Дроны над Курской дугой

Глава I «Новый зверь Рейха»

Гул металла заполнял цех завода MAN SE в Нюрнберге. Вдоль стен стояли ряды сборочных линий, на которых тяжёлые краны опускали массивные корпуса будущих «Пантер». Рабочие в комбинезонах ловко орудовали сварочными аппаратами, искры сыпались на пол, как горячий дождь.

В центре зала, окружённый представителями Министерства вооружений и офицерами СС, стоял новый танк Panzerkampfwagen V Panther. Громадная машина, чёрная и сверкающая свежей краской, возвышалась над людьми, как гигантский железный зверь.

— Господа, — голос главного инженера завода, доктора Хельмута Крауса, прозвучал звонко и уверенно. Он вышел вперёд, чуть подняв руку. — Сегодня вы видите не просто танк. Вы видите будущее наших бронетанковых сил.

Краус сделал паузу, окинув взглядом делегацию. В первом ряду стояли высокопоставленные офицеры СС — в чёрных шинелях, с цепкими и насторожёнными взглядами. Среди них выделялся штандартенфюрер Ганс Дитрих, крепкий мужчина с суровым выражением лица.

— Этот танк, — продолжил Краус, хлопнув по броне, — сочетает в себе огневую мощь и манёвренность. 75-мм пушка KwK 42 L/70 с длиной ствола 70 калибров способна пробить броню советского Т-34 с расстояния в полтора километра.

— Полтора километра? — штандартенфюрер Дитрих поднял бровь. — Не преувеличиваете?

— Нисколько, — Краус не дрогнул. — Вон там, — он указал в сторону дальнего конца зала, — бронеплита, имитирующая корпус Т-34. Сейчас мы проведём демонстрацию.

По сигналу инженера один из рабочих нажал на кнопку, и из соседнего цеха выкатили танк, готовый к стрельбе. Башня с лёгким гулом развернулась, ствол зафиксировался.

— Внимание, господа, — Краус улыбнулся и кивнул оператору.

Громовой выстрел. Звук гремел под потолком, как раскат грома. Снаряд вырвался из ствола с огненным шлейфом и с ужасающей точностью ударил по бронеплите. Взрыв. Металл вздыбился, куски брони разлетелись в стороны. В центре плиты зияла пробоина — идеальный круг, словно от удара гигантского молота.

— Это был обычный бронебойный снаряд, — Краус снова повернулся к делегации. — А теперь представьте себе эту же пушку, стреляющую с расстояния более двух километров. Ни один русский танк не устоит.

Штандартенфюрер Дитрих обменялся взглядами с офицерами. Кто-то в задних рядах тихо свистнул.

— А что по броне? — подал голос представитель Министерства вооружений, Генрих Энгель. — Т-34 славится наклонной бронёй. Чем ответит ваша «Пантера»?

— Отличный вопрос, — Краус подошёл к борту танка и постучал по бронелисту. — Лобовая броня — 80 миллиметров под углом 55 градусов. Эта конструкция практически неуязвима для 76-мм советских орудий. Борта — 45 миллиметров, но с возможностью навесных экранов.

— А что с подвижностью? — Дитрих продолжал сверлить инженера взглядом. — Машина массивная. Не проиграет ли она в скорости и маневренности?

Краус усмехнулся.

— В этом и есть главное преимущество. Новый двигатель Maybach HL 230 P30 мощностью 700 лошадиных сил. Скорость по шоссе — до 46 км/ч. В условиях пересечённой местности — 35 км/ч. Для сравнения: русский Т-34 движется со скоростью 30 км/ч.

Дитрих прищурил глаза.

— А что насчёт… — он осёкся и слегка наклонился к Краусу. — А что насчёт прибора ночного видения?

Краус кивнул.

— Мы работаем над этим. Ведутся испытания нового прибора ночного видения. Если всё пройдёт успешно, «Пантеры» смогут вести огонь в условиях полной темноты.

— Это уже интересно, — Дитрих потер подбородок. — Особенно если учесть, что русские активно используют новые технологии. Я имею ввиду и беспилотные аппараты.

— Именно так, — Краус чуть наклонился вперёд. — И если мы хотим эффективно противодействовать их атакам с воздуха, мы должны видеть ночью так же хорошо, как и днём.

— И уничтожать, — добавил Дитрих, сверля инженера ледяным взглядом.

— Именно, — Краус кивнул и расправил плечи. — Впрочем, вы знаете огромный потенциал немецкой инженерной мысли.

В зале воцарилась тяжёлая тишина. Дитрих в последний раз окинул взглядом огромную «Пантеру» — стоящую, как металлический хищник, готовый ринуться в бой.

Холодный ветер сдувал сизую дымку, поднявшуюся над полигоном завода MAN SE. Гул моторов и лязг гусениц наполняли воздух, пока «Пантера» медленно выползала из ангара и занимала огневую позицию.

На наблюдательной площадке под навесом собралась делегация — офицеры СС, представители Министерства вооружений и главные инженеры завода. В центре группы стоял штандартенфюрер Ганс Дитрих. Он хмуро щурился, разглядывая огромную машину с длинным, угрожающим стволом KwK 42 L/70.

— Господа, — раздался голос Хельмута Крауса, главного инженера завода, — сейчас мы покажем вам настоящую силу нашей «Пантеры».

Он взмахнул рукой. Танк качнулся, словно оживая, башня плавно развернулась вправо. В прицеле — огромная бронеплита, окрашенная в зелёный, с нанесёнными цифрами «T-34».

— Броня 45 миллиметров, наклон 60 градусов, — объяснял Краус, обернувшись к офицерам. — Именно такая устанавливается на большинстве советских машин.

— И вы хотите сказать, что ваша «Пантера» легко её прошьёт? — хмыкнул Дитрих, глядя на Крауса с явным скепсисом.

— Господин штандартенфюрер, — Краус усмехнулся, — не просто прошьёт. Она её разнесёт.

В воздухе повисла напряжённая тишина. Звук гидравлики, шорох гусениц. Командир танка выкрикнул:

— Приготовиться! Зарядить бронебойный снаряд!

Гулкий лязг. Снаряд вошёл в казённик. Орудийный расчёт прильнул к прицелу.

— Цель — бронеплита, дистанция — восемьсот метров!

Командир поднял руку. Дитрих и остальные офицеры вытянули шеи, устремив взгляды на бронеплиту.

— Огонь!

Выстрел. Земля содрогнулась. Из дула «Пантеры» вырвался огненный язык. Снаряд со свистом рассек воздух, вонзаясь в бронеплиту. Мощный взрыв и металлический визг. В облаке дыма расплывалась пробоина — огромная дыра в центре плиты, её края обуглены и залиты раскалённым металлом.

— Бог мой… — прошептал кто-то из офицеров.

Дитрих шагнул вперёд, оглядывая пробоину. На его лице мелькнуло выражение удовлетворения.

— Это бронебойный? — спросил он.

— Нет, — с улыбкой ответил Краус. — Это обычный снаряд.

Дитрих нахмурился.

— А что будет с бронебойным?

— Позвольте продемонстрировать, — кивнул Краус и снова махнул рукой.

Новая команда. В казённик вошёл бронебойный снаряд с усиленным зарядом. Башня плавно повернулась к следующей плите, окрашенной в серый — 60 мм, наклон под углом 55 градусов.

— Дистанция — тысяча метров!

Командир танка снова скомандовал.

— Огонь!

На этот раз выстрел был мощнее. Прозвучал оглушительный взрыв. Когда дым рассеялся, бронеплита исчезла. Остались только обломки и куски металла, разлетевшиеся на десятки метров.

— И это на тысяче метров… — Дитрих не смог скрыть улыбки. — С этим можно работать.

— Но это не всё, — продолжил Краус. — Наша «Пантера» не просто боевая машина. Она — манёвренная и быстрая.

Краус щёлкнул пальцами, и танк рванул с места. Гусеницы закрутились, вздымая комья грязи и песка. «Пантера» стремительно набирала скорость, лавируя между заграждениями. Машина заскочила на холм, преодолела окоп, резко развернулась и пошла назад.

— Скорость — сорок два километра в час, — отметил Краус, глядя на хронометр. — Подобная динамика позволяет «Пантере» вырываться из-под огня и менять позиции.

— Вопрос, — Дитрих нахмурился. — Что с трансмиссией?

— А что с ней? — Краус прищурился.

— Ходят слухи, что трансмиссия «Пантеры» часто выходит из строя.

Краус нахмурился.

— Это преувеличение. Мы доработаем коробку передач, чтобы устранить перегрев.

— И ещё одно, — Дитрих скрестил руки на груди. — Что с двигателем? Из отчета правительственной комиссии нам известно, что периодически возникают возгорания.

Краус задержал дыхание. Этот вопрос он ожидал.

— Двигатель Maybach HL 230 P30 действительно показал склонность к возгоранию. Мы усилим охлаждение и пересмотрим систему подвода масла.

— У вас мало времени, — холодно отрезал Дитрих. — Некоторые события стратегического масштаба наступят на Восточном фронте не позднее чем через месяц. Я хочу, чтобы эти машины были в строю как можно скорее.

Краус молча кивнул. В этот момент танк снова остановился на позиции, башня развернулась и застыла.

— А как насчёт приборов ночного видения? — снова поднял вопрос кто-то из инженеров.

Краус встретился взглядом с Дитрихом.

— Мы работаем над этим. Но через месяц приборы не будут готовы.

— Жаль, — Дитрих качнул головой. — А ведь русские умеют бить и ночью. Нам надо уметь видеть их в темноте.

В воздухе вновь повисла тишина. Танк на полигоне медленно замер, словно оценивая присутствующих своим длинным, угрожающим стволом.

Зал переговоров завода MAN SE утопал в холодном свете ламп. За длинным деревянным столом напротив друг друга сидели представители Министерства вооружений, руководство завода и офицеры СС. В воздухе витал душистый запах дорогого табака и терпкого кофе.

Штандартенфюрер Ганс Дитрих, по-прежнему в чёрной форме, барабанил пальцами по столу, не сводя глаз с инженера Крауса. Рядом с ним — гауптштурмфюрер Вильке, коротко стриженный блондин с цепким взглядом.

— Господин Краус, — начал Дитрих, откидываясь на спинку стула, — ваша «Пантера» впечатляет. Однако у нас остаются вопросы. Сколько машин вы сможете поставить на фронт к началу операции «Цитадель»?

Краус нервно поправил очки и перелистнул бумаги перед собой.

— Производственные мощности завода позволяют выпускать до ста таких машин в месяц. Однако текущие темпы производства…

— Сколько? — жёстко перебил его Дитрих.

— В настоящий момент — сорок единиц, — Краус прикусил губу. — Но при дополнительной рабочей силе и усилении поставок стали мы можем увеличить выпуск до шестидесяти.

— Этого недостаточно, — вмешался Вильке. — Мы знаем производственные мощности русских, и уверяю вас что количество их танков будет превышать наши силы.

Краус сдержанно вздохнул.

— Если мы увеличим выпуск до шестидесяти, то столкнёмся с проблемами трансмиссии. Первые «Пантеры» уже показали склонность к перегреву. Два танка загорелись прямо на полигоне из-за поломок в коробке передач.

— И что вы предлагаете? — Дитрих впился в него взглядом.

— Укрепить трансмиссию. Усилить охлаждение двигателя. У нас есть чертежи новой системы, — Краус положил на стол пачку бумаг. — Это займёт неделю на разработку и ещё две недели на внедрение.

— Это слишком долго — Дитрих сжал кулаки. — У нас нет этого времени. Наступление может начаться через 3 недели.

— Тогда нам придётся пойти на риск, — твёрдо сказал Краус. — Либо мы производим машины по старой схеме и получаем риск возгорания на фронте, либо замедляем производство и получаем надёжную машину.

Дитрих замер, обменявшись взглядом с Вильке. Тот кивнул, словно подавая знак.

— У вас нет права на ошибку, Краус, — тихо проговорил Дитрих. — Каждая «Пантера», которая заглохнет или загорится во время боя, — это наш провал.

Краус напрягся, но сдержался.

— Я понимаю, господин штандартенфюрер. Однако есть ещё одно предложение.

— Что за предложение? — спросил Дитрих.

— Мы можем усилить боковую броню. Сейчас у «Пантеры» 45 мм по бортам, но под углом в 45 градусов. Русские снаряды пробивают её на дистанции до шестисот метров. Если мы установим дополнительные броневые экраны — это добавит защиту и снизит вероятность пробития.

— Сколько весит такой экран? — спросил Вильке.

— Около полутонны, — ответил Краус. — Но это даст шанс экипажам выжить при первом попадании.

— Полутонна? — Дитрих скривился. — Вы предлагаете утяжелить машину, у которой и так проблемы с трансмиссией?

— Это лучше, чем терять машины в первых же боях, — не дрогнув, ответил Краус. — Если мы начнём установку экранов сейчас, то к началу операции успеем доработать как минимум двадцать «Пантер».

— Расскажите подробнее про приборы ночного видения — вдруг вмешался Вильке.

Краус заметно напрягся.

— С этим еще есть сложности. Мы всё ещё дорабатываем систему «Фальке». На данный момент она громоздкая и требует переоборудования кабины.

— Сколько времени займёт внедрение? — Дитрих подавался вперёд.

— Не меньше трех месяцев, — Краус развёл руками. — Мы не успеем к началу известных событий на Восточном фронте.

— Три месяца? — Дитрих прищурился. — А вы знаете, что русские беспилотники действуют и ночью? Уцелевшие бойцы Вермахта со Сталинграда говорят, что русские видели их подразделения с воздуха даже в полной темноте.

Краус побледнел.

— Это невозможно.

— Возможно, — резко бросил Вильке. — У нас есть радиоперехваты и доклады с фронта. Русские умеют видеть в темноте. А мы — нет.

Краус облизнул пересохшие губы.

— Мы ускорим работу над «Фальке». Но не будем забывать о производстве стандартных «Пантер».

— Сколько единиц машин вы готовы выпускать? — Дитрих скрестил руки на груди.

— До сорока-пятидесяти в месяц, — ответил Краус.

— Сорок «Пантер» вместо шестидесяти? — Вильке сжал кулаки.

— Не забывайте, что три десятка машин уже готовы — Краус сжал подбородок. — Подобная новейшая техника будет смертельным сюрпризом для русских. Это будет нашим козырем.

В зале повисла гнетущая тишина. Дитрих сжал кулаки, устремив взгляд в одну точку.

— Мы ждем ваши машины к сроку и прибор ночного видения — наконец проговорил он. — Вы справитесь, Краус?

— Да, — твёрдо ответил инженер.

— Тогда приступайте. Время пошло, — Дитрих резко поднялся и направился к выходу. Вильке молча последовал за ним.

Когда дверь за ними закрылась, Краус выдохнул и упал в кресло. Лист бумаги с чертежами новой системы охлаждения задрожал в его руке. Время действительно шло. И каждый день приближал их к операции, которая могла бы решить исход войны.

Штаб-квартира СС возвышалась над правительственным кварталом Берлина холодным и черным монолитом. Величественное здание, облицованное серым гранитом, словно впитывало серость утреннего тумана. Узкие окна тянулись в ряд, как злобные прищуренные глаза, сквозь которые не проникал ни один лишний взгляд.

Внутри — безмолвная тишина, гулкая, тяжёлая, нарушаемая лишь отголосками шагов по мраморным коридорам. Лампады с белыми абажурами светили приглушённо, отбрасывая длинные тени. Полы, выложенные плиткой с чёрными и белыми квадратами, тянулись, как шахматное поле, на котором играли люди в серых мундирах и чёрных кожаных плащах.

В одном из кабинетов на третьем этаже царила гнетущая атмосфера. Воздух был неподвижен и пах канцелярскими чернилами и терпким одеколоном. На стенах — портреты Гитлера, Гиммлера, развешенные симметрично, словно всевидящие глаза. В углу комнаты — массивный дубовый шкаф с папками, запертыми на кодовые замки. На полках — статуэтки из бронзы: орёл с распростёртыми крыльями и мечами в когтях.

Комната была наглухо изолирована. За окнами всё так же стелился туман, не позволяя разглядеть ничего за пределами стен — словно весь мир остался по ту сторону этих стен, а внутри продолжала крутиться чёрная машина СС, перемалывающая людские судьбы.

За массивным дубовым столом сидел штандартенфюрер Ганс Дитрих. Напротив него — гауптштурмфюрер Вильке, сжимая папку с донесением из завода MAN SE. Лицо Дитриха оставалось напряжённым. Он перелистывал отчёт, внимательно вглядываясь в каждую страницу.

— До пятидесяти новых машин в месяц, — проговорил Дитрих, сжимая листы в кулаке. — Сорок «Пантер» против сотен советских Т-34.

Вильке кивнул.

— Это всё, на что они способны. Краус утверждает, что можно увеличить выпуск до шестидесяти единиц, но тогда придётся пожертвовать надёжностью трансмиссии.

— И мы получим очередные горящие танки? — холодно спросил Дитрих. — Так же, как это случилось с первыми «Пантерами» на полигоне?

— Именно, — Вильке откашлялся. — Перегрев двигателя, возгорание проводки, разрыв коробки передач.

Дитрих бросил папку на стол.

— В то время как наши инженеры играют с чертежами, русские наращивают производство. Челябинск, Свердловск — их заводы работают круглосуточно.

Вильке поднял глаза.

— У нас есть данные, — он извлёк ещё одну папку. — В марте русские выпустили более тысячи Т-34. В апреле — тысяча двести. В мае — тысяча пятьсот.

— Тысяча пятьсот! — Дитрих резко встал, подойдя к окну. — А у нас? Сорок «Пантер». Сорок машин на всю линию фронта.

— Но эти сорок машин могут сделать больше, чем тысяча русских консервных банок, — осторожно заметил Вильке.

— Нет, Вильке. Ведь противник постоянно модернизирует свои танки. Да и других машин, в том числе и тяжелых, у русских достаточно. — тихо сказал Дитрих, глядя в мутное стекло. — Все же я верю в мудрость фюрера и счастливую судьбу немецкого народа.

Вильке благоразумно промолчал на эту реплику.

Дитрих резко повернулся.

— Хорошо. Давайте еще раз. Что Краус предлагает сделать для усиления «Пантер»?

— Во-первых, — Вильке открыл отчёт, — усиление боковой брони. Установка навесных экранов. Это увеличит массу на полтонны, но защитит экипаж от русских бронебойных снарядов.

— А трансмиссия? — спросил Дитрих, скрещивая руки на груди.

— Они дорабатывают систему охлаждения, — ответил Вильке. — Но даже с новыми экранами и усилением коробки передач риск возгорания остаётся.

— Сколько времени займёт доработка? — глаза Дитриха сузились.

— Минимум две недели.

— Две недели? — Дитрих сжал зубы. — Это очень долго.

Вильке опустил голову.

— Тогда у нас будет выбор, — сказал он после паузы. — Либо мы отправим на фронт недоработанные машины, либо задержим операцию.

— Задержка невозможна, — резко ответил Дитрих. — Фюреру нужны результаты. Любой ценой.

Тишина в комнате становилась гнетущей. Вильке перевернул страницу.

— Но есть и хорошие новости.

— Ну? — Дитрих уставился на него.

— В заводской лаборатории Крауса начали модернизацию пушки KwK 42 L/70, — Вильке провёл пальцем по строчке. — Увеличение начальной скорости снаряда. Это позволит пробивать лобовую броню Т-34 с дистанции в два километра. Вы понимаете, какими возможностями будут обладать моторизованные соединения СС, как и Вермахт?

— И что для этого нужно? — спросил Дитрих.

— Усилить систему отдачи. Установить новые амортизаторы. Это увеличит массу на пятьсот килограммов, но повысит огневую мощь в полтора раза.

— Сколько времени займёт установка?

— Не меньше четырёх недель, — тихо ответил Вильке.

— Значит, до наступления не успеем, — процедил Дитрих.

— Увы. Но если операция продлится дольше, то первые усиленные машины можно будет отправить на фронт в августе.

Дитрих сел обратно за стол, сложив пальцы в замок.

— До августа много воды утечет в Рейне, — проговорил он, глядя прямо перед собой. — Нам нужна победа в июле.

Вильке кивнул, но промолчал.

— Что с Тиграми? — спросил Дитрих.

— «Тигры» готовы. В полном составе — восемьдесят машин, — Вильке протянул ещё один лист. — Их направят в ударные группы под командованием Гота. Они будут действовать в одном эшелоне с «Пантерами».

— Отлично. А что с моторизованными дивизиями СС? — спросил Дитрих.

— В составе 1-го танкового корпуса СС остаются три дивизии: «Лейбштандарт», «Мёртвая голова» и «Рейх». Они получат первые «Пантеры» и часть новых «Тигров».

Дитрих закинул ногу на ногу, закурив сигарету. Вильке, взглянув на него, тоже потянулся за зажигалкой.

— Мы бросаем всё, что у нас есть, — проговорил Дитрих, затягиваясь. — Но русские продолжают гнать свои машины. Тысячи танков по данным нашей разведки. И все — в одном направлении.

— Курское направление, — кивнул Вильке.

— Именно, — Дитрих выпустил струю дыма, наблюдая, как она медленно расползается по комнате. — Нам нужно не просто удержать фронт. Нам нужно разгромить их так, чтобы Уралмаш и Челябинск работали вхолостую.

Вильке затушил сигарету.

— Тогда «Пантеры» должны стать не просто танками, — медленно сказал он. — Они должны стать символом Третьего Рейха.

— Именно, — Дитрих прищурился. — Ударными машинами. Машинами прорыва.

Тишина вновь повисла в комнате. За окнами начали сгущаться сумерки. Впереди — операция «Цитадель». И на неё немцы возлагали очень большие надежды.