Дроны над Курской дугой

Глава XIV «Отвлекающий удар»

Часть I: «Цена манёвра»

Советский командный пункт Юго-Западного фронта (ЮЗФ), ночь на 17 июля 1943 года.

В полутёмном, освещённом приглушённым светом ламп блиндаже стояла тишина, нарушаемая лишь шуршанием карандаша по карте и негромкими переговорами связистов. Командующий фронтом генерал армии Родион Малиновский внимательно изучал карту боевых действий, стоя рядом со столом, на котором были разбросаны донесения и сводки разведки. Его напряжённое лицо выражало крайнюю сосредоточенность.

— Приказ из Ставки получен полчаса назад, товарищи, — негромко начал Малиновский, подняв глаза на собравшихся командиров. — Задача крайне важная. Нужно сковать немецкие резервы на нашем направлении и не позволить им усилить группировку под Курском.

Командующий 1-й гвардейской армией генерал-полковник Василий Иванович Кузнецов первым нарушил молчание:

— Родион Яковлевич, задача понятна, но ситуация крайне сложная. Наши силы сейчас значительно ослаблены. Немец обороняется прочно, а резервы противника хорошо подготовлены и мобильны.

Малиновский спокойно кивнул, не отрывая взгляда от карты:

— Именно поэтому и нужно действовать быстро и решительно. У нас есть преимущество в неожиданности. Если мы быстро форсируем Северский Донец, захватим плацдармы и закрепимся на правом берегу, немцы будут вынуждены подтягивать резервы сюда.

Командующий 8-й гвардейской армией генерал-лейтенант Василий Иванович Чуйков, внимательно слушавший разговор, наклонился вперёд и спросил:

— Родион Яковлевич, какова поддержка артиллерии и авиации? Нам понадобится мощная подготовка, иначе переправа через Донец станет кровавой баней.

Малиновский бросил уверенный взгляд на Чуйкова:

— Артиллерия будет вести подготовку не менее полутора часов. Авиация нанесёт удары по выявленным позициям противника. К тому же, у нас есть козырь в рукаве.

В этот момент в помещение вошёл инженер Алексей Громов. Он выглядел усталым после дороги, но держался уверенно.

— Знакомьтесь, товарищи, — представил его Малиновский. — Инженер Алексей Андреевич Громов. Отвечает за беспилотные аппараты. Думаю, вы о нем уже наслышаны. Сегодня Ставка отправила его подразделение к нам для поддержки операции.

Громов коротко поздоровался и представился генералам и начал докладывать:

— Беспилотные аппараты помогут выявить скопления немецких войск и бронетехники, а также скорректировать огонь артиллерии. Сейчас мы ограничены в количестве дронов, но даже эти силы смогут существенно помочь на первых этапах.

Кузнецов настороженно посмотрел на инженера:

— А немцы не подавят вашу связь? Насколько я знаю, они уже нашли средства борьбы с вашими аппаратами.

Громов спокойно ответил:

— Немцы действительно адаптировались к нашим старым методам, но и мы не стоим на месте. Наши новые модели работают по многоканальным прыжковым частотам. Немецкая РЭБ уже не так эффективна, хотя полностью исключать потери нельзя.

Малиновский удовлетворённо кивнул:

— Хорошо, Алексей Андреевич. Ваша задача — как можно скорее дать нам точные разведданные. От этого зависит скорость переправы и количество наших потерь.

Громов выпрямился и уверенно произнёс:

— Сделаем всё возможное, товарищ генерал армии.

Малиновский снова обратился к своим генералам:

— Итак, товарищи, начинаем артподготовку в 5 утра. В 6:50 первые части должны уже форсировать Донец. От этого зависит успех всей операции. Помните, цена манёвра высока, но ставка ещё выше.

Генералы молча кивнули. Они понимали всю ответственность предстоящей операции. Малиновский окинул собравшихся твёрдым взглядом:

— Вопросы есть?

Кузнецов и Чуйков отрицательно покачали головами.

— Тогда по местам, товарищи. Удачи нам всем. Она понадобится, — заключил Малиновский, поправляя фуражку и возвращаясь к карте. Генералы вышли из блиндажа, направляясь к своим штабам, чтобы начать подготовку к наступлению.

Часть II: «Форсирование»

Утро 17 июля было туманным и прохладным. Тишина на берегах Северского Донца внезапно нарушилась оглушительным грохотом советской артиллерии. 90 минут огненный вал обрушивался на немецкие позиции, дробя укрепления, рвя землю и воду, наполняя воздух дымом и пылью.

Когда орудия смолкли, со стороны реки поднялись густые клубы дыма. Именно в этот момент первые советские подразделения начали форсирование. Солдаты, находящиеся в лодках и на плотах, отчаянно гребли к противоположному берегу.

— Вперёд! Держать темп! — кричал командир одного из батальонов капитан Алексеев, стараясь перекричать гул боя.

На середине реки несколько лодок были изрешечены пулями, попав под шквал огня немецких пулемётов. Но другие продолжали движение, волна за волной устремляясь к берегу.

В этот критический момент на советском командном пункте Громов поднял руку и отдал команду:

— Запускайте «Комаров»! Нам нужны глаза над рекой и над берегом немцев!

Операторы быстро подняли беспилотники в воздух. Дроны, тихо жужжа, взлетали и устремлялись к берегам Северского Донца, пересекая дымовую завесу.

Один из разведывательных дронов, управляемый опытным оператором лейтенантом Сергеем Марковым, стремительно набрал высоту и резко снизился над самой рекой. Марков напряжённо следил за экраном.

— Вижу катер! Немецкий разведывательный катер! — доложил он. На мониторе были отчетливо видны силуэты немецких солдат, суетливо готовивших пулемёты.

— Готовь координаты! Быстро! — приказал Громов.

Марков быстро передал данные, и через минуту снаряды советского миномета накрыли катер, разметав его в щепки.

Другой дрон тем временем обнаружил укреплённый бункер на возвышении. Немцы, почувствовав угрозу с воздуха, открыли по аппарату шквальный огонь. Но «Комар» ловко уходил от трассирующих пуль, продолжая передавать изображения на командный пункт.

— Сектор семь, высота восемьдесят три! Уничтожить! — чётко проговорил Громов.

Тяжёлые советские артиллерийские снаряды легли точно в цель, превращая немецкий бункер в дымящуюся руину.

На противоположном берегу шла жестокая схватка. Советские солдаты, едва ступив на землю, сразу вступали в бой, выбивая немцев из окопов и траншей. В воздухе пахло порохом, кровью и горелой землёй. Капитан Алексеев, с ППШ в руках, вёл своих бойцов вперёд, не обращая внимания на пули, свистевшие вокруг.

К концу дня советским подразделениям удалось закрепиться на захваченных плацдармах и продвинуться на пять километров вглубь немецкой обороны.

На командном пункте генерал Малиновский и Громов внимательно изучали первые доклады с фронта.

— Плацдарм захвачен, но дальше продвижения нет. Немцы перегруппировались и оказывают жесточайшее сопротивление, — докладывал штабной офицер.

Генерал Малиновский нахмурился:

— Нужно срочно ввести танки, иначе нас скинут обратно в реку.

— Танки готовы, товарищ генерал, — отозвался Громов, — но без чёткой разведки их бросать в бой нельзя. Я отправлю ещё несколько «Комаров». Нужно точно знать, где немцы держат основные силы.

Малиновский кивнул, понимая, что в этой операции информация с беспилотников может быть ключом к успеху. Громов дал сигнал операторам, и новые аппараты поднялись в воздух, снова отправляясь в опасный полёт над берегами Северского Донца.

Часть III: «Ответный ход немцев»

Немецкий командный пункт в районе Изюма, позиции 24-го танкового корпуса вермахта.

Небо над Изюмом сгустилось до глубокого серого цвета, словно поглощая дневной свет и погружая местность в сумеречный мрак. В блиндаже командного пункта царила напряжённая атмосфера. Генерал-полковник Эберхард фон Макензен, угрюмо изучавший оперативную карту, наконец поднял голову и строго обратился к своим офицерам:

— Господа, мы теряем инициативу. Советские части переправились через Донец и закрепились на правом берегу. Если мы не остановим их сейчас, завтра они будут здесь, в Изюме.

Офицеры молчаливо переглянулись. Наконец заговорил начальник штаба, полковник Ганс Келер:

— Господин генерал-полковник, 17-я танковая дивизия уже начала движение. Дивизия СС «Викинг» тоже выдвинется через два часа.

Макензен кивнул:

— Отлично. Перебросьте их немедленно и обеспечьте плотное прикрытие от советских беспилотников. Больше никаких сюрпризов с воздуха!

— Господин генерал-полковник, разрешите представить вам подполковника Вернера Фогеля, — полковник Келер жестом подозвал стоявшего в стороне офицера. — Он назначен вместо полковника Рота и готов представить новый план борьбы с беспилотниками русских.

Фогель уверенно шагнул вперёд и коротко отдал честь:

— Подполковник Фогель к вашим услугам, господин генерал-полковник. У меня есть опыт борьбы с русскими дронами под Курском, и я подготовил несколько новшеств, которые помогут нам.

— Докладывайте, Фогель, и побыстрее! — нетерпеливо бросил Макензен.

— Русские сейчас чувствуют себя уверенно в воздухе, — начал Фогель. — Их аппараты небольшие, маневренные, трудноразличимые и весьма эффективные. Противостоять им на большой высоте практически невозможно. Но у нас есть шанс сбивать их на подлёте к нашим позициям, прямо над передовой.

— И как вы собираетесь это сделать? — скептически спросил генерал-полковник.

— Мы используем специально оборудованные машины с мощными прожекторами и установками радиоэлектронной борьбы, — уверенно продолжил Фогель. — В дополнение к этому, я предлагаю использовать аэростаты с подвешенными металлическими сетями. Это позволит создать труднопроходимый барьер для беспилотников, которые идут на низкой высоте.

Макензен задумчиво помолчал, затем резко кивнул:

— Отлично, Фогель. Приступайте немедленно. Нам необходимо, чтобы ваши методы начали приносить результаты уже сегодня ночью.

— Будет сделано, господин генерал-полковник, — решительно ответил Фогель и, резко повернувшись, вышел из блиндажа.

Через несколько часов на передовой началась оживлённая работа. Солдаты быстро устанавливали установки РЭБ и растягивали тросы для аэростатов. В воздух один за другим поднимались огромные шары с металлическими сетками, похожие на гигантские ловушки для птиц.

Наступила ночь. Первые советские беспилотники появились около полуночи. Они медленно и уверенно приближались к немецким позициям, не подозревая об опасности.

Внезапно ночную тишину прорезали яркие лучи прожекторов, ослепляющие дроны. Одновременно станции РЭБ начали заглушать радиосигналы. Несколько беспилотников ударились о металлическую сетку аэростатов и начали беспомощно падать на землю.

На командном пункте Фогель напряжённо следил за действиями своих солдат. Когда он увидел, как очередной советский аппарат беспомощно вращается в воздухе, теряя управление, на его лице появилась удовлетворённая улыбка.

— Отличная работа, господа, — произнёс он, обращаясь к подчинённым. — Новый сюрприз для русских.

Но в глубине души он прекрасно понимал, что советские инженеры скоро найдут ответ на эти новые меры. Однако сейчас важно было выиграть время и остановить советские части у Северского Донца. Фогель ещё раз взглянул на ночное небо, усеянное прожекторами и аэростатами, и тихо произнёс самому себе:

— Пусть попробуют пройти здесь. Мы встретим их во всеоружии.

Часть IV: «Кровавый тупик»

Плацдарм на западном берегу Северского Донца, 18–24 июля.

С рассветом 18 июля на западном берегу Северского Донца разгорелось жестокое противостояние. Генерал Малиновский решил ввести в бой последние свежие резервы — 23-й танковый корпус и 1-й гвардейский механизированный корпус, надеясь прорвать немецкую оборону и выйти на оперативный простор. Танки Т-34 и КВ рвались вперёд, утюжа землю, вспаханную артиллерией. Однако немцы, предвидя этот ход, заранее подтянули мощные подкрепления.

Вскоре поле боя превратилось в огненный ад. Немецкие резервы из 17-й танковой дивизии и дивизии СС «Викинг» бросились навстречу советским танкистам. Столкновение стало ожесточённой дуэлью брони и стали.

— Подтяни вторую роту! — отчаянно кричал в рацию генерал танковых войск Алексей Попов, командир 23-го танкового корпуса. — Нас прижали! Мы под огнём! Повторяю, под огнём!

Грохот снарядов, лязг траков, дым и пламя танков, превращавшихся в горящие факелы. Каждое продвижение советских войск встречало яростное сопротивление немцев, которые с фанатичной решимостью шли в контратаки.

Громов наблюдал за происходящим с передового командного пункта. Он понимал, что потери среди его беспилотников стали катастрофическими. Противник, под командованием подполковника Фогеля, нашёл новые эффективные меры борьбы с дронами, существенно ограничив их эффективность.

— Товарищ генерал, — обратился Громов к Малиновскому, — мы больше не можем использовать прежние маршруты. Немцы разгадали нашу тактику. Давайте действовать непредсказуемо.

Малиновский взглянул на Громова:

— Предлагайте, Алексей Андреевич. Сейчас не время церемониться.

— Нужно запускать дроны группами с разных направлений и одновременно использовать их как ложные цели, — быстро пояснил Громов. — Это запутает немецкие мобильные группы РЭБ и позволит прорваться хотя бы нескольким аппаратам для разведки и корректировки огня.

— Хорошо, делайте, — коротко ответил Малиновский. — Вам виднее, как лучше использовать беспилотные аппараты.

Вскоре советские беспилотники вновь поднялись в небо. Теперь они действовали иначе: одни аппараты намеренно провоцировали немецкие средства ПВО и РЭБ, в то время как другие использовали эту суету для проникновения в глубь вражеских позиций. Тактика дала эффект: хотя дроны по-прежнему несли потери, информация, добытая выжившими аппаратами, позволила артиллерии наносить точные удары по ключевым узлам немецкой обороны.

Несмотря на все усилия, глубокого прорыва не получалось. Каждая попытка продвинуться вперёд стоила огромных потерь. К концу недели плацдарм увеличился лишь незначительно, фронт стабилизировался в кровавом тупике.

— Мы не смогли прорваться, — хмуро сообщил Малиновский по телефону командованию. — Но немцы увязли здесь, и резервы у них связаны.

— Это тоже победа, товарищ генерал, — успокаивающе произнёс Василевский. — Каждый немецкий танк, который не дошёл до Курска, уже существенная удача.

Малиновский устало кивнул, опуская трубку. Громов, стоявший рядом, тихо добавил:

— Мы выполнили главную задачу. Враг не сможет легко перебрасывать свои силы. Но нужно искать новые пути и решения.

Часть V: «Стратегический эффект»

Штаб Юго-Западного фронта, ранний вечер, 27 июля 1943 года.

В штабе царила тяжёлая атмосфера усталости и напряжения. Генерал армии Родион Малиновский сидел за массивным столом, заваленным картами и донесениями. Перед ним стоял Алексей Громов, заметно похудевший и осунувшийся от бессонных ночей и постоянной работы на передовой.

— Алексей Андреевич, — начал Малиновский, внимательно изучая последнюю сводку, — ваши беспилотники хорошо поработали, хотя и понесли серьёзные потери. Благодаря вашим данным мы удержали плацдармы. Однако дальнейшее продвижение невозможно.

— Товарищ генерал армии, — Громов говорил спокойно, взвешивая каждое слово, — немецкая борьба против беспилотников вышла на новый уровень. Теперь они используют специальные аэростаты с металлическими сетками и мощные прожектора. Потери наших аппаратов растут стремительно.

— Можем мы это преодолеть? — прямо спросил Малиновский.

— В текущих условиях — только временно, — признался Громов. — Но нужна кардинальная модернизация беспилотников и их массовое производство. Иначе немцы вскоре смогут свести к нулю наше преимущество.

Генерал Малиновский задумался, затем кивнул:

— Понимаю. Ставка вызывает вас в Москву. Вы должны доложить Верховному Главнокомандующему лично. От этого доклада зависит многое.

Громов ответил коротко:

— Есть.

В это же время, в командном пункте немецкой группы армий «Юг», генерал-полковник Эберхард фон Макензен докладывал Манштейну. Оба выглядели усталыми и раздражёнными результатами последних боёв.

— Господин фельдмаршал, — голос Макензена звучал уверенно, но скрывал внутреннее беспокойство, — мы отбили советские атаки, однако переброска танковых дивизий под Курск теперь невозможна. Потери велики, советские части постоянно ведут разведку и корректируют огонь артиллерии своими беспилотниками.

Манштейн, нахмурившись, внимательно слушал, затем обратился к Вернеру Фогелю, стоящему в сторонке:

— Подполковник Фогель, ваша работа по подавлению этих аппаратов заслуживает уважения. Но как долго это будет эффективно?

Фогель чётко ответил, вытянувшись по стойке смирно:

— Господин фельдмаршал, на данный момент наша система работает. Но русские учатся быстро. Думаю, нам потребуется что-то совершенно новое, чтобы сохранить инициативу.

Манштейн вздохнул, повернувшись к Макензену:

— Значит, мы снова играем в эти игры? Скажите прямо, фон Макензен, мы упустили стратегический момент?

Макензен кивнул, отведя взгляд:

— Боюсь, да. Теперь нам придётся обороняться, чтобы избежать худшего.