим счастьем будет отделаться от нее поскорее. Следует восстановиться и постараться в пылу семейного счастья не прибить свою ненаглядную. Где кстати она? Что-то притихла.

С большим усилием я приподнялся и отполз к стене кармыка, стараясь не сорвать повязку на ноге. Оперся и осмотрел помещение. Ольга, замерев, сидела за столиком спиной ко мне. Ее руки безжизненно лежали на бедрах ладонями вверх. Уснула что ли?

– Оля, – тихо позвал я.

– Ложись, отдыхай. Я приберу и тоже лягу, – ответила она.

Не поворачиваясь, она начала перебирать склянки на столике. Ее движения были медленными и неуклюжими. Что у нее с руками? Неужели поранилась?

Одна из баночек упала и покатилась по полу.

– Черт! – тихонько выругалась Ольга и, обернувшись, обреченно посмотрела на склянку.

В свете огня лицо девушки выглядело уставшим. Бледное, под глазами залегли тени, губы красные и потрескавшиеся, словно она их беспощадно кусала.

– Подойди ко мне, – попросил я.

– Грэг, отдыхай… – все тем же спокойным тоном начала она, но я перебил.

– Я сказал, подойди! – с напором повторил я и кинул на нее суровый взгляд.

Не забыв недовольно поджать губы, Ольга медленно приблизилась.

– Что? – пробурчала она.

– Сядь и покажи руки.

Некоторое время она сомневалась, потом присела рядом на колени и протянула руки ладонями вниз. Я аккуратно взял одну кисть и медленно перевернул. В глаза бросилась нездоровая краснота, повсюду виднелись волдыри. Кончики пальцев выглядели так, словно ее пытали, прижигая их раскаленным железом.

В груди шевельнулось жгучее чувство: жалость и вина смешались с необъяснимым раздражением. Почему Оля не сказала? Сколько она терпела жуткую боль? Задать бы этой упрямице хорошую трепку. Только чего уж теперь… Дело сделано.

– Там есть что от ожогов? – спросил я как можно спокойнее и кивнул на столик с лекарствами.

– Обезболивающая мазь. До утра хватит, потом спрошу у Наи.

Она говорила бесстрастно, будто на руках крошечная царапина, а не раны, которые выглядят так, словно с нее снимали кожу. Больно, но терпит молча. Ни единой жалобы. Моя даами, как стальной меч.

– Сиди, я схожу за мазью, – сказал я, делая попытку встать.

– Я сама. Не хочу, чтобы ты по пути умер и все мои усилия прошли даром, – отчеканила она.

Пока я пытался подняться, она уже подскочила и направилась к столу. Вскоре вернулась, аккуратно держа запястьями небольшой полупустой горшочек.

– Смотри, как неплохо мы с тобой устроились. Ты хромоножка, а я безручка, вместе-то мы полноценный человек, – произнесла она с легкой улыбкой, присаживаясь рядом.

Дайх побери эту женщину! Она еще и шутить умудряется. Но предательская улыбка уже выползла на мое лицо. А ведь она в чем-то права. У нас и душа с ней одна на двоих. Мелькнувшая мысль напомнила мне, что даами я заключил не по своей воле. Едва зародившаяся к Ольге симпатия исчезла, оставляя лишь желание помочь.

Как мог аккуратно обработал ее ладони мазью. Но, видимо, был недостаточно нежен: одинокая слезинка все же прорвалась на бледные щеки. Не удержавшись, я смахнул ее большим пальцем. Движение получилось слишком интимным, и я быстро убрал руку. Палец все еще ощущал нежность ее кожи.

– Я не плачу. Это просто соринка, – смешно нахмурившись, сердито сказала Ольга и отвернула лицо.

– И не подумал бы заподозрить тебя в таком постыдном действии, – подтрунил я над ней.

Она присела рядом со мной, измученно откинув голову на стену. Мы молчали, вымотанные, как после двухдневной битвы. Усталость накатывала сильнее и быстрее, накрывая нас новыми волнами с головой. Да уж, не так я представлял себе первую ночь с даами. Хотя я брачный обряд вообще в ближайшее время не собирался проводить.

Это все она! Скосил глаза на Ольгу и присмотрелся. Какая необычная женщина. А уж что у нее в голове творится и вовсе сплошная загадка. Ничего. Я переживу странности чужачки, главное – она мне поможет. Нужно получше ее охранять. Слишком ценная. Пока я сам еле хожу, пусть за ней присматривает Баиш.

Это была последняя мысль, которую я запомнил. Очнулся я спустя двое суток.