Дети, сотканные ветром. 2

Глава 12. Ряженье.

Зимние празднества продолжались. Скорбь чаровников по их предкам утихла в первые дни, и её место заняло нарастающее веселье. Показным примером послужили предутренние хмельные песни из пристройки на крыше, откуда пожилой чудак внимал космосу. Проснувшись, Лев некоторое время вслушивался в смысл куплетов. В перечне неких достоинств полненькой пастушки мальчик не расслышал ни патриотического призыва, ни печали о Праотцах. Соседи наутро не порицали подвыпившего звездочёта, каждый чаровник по-своему радовался тому, что прожил очередной год на Осколках.

Дом Бабы Яры постепенно возвращал потерянный тёплый уют, хоть сама хозяйка и пребывала в пограничном состоянии. Пробил полдень – она радовалась часу бодрости, наступил вечер – оковы хвори приковывали её к креслу. Один раз она с помощью мальчишек сумела приготовить в тыкве кашу – традиционное блюдо её родного Края.

Тем временем Вий и Лев не сидели без дела, дом требовал ремонта. К тому же соседи прознали о появлении рукастых гостей на улице и стаскивали к их калитке несложные механизмы для починки. Вий оказался на голову мастеровитее Льва. Не зря же один обучается подмастерьем в Соборе, а другой всего-то обыкновенный трубочист.

Ребята не жаловались на навалившуюся работу: их пожилые заказчики не скупились. Пироги и сласти, приходились к столу. Вий даже обновил свой поношенный гардероб. Поначалу он не хотел брать от Флора и Дины сапоги их давно выросшего внука. Потом же Лев не раз заставал его за полировкой новенькой обувки.

Дни пролетали, а вот вечера тянулись. Баба Яра единожды пыталась скрасить потёмки мелодией у камина, но силы быстро её покинули, и мальчики разошлись по комнатам. Лев после отправленного письма горничной Есении засыпал в тягостных раздумьях.

Так, трубочист, побродив зимней ночью по каёмке яви, встретил утро Ряженья, шестого дня новогодних празднеств. Утро его дня рождения.

Именинник покрутил янтарь в тишине дома. На ячейки окна лёг солнечный налёт, значит, восход близок и сегодня очередь Льва подогреть воду в умывальнике.

Коридор застудила открытая дверь на балконе. На нём Баба Яра подставляла лицо лучам восхода, которые протискивались между домами звездочёта и Дины с Флором.

– Вам стало лучше, бабушка? – осторожно спросил Лев.

– Вне всяких сомнений, милый. Какой же прекрасный нас ожидает день.

Они ещё немного полюбовались рассветными красками, и Лев проводил хозяйку на кухню. После завтрака ребята соорудили Бабе Яре на улице тёплое кресло, а сами занялись делами.

Один из соседей, высохший старичок, решил, будто трубочист ровня кровельщику. Таявший снег нашёл на его крыше лазейку и затопил чердак. С такой напастью он и пришёл ко Льву. Тот не стал спорить, потому всё утро перебирал расколотые черепицы на крыше. Обещанный четвертак пригодится, если Лев осмелится не возвращаться в Собор.

После полудня с работой было покончено, и мальчик игрался с ветром. Лучшего места для омовения, чем крыши на «Носу мельника», попросту не найти. К тому же отсюда открывался лучший вид на Златолужье. Вот вам и оба застроенных моста: один вёл в Сточные воды, второй же, судя по блестящим шпилям, переброшен к Царскому оплоту. Город растянулся так, что Лев не видел Пелены. Легко забыть, что здесь горожане проживали в весьма стеснённых условиях. Сотни тысяч чаровников и, возможно, среди них ходит Инстриг из рода Арских.

До крыш донеслось недовольное восклицание Бабы Яры. Она бранила котят, которые мешали Вию. Вьюн мастерил свою мечту о полётах. Дед Флор подарил ему собственноручно придуманное устройство, похожее на маленький параплан. Голый каркас требовал ещё уйму вложений. Да и в законченном виде летун поднимет в воздух лишь надоедливого котёнка.

Вия чрезвычайно тянуло в небо, и воздушного шара огнеборцев ему будет мало. К сожалению, полёты сквозь Пелену – смертельный приговор.

К тупику на холме поднялся бодрой походкой мужчина в гражданском мундире. Судя по навешанному оборудованию на груди, шёл почтальон. У дома номер девятнадцать он перебросился с Вием парой слов, и вьюн с жаром замахал Льву, призывая того скорей спуститься на землю.

– Это вы молодой трубочист по имени Лев? – оценил почтальон мальчика. – Черноволосый и родинкой под скулой на левой стороне шеи?

– У тебя есть родинка на шее, – удивился Вий.

Лев и сам опешил:

– Ага. Так кто мне написал?

– Смиляна, горничная дома Коркуновых, – чётко ответил посыльный, подставляя застрекотавший аппарат под руку Льву. – Благодарим за доверие к службе Гарольда Доходчивого! Скорость – наше достояние.

Лев вытянул из аппарата короткую полоску. Почтальон отсалютовал и отправился выискивать других адресатов.

Лев и Вий зависли над клочком бумаги, прищурившись и беззвучно проговаривая слова.

– Сегодня шествие на мосту, – первым все буквы осилил Вий. – Найди Смиляну в маске жёлтой трясогузки.

– Смиляна? – перечитал Лев.

– Горничная Есении, – одними губами проговорил Вий.

– Мост?

Вьюн задумчиво потряс шевелюрой.

– Мост Тимура Первого, – подала голос Баба Яра со своего кресла. Слух у неё оказался отменным. – Тот, что ведёт на Царский оплот. Чую, мальчики, вечером вы надумали сбежать от меня?

Вий и Лев потупились под хмурым взглядом хозяйки.

– Ой, да бросьте, – рассмеялась Баба Яра. – Конечно же, идите. Как же в вашем возрасте я обожала Ряженья. Эти все жуткие и прекрасные маски. Прошу, только ворочайтесь не поздно. Ведь сегодня бесы хватают нашкодивших деток и забирают к себе.

– Прибудем в срок, бабушка, – пообещал Вий и ткнул Льва под ребро, тот неуверенно кивнул.

Ближе к вечеру ребята отужинали на славу, оделись потеплее и вышли на улицу. В то время Златолужье было готово праздновать Ряженье. Каждый дом обзавёлся лучиной или свечей на пороге. Многие ещё выставили миску с солью, теперь суеверия чаровников как никогда сильны.

Пришлось потоптаться на платформе, потому как трамваи в направлении моста Тимура приходили забитыми под завязку. Наконец, дождавшись вагона посвободнее, ребята протиснулись в ряды ряженых. Строгие сюртуки и пышные платья горожане оставили в шкафу до утра. Для своих нарядов они выбирали потрёпанную и перелатанную одежду, которую украшали звенящими побрякушками. Зачастую лица ряженые размалёвывали сажей или белилами. Кто-то же отнёсся к Ряжению со всей важностью и смастерил себе маску.

– Жаль, что мы не урвали маски, – опечалился Вий, когда они на нужной станции вывалились из трамвая. – Бывал в моём краю молодой машинист тягача, так он мне все уши прожужжал о том, как хорошо в Ряженье гулять на мостах. Пить горячее вино и плясать с молодыми барышнями, которым только этим вечером наплевать кто ты. Главное, чтобы маска была яркая да разговор весёлый.

– Нам нужна только одна барышня, – напомнил ему Лев.

– Как иначе, – горько усмехнулся вьюн. – Не забывай, мы с тобой сосунки без медяка в кармане.

В каменных улочках эхо многолюдного гуляния разносилось далеко. Некий дух расслабленности витал в воздухе вперемешку с терпкими запахами сытной жизни. Патруль городовых непринуждённо беседовал с подвыпившей компашкой вокруг угольного котла. Через проулок у такого же тёплого места два семейства обменивались масками. В эту праздничную ночь везде будут гореть фонари и чадить уличные котлы, чтобы никто не отморозил пальцы.

– Посторонись! – крикнули сверху и залихватски рассмеялись.

С обжитой крыши здания спустили на верёвке корзину, в которую запыхавшийся слуга закинул пару бутылок вина и хлеба. Корзина взвилась кверху, а слуга устремился на поиски добавки. Лев и Вий сочувственно переглянулись: кому-то непременно нужно утолять голод и жажду пирующего города.

Когда подростки вышли на свежий воздух набережной, Лев в какой раз отчитал себя за то, что не прихватил с собой коньки. В малоснежную зиму река и каналы Златолужья превращались в скоростные дороги. Пристрастие горожан к катанию на коньках обусловлено не забавы ради, а удобством. Шайки и парочки, запасшиеся фонарями, скользили к сердцу торжества.

Вблизи мост Тимура Первого казался огромным. Сегодняшняя же праздная толпа теснилась между кабаками, постоялыми дворами и лавками с дорогостоящими товарами.

– Как же мы её отыщем? – приуныл Лев.

– Идём скорей, – Вий потянул друга навстречу гудящей людской массе.

Вьюн ликовал вместе со всеми. Он то и дело указывал на представления, устроенные на мосту. Здесь резвились пёстрые шумные скоморохи. Они развлекали фокусами детей, удивляли акробатическими трюками сударей и заставляли краснеть сударынь фривольными песенками.

Да и сами горожане в хмельном угаре горазды порезвиться. У въезда на мост две паровых повозки не сумели поделить дорогу. Теперь малолетние сорванцы катали оторванное колесо вниз по улочке. Местные городовые им не помеха, так как пытались снять пропойцу с высокой статуи, как оказалось, того самого Тимура. Шутник был твёрдо намерен напялить на каменную голову похотливую маску.

– Загляденье, – восхитился бедламом Вий. – Смотри-ка жёлтая и с клювом!

Он повернул Льва на телегу с бочонками. На ней, словно на островке в бушующем море, одиноко сидела девушка в маске жёлтой птицы.

– Как думаешь, похожа на трясогузку? – поинтересовался Лев.

– В жизни не видел трясогузок. Бежим! Спросим у неё самой.

Бежать, конечно же, не получилось. Пришлось протискиваться в толпе, и когда они взобрались на телегу, то были рады спасению от давки.

– Нас высматриваешь, пичужка? – Вий беззастенчиво похлопал по плечу девушку в маске из перьев.

Та испуганно пискнула и прикрыла рукой рот.

– Прости, прости, – поспешил извиниться Лев, когда Вий продолжал сально лыбиться.

– Почему вы так долго?! – нетерпеливо воскликнула девушка.

– Княжна!

Теперь «пичужке» пришлось заткнуть рот Вию. Лев, не веря, приподнял на девушке маску. Из-под клюва в самом деле выглядывала взъерошенная Есения и будто ждала похвалу за её выдумку.

– Где же твоя горничная? – тревожно спросил Лев. – Ты писала, что придёт она.

– Чуточку приврала. Письмо могла перехватить стража моего дедушки.

– Значит, горничной нет, – Вий аккуратно убрал ладонь княжны со своего рта.

– Ой, прости. Конечно же, Смиляна есть. Откуда бы я взяла одежду простолюдина.

К телеге из толпы вышла вторая девушка в закрытой маске скворца.

– Вот и она, – выдохнул с облегчением Вий.

Похоже, вьюн, как и Лев, полагал, что горничная образумит госпожу, и они отправятся обратно на Царский оплот.

Девушка-скворец сняла маску, и под ней оказалась Зоря. Вий не выдержал и схватился за голову.

– Я уговорила Зорю погулять вместе, – возбуждённо сообщила Есения. – Её отец и мой дедушка отбыли во дворец на праздничный бал. Лучшей возможности посмотреть шествие ряженых у нас не будет.

– Мало кто удержит Есению, когда ей что-то взбредёт в голову, – сказала Зоря отнюдь не тоном одобрения.

– Благодарю на добром слове, – княжна ответила ей игривым реверансом.

«И когда они успели сдружиться?!».

– Лев, я же говорила, что помогу тебе. Мы нашли того, кто выведет нас на Инстрига.

– Спасибо, конечно, – трубочист едва подбирал слова. – Кажется, я доставил вам обеим без того много хлопот.

– Задумали от нас избавиться?! – прищурилась княжна.

Вий тихо взвыл, он едва сдерживался:

– Княжна, неспроста у вашего деда есть стража. Такие, как вы, без охраны из Оплота не выбираются.

– Наверное, это моя вина, – призналась Зоря.

Есения в самом деле указала на неё:

– Зорю отец отпускает за покупками, и с ней ничего не случается.

– Просто семье лунси-отступникам трудно найти прислугу, – Зоря пожала плечами.

– Пусть так... – надулась Есения.

Вероятно, она рассчитывала, что новая подруга поддержит её в маленьком приключении и нарушении большинства дворянских правил. Как же Лев понимал Зорю: Вий бывает таким же несносным и готов броситься в любую заварушку, лишь бы не мучатся от безделья. Однако даже вьюн опасливо озирался по сторонам. Златолужье не край Собора, простолюдинам нахождение рядом с княжеской особой ничего хорошего не сулило.

– Молю, не гоните меня. Вам нечего бояться, резиденция моего деда всего в версте от моста. Он купил её после того случая… на царском юбилее.

Княжна робко глянула на Льва, и только сейчас трубочист заметил пугливость в её движениях. На этом самом мосту на неё совсем маленькую напала озлобленная толпа. Сегодня же не менее тихий людской поток окружает их.

– Так куда нам идти? – спросил он.

Есения признательно улыбнулась и вновь надела маску.

– Здесь недалеко, – поманила она за собой, спрыгнув с телеги. – По словам Зори, место нас ждёт прелюбопытное.

– Только не сильно пугайтесь тамошнего охранника, – предупредила девочка-лунси.

Надо признать, она единственная сохраняла спокойствие с налётом скуки, которое бывает при занятии рутиной.

Протолкнувшись сквозь шайку молодых офицеров и наслышавшись похабных предложений для «пташек», ребята зашли за угол мебельного магазинчика. От него они попали на смотровую площадку, где им открылся вид на огни Царского Оплота. В вечерней темноте Лев верно догадался, что район богачей представлял собой небольшой островок с роскошными каменными строениями, которые срослись в один громадный замок. Оплот со всех сторон окружала крепостная стена, способная защитить не только от наводнений, но и дать отпор враждебному флоту. Если бы тот существовал на Осколке.

– Идём же! – Есения поторопила зазевавшихся Льва и Вия.

Девочки вели к узкой лестнице, пристроенной к краю моста. К ним навстречу поднимался выпивоха, которого шатало от стены к перилам. Чуть сильней мотанёт хмельной шторм, и пьянчуга опрокинется в ледяную воду.

– Сюдарыни, почтение моё, – мужчина приподнял перед барышнями невидимую шляпу.

Те юркнули мимо него к двери на конце лестницы. Юношам же он послал пару недобрых словечек. Ребята не дали повода зацепиться задире и нырнули в душное помещение.

– Ох, чую, это не место для приличных дев, – прошептал Вий.

Густой прелый воздух будто заливался в нос. Небольшое заведение, устроенное в «кармане» моста, заполнял люд, который по какой-либо причине не пустили в более благопристойные кабаки. Большинство посетителей стояли у бочек, заставленных бутылками и кружками. В углу с провисанием и подёргиванием тихо играла самовзводная шарманка. Табачный дым окутал одинокую лучину над пустующей барной стойкой.

Никто не обратил внимания на ребят, и они крутились на месте в нерешительности. Есения, сперва прикрыв клюв, вовремя спохватилась и убрала надушенный платок.

– Всего-то в сотне шагах от Царского оплота, – брезгливо щурился Вий. – И как забегаловка зовётся?

– Нора! И сдаётся это единственное место, где тебе, сопляк, нальют хоть что-то!

Из тени на ребят выступила фигура в одеждах, сшитых из разных лоскутов. Лев посчитал, что увидел самый жуткий и реалистичный костюм мыши, но запах зверя, ударивший в ноздри, заставил его поджилки завибрировать.

«Диво! – сообразил Лев, едва не зайдя за границу паники. – Искусственно выращенное разумное существо».

Скупые знания о дивах малость успокоили мальчика. Он всего раз встречал рождённого в лабораториях чаровников. Филин Дуромор, хоть и отличался скверным характером, выглядел более или менее симпатично. Создание диво несколько десятилетий находилось под запретом, и у человекоподобной мыши пробивалась в шёрстке седина.

Под капюшоном охранника «Норы» раздражённо подёргивались усы и недобро блестели чёрные глаза-бусинки.

– Пришли без грошей, вытурю прямиком в реку, – предупредило диво. – Если же звенит в мошне – прошу пожаловать, гости дорогие.

Ребята послушно проследовали по липкому полу к пустующей бочке.

– Заказывать изволите? – резко спросило диво.

Есения вдохнула полную грудь для ответа:

– Мы пришли поговорить с Верой из рода Арских.

– Заказывайте иль выметайтесь! – оскалился охранник. – Нечего отвлекать кухарку. Всем почтенным господам надобно подкрепиться перед ночным шествием. Обессиленных и спящих в канавах бесы прибирают к себе.

Диво с продирающим свистом захихикал, отчего Лев ощутил холод на затылке, будто ему за шиворот лёд натолкали. Судя же по лицу Вия, тот не видел разницы между встречей с бесом и человекоподобной мышью.

– Не сердитесь, – Зоря приподняла маску, её голос звучал спокойно. – Мы закажем разбавленное вино и в тишине дождёмся, когда у вашей кухарки найдётся свободная минута. Будем признательны, если вы известите Веру о нашем приходе.

Серебристая в тенях кожа и уважительный тон Зори притушили раздражение диво.

– После начала шествия, «Нора» на час опустеет. Тогда... возможно, придёт ваша Вера, – процедил жуткий охранник.

– Эй, Обрубок! – донеслось с другого конца кабака. – Станцуй нам! Будешь стараться, получишь четвертак!

Обрубок ощетинился и, не отворачиваясь от ребят, провопил:

– Спляшу на твоих потрохах задаром!

Кое-кто из посетителей «Норы» от жуткого визга схватился за сердце, у некоторых выпивка встала поперёк горла. Похоже, проситель достиг желаемого результата, его компашка вдоволь посмеялась над новичками.

«Хвостатый охранник, как и дешёвое пойло, привлекают в «Нору» людей», – смекнул Лев.

Диво, одарив ребят ехидным оскалом, побрёл к барной стойке. После его ухода никто не почувствовал облегчения. Только Вий вытянул шею и расправил плечи. В его показной смелости легко угадывался парень, который впервые оказался в питейных заведениях среди людей полубандитской наружности. В отличие от него, княжна не пыталась храбриться. Льву очень хотелось, чтобы она перестала метаться глазами по хмельным лицам. Посетители не зря любят заливать медовуху в полутьме.

Позади кто-то смачно рыгнул. Княжна подпрыгнула и с оторопью уставилась на ребят. Лев, не удержавшись, прыснул в кулак, а за ним захихикал Вий. Напряжение вырвалось наружу, и уже Есения пыталась запереть смех в маске.

– Вам пришлась по вкусу «Нора», – угрюмо выдохнула Зоря. – В следующий раз могу устроить прогулку куда занимательней.

– Прости. Ты такая молодец, Зоря, – похвалила Есения подругу. – Так, легко находишь общий язык с подобными...

– Уродами, – закончила за неё Зоря.

– Нет же! С подобными изгоями... Вот же бес! Опять не то сказала. Ты снова воспримешь глупость на свой счёт.

Под маской скворца дрогнули губы. Лунси едва не улыбнулась:

– Княжна бранится, а ведь и минуты в кабаке не провела.

– Ш-ш! – Вий обратился на девушек. – Не стоит зваться титулами. Ваши шутки нам со Львом на спину плеть накличут.

Зоря одарила его холодным взглядом:

– Из всех на мосту только вы выделяетесь.

– И правда. Отчего вы оба не в масках? – рассерчала княжна.

Лев решил, что в её голове их маленькое приключение проходило по чёткому плану, который она во всех красках вообразила себе.

– У меня нет на неё денег, – просто ответил Вий.

Лев же пожал плечами:

– Я лишь хочу поговорить с Верой. Извините, мне не до веселья.

Княжна обменялась с Зорей разочарованным взглядом.

– Есения переживает не зря. Те, кто сегодня без масок заметнее всего, – объяснила лунси. – Возраст у нас не тот, чтобы находиться в подобных местах.

Лев кротко оглядел окружающий кутёж. На него пристально смотрел одиноко выпивающий мужчина, который вырядился в саблезубого козла. Распространённая маска, её задёшево продавали на каждом углу. Неопрятная и зловещая. Хотя глаза, поблескивающие в прорезях, доставляли Льву более неприятное ощущение.

Дети чаровников могли с раннего возраста гробить здоровье на фабриках и в печных трубах. Однако, чтобы позволить себе непристойности взрослых, им полагалось подрасти.

– На медовуху не соблазняйтесь, – Обрубок объявился неожиданно и водрузил на бочку бутыль красноватой жидкости да четыре кружки. – Кто из вас сядет за стол, где в карты играют, тому палец откушу. Нам не нужны нравоучения от ваших родителей и набеги законников.

– Вера... – начал было Лев.

– Пей свою бурду и жди, – проскрипел Обрубок и удалился.

Вий со вздохом откупорил бутыль и разлил по кружкам содержимое.

– За Ряженья, – с уставшей ухмылкой вьюн произнёс тост. – Пусть отступит нечистый дух и да хранят нас Праотцы.

– Хранят нас Праматери, – поддержала его Есения.

Зоря посмотрела на Льва и так же, как он, молча пригубила напиток.

– Ве-ех, гадость, – Вий вытер рот и обратился к Есении. – И как кня... Простите. Как ты нашла Веру и это место?

– Расспросила нашего главного писаря про Арских, – ответила Есения, крутя кружку, словно это действие изменит вкус напитка. – У того хоть и полные уши седых волос, но книгу «Великих и Новых родов» знает наизусть.

Княжна отпила большой глоток. Кажется, напиток привлёк её новизной вкуса.

– И? – настаивал Вий.

Он озвучил нетерпение, терзающее Льва. Что если, Вера – его кровная родственница и ей известно, где найти отца. Сколько же сотен вопросов роились в голове после встречи с мастером блюсов?

– Про Арских написано всего ничего, – продолжила Есения, не забывая прикладываться к кружке. – Основатель рода ходил в ближайшем кругу некоего Храброго Скитальца. В книге не записано, какого именно. Однажды в скомканном пространстве ему небывало повезло, и даже его сподручных одарили родовым именем и землями. Однако же Арские разорились через поколение.

Есения склонилась над столом, чтобы оказаться ближе ко Льву. Она приподняла маску: её глаза заговорщицки блестели, а щёки пропитал румянец. Небывалая свобода и жажда авантюр, пьянили пуще разбавленного вина.

– Так зачем вам Вера? – спросила она, вглядываясь в глаза Льву. – Она как-то связана с твоим загадочным блюсом?

– Нам крышка, если уже все знают, что случилось у пруда, – Вий залпом осушил кружку и потянулся за добавкой.

– Зеница и Виселица не позволят разойтись слухам, – покачала головой Есения.

Лев поймал себя на том, что даже при плохих новостях он любуется её выбившимся из-под маски локоном.

– Главы Собора велели им оставить тебя в покое. Бажене ты и так нравишься. Аскольд же... Остерегайся его, Лев. Он очень зол.

– Потому мне нужно встретиться с Верой, – горько усмехнулся Лев.

– Каждый вправе нести тайны в одиночку, – вдруг сказала Зоря, на что Есения разочарованно покривилась.

В разнобойном шуме празднества Лев ощутил, что рад видеть каждого из сегодняшнего спутника. Все они когда-то помогли ему в башне Трёх, и в их обществе ему делалось спокойнее. Он хотел быть с ним честным, ведь если Лев достигнет намеченной цели, то их пути разойдутся.

– Мастер в Сточных водах, сказал, что мой блюс идёт по тропе крови.

– Старая волшба, – обронила Есения.

– Янтарь в прошлый раз на починку принёс Инстриг из рода Арских. Я хочу отыскать его.

Городские часы поставили точку в словах Льва. С Царского оплота, рикошетя по реке, колокольный звон влетел в открытую дверь. Посетители опорожнили стаканы и напялили маски. Кабак быстро опустел, остались лишь ребята и мужчина в козлиной личине, который загнанно озирался из тёмного угла.

Обрубок принялся подметать полы, сгребая валявшуюся тару в кучу. Недопитые бутылки он ставил обратно на барную стойку. Лев заподозрил, что остатки в «Норе» зря не пропадают и вновь пускаются в оборот.

В тихом кабаке ребята не решались разговаривать, и молчание нарушило только появление крупной женщины в грязном переднике.

– Не вздумай уснуть там! – прикрикнула она на мужчину в маске страшного козла. – Шёл бы ты проветриться да попеть песен, как подобает приличным набравшимся ряженым.

Мужчина встрепенулся и неловко выбрался из-за стола. Левый рукав его залатанного пальто пустовал.

Как только мужчина исчез за дверью, Обрубок тихо прорычал:

– До чего подозрительный тип. Всю неделю просиживает тут со стаканом самого дешёвого пойла.

– Твой поклонник, старина?! – голос кухарки звучал грубо. – Эй, вы кто такие?! Да к тому же про меня спрашиваете. Ну, чего притихли?

Все в ожидании уставились на Льва. Наконец, разлепив губы, он спросил:

– Кем приходиться вам Инстриг?

Обрубок перестал подметать и принюхался. Обстановка в «Норе» будто разом изменилась. Кухарка растеряла весь жар и оперлась об ближайшую бочку.

– Кто вас надоумил, сопляки?! – пролаял Обрубок. – Если сами вздумали шутки шутить, то я живо кожу сдеру с ваших седалищ.

Вий попятился назад, прикрывая от дива девочек, отнюдь не из благородства. Если покалечится знатная особа, то ситуация в несколько раз ухудшится.

– Никто нас не посылал, – запротестовала Есения. – Лев может быть сыном Инстрига.

Вера вдруг истерично рассмеялась:

– Враньё, девчуля!

– Старая волшба не врёт!

Кухарка сорвала с себя передник и замахнулась им на княжну и Вия. Лев хотел перегородить ей путь, но железной хваткой Обрубок придавил его к бочке.

– Тогда это та волшба, что способна оживить Проматерей! – Вера захохотала, будто Есения сказала самую смешную вещь в мире.

– Так он умер? – что-то в голосе Льва заставило кухарку остепениться и всмотреться в него.

– Истинно мёртв уже как три десятка лет. Не проходит ни дня, чтоб я не горевала по моему ненаглядному сыну! Сколько тебе вёсен, милок? Двенадцать?

– Сегодня исполнилось четырнадцать, – ответил Лев.

– Чего молчат-то? – удивился Вий.

– В народе говорят: родись в Ряженье, водись в мученьях, – Вера, не разбирая, схватила бутылку из тех, что не допили её посетители. – За твоё здоровье!

Добив выпивку за пару добротных глотков, кухарка вытерла рот и продолжила куда спокойнее:

– Чтобы быть моим внучком, ты появился на свет поздновато. Мой Инстриг юнцом надел мундир. Желал снискать славы и богатства на войне. Вернуть имя роду! Первым ушёл в край пепельных, первым же возвратился домой в глиняном кувшине.

Вера смахнула грязным передником выступившие слёзы. Её припухшее красноватое лицо поддёргивалось от наступавшей истерики.

– Шуруйте по домам, сопляки, – предложил Обрубок, сцапав их початый бутыль. – Только оставьте десяток грошей за вино.

Лев, не зная, как более исправить разговор, достал из-за пазухи янтарь. Мгновение он освещал «Нору», подсвечивал плесень на её стенах. Мгновение люди и диво любовались его мягким сиянием. Мгновение понадобилось кухарке, чтобы рассмотреть камень, и накинуть на него фартук.

– О, матери наших матерей, – взмолилась она, укрывая грязной тканью, руки Льва. – Не может быть! Ты его сын! Сын проклятого рода.

Голос Веры сорвался, её ноги ослабли. Обрубок с нечеловеческой прытью подставил под неё стул, на который кухарка безвольно опустилась.

– Четырнадцать лет, – повторила Вера, вглядываясь в лицо Льва. – Верно, столько же прошло с тех тёмных времён. Их семья действительно проклята и уж точно не нашим царьком.

– Ну-ну, Вера. Тише, – Обрубок ласково положил когтистую лапу на плечо кухарки. – Отсюда опричнина и шёпот расслышат.

– Нет, старина, я знаю, чего говорю. Если этой ночью и выходит нечисть на улицы, то именно она прокляла всех Инецгоев.

Глаза Веры остекленели. Сама не своя она будто потерялась в воспоминаниях.

– Почему я не помню его лица, – прошептала она, щурясь на Льва. – Почему забыла его голос. Он так любил слушать мои сказки, суеверия с моей родины. Но ты не похож на него. Наверное... Почему я не могу вспомнить Вылко.

– Вылко, – повторил Лев. – Причём тогда ваш сын Инстриг?

– Ох, они так походили друг на друга. Я вырастила Вылко с пелёнок как родного сына. Не нужно бранить мать за то, что потерянную любовь изливает на чужое дитя. Часто их имена путались у меня на языке.

Плечи Веры задрожали. Лев поборол желание отвести взгляд, как сделали остальные. Он, чувствуя себя противно, продолжил напирать:

– Так что случилось четырнадцать лет назад?

Обрубок утробно зашипел на трубочиста, но Вера ответила:

– Когда Вылко подрос, то отправился в Собор. Мы почти перестали видеться. И мне оставалось наблюдать, как он меняется из года в год. В таких родах как Инецгои, дети быстро взрослеют. Отцу Вылко нужен был наследник под стать Великому роду. И мой мальчик им стал бы. Но после Собора в год скитания Вылко пропал на Дальних Осколках. Такой он был: если познавать мир, то выберет путь, который страшит других. Его уж приписали к мёртвым, когда он возвратился в отчий дом. И тогда случилось горе... Нет же, Вылко не мог. Мой Вылко не сотворил бы зло!

Вера спрятала лицо в ладонях. Оберегающий её, Обрубок указал подросткам на дверь.

– Прошу вас, Вера, расскажите, – попыталась достучаться до кухарки Есения. – Дабы проклясть род нужно что-то очень скверное?

– Отцеубийство – вот что случилось! – воскликнула Вера и зарыдала.

Обрубок скинул с себя капюшон и закрыл собой кухарку. Во вздыбленной шерсти его запрятались шрамы – награды давних боёв.

– Мне гроши платят, чтобы прислуга в кабаке не лила слёзы. Не пора ли вам, ребятки, на боковую?

– Мы вправду тут задержались, – согласился с ним Вий. – Похоже, Вера не знает, что с твоим отцом.

– Видимо, сбежал на Дальние Осколки, как и прочие преступники, – шипел диво.

Трещина на камне резала пальцы Льва. Душу кромсало разочарование.

– Спасибо вам, – нашёл он в себе силы. – Извините, я никому не хотел причинить боль.

Опасливо оглядываясь, Вий повёл барышень к выходу. Уже у двери Лев расслышал голос Веры:

– Как же давно я не была у склепа Инецгоев. Там лица их всех. Так захотела его тётка. Наврала, будто витязи убили Вылко при бегстве из края. Я-то знаю её гадскую натуру. Она поставила ему памятник, чтобы задобрить царя. Показать, что с родом Инецгоев покончено. Если хочешь увидеть своего отца, иди в скудельницу, мальчик.

До смотровой площадки доносились отголоски многолюдного торжества с других улиц. Обезлюдевший мост теперь был самым спокойным местом в Златолужье. Подростки глядели на огоньки Царского оплота, дабы перевести дух.

– До чего ж неприятный охранник, – полушепотом поделился Вий с Зорей.

Та покачала плечами:

– Он был создан вызывать подобные чувства. Такие дива хорошо проявляли себя в последнем восстании чуди. Лишь свои увечья он вынес из богатых шахт. Ни капли уважения, ни благодарности. Хозяин «Норы» пристроил его в кабаке забавы ради. Говорят, Обрубок такой последний.

– Жаль его, – неискренне сказал Вий. – Так что теперь, Лев?

Лев не знал ответа, и не было сил что-либо сказать. Видя его настрой, Есения протянула к нему руку, но осеклась и указала в сторону города.

– Отсюда до скудельницы недалеко. Туда и обратно мы за час управимся.

Вий хотел запротестовать, но его опередила Зоря:

– Не кажется ли вам, что прогулки по кладбищу в Ряженья чересчур?

– Откуда в лунси столько суеверий? К тому же скудельница никакое не кладбище. Там красиво и безопасно. Там несут стражу автоматоны, и простолюдинам тяжело будет попасть к склепам Великих родов, – Есения покопалась в сумочке висевшем на поясе и достала жетон в виде вычурного герба. – С моим позволением будет проще. Лев, ты всё равно туда пойдёшь, но только сегодня я смогу помочь. К тому же вчетвером мы быстрее найдём склеп Инецгоев. То будет нашим подарком на твой день рождения.

Зоря на доводы княжны проговорила:

– Пусть Лев сам решит.

Тот глянул на Вия, и вьюн пожал плечами:

– С гербом княжны будет легче пройти медноголовых.

Лев сжал в ладонях янтарь. Ему почудилось, будто камень забился в ритме сердца. Чужого сердца.

– Туда и обратно за час, – решил Лев. – Раз там безопасно, то ничего плохого не случится. Ведь так?