Девятый талисман

Глава 8

Дом Красавицы, находившийся в четверти мили к северу от дворца, был таким, как Меч его помнил: уютный домик из камня и дерева, с маленькими, плотно занавешенными окнами и потемневшей дубовой дверью. Он подошел к дверям и постучал.

Когда он в последний раз приходил сюда незваным, его сопровождали Старый Вожак и Старая Ясновидица, и Ясновидица могла определить, дома Красавица или нет. На сей раз Меч не располагал никакой информацией и мог лишь нетерпеливо ждать, размышляя, услышали его стук или нет, и вообще дома ли хозяйка.

Он постучал еще раз.

Пару минут спустя дверь со скрипом приотворилась и оттуда выглянуло закрытое вуалью лицо. Два прекрасных зеленых глаза моргнули при виде гостя, а затем дверь распахнулась настежь.

— Меч! — воскликнула Красавица. — Как я рада тебя видеть! Заходи-заходи!

Удивленный столь радостным приемом, Меч прошел в дом. Он не сомневался, что его впустят, но на такую теплую встречу и не надеялся.

— Привет, Красавица, — сказал он.

Домашний очаг был холоден и темен. Кому он нужен в такой теплый день? Впрочем, два кресла-качалки по-прежнему стояли по обе стороны очага. Красавица жестом предложила ему располагаться в одном кресле, а сама опустилась в другое. На столе лежали кусок сыра и нож с разделочной доской. Старой рыжей кошки нигде не было видно.

В вазе на каминной доске стоял пучок перьев арра — куда больше, чем в прошлый раз, если Меч правильно помнил.

— Рад тебя снова видеть, — искренне проговорил он.

— Ну так гляди как следует. — Красавица откинула с лица вуаль и сбросила капюшон. Волна темных длинных волос ниспадала ей на плечи. — Какое удовольствие общаться с тем, кто может спокойно смотреть на мое лицо, не теряя рассудка!

Она тряхнула головой, отбрасывая волосы.

Меч расплылся в восторженной улыбке. Он никак не ожидал, что Красавица с такой готовностью откроет лицо, и старался не пялиться совсем уж откровенно.

— Твое лицо прекрасно и без всякой магии, — сказал он. — И ты по-прежнему очень красива.

Его слова не были данью вежливости. Даже на пятом десятке Красавица оставалась немыслимо привлекательной, кожа была нежной и гладкой, овал лица — идеальным.

— Самая красивая в мире. Да-да. Знаю. Но всего лишь женщина. — Она печально улыбнулась, и у Меча заколотилось сердце.

Ему польстило, что она открыла лицо. Когда они вместе путешествовали шесть лет назад от Зимовья к холмам Гэлбек, Красавица почти всегда скрывала лицо, даже в присутствии одних лишь Избранных. Он не видел ее такой, как сейчас, с тех пор, как Темный Лорд упал замертво в своей башне, и понимал: этот жест означает, что она ему доверяет, для большинства других она бы так не сделала. И чувствовал себя польщенным.

Меч сожалел, что не может ответить ей чем-то подобным, но в нем не было скрытой красоты, которую можно было бы проявить. Ему стало неловко, и трудно найти слова.

— У тебя все хорошо? — промолвил он наконец. — Ну, я надеюсь, что да.

— Да, более или менее. Я по-прежнему живу здесь, — она обвела рукой помещение, — как видишь. А ты? Ты вернулся домой в Безумный Дуб? И оставался там все эти годы?

— Ну да, — кивнул он.

— И как оно там?

— Там… — Меч чуть поколебался. — Там все изменилось. Отец умер, и все… стало как-то иначе. Они хотели видеть во мне героя, вернувшегося из дальних странствий, а не простого крестьянина. Ты так давно живешь одна, прячась от всех, что я не знаю, поймешь ли ты…

— Я помню, — спокойно ответила Красавица, — со мной было немного иначе, потому что я всегда была красивой, и люди всегда таращились на меня и обсуждали меня, будто я и не человек вовсе, а какой-то невиданный зверек. А парни исходили слюной с тех пор, как у меня появились груди. Но когда я стала Красавицей, все стало в тысячи раз хуже. Я не могла поговорить вообще ни с кем. Мужчины воспринимали любые мои слова как завуалированное приглашение, женщины — как оскорбление, даже дети таращились на меня, разинув рот. И пока я не перебралась в Зимовье и не надела вуаль и капюшон, у меня не было ни единого спокойного мгновения, разве что когда я запиралась от всех.

— Ну, для меня все было не так плохо… Ничего подобного. В конце концов, я ведь всего лишь Воин.

— Не знаю, зачем я на это пошла. Я была тогда молоденькой и глупой, но даже тогда — как мне могло прийти в голову, что, если я сделаюсь еще красивей, от этого станет лучше?

— А ты так думала? Прежде ты говорила иное.

Она рассмеялась, и Меч поймал себя на том, что совершенно беспричинно покраснел.

— Да нет, все верно, я не думала, что от этого станет лучше. Ты прав. Я думала, что раз я и без того уже очень красива, то могу воспользоваться своей красотой с толком, хуже не будет. А вот ведь — стало.

— Мне очень жаль. Со мной все не так. Люди по-прежнему со мной разговаривают, и я могу спокойно ходить по селению, и никто на меня не пялится. Все немного сложней. Ну, они словно ждут от меня чего-то, сами толком не зная, чего именно. И тем не менее жутко огорчаются, когда этого не происходит.

— Могу себе представить, — кивнула она.

Меч улыбнулся:

— Но вот одно ты можешь оценить наверняка лучше, чем кто бы то ни было. Это как на меня смотрят женщины.

— Не уверена, что правильно поняла, — нахмурилась она.

— Согласно легендам, моя магия позволяет мне пользоваться всем, что хотя бы отдаленно напоминает меч, со сверхчеловеческой сноровкой. Включая то, с чем рождаются все мужчины. Может, доля правды в этом и есть, не знаю, и это не то, в чем можно вступить в открытое состязание, но женщины Безумного Дуба совершенно определенно слышали все эти россказни и верят им. В лицо мне, правда, ничего не говорили, но я же вижу, как они на меня смотрят. Оценивающе и с любопытством.

— Значит, все они хотели бы запрыгнуть к тебе в постель?

— Нет, — покачал он головой. — Но, безусловно, думают об этом. Я вижу это по их глазам, слышу по их интонации. Но я провел большую часть ночей один. Наверное, они боятся проверять легенду. Только чего именно — окажется ли она правдивой или наоборот, не знаю. И, по-моему, они иначе со мной обращаются. Если они рассматривают меня как возможного любовника, то скорее как постельное развлечение, а не как мужа. До того как я стал Воином, все было иначе. — Он покачал головой. — А я-то думал, что россказни о моих умениях сделают меня лишь более привлекательной кандидатурой на роль мужа.

— Муж не проводит большую часть времени в койке, — возразила Красавица. — Ты Избранный и у тебя всегда будут обязательства помимо семейных, а твоя легендарная отвага наводит женщин на мысль, что ты предпочитаешь разнообразие и вряд ли удовлетворишься одной. Лучше насладиться парой-тройкой ночей и идти дальше, чем пытаться удержать то, что удержать не в силах.

— Наверное, ты права. Именно так тебя расценивают мужчины? Как игрушку на ночь?

— Нет. Совсем наоборот, они хотят обладать мною, владеть мною, как будто я вещь, а не человек. Но это мужчины. А те, кто вожделеет к тебе, — женщины. Мужчины и женщины различаются не только физически.

— Догадываюсь.

Некоторое время они оба сидели в уютной тишине. Наконец Красавица спросила:

— А зачем ты здесь, Меч? Не думаю, что ты пришел в Зимовье, чтобы поговорить о наших бедах.

— Нет. Я пришел в Зимовье поглядеть, что собой представляет Лорд-Чародей и зачем он приказал построить дороги через долины.

— Ну конечно, — кивнула она. — Причина вполне понятная. И как, узнал что хотел?

— Не совсем. Недостаточно. Я говорил с ним, и он сказал, что строит дороги просто потому, что хочет помочь, но за этим скрывается что-то еще, помимо того, что я увидел и услышал, и я не уверен, что это «что-то» мне нравится.

— Я могу однозначно сказать, что мне это не нравится, но не могу точно сформулировать, что именно меня беспокоит.

— Даже так? Я знаю, что ты отказалась с ним говорить.

— Я не позволяю никому, кроме Избранных, видеть меня без вуали и капюшона, а он хотел, чтобы я разрешила его охране меня обыскать и убедиться, что я не прячу под юбкой кинжал, готовый вонзиться ему в сердце.

— Я предполагал нечто подобное. Но он ведь может поговорить с тобой через животное, разве нет?

— Он пытался. Но я не стану с ним разговаривать. Боюсь ляпнуть что-нибудь такое, что настроит его против меня. Я ему не доверяю.

— Но почему? Ты видишь какой-то вред от этих его грандиозных планов?

— Нет, совсем наоборот. Дороги привели в Зимовье торговцев и позволили гостеприимцам ездить в другие места, и пока что все прекрасно. Жрецы, правда, жалуются, особенно когда дороги еще прокладывают, но для большинства людей эти дороги — несомненный плюс. Похоже, все идет именно так, как Лорд-Чародей и задумывал, и вполне действует.

— Тогда почему ты ему не доверяешь?

Красавица некоторое время пристально глядела на Меча, затем спросила:

— Ты беспокоишься, потому что он строит дороги там, где их никогда не было, да?

— И дворцы там, где никогда не было дворцов.

— Ну да, его дворцы. Со стражниками и слугами повсюду. Два огромных дворца, при том, что все остальные Лорды-Чародеи довольствовались одним. Едва был закончен первый, как он тут же отправил рабочих строить второй. Он послал дорожные бригады прокладывать дороги на север, по Долгой Долине и Долине Теней, вверх и вниз по побережью, и глубоко в Южные Холмы. И я слышала, что он строит каналы и мосты и осуществляет другие проекты.

— Да, я тоже об этом слышал.

— И ты беспокоишься по поводу дорог и дворцов. Ты мужчина, ты смотришь на то, что строят.

— Что? — нахмурился Меч. — А ты нет?

— Нет. Я женщина. Я смотрю на тех, кто строит. Смотрю на стражников и слуг, рабочих и проектировщиков, дорожных рабочих — и задаюсь вопросом: откуда они все пришли? Зачем они пришли? Кто они такие? Как он удерживает их и чем? Он до смерти боится быть убитым Избранными, ты это знаешь, так почему он не боится кого-то еще? Почему так уверен, что капитан его собственной стражи не обернется против него из-за мелкой обиды?

— Не знаю, — удивленно сказал Меч. — Я об этом как-то не думал. Но разве его магия не защитит его от обычного убийцы?

— Да — если у него будет возможность ею воспользоваться.

— Где он набрал всех этих людей? Ты не знаешь?

— О некоторых знаю. Мне известно, что он ездил по городам и звал добровольцев. Сказал, что ему нужны сильные и храбрые молодые люди, желающие помочь ему сделать Барокан еще лучше. Пообещал хорошую плату, хорошую работу и уважение достойных людей.

— Это кажется… — Меч осекся. — А теперь все не так?

— Как правило, Лорд-Чародей или какой-нибудь другой наниматель, говорит, кто ему нужен, и люди идут к нему, пока не заполнятся все места. Этот же Лорд-Чародей проехал по доброй половине Среднеземья, рассказывая, что найдет работу для всех желающих.

Меч озадаченно нахмурился:

— И впрямь странно. А что он будет делать с лишними?

— Вот это-то меня и беспокоит, Меч. Нету лишних. Вообще. Он действительно находит работу для всех. Не знаю как и не знаю, куда их отправляют.

Меч нахмурился еще пуще.

— Я не могу сказать, что он делает что-то не так, Меч, но я ему не доверяю.

— Понимаю.

— И если ты ему это скажешь, он наверняка превратит мою жизнь в сплошной кошмар.

— Это он может, — кивнул Меч.

— Возможно, пора мне бросить все это, — вздохнула она. — И попросить чародеев подыскать мне замену.

Это неожиданное заявление застало Меча врасплох. Он попытался было сказать что-то утешительное, но передумал. В конце концов Красавице уже за сорок, и передать статус женщине помоложе — вполне разумный шаг.

Но с другой стороны, сделать это под давлением Лорда-Чародея…

Клинок, его предшественник, передал свой статус и место среди Избранных Мечу отчасти потому, что не доверял предыдущему Лорду-Чародею. И хотя в результате все завершилось неплохо, Клинок до последнего колебался, и Меч отлично помнил почему.

— Нет, — возразил он. — Тогда ты вообще лишишься защиты, и он запросто сможет тебя убить.

— Но зачем? — удивилась Красавица. — Какое ему будет до меня дело, если я останусь без магии?

— Не знаю, — признался Меч. — Может, он и не станет. Только я ему не доверяю. Не доверю даже больше, чем ты. Он не следует традиционному укладу, рушит традиции. И нет способа узнать, что он может сотворить.

— Тогда что мне делать? — В ее голосе прозвучала нотка отчаяния. — Я не хочу иметь с ним ничего общего, но устроит ли его такой расклад, и не сочтет ли он меня своим врагом, которого надо уничтожить?

— Ему придется с этим согласиться, если это преподнести должным образом.

— Но это вовсе не означает, что он согласится.

— Я уж постараюсь его убедить. И напомню заодно, что причинять зло кому-нибудь из Избранных ему запрещено. И постараюсь убедить в том, что правило распространяется и на бывших Избранных.

— Спасибо.

Меч решительно не мог придумать больше ничего, что могло бы удержать его в кресле и не дать подойти к ней и сжать в объятиях. Она была так красива, так признательна ему, так гостеприимна…

Но она слишком стара для него. Или он для нее слишком молод.

— Мне пора, — сказал он.

— Почему?

— Лорд-Чародей скоро отбывает в Летний Дворец и хочет, чтобы я пошел с ним.

— Ты пойдешь?

— Да.

— Зачем?

Он хотел было придумать какое-нибудь более достойное объяснение, но все же предпочел сказать правду.

— Хочу посмотреть, что собой представляет Верхнеземье и какой вид открывается с вершины. Мне говорили, что там другой воздух, там тяжело дышать — представить себе не могу, как это, но я слышал такое. И узнать, как оно там на вкус, цвет и запах. И еще хочу знать побольше о том, чем занимается Лорд-Чародей, но больше всего я хочу посмотреть дворец.

— Ясно. Не могу тебя винить. Я и сама частенько размышляла о том, как выглядит Барокан оттуда, сверху. Но не затрудняйся, я не пойду, и ты знаешь почему. Может быть, когда-нибудь — когда мы будем уверены, что этому Лорду-Чародею можно доверять.

— Может быть.

На этом он встал и откланялся.