Дети Лепрозория

#7. Имагинем Деи

Раун подал руку Изабель, и она, аккуратно опершись на нее, спустилась на пролет. Императрица была при полном параде — багряное платье в пол на всю ширину каменной лестницы, тугой корсет, тяжелое ожерелье из рубинов, золотая диадема в высоко собранной прическе. Крылья в золотых обручах, черные перчатки, скрывающие совсем не царственно ухоженные руки. И неудобные черные туфли, громко цокающие каблуками. Она поддерживала полы платья и медленно шла, практически ничем не выдавая испытываемые неудобства, но Раун прекрасно знал, чего ей это стоит. Да и не скрыть искусанные алые губы и потухший взгляд.

— Сюда, Ваше Императорское Величество, — он вновь подставил локоть, и она взялась за него. — Две трети пути позади. Дальше почти без спусков.

Она дергано вздохнула, насколько позволил корсет. Поправила выбившуюся прядь и кивнула.

— Веди.

И он повел, медленно вышагивая по темным ходам и водя лиловым фонарем по стенам. Кристаллы в застенках пульсировали, будто живые, выхватывали из мрака каменную кладку сводов и плиты пола.

— Миледи, а вы знали, почему Имагинем Деи так зовется? — в полнейшей тишине произнес Раун, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, и искоса глянул на нее.

— Имагинем Деи больше столетий, чем империи, — усмехнулась Изабель. — Это с древнего — Образ Божий. Как-то так, если я правильно помню.

— Нам этого не говорили, никаких переводов, — тихо отозвался Раун. — Нас только учили, что Имагинем Деи создано для того, чтобы были ангелы, а мы должны оберегать империю, как наказал Самсавеил.

— Ты же понимаешь, что никто ничего не наказал? — она повела плечами, поправляя затекшие крылья, и они зашелестели перьями о стены и своды. — И образ Самсавеила касался всех в этом Лепрозории, а не только нас. Просто мы оказались самыми похожими на него самого. А такие, как я — еще ближе к идеалу, к богу.

Раун остановился и настороженно посмотрел императрице в глаза.

— Простите, как вы назвали империю? Лепрозорий? — недоверчиво нахмурился и склонил голову к плечу. — Так звала империю одна преступница — Химари. А вы?

— А я просто с ней согласна, что-то не так? — она глянула с вызовом, и Раун покачал головой. — И с каких пор тебя интересует история Имагинем Деи?

— С тех пор, как вы собрались с ними воевать, — ворон довольно улыбнулся. — Я изучал документы и действующие законы касательно Имагинем Деи и императоров. А что до прошлого — простое человеческое любопытство, — пожал он плечами. — Говорят, когда-то были настоящие ангелы, и Имагинем Деи не отбирало детей раз в год. Новых ангелов просто рожали. Вы верите в это?

Изабель на секунду задумалась, лицо ее стало совершенно серьезным.

— Верю.

— Тогда не было охотниц? Они же — бракованные ангелы без крыльев, — Раун не мог определиться, что беспокоит его больше — то, что императрица знала ответы или то, что они его по-настоящему пугали.

— Были охотницы. Но не такие, как сейчас, совсем не такие. Охотницами звались особые отряды кошек, когда те правили, — Изабель повела рукой, припоминая. — Ангелы просто украли это название, суть ведь та же. Правда, у кошек были и охотники, а у нас мужчины либо получают крылья, либо умирают.

— И та война между кошками и ангелами, это..? — он смутно чувствовал что-то знакомое в их беседе. Непринужденное. Словно это была одна из тех лекций, что им читали герои последней войны много-много назад. Но понять, на чьи лекции было похоже, он не мог.

— Ангелы вымерли. Не знаю, сами ли виноваты были, или кто-то их истребил, или выродились, заболели. Сейчас вряд ли можно отыскать правдивый ответ на этот вопрос. Тогда правили кошки, и кто-то из их шисаи смог по древним записям воспроизвести способ создания крылатых. И он их создал. Видишь ли, он радел за полноценный мир, в котором было место птицам. А его «пташки» решили, что они подобны запертому в Райском саду Богу, и свергли кошек. Увы, они получились бесплодными, и поэтому просто начали создавать себе подобных, так Имагинем Деи обрело второе дыхание и целую династию херувимов-правителей, не связанных абсолютно никаким родством.

— Наверное, было много жертв, — Раун сглотнул, вдруг услышав что-то на грани слышимого.

— Очень. Ты никогда не смотрел на постамент Феникса? Две трети часов там принадлежат Нареченным, — она сильно сжала его за локоть и остановилась. — Мой фактотум, ты слышишь то же, что и я?

Бледное лицо Изабель доказало, что ему не кажется. Он покорно прислушался.

Кричали дети. Пронзительно и бесконечно горько.

Даже перья встали дыбом, разом пересохло во рту, а весь хребет болезненно заныл. Он уже не помнил, но тело помнило все. И едва не дрожало от животного страха. Больно, неимоверно больно. Одиноко. Пусто. Страшно.

Перед глазами промелькнули белоснежные лебединые крылья. Императрица, подобрав полы багряного платья, сорвалась по коридору.

— Изабель, стойте! Вам же темно! — спохватился он и бросился следом.

Она не отозвалась, только вернулась, вырвала из рук фонарь и помчалась дальше. Безумная.

Громко цокали каблуки по каменным плитам, шуршали крылья и полы платья. А Раун с удивлением понимал, что отстает, и лиловый тусклый огонек уносится все дальше и дальше. И он следовал по тайным ходам на звук каблуков Изабель, по ступеням, по переходам, по развилкам. Она неслась, сбивая ноги, и даже не реагировала, когда он просил ее подождать хоть немного.

Наконец, он выскочил из туннеля в огромный грот, старательно выщербленный в горе. Огромнейшая зала расползалась вокруг сотнями темных коридоров. У самого дальнего края высилась тяжелая черная дверь из стали, приоткрытая ровно настолько, чтобы туда мог зайти один ангел. Раун пытался разглядеть отлитые изображения на створках, но во мраке без фонаря это было бесполезно. Попытался на ощупь, но услышал звон бьющегося стекла.

— Изабель! — со всех ног рванул внутрь.

Свет резанул по глазам. Слишком много, слишком светло. Слишком знакомо светло. Даже за закрытыми веками было все равно чересчур ярко. Масляные лампы, белоснежные кристаллы, добытые у моря, зеркала — все скопление света буквально давило.

Привыкнув настолько, что можно было разлепить веки, Раун огляделся и тут же вжал голову в плечи. Бесконечный коридор Имагинем Деи через несколько десятков метров расширялся под лабораторию, а затем уходил новыми коридорами. И всюду стальные решетки и жалкие комнатушки для будущих ангелов. Считалось, что эти стены и эти решетки дети не запоминают, но нет, стоило зайти сюда, увидеть, вдохнуть этот запах крови, боли и страха, как тело начинало дрожать, будто само не свое. Оно все прекрасно помнило. Пустота и отчаяние затягивали изнутри, душили, ломали, шептали, что ничего не закончилось. Ничего никогда не заканчивалось. Это просто прекратилось в один прекрасный момент для него. Для него одного. Но никогда не прекращалось на самом деле.

Раун схватил с пояса кожаный мешочек и, нашарив в нем россыпь обезболивающих, достал несколько. Проглотил парочку, даже не запивая, чего сроду с ним не случалось. Мешочек принадлежал Изабель, с ним она не расставалась, только вот с нарядом он не вязался. А ведь ее тело наверняка помнило всю ту чудовищную боль, что ей довелось пережить. И наверняка ей было даже хуже — две пары крыльев растить-то. Он достал еще несколько таблеток и огляделся в поисках нее.

Изабель стояла буквально в паре метров. В осколках фонаря, разлетевшихся кристаллах, горящих изнутри. Крылья едва не висели и только вздрагивали, будто сотрясаемые рыданиями.

— Ваше Величество, — прошептал он, протягивая ей на ладони таблетки. Она обернулась, внимательно посмотрела на них и протянула было руку. Но потом вдруг отдернула и замотала головой.

— Не нужно, мой дорогой фактотум, — отозвалась она. — Не нужно. Спасибо.

Раун поежился. Неужели она не помнит, как ей было больно?

— Идем, Раун, — бросила она и посмотрела ему в глаза. Нет, не плакала, но ее всю трясло. И через мгновение он понял по стиснутым кулакам — не от страха даже, от ярости ее трясло.

Он подставил локоть, проследил, чтобы она не порезалась, перешагивая через крупные осколки, и повел к лаборатории. Нужно было хоть кого-то найти, иначе до Верховного Магистра не добраться. Его и так предупредят, но у него будет меньше времени, чем если бы ему прислали приглашение на аудиенцию.

У столов было пусто. Изабель покрутилась, разглядывая колбы с пунцовой жидкостью и сложные мешалки с лиловым варевом, и подошла к одной из клеток.

— Бэи! — за полы платья ее цепко схватили детские ручонки. Изабель медленно обернулась.

В темнице за решеткой сидела девочка лет четырех, маленькая и худенькая. Но почему-то казалось, что она старше. Звериные лапы прятала под грязным платьем непонятного цвета, натянув его до щиколоток. Кремово-карие глаза с синяками без сна смотрели испуганно и отстраненно.

— Бэи-Бэи-Бэи, — заплакала она, потянув ткань платья на себя. — Бэи, — и уткнулась в нее лицом.

— Мур-Мерур-Мур, — тихо прошептала императрица и, просунув руку сквозь прутья, погладила девочку по сальным волосам. — Ты ждешь, что этот Бэи тебя спасет, малышка? — болезненно выдохнула и покачала головой. — Может, тебе повезет больше, чем мне, — погладила по щеке, вытирая слезы.

— Извините, Ваше Императорское Величество, — защелкал замок, и решетку отпер ангел в белых одеждах. Раун отшатнулся — даже не услышал, как тот подошел. — Этого больше не повторится, — он вошел в темницу и силой оттащил девочку, вырвав из рук полы платья. — Моя вина, не уследил, — коротко поклонился и поволок свою подопечную обратно к койке у стены, следующие слова предназначались уже ей. — Будешь плохо себя вести — привяжу. Не заставляй меня тебя наказывать. Мы же друзья.

Девочка кивала, хлюпая носом. Раун оглядел ее комнату — еще не висели бутыли, не тянулись от них капельницы, будто щупальца чудовища. Девочка пока еще только жила здесь и ждала своей участи.

— Отдайте мне ребенка, — Изабель чеканным шагом обошла решетку и вошла внутрь. — Немедленно.

Крылатый не шелохнулся.

Раун спохватился и подбежал ближе.

— Изабель, что вы делаете? — зашипел он императрице, не зная даже, как реагировать.

Она не ответила.

— Отдай ребенка, это приказ, — повторила она, подходя к койке. — Я повторила дважды. Еще один — и ты отправишься на плаху.

Она говорила спокойно, даже надменно.

Крылатый взял девочку на руки.

— Простите, Ваше Императорское Величество, но я подчиняюсь приказам Верховного Магистра. Простите еще раз, — он поклонился, раскрыв крылья в жесте огромного почтения. И это было ошибкой. Изабель сомкнула пальцы на его горле.

— Немедленно, — сквозь зубы повторила она.

Он поставил девочку на пол, и она, быстро поняв, что к чему, спряталась за императрицей и крепко сжала полы ее платья.

— Это против закона, Ваше Величество, — ангел выпрямился, когда Изабель ослабила хватку.

— Ваше Императорское Величество, — процедила она в ответ, поправляя его, и, взяв девочку за руку, направилась к выходу из комнатушки.

— Верховный Магистр это так не оставит, — бросил он вдогонку и вышел следом.

— А ты позови, — бросила она через плечо. — И это — тоже приказ.

Крылатый спорить не стал и молча ушел по коридорам. Быть может, к Верховному Магистру, а может — подальше от императрицы.

— Скажи, мой фактотум, я действительно не имею здесь власти? — тихо спросила Изабель, присаживаясь возле плачущей девочки.

— Да. Все они действительно подчиняются только Верховному Магистру, никак не вам, — Раун наблюдал за происходящим, теряясь в мыслях. — Но Верховный Магистр подчинятся вам и совету.

— И мне, и совету? — императрица отстегнула плащ, прикрывающий спину меж крыл, и накинула его на плечи найденыша.

— И вам, и совету, — Раун кивнул. — Оба закона действуют по ситуации.

— Это, конечно, ужасная путаница и бюрократия, но сейчас мне на руку, — Изабель кивнула и, погладив девочку по волосам, обратилась уже к ней. — Как тебя зовут?

— Бэси, я мишка, — заикаясь, ответила девочка и, словно иначе ее бы не поняли, показала косолапые пушистые ножки, одна была изъедена плешью, словно лишаем. — Я Бэи шту.

— Бэси? — Изабель поправила плащ, кутая ее от холода.

— Бэ-эси, — нахмурившись, повторила мишка.

— Берси? — императрица взлохматила густую длинную челку. Мишка кивнула. — А Бэи — твой отец? Он заберет тебя?

Мишка снова кивнула и улыбнулась.

— Он обязательно тебя заберет, я обещаю, — Изабель поцеловала Берси в лоб и, укутав, подняла на руки. — Но сперва я должна забрать тебя отсюда.

— Вы хоть понимаете, какими последствиями это грозит?! — седой мужчина в годах смотрел на императрицу из-под густых белых бровей и кулаками упирался в стол.

Берси от его крика вжалась в платье Изабель, прячась в нем. Но в следующее мгновение лишилась своей защиты — императрица подошла к столу и, упершись в него, смерила Верховного Магистра презрительным взглядом. Лицом к лицу. Глаза в глаза.

— Я третий раз повторять не буду. Внимательно выслушайте второй, — отчеканила она.

Раун подошел ближе, готовый в любой момент подхватить диалог. Деталей законов она не знала, зато запала — хоть отбавляй.

— Я закрываю проект Имагинем Деи. И я приказываю остановить его немедленно, — замолчала, переводя дух.

Верховный Магистр выдохнул и, вдруг подумав о чем-то, улыбнулся.

— Скажите, великодушная Императрица, а Совет дал на это согласие? — с все той же улыбкой спросил он и, довольный, как кот, сел в кресло, расправил сухонькие крылья. Летать он не мог по определению. — Видите ли, Имагинем Деи подчиняется Совету. А это, как никак — вассалы шестнадцати округов, император, вы, генерал, ваш фактотум и глава Охотниц. Итого — двадцать два человека вместе со мной. Двадцать три голоса, потому что ваш считается двойным весом.

— Я договорюсь, — хладнокровно кивнула императрица.

— Вот когда договоритесь, Ваше Императорское Величество, так сразу и приходите. И девочку свою заберете тоже тогда, никак не раньше, — довольно закивал ангел.

Изабель крепко стиснула Берси за руку, всем своим видом давая понять, что она ее не отдаст.

— Откуда такая уверенность, что я должна поступить так, а не иначе? — прищурившись, спросила Изабель.

— Закон, Ваше Императорское Величество, — Магистр развел руками. — На все воля божья, а за неимением его высказанной и записанной воли — на все воля закона.

Раун почтительно поклонился Верховному Магистру, как того требовал устав.

— Позвольте напомнить, что организация Имагинем Деи подчиняется трем в империи, — Раун вытянулся по струнке и, вытащив из набедренной сумки документы, протянул их Магистру. — Вам, как Верховному Магистру, Императрице и Совету. При этом, — на стол легли другие бумаги, заметно более старые, — непосредственно вы, как Верховный Магистр, напрямую подчиняетесь Императрице.

— К чему вы клоните? — Магистр задумчиво надел очки и взял документы. Его явно не радовали такие перемены. А мысль, что он чего-то не знал, раздражала.

— К тому, что Имагинем Деи действительно не подчиняется императрице. Но вы лично обязаны следовать ее приказам.

— Это старые документы, — Магистр откинул их на угол стола.

— Они действующие, — Раун пододвинул их обратно. — Вы можете проверить сами, или довериться моей работе.

Магистр, поджав губы, смерил взглядом императрицу, а затем и ее фактотума.

— Так уж и быть, — тяжело вздохнув, начал он. — Но лишь потому, что вы, Раун, имеете репутацию очень дотошного и въедливого человека. Вы бы принесли документы, даже если бы они действовали против императрицы. Просто потому, что таков закон, а он — превыше всего. Я вам верю, но все равно проверю эту информацию.

Раун кивнул, не смея спорить. Его обязанности и полномочия были ему известны от и до.

— Но вы, Изабель, вы ведь понимаете, что я физически не могу прекратить работу Имагинем Деи, — он снял и сложил очки, сцепил пальцы рук и принялся раскачивать очки за одну из дужек. — Если такова ваша воля, и если Раун прав — и я не имею права ослушаться приказа, то я все равно не могу следовать ему.

— Если не можете вы — сможет кто-то другой, — резко оборвала его Изабель. — И у вас есть два варианта — либо я убью вас, а совет мне это простит, ведь я херувим.

— Нойко, — коротко вставил Магистр.

— Сбежал и может не вернуться, все равно остаюсь я, — императрица кивнула. — Или вариант второй — я добиваюсь вашего трибунала. Раун мне поможет. Еще раз напомню — я херувим.

Магистр глубоко вздохнул. Ни один смертный не имел никакого права обвинять херувима, абсолютная неприкосновенность буквально сидела в мозгах всех и каждого в империи. Против ее любого обвинения он не сможет даже слова в свое оправдание вставить. Но, все же, был один нюанс.

— Нет, Ваше Императорское Величество, вы не понимаете. Есть та, чьи законы гораздо важнее ваших решений и вашей воли.

— Кто? — Изабель непонимающе глянула на Рауна, но он ответа не знал.

— Природа, Ваше Императорское Величество, госпожа Природа, — Магистр грустно улыбнулся. — Я не могу остановить создание ангелов. Если я это сделаю — все дети умрут, потому что промежуточное состояние между зверем, — он кивнул на Берси, — и почти божественным созданием — суть смерть. У кого-то есть шанс пережить, но не получить крылья, но изначально это не известно. Вы согласны убить их всех?

Изабель замотала головой и задумчиво опустила руки. Берси тут же стиснула ее ладонь в своих и прижалась щекой. Она прекрасно понимала, что решается ее участь.

— Они все здесь уже…

— Уже получают сыворотку Самсавеила? — закончил за нее Магистр. — Нет, мы не начинали работать с детьми весеннего отбора, он еще не закончился.

— Тогда приведите всех этих детей, — угрюмо и тихо отозвалась императрица. — Их я заберу.

— Вы уверены? — он сложил очки в кулаке и глянул на нее, наклонив голову.

— Приказываю, — она с вызовом посмотрела в ответ, и Магистр, помедлив, кивнул.

— Раун, не сочтите за превышение полномочий — передайте приказ Ее Императорского Величества как мой моим помощникам за дверью. Чтобы у них не было никаких сомнений в верности ваших слов, закончите словами «нэм кон».

— Расшифруйте, — резко бросила Изабель и прищурилась.

— Разумеется, — склонив голову, отозвался Магистр. — Нэминэ контрадицэнтэ означает, как вы наверняка знаете…

— «Без возражений», — императрица кивнула, к этому претензий у нее больше не было.

Поняв, что он свободен, Раун кивнул и вышел.

— А теперь начистоту, — Магистр переменился в лице и тяжелым взглядом обвел императрицу. — Какой третий вариант?

— Его нет, — хмыкнула Изабель.

— Я умру в любом случае? — он непонимающе наклонил голову. — Даже если сейчас отдам вам детей — все равно умру?

Изабель на несколько минут задумалась. Машинально провела рукой вдоль ворота платья, прятавшего шрамы лепры — ее болезнь терзала слабо, но лишь благодаря огромной дозе Конфитеора. От чего страдал весь организм, и выбор стоял крайне невелик — жить с лепрой или жить с побочным действием Конфитеора. Алиса предпочла первое, едва не умерев несколько раз от второго. И таких, как она, было много. Очень много. Вот только у Ящерицы был козырь в рукаве, а у остальных — нет.

— Вы сможете улучшить Конфитеор? Уменьшить побочное действие и усилить его прямое воздействие? — спросила она и посмотрела в глаза, ища честный ответ. Но Магистр оскорбленно поджал губы.

— Я ученый! В первую очередь я — ученый!

— Ответьте, — коротко оборвала его Изабель.

Он кивнул.

— Я не смогу сделать его лучше, я не знаю его секрета, формула была написана кошками, да и сейчас она утеряна. Но уменьшить побочное действие мне под силу, — задумчиво пожевал губами.

— Хорошо, — Изабель удовлетворенно кивнула. — Значит, договорились. Я забираю детей, остальные остаются, раз процесс прервать нельзя. Я приставлю к вам Рауна, чтобы он проследил за всем.

— Да, Ваше Императорское Величество, — Магистр кивнул.

Она взяла Берси на руки и вместе с ней направилась к выходу.

— Изабель, — дрогнувшим голосом позвал ее он. — Вы не ответили — я умру?

— Разумеется, вы умрете, — хмыкнула она, касаясь ручки двери. Он не посмел даже выдохнуть. — Все мы смертны, Магистр. Все, кроме Самсавеила.

Он с трудом выдохнул.

— Злые у вас шутки, Ваше Императорское Величество, — покачал головой, — как у Люциферы.

— Не вижу ничего удивительного, — горько усмехнулась она. И, помедлив, пояснила. — Она была моим кумиром все мое детство и юность.

— Пока не попыталась вас убить, — закончил он и, спохватившись, добавил, — простите, Ваше Императорское Величество.

— Да, — Изабель кивнула. — А вы слишком много себе позволяете, и я прощаю вам вашу вольность в последний раз. Помните — вы смертны, Магистр. В любое время, когда я так решу.

— Да, Ваше Императорское Величество, — помрачнев, отозвался он.