Дроны над Курской дугой

Глава XIX «Битва за Днепр. Начало»

НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР

ПРИКАЗ

№ 17/99

Действующая Армия

Секретно

27 августа 1943 года

О присвоении воинского звания полковника Громову А. А.

В соответствии с приказом Верховного Главнокомандующего Красной Армии и на основании представления командующего Центральным фронтом, за умелую организацию и руководство работами по разработке, внедрению и боевому применению специальных ударных и разведывательных беспилотных аппаратов, обеспечивших поражение важнейших объектов противника в ходе Курской битвы и последующих наступательных операций, за проявленное личное мужество в условиях фронтовой обстановки и высокий уровень инженерного мастерства,

ПРИКАЗЫВАЮ:

Присвоить инженер-подполковнику Громову Алексею Ивановичу воинское звание «полковник». Считать настоящую дату днём присвоения звания. Начальнику штаба Центрального фронта довести приказ до сведения личного состава.

Основание: представление № 33/07 от 21 августа 1943 г., заключение Военного Совета Центрального фронта.

Народный комиссар обороны Союза ССР

Маршал Советского Союза

Иосиф Сталин

Часть 1: «Неприступный вал»

Штабная палатка 1-го Украинского фронта стояла в густой приднепровской роще, замаскированная под стог сена и сетью с осенней листвой. Внутри, несмотря на прохладный сентябрьский вечер, было душно от пламени керосиновых ламп, табачного дыма и напряженного дыхания десятка людей. В центре, на грубо сколоченном столе из досок, лежала развернутая оперативная карта. Возле нее, опираясь на руки замер генерал армии Николай Федорович Ватутин. Его худое, резкое лицо с пронзительными глазами было неподвижно и сурово. Рядом, ссутулившись, сидел член Военного совета фронта Никита Сергеевич Хрущев, его обычно живое лицо сейчас было серьезным и усталым.

— Всю ночь смотрел, Николай Федорович, — Хрущев провел рукой по карте, будто стирая невидимую пыль. — И чем дольше смотрю, тем крепче немцы сидят. Сплошная линия траншей от Черкасс до Вышгорода. Подходы к воде — минированы, и кроме того — «ежи» и спирали Бруно. «Восточный вал». Звучит грозно, а выглядит еще грознее.

Ватутин не поднял головы, его пальцы уперлись в два крошечных пятачка на западном берегу, уже отмеченных карандашом.

— Они не просто сидят, Никита Сергеевич. Они ждут. И знают, что мы придем. Лобовой штурм… — он резко выпрямился, и его тень гигантски качнулась на брезентовой стенке палатки, — это неизвестный результат.

В дверной проем, откинув полог, вошел начальник штаба генерал Иванов, сопровождаемый полковником Громовым. На кителе Громова была пыль, а под глазами залегли темные тени бессонных ночей.

— Товарищ генерал армии, полковник Громов по вашему приказанию прибыл, — доложил Иванов.

Ватутин, наконец, оторвал взгляд от карты.

— Алексей Андреевич. Подойдите. Взгляните на диспозицию. — Его голос был сух и лишен эмоций. — Ваше мнение. Ваши беспилотники смогут облегчить нам наступление?

Громов склонился над картой, изучая немецкую оборону. Минуту царила тишина, прерываемая лишь треском лампы.

— Товарищ генерал армии, — начал он наконец, тщательно подбирая слова. — Над водной поверхностью… это совершенно иная среда для работы беспилотников. Аппарат на высоте даже в пятьдесят метров — идеальная мишень для малокалиберной зенитки. Радиосигнал над большой водной гладью ведет себя непредсказуемо, возможны отражения, потери управления… Вычленить тепловой контур орудия или пулеметного гнезда на фоне воды — задача архисложная. И я абсолютно уверен, немцы подготовили эшелонированную систему радиоэлектронного подавления на всех вероятных направлениях переправ. Они учились, товарищ генерал. Учились на своих ошибках под Курском и в Сталинграде.

Ватутин внимательно слушал, не перебивая. Хрущев хмуро смотрел на Громова.

— То есть ваша техника бессильна? — резко спросил Хрущев.

— Нет, товарищ член Военного совета, — так же резко парировал Громов. — Она не бессильна. Она уязвима. И применение ее требует новой тактики. Мы не можем работать так, как работали над степью.

— Тактику мы продумаем, — отрезал Ватутин. — А теперь слушайте задачу. Ко дню начала форсирования ваши аппараты должны решить три проблемы. Первое: ослепить немецкие наблюдательные и корректировочные пункты на противоположном берегу. Лишить их «глаз». Второе: точечно подавить огневые точки на участках высадки первых десантных групп. Третье: обеспечить глубинную корректировку огня нашей артиллерии по их резервам и тыловым узлам. Без этого… — он снова ткнул пальцем в карту, — мы будем топить наших солдат в Днепре сотнями и тысячами. Это самая главная ваша задача на сегодня, Громов. Понимаете?

Громов выпрямился во весь рост. В его глазах читалась тяжесть ответственности, но не растерянность.

— Так точно, товарищ генерал армии. Понял. Позвольте приступить к разработке оперативного плана немедленно.

— Действуйте, — кивнул Ватутин. — Все ресурсы фронта в вашем распоряжении.

В это же время на западном берегу Днепра, в бетонном каземате, врытом в высокий обрывистый берег, царила иная атмосфера. Подполковник Вернер Фогель, откинувшись на спинку стула, с холодной уверенностью водил указкой по своей, куда более детальной карте.

— Господа, — его голос был спокоен и металлически четок, — русские не заставят себя долго ждать. Они попытаются использовать свое главное преимущество — беспилотники. Но на сей раз они ошибаются. Широкая водная преграда — наш союзник.

Он обвел указкой линию берега.

— Здесь, здесь и здесь — стационарные станции радиоэлектронного подавления. Они создадут сплошную завесу помех на всех основных частотах. Но этого недостаточно. — Фогель повернулся к молодому капитану. — Капитан Мюллер, ваше подразделение получает быстроходные катера. Оборудуйте их мобильными станциями РЭБ. Ваша задача — курсировать вдоль берега, выявлять рабочие частоты русских и глушить их точечно, в момент наиболее активной работы.

— Яволь, герр оберст-лейтенант! — щелкнув каблуками, ответил капитан.

— И далее, — Фогель с легкой усмешкой тронул указкой несколько точек в глубине обороны, — создайте для них приманку. Оборудуйте ложные артиллерийские позиции и командные пункты. Используйте тепловые имитаторы — железные печки, бочки с тлеющими углями. Пусть русские тратят свои дорогие аппараты на пустышки, пока наша настоящая артиллерия бьет по их десантным лодкам. Помните: мы должны заставить их играть по нашим правилам. Днепр станет для них не рекой, а кладбищем их железных птиц.

Офицеры молча кивали. Фогель с удовлетворением отметил про себя, что в его голосе больше не слышалось и тени того сомнения, что было под Курском. Он извлек уроки. Теперь очередь была за русскими.

Часть 2: «Ночные тени над рекой»

Тьма над Днепром в ночь на 22 сентября была непроглядной, густой, почти осязаемой. Лишь редкие проблески звезд отражались в черной, тяжелой воде, да легкая рябь от внезапно поднявшегося ветра нарушала мертвенную гладь. У восточного берега, в камышах и низких кустарниках, царило напряженное, сдержанное движение.

— Тише, черт возьми, глотка у тебя медная, у дьявола! — прошипел старший сержант кому-то из подчиненных, помогая бойцам сталкивать на воду плот из связанных бревен. — Шум по реке далеко разносится!

Из темноты ему так же тихо ответили:

— Да тут и так все слышно, старший… Сердце стучит — и то слышно.

В лодках, плотах, на самодельных переправах сооруженных с помощью бочек и досок молча сидели бойцы первых десантных отрядов. Их лица в предрассветном мраке были бледными и сосредоточенными. Задача была проста и страшна: доплыть. Зацепиться за любой клочок земли на том берегу. И продержаться.

Капитан Шуруев, командир одной из таких групп, проверяя затвор своего ППШ, обернулся на легкий, едва слышный жужжащий звук сзади.

— Наши «птицы» полетели, — тихо бросил он своему замполиту. — Значит, скоро и нам пора.

С берега, с хорошо замаскированных полевых аэродромов, одна за другой поднимались темные, почти невидимые силуэты. Модернизированные «Комары», набирали высоту всего в несколько метров и неслись над самой водой. Их пропеллеры издавали негромкий, но противный вибрирующий гул, тонувший в шелесте волн.

На передовом командном пункте Громова, укрытом в овраге в километре от берега, царила нервная тишина, нарушаемая лишь тихими командами операторов и потрескиванием раций.

— «Ястреб-1» на подходе к сектору «Букрин». Начинаю постановку дымзавесы.

— Принято. «Ястреб-2», начинай подсветку. Даешь «люстру»!

С одного из дронов над серединой реки вспыхнула и медленно поплыла вниз на парашюте осветительная ракета. На мгновение ослепительно-белый свет озарил водную гладь, силуэты десантных лодок и высокий, обрывистый противоположный берег. Там, в темноте, тут же замерцали ответные, куда более зловещие вспышки.

— Огонь по плавсредствам! — донеслось из немецкой рации, которую пеленговали связисты. И тут же воздух разорвал оглушительный грохот.

Река вскипела от разрывов мин и снарядов. Пулеметные трассы прошивали темноту, шлепаясь в воду и отскакивая от бронированных щитков на лодках. Поднялся крик, смешавшийся с roarем моторов и свистом осколков.

— Пеленгуйте огневые точки! Немедленно! — скомандовал Громов, его лицо в голубом свете экранов было напряжено до предела. — «Кобра-3», атакуй цель в квадрате семь-пять!

Молодой оператор, лейтенант Захаров, впился пальцами в ручки управления, ведя свой аппарат через завесу помех. На его экране прыгало и рассыпалось изображение.

— Сплошные помехи, товарищ полковник! «Глушат» по полной!

— Работай по вспышкам стволов! Ищи вспышки! — крикнул ему старший оператор, не отрываясь от своего экрана.

В это время капитан Шуруев, пригнувшись в своей лодке, видел, как впереди очередной плот с бойцами накрыло прямым попаданием. Взрыв, и через секунду на воде никого не осталось.

— Бойца, навалиться на весла! Быстрее! — закричал он, понимая, что единственное спасение — успеть высадиться.

Над ним, в небе, лейтенант Захаров сквозь свист в наушниках и рябь на экране вдруг увидел ее: короткую, но яркую вспышку из амбразуры хорошо замаскированного дота, бившего фланкирующим огнем вдоль всего берега. Именно этот дот не давал десанту Шуруева высадиться на небольшой песчаной отмели.

— Цель вижу! Амбразура в скале, ниже обрыва! — доложил Захаров, уже переводя дрон в пике.

— Атакуй! — раздалась команда.

Но в этот момент аппарат Захарова вздрогнул и загорелся — очередь малокалиберной зенитки прошила крыло. Сигналы тревоги замигали на пульте.

— Сбивают! Теряю управление! — крикнул лейтенант.

Он видел на экране, как к его берегу, к отмели, прорывается лодка с десантниками. Он видел, как из дота бьет безостановочная очередь. И он принял решение.

— Вперед, товарищи. Дайте им прикурить от меня, — тихо, уже не в рацию, сказал он и, направил дымящийся, почти неуправляемый дрон прямо в черный прямоугольник амбразуры.

С берега донесся глухой взрыв, и огненный язык вырвался из отверстия в скале. Пулемет умолк.

— Вперед! На берег! — орал капитан Шуруев, первым спрыгивая по колено в ледяную воду и ведя уцелевших бойцов на крошечный клочок суши.

К утру, когда стихли последние атаки и дым рассеялся, Громов, с красными от бессонницы глазами, докладывал по полевому телефону Ватутину:

— Николай Федорович, плацдармы у Букрина и Лютежа захвачены. Задачи выполнены. Но… потери аппаратов составили семьдесят процентов. Немецкая система ПВО и РЭБ над водой… она оказалась эффективнее, чем мы предполагали. Они были готовы.

Из трубки донесся усталый, но твердый голос командующего:

— Главное, что первая задача выполнена. Ваши пилоты и штурмовики-десантники сделали невозможное. Готовимся к следующему этапу. Битва за Днепр для нас только начинается.

Громов молча кивнул, глядя на первые лучи солнца, подсвечивавшие развороченный берег и черные остовы сгоревших плотов на воде.

Часть 3: «Битва за плацдарм»

Букринский плацдарм представлял собой адский котёл, вскипающий огнём и сталью. Клочок земли длиной в несколько километров и глубиной местами не более пятисот метров простреливался насквозь. Каждый метр земли был перепахан взрывами, утюжен гусеницами подбитых танков, пропитан кровью. Немцы не смирились с потерей берега. Волна за волной пехота Вермахта при поддержке «пантер» и самоходок шла в контратаки, стремясь сбросить смельчаков в Днепр.

На командном пункте 40-й армии, уже перенесенном на плацдарм и укрытом в глубоком блиндаже, царило напряжение. Генерал Москаленко, хриплый от бессонницы и дыма, с силой швырнул карандаш на карту.

— Опять! Опять фрицы прорвались на стыке второй и третьей рот! Наши «боги войны» проспали!! — Он обернулся к начальнику артиллерии. — Почему молчит артиллерия?

Начальник артиллерии, генерал-майор с усталым лицом, развел руками:

— Товарищ генерал, они идут из глубины, из ложбин, маскируются. Наши наблюдатели на земле видят их, только когда они уже в двухстах метрах. Запоздалый залп — это уже не помощь, а удары по своим.

В этот момент в блиндаж вошел Громов. Его видавший виды китель был в пыли, а под глазами залегли темные круги.

— Разрешите доложить, товарищ генерал? У меня есть предложение.

— Говорите, Громов, — буркнул Москаленко, не сводя глаз с карты. — Только ничего фантастического. Мне нужен реальный результат сейчас.

— Он и будет. Я предлагаю сменить тактику. Не посылать дроны вглубь их обороны, где их сбивают. Поднимем их высоко над самим плацдармом. Как воздушные наблюдательные пункты. Пусть висят на большой высоте, за пределами эффективного огня малокалиберной зенитки, и смотрят вглубь вашей обороны. Они будут видеть немецкие подразделения в момент их выдвижения и передавать координаты прямо артиллерии в реальном времени.

В блиндаже наступила тишина. Москаленко медленно поднял на него глаза.

— Это было бы очень своевременно. Но как вы обойдете немецкое радиоподавление?

— Будем использовать узкополосную зашумленную передачу короткими импульсами. Ее сложнее запеленговать и подавить. Риск есть. Но это лучше, чем слепота.

Приказ был отдан немедленно. Уже через час над плацдармом, в холодном осеннем небе, зависли три «Комара». На одном из них работала лейтенант Анна Семёнова, одна из лучших операторов фронта. Ее КП был развернут в бронированной полуторке замаскированной в роще у самого берега.

— «Купол-1» на позиции. Видимость отличная. В секторе «Омега» пока чисто, — ее голос был спокоен и деловит.

В нескольких сотнях метров от нее, на артиллерийском НП, капитан Игнатов, командир батареи 152-мм гаубиц, прильнул к стереотрубе, но вторил ей по рации:

— «Купол-1», «Приёмник» на связи. Ждем данных.

Прошло двадцать минут напряженной тишины. И вдруг голос Семёновой стал резким, собранным:

— «Приёмник», «Купол-1»! В квадрате семь-девять-пять! Колонна пехоты! До двух рот! Выдвигаются из лощины к переднему краю! Передаю координаты!

Игнатов, уже получив от своего вычислителя данные, заорал в телефонную трубку, связанную с огневыми позициями:

— Батарея! Цель семь-девять-пять! Осколочными! Беглый огонь!

Земля содрогнулась от залпа. Через несколько секунд Семёнова донесла:

— Попадание в голову колонны! Накрыли! Они рассыпались, несут потери! Атака сорвана!

В блиндаже Москаленко выдохнул с облегчением и впервые за сутки улыбнулся:

— Черт возьми, Громов, кажется наладил дело!

Но противник тоже учился. Уже на следующий день подполковник Фогель, наблюдая в перископ за висящими точками в небе, отдал новый приказ своему адъютанту:

— Русские сменили тактику. Их дроны висят над нами как коршуны. Иначае быть и не могло. Прикажите снайперским группам и мобильным зенитным установкам на бронетранспортерах охотиться за ними. Цель — заставить их постоянно маневрировать, не давать зависать на курсе. Без стабильного курса их точность наблюдения упадет.

Началась изнурительная дуэль. Снайперские пули и осколочные зенитные снаряды теперь то и дело рвались вокруг «висящих» дронов. Операторам, в том числе и Семёновой, приходилось постоянно вести аппараты зигзагами, теряя связь и точность.

— Черт, опять за нами идет охота! — сквозь зубы выругалась Анна, резко отводя свой «Комар» от очередной очереди трассирующих пуль. — Игнатов, я теряю картинку! Держись там!

— Держимся, «Купол-1»! — раздался в ее наушниках голос капитана, заглушаемый грохотом его же орудий. — Но без твоих глаз мы как слепые котята!

Ватутин, получая сводки о растущих потерях и в людях, и в аппаратах, вызвал к себе Громова.

— Алексей Андреевич, я требую невозможного. Вы должны удержать этот «воздушный мост» любой ценой. Пока мы не переправим на плацдармы достаточно сил для решительного расширения, мы висим на волоске. Каждый час, который ваши аппараты висят над головами наших солдат, спасает сотни жизней. Понимаете?

Громов, глядя в иссеченное тревогой лицо командующего, твердо ответил:

— Разумеется, товарищ генерал армии. Будем держать.

Он вышел из штабной землянки и посмотрел на небо, где в разрывах облаков мелькали крошечные, едва видимые точки его беспилотников. Цена каждого из них была по-прежнему неизмеримо высока.