Девятый талисман

Глава 20

Из дремоты Меча выдернул вопль Азир:

— Он идет! Всезнайка спускается вниз!

Меч сел, потянулся и поискал взглядом сапоги.

Несмотря на бурные обсуждения Девятого талисмана, избиения чародеев и прочих насущных тем, последние несколько дней были на редкость тоскливыми. Вожак настояла на том, чтобы Меч с Лучником и носа из дома не казали, поскольку считала, что их можно легко узнать, а она не хотела, чтобы кому-то стало известно об их местонахождении. Женщин скрывали бесформенные облачения гостеприимцев, Хвата никто не знал, и в любом случае ему помогал его волшебный дар, а вот Воин и Лучник — фигуры слишком известные и узнаваемые.

— Но Лорд-Чародей все равно узнает, что я тут, как только ступит на землю Барокана! — попытался возражать Меч.

— Однако нам вовсе не нужно, чтобы кто-то узнал об этом раньше, чем он тут появится, — отрезала Вожак. — К тому же несколько перьев арра даже ему не позволят точно определить твое местонахождение.

Спорить с Вожаком было занятием безнадежным, а замечание насчет перьев арра абсолютно верным — Вожак с Красавицей буквально нашпиговали дом этими самыми перьями и нашили всем на одежду — так что Меч не слишком сопротивлялся. Подчинившись, он сидел в доме, подальше от посторонних глаз.

Правда, из-за этого его ежедневные тренировки с мечом малость усложнились, поскольку ему приходилось тщательно следить, чтобы не продырявить стены и не ранить остальных обитателей дома. Или не разнести что-нибудь из мебели Красавицы. И это было хорошо. Все, что делало привычные занятия более интересными, ему очень даже нравилось. Да и возможность подолгу разговаривать с другими Избранными тоже оказалось весьма приятной. Особенно часто Меч болтал с Азир шир Азир, хотя эти беседы частенько резко обрывались, когда что-то навевало ей воспоминания о ее жизни в Саду Костей. Когда такое случалось, Ясновидица внезапно смолкала, лицо ее делалось бесстрастным, и она сразу уходила в какой-нибудь уголок, чтобы побыть одной.

Все же, несмотря на приятную компанию, Меч начал потихоньку звереть от постоянного пребывания в четырех стенах, не видя солнца и лишенный свежего воздуха. И завел привычку частенько дремать, просто чтобы убить время. Красавица с Болтуньей занимали себя хлопотами по хозяйству, дав всем остальным ясно понять, что больше ни в чьей помощи не нуждаются — это вполне устраивало Лучника, Вожака и Хвата, но Меч и Азир маялись от безделья.

И вот теперь Всезнайка наконец-то спускается вниз! Меч потянулся за сапогами.

В этот момент дверь с грохотом распахнулась и в проеме появилась Вожак.

— Есть ли какая-то причина, по которой ты не хочешь пойти со мной встретить Ведуна? — вопросила она.

Меч недоуменно моргнул.

— Я вот к чему веду, — продолжила она прежде, чем он успел ответить. — Ясновидица пойдет, чтобы обнаружить его, я — как Вождь, ну и не помешает знакомое ему лицо для пущего спокойствия. По-моему, на эту роль лучше всего подходишь ты. Заодно он убедится, что мы не ухлопали тебя за связь с Лордом-Чародеем. Если у тебя есть возражения, выкладывай. Если нет, надевай быстрее свои сапоги.

— Сей момент, — ответил Меч.

— Мы ждем тебя внизу.

Дверь захлопнулась прежде, чем Меч успел уловить движение Вожака.

Вздохнув, он натянул сапоги.

Через пару минут Меч присоединился к обеим женщинам. Они пошли по улице, свернули направо и двинулись к площади перед Зимним Дворцом.

Было уже далеко за полдень, солнце клонилось к закату, освещая гору над Зимовьем яркими лучами. Меч поглядел наверх и увидел вьющуюся по склону тропу и каньон, выходящий в Верхнеземье. С такого расстояния он казался крошечным разрезом.

Меч повернул голову, пытаясь разглядеть Летний Дворец, но гора имела такую форму, что отсюда дворца видно не было — его скрывал изгиб на севере: выступ горы, представляющий собой отнюдь не пологий склон, по которому можно забраться, а крутую каменную стену в тысячи футов высотой.

Предположительно, Лорд-Чародей все еще находился там, занимался своими делами, выслушивая гонцов и отправляя своих людей с различными поручениями, обычными и не очень. А это значит, что он не в Барокане, где ему надлежит быть, защищая жителей от преступников и капризов погоды.

С другой стороны, оттуда он может причинить меньше зла, если он и впрямь послал солдат убить чародеев. И никаких катастроф вроде бы в его отсутствие тоже не произошло. Конечно, погода жарче обычного, дожди менее предсказуемы, но так ли уж это важно на самом-то деле? Лорд-Чародей строит дороги, организовывает людей, старается сделать жизнь лучше.

И, судя по всему, убивает чародеев.

Но предыдущий Лорд-Чародей свихнулся и убил жителей целой деревни в Южных Холмах. Так что убийство дюжины чародеев — или даже всех оставшихся помимо него семнадцати, если именно таково намерение нынешнего Лорда-Чародея — ни в какое сравнение не идет с той бойней.

В конце концов, изначальное предназначение Лорда-Чародея — борьба со злыми колдунами, и вот уже на протяжении столетий никаких по-настоящему злых колдунов и в помине нет. По мнению традиционалистов, это означает, что система работает, но Меч подозревал, что это означает несколько иное. Просто-напросто чародеев осталось так мало, что и беспокоиться не о чем. Убийство немногих оставшихся, безусловно, устранит всякую возможность появления новых злых колдунов, и каждого чародея, как только он приступал к изучению магии, предупреждали, что у Лорда-Чародея есть право выступать в роли беспощадного судьи и палача, ежели кто-то станет использовать магию в запрещенных целях.

Возможность того, что Лорд-Чародей злоупотребит своей властью, никогда не исключалась — всем чародеям приходилось учитывать такой риск.

И уничтожение оставшихся чародеев означает, что нынешний Лорд-Чародей станет последним. Заменить его будет некому. Меч подумал, что это, может, не так уж и плохо. Он никогда не питал особого пиетета к чародеям. Они занимались опасной магией и жили отшельниками, вдали от нормальных сельских общин и жречества. Помня историю Талы, он знал, что на протяжении восьми столетий чародеи служили постоянной угрозой. Вот уже семьсот лет их держат в узде Лорды-Чародеи, но они по-прежнему таят в себе опасность. И если их всех уничтожат, то, похоже, никто особо не огорчится, кроме самих чародеев. Вместе с ними исчезнет угроза, нависающая над Бароканом от начала времен.

С учетом всего этого — действительно ли Избранные хотят убрать нынешнего Лорда-Чародея?

Судя по всему, Вожак считает, что да. Она хочет такого Лорда-Чародея, который правил бы Бароканом, заботился обо всех, но при этом оставил чародеев в покое, а не такого, что прячется в Верхнеземье, пока его солдаты уничтожают потенциальных преемников, и прислушивается к советам человека, изнасиловавшего и поработившего ее. Возможно, она полагает, что, если бы Лорд-Чародей занимался как следует своей работой, то не стал бы слушать Фараша инит Керра, не говоря уже о том, что если бы Темный Лорд с холмов Гэлбек как следует выполнял свои обязанности, то Фараш вообще никогда бы не смог править Двойным Падением.

А может, ей просто нужен предлог, чтобы воспользоваться своей собственной властью, своей магией более открыто? Она обладает способностью успокаивать толпу, убеждать врага, принимать быстрые решения при самых странных раскладах так, что эти ее решения будут верными для выполнения любых задач, которые ей взбредет в голову поставить. А предполагается, что она может использовать свой дар только для уничтожения Лордов-Чародеев, нарушивших древний уговор с Советом Бессмертных. Соглашение, в соответствии с которым Лорд-Чародей получает контроль над большей частью магии Барокана в обмен на соблюдение установленных Советом Бессмертных много веков назад законов. Вожак меньше, чем кто-либо другой на ее месте, захочет злоупотреблять своим могуществом так, как это сделал ее предшественник. Но при этом она, безусловно, жаждет отомстить Фарашу и тем, кто его приветил.

Может, она всего лишь ищет предлог, чтобы использовать свои магию для этой цели, предлог, чтобы убрать Лорда-Чародея. Она будет далеко не первой из Избранных, ступившей на этот путь. Шесть лет назад Тетива признался, что мечтает убить Темного Лорда с холмов Гэлбек, а Болтунья с Красавицей считали поход к холмам Гэлбек весьма хорошим делом.

Меч таких чувств не испытывал, но именно он убил Темного Лорда, пока Лучник сидел взаперти в подвале башни Темного Лорда.

Фараш инит Керр нашел иное применение могуществу Вождя, подчинив себе все население Двойного Падения и превратив их в рабов. Он предал остальных Избранных и встал на сторону Темного Лорда, чтобы сохранить власть. Именно по этой причине Меч и вынудил его отказаться от роли Вождя Избранных.

Но эта женщина, точнее эта девочка, которую Фараш выбрал своей преемницей, — насколько она годится на роль Вождя? Насколько верны ее суждения? Она сама сказала, что Фараш считал ее избрание не более чем шуткой. Что, если он прав, и она не годится на роль Вождя Избранных?

Хотя она, безусловно, совсем не похожа на Фараша в этой роли.

За последние несколько дней Меч поговорил с остальными Избранными. Болтунью направляло… ну, в общем, все на свете. Она слышала духов — лерров — всего, что ее окружало, живого и неживого, и она заявила, что будет делать то, что хотят лерры. У нее нет определенного мнения насчет Лорда-Чародея, нового Вождя и всего остального. С другой стороны, Азир шир Азир чуть ли не боготворит Вожака и сделает все, что та скажет. Хотя она вроде бы предана и самому Мечу, так что трудно сказать, кого она предпочтет, если паче чаяния окажется, что Меч и Вожак занимают противоположные позиции.

Хват заявил, что у него нет собственного мнения по интересующему вопросу, но он охотно последует коллективному решению остальных.

Красавица не доверяет Лорду-Чародею, но надеется, что его ликвидации удастся избежать. Она видела, насколько ее соседи рады новым дорогам и каналам, с какой охотой и радостью молодые люди идут в армию и рабочие бригады.

А Лучнику просто нужен повод кого-нибудь прикончить, коль уж он упустил свой шанс в холмах Гэлбек.

Меч же хотел предоставить Лорду-Чародею возможность объясниться, рассеять их сомнения. Он надеялся, что У Ведуна найдутся веские аргументы, обосновывающие, почему им не следует убивать Артила, несмотря на ликвидацию чародеев.

Впрочем, он крепко сомневался, что у Ведуна такие аргументы найдутся. Он вообще не знал, что сейчас можно ожидать от Ведуна.

Ну и оставался вопрос Девятого талисмана. Существует ли этот талисман на самом деле, или Лорд-Чародей просто все выдумал как предлог, чтобы натравить своих солдат на тех чародеев, которые откажутся говорить? Рассказ капитана о смерти Синей Дамы наводил на мысль, что такой талисман все же существует. Но почему тогда Избранные ничего о нем не слышали? Почему Ясновидица ни разу не видела даже намека на этого девятого Избранного? Может, этот таинственный персонаж постоянно носит перья арра? Или это кто-то из Верхнеземья? Туда магия Ясновидицы не распространяется.

Но верхнеземца можно было бы вычислить зимой, когда они спускаются в гостевые дома Зимовья. Азир сказала, что она не может точно определить, существует Девятый или нет, потому что несколько раз ей казалось, будто она что-то такое чувствует, но она не уверена.

Может, Всезнайке что-нибудь известно.

Меч снова поглядел на гору. По тропе вниз шли люди, но отсюда они казались лишь движущимися точками. Вроде как все они одеты в черное, но это ни о чем не говорит — в Зимовье почти все носят черное. Ведун вполне мог уже спуститься настолько, что его не видно за крышами домов.

— Ждите здесь, — приказала Вожак, когда они вышли на край площади.

— Почему? — удивился Меч.

— Потому что мы не хотим привлекать лишнего внимания, а ты возвышаешься как башня. А теперь заткнись и жди тут.

Меч покосился на Ясновидицу, но та лишь пожала плечами.

— Как скажешь, — кивнул он, и они с Азир отошли в сторону, под нависающий верхний ярус.

Вожак направилась к воротам, ведущим к тропе на гору.

Естественно, там стояли гвардейцы. Стража постоянно охраняла все входы в Зимний Дворец даже в отсутствие Лорда-Чародея. И хотя конкретно эти ворота не вели во дворец, возле них все равно стояли по обе стороны солдаты в черно-красном.

Меч смотрел, как Вожак идет через площадь к этим двум гвардейцам. Он не слышал, что именно она сказала, но видел, как те оставили пост, быстро пересекли площадь и исчезли на одной из выходящих с площади улиц.

— Он уже близко, Азир? — спросил Меч.

Он не видел ее лица, скрытого капюшоном и платком, как у добропорядочной женщины гостеприимцев, но голос ее звучал тревожно.

— Почти. Он… Он на склоне у треснувшего камня, не на самой горе, но ему еще…

— Тс-с! — перебил Меч. — Смотри!

Ясновидица замолчала и поглядела в указанном направлении.

Оставшиеся гвардейцы заметили отсутствие тех двоих, что охраняли ворота, и подняли шум, хотя Меч не слышал, что именно они кричат.

— Они уже так делали как-то раз, когда я здесь была, — сообщила Азир. — Вожак убедила их всех уйти.

— Да ну? — Меч огляделся. — Ты знаешь, как ей это Удалось? Ну, что именно она им сказала?

— Они все отправились посмотреть, что… Что они делают?!

Несколько гвардейцев, по одному от каждых ворот, действительно собирались в группу, но к Вожаку не приближались. Наоборот, они группировались у одного из входов, и, хотя с того места, где стоял Меч, было трудно разглядеть, ему показалось, что дверь открывается.

Оттуда выскочили еще солдаты, вооруженные не мечами, а копьями и луками. Один из них — явно командир, он как раз был с мечом и в золотистом шлеме. Подняв меч, он рявкнул:

— Затычки вставить!

Каждый солдат поднес свободную руку сперва к одному уху, потом к другому.

— Это нехорошо, — пробормотал Меч, извлекая собственный клинок. Ему не очень хотелось идти с оружием по Зимовью, но Вожак настояла, — так Ведун мог быстрее его узнать. И теперь Меч был рад, что захватил клинок. Эти солдаты уже слишком напоминали те отряды, которые отправили допрашивать чародеев.

Мечу очень не хотелось видеть на шесте голову Вожака или Всезнайки.

— Что происходит? — встревожилась Ясновидица. — Такого никогда раньше не было!

— Пошли, — приказал Меч.

— Но Вожак велела нам ждать…

— У Вожака, похоже, неприятности. Пошли!

С мечом на изготовку он двинулся на площадь.

Меч не делал никаких угрожающих жестов, но и не скрывался. Он просто шагал мимо Зимнего Дворца, не пытаясь угрожать гвардейцам. Он заметил, что Азир не последовала за ним, но счел это несущественным.

Некоторые солдаты косились на него, однако их командир не сводил глаз с Вожака и не замечал Воина.

— Вождь Избранных! — громко сказал человек в золотистом шлеме.

— Вождь гвардейцев! — ответила Вожак. Голос ее звучал на удивление гулко для такой крошечной женщины.

— От имени Лорда-Чародея я спрашиваю, что тебе тут нужно и зачем ты отослала двоих моих людей! — проорал офицер. Он сделал странный жест, выбросив два пальца. Меч понял, что это был сигнал лучникам копейщикам, которые тут же выстроились в две линии.

Сигналы руками — единственный способ отдать приказ, сообразил Меч, если у них и впрямь в ушах затычки, чтобы оградить их от воздействия голосовой магии Вожака.

— Я встречаю друга и не хочу, чтобы наш разговор кто-то слышал, — сказала Вожак чуть менее звучным голосом. Она, подбоченившись, стояла у ворот.

— Вождь, охранять ворота — наш долг, — ответил офицер. — Но мы не сможем его выполнить, если ты отошлешь нас прочь с помощью твоей магии.

— Если я здесь, ворота не нуждаются в охране, — фыркнула Вожак.

— Тем не менее у нас приказ. Ворота должны охраняться постоянно, и никто не может в них пройти без разрешения Лорда-Чародея.

— Что, Лорд-Чародей теперь заявляет о своей власти над верхнеземцами?

— Нет, но ты не верхнеземец. Ты — Вождь Избранных.

— А Лорд-Чародей заявляет о своей власти надо мной?

Гвардеец заколебался. Оглянувшись, он увидел Меча с клинком в руке, и решил, что ситуация выходит из-под контроля. Подняв руку, он сделал хватательный жест.

Дюжина солдат с копьями наперевес и луками на изготовку двинулась на Вождя.

— Мы все обсудим, когда ты… — начал командир.

Но не договорил, с ужасом увидев, что Меч перешел к действию.

Меч практиковался в фехтовании каждый день по часу вот уже почти восемь лет. Обучал Меча его предшественник, и, что самое главное, он был магически связан с леррами мускулов и стали, поклявшимися сделать его величайшим фехтовальщиком из ныне живущих. Меч не колебался. Ему даже не требовалось времени на раздумья, если не считать решения, что он станет разоружать, а не убивать. Он кинулся вперед с мечом на изготовку. Один против дюжины.

Меч обрушился на первое копье, срубив наконечник. Опешивший солдат тупо пялился на обрубок в руке, зазвеневший от удара. С затычками в ушах он не слышал приближения Меча. Наконечник копья еще не достиг земли, когда Меч крутанулся и возвратным движением ударом снизу вышиб копье из рук другого гвардейца.

На его стороне была внезапность и то, что у его противников заткнуты уши — они не слышали ни его приближения, ни предупреждений товарищей. Меч разрубил третье копье, отсек наконечник четвертого, выбил пятое и проскочил половину ряда копейщиков прежде, чем хоть кто-то успел среагировать.

Но тут очнувшийся командир отряда принялся отчаянно жестикулировать, приказывая своим людям сосредоточиться на Воине, а не на Вожде. И убить его. Последний жест — ладонью поперек горла — не оставлял никаких сомнений.

Губы Меча сжались в линию. Клинок сверкнул, перехватив над головой очередное копье и вышибив его из рук солдата. Это копье Меч поймал левой рукой. Он не слишком часто тренировался в двуручном бое, но все же тренировался. А еще он понятия не имел, как пользоваться копьем — но эта здоровенная неудобная палка отдаленно напоминала меч, с которым он умел управляться прекрасно.

Не прошло и минуты после первого удара, как он пробился через весь ряд копейщиков. Восемь копий так или иначе превратились в хлам, еще три валялись на земле, а последнее — двенадцатое — он держал в руке. При этом он даже не поранил ни одного из копейщиков. И теперь, закончив с первой частью атаки, он остановился, оценивая ситуацию.

Примерно половина копейщиков отступили, либо безоружные, либо с непригодными обрубками. Но пока никто не бежал. Вторая половина стояла на месте. Трое поднимали свои копья, а еще трое наступали с обрубками в руках. Один собирался использовать копье как дротик, а двое — как дубинки. Внимание их командира было сосредоточено на Вожаке, и эти двое о чем-то разговаривали, громко и быстро, но Мечу некогда было прислушиваться к их словам.

Лучники с оружием на изготовку искали зазор, чтобы поразить его и при этом не задеть своих. Меч улыбнулся им, развернулся и в низкой стойке и ринулся на ближайшего копейщика.

Клинок в его руке ощущался, как живое существо. Эррену казалось, что он слышит, как лерры стали поют, почти визжат от восторга. Он проскочил мимо ближайшего копейщика, нарисовал кровавую полоску у того на запястье, крутанул меч и отправил обрубок копья в полет. Второй солдат получил неглубокий порез на лбу, кровь из которого должна была залить ему глаза, если он не попытается зажать рану, а его самодельная дубинка оказалась перерубленной посередине. Третий пореза не получил, зато внезапно обнаружил Меча позади себя, и огреб довольно крепкий удар по затылку тупым концом копья. Солдат покачнулся, но, поскольку так и не выпустил импровизированный дротик, получил удар по запястью. Обломок копья полетел в сторону лучников.

А Меч уже обрушился на троицу, пытавшуюся подобрать свои копья с земли. И каждый из них обнаружил, что в руке у него ничего нет, костяшки пальцев разбиты и болят, каждый ощутил удар мечом на уровне пояса, перерубивший ремень.

Гостеприимцы и торговцы растерянно взирали на этот ужас. Кто-то кричал, кто-то бежал.

Однако никто из солдат пока что бежать не пытался. Те из них, что отошли, теперь перегруппировались у дворцовой стены. Сражение проходило в зловещей тишине. Кроме переругивающихся друг с другом командиров, никто не произнес ни слова. Несмотря на шум и крики зрителей, единственными звуками боя были глухие удары, треск ломающихся копий, хеканье изумленных солдат и свист клинка, режущего одежду и кожу.

Меч решил, что так дело не пойдет. С яростным ревом, способным, как он надеялся, пробиться сквозь затычки в ушах солдат, он ринулся на ближайшего лучника с клинком и копьем наперевес.

Как он и рассчитывал, лучник выстрелил в него с расстояния не более двадцати футов. Стрелу в ярд длиной, способную пробить дубовую доску, клинок Меча рассек надвое. Половинки разлетелись в разные стороны: кусок с наконечником в одну, с опереньем — в другую.

Тетива лопнула, когда Меч перерубил ее, солдат отшатнулся и едва не упал, таращась на свой большой палец, по которому лопнувшая тетива ударила с такой силой, что пробила ноготь до крови.

Впрочем, Меч не мог терять время на этого парня. Четверо лучников выстрелили, несмотря на риск попасть в своих же.

Одна стрела ушла в сторону, и Меч ее проигнорировал. Он поднял копье, чтобы перехватить две другие. Стрелы вонзились в древко с такой силой, что оно треснуло, а рука заныла, но Меч копья не выпустил.

Ну а четвертую стрелу он перерубил пополам в точности как первую.

Вот это наконец-то солдат и доконало. Трое из оставшихся лучников бросили луки и побежали. Остальные подались назад — правда, не опуская нацеленных луков.

Меч промчался вдоль ряда, перерубая на ходу тетивы. Вылетели еще две стрелы. От одной он уклонился, другую, просто ради эффекта, разрубил вдоль, отправив обе половинки кувыркаться в воздухе.

К тому времени когда он испортил все луки, которые еще не бросили, четверо копейщиков успели перегруппироваться и откуда-то появился Воин. Меч пролетел и сквозь них, всех разоружив и позаботившись нанести единственный удар каждому в такое место, чтобы обильно кровоточило и остался заметный шрам, но при этом человек не сделался калекой и не погиб.

К этому моменту более половины изначальной дюжины либо сбежали, либо побросали оружие и подняли руки, сдаваясь. А некоторые, выдернув из ушей затычки из ваты и воска, громко вопрошали, что вообще тут происходит.

Командир гвардейцев прекратил спор. Он в ошарашенном молчании пялился на своих людей. Вожак стояла рядом с ним.

Один гвардеец явно намеревался драться. Здоровенный темноволосый мужик с мечом. Он встал перед Воином в грамотной стойке фехтовальщика.

Терпение Меча лопнуло. Он пригнулся, отбросил копье, и заплясал вокруг размахивающего мечом гвардейца, откровенно игнорируя попытки солдата сражаться, играючи отведя три довольно стремительных удара. А потом отскочил в сторону.

Штаны гвардейца оказались распороты с обеих сторон от щиколотки до бедра, пояс разрублен на три части. А в мочке каждого уха — по треугольной дырочке.

— Ты действительно хочешь со мной биться? — поинтересовался Меч.

— Упустить шанс сразить величайшего в мире фехтовальщика? Да ни за что! — рявкнул гвардеец.

— Ну тогда позволь мне кое-что тебе объяснить, — вежливо произнес Меч. — В этом случае тебе остается надеяться на то, что ты не настолько хорош, как ты полагаешь. Потому что если ты и впрямь сподобишься бросить мне вызов и вынудишь меня защищаться, я тебя убью. Победить меня ты не сможешь, и ты это отлично знаешь, а у меня нет времени на игры, принимая во внимание, сколько вас тут. Если же ты просто здоровенный остолоп, разбирающийся в фехтовании, как свинья в апельсинах, то я просто тебя разоружу. Так что будем оба надеяться, что это тот самый случай.

Гвардеец заколебался — а Меч только этого и ждал. Он быстро пригнулся и ударил противника по руке чуть ниже запястья, по мясистой части ладони. Кончик меча зацепил эфес гвардейца, Меч развернул клинок и рванул.

Кулак гвардейца разжался, и его меч упал на землю. Солдат поспешно отступил, подняв руки. По запястью текла кровь из свежей раны.

Разобравшись с последним гвардейцем, Меч направился к их командиру.

— Ну, — сказал он, — ты уверен, что действительно хочешь враждовать с Избранными?

— У меня приказ… — пробормотал командир, подняв руки и не сводя глаз с лица Меча.

— А ты отдаешь себе отчет, — проговорила стоявшая у него за спиной Вожак, — что не знаешь, где сейчас находится Лучник.

Офицер метнул на нее быстрый взгляд и поднял руки еще выше.

— Я просто выполняю…

— …то, что тебе приказал Лорд-Чародей, — закончила за него Вожак. — Отлично. А мы делаем то, что должны, и мы — двое из тех восьми жителей Барокана, которым Лорд-Чародей не указ. А теперь забирай своих людей и убирайтесь отсюда, пока кто-нибудь серьезно не пострадал.

Командир переводил взгляд с Меча на Вожака и обратно, затем жестом отдал приказ оставшимся солдатам и, понурившись, направился к центральным воротам, вынуждая солдат следовать за собой.

Толпа разразилась приветственными криками, хотя Меч понятия не имел, чему они радуются. Он двинулся через площадь, не обращая на зевак никакого внимания.

— Большой привет скрытности, — хмыкнула Вожак, когда Меч подошел.

— Надеюсь, ты не очень мной недовольна, — сказал Меч. — Эти ушные затычки меня встревожили.

— Да нет, ты все сделал правильно, — отмахнулась Вожак. — Похоже, Лорд-Чародей пытается найти защиту от нас. Это нехорошо.

— Похоже на то, — кивнул Меч, и они вдвоем двинулись к воротам.

Они были на полпути, когда на площадь вынырнул Ведун и замер, таращась на обломки копий, стрел и несколько мелких капелек крови.

— Надо понимать, всю развлекуху я пропустил, — изрек он.

— Боюсь, что да, — улыбнулся Меч.

Вождь шагнула вперед, протягивая руку.

— Должно быть, ты Ведун, называемый Всезнайкой, — сказал она. — Зови меня Вожак.

— Рад наконец с тобой познакомиться, — пожал ей руку Ведун.

— Не сомневаюсь. А теперь пошли отсюда. Нам есть о чем поговорить.

С этими словами она выпустила руку Ведуна и повернулась, приглашая следовать за ней обратно в дом Красавицы.