Дети Лепрозория

#17. Все мы можем не всё

— … Повинуюсь воле твоей, Самсавеил, — просипел Райга и, когда священные воды схлынули с рук и высеченного символа яблока, осел на пол сам. Тело трясло, внутренний холод пробирал до костей, растрескавшиеся губы сочились кровью, высохшее горло ныло от каждой бесполезной попытки сглотнуть.

Желудок сводило от голода, ноги отказывались повиноваться после пяти суток без движения. Как вообще простоял — немыслимо.

Рухнула Тора, рукоять ритуального ножа царапнула мраморный пол. Кумо! Спиной упала, наверняка и головой ударилась. Еще бы, нити, удерживающие ее за руки, оборвались с завершением ритуала. Вообще чудо, что она выдержала пять суток вместо трех. Лишь бы и седьмую жизнь не потеряла от такой перегрузки. С нее станется…

— Тора-а, — тихо позвал Райга. Но и сам не услышал свой голос. Откашлялся, еще сильнее сорвав горло. Но повторять не рискнул, поняв абсолютную бесполезность таких попыток.

Растянулся на полу вдоль ванны. Помогая себе вмиг ослабшими руками, попытался подползти к сестре. Из-за стенки была видна одна лишь лапа, изредка подрагивающая в судорогах.

На это у него ушло несколько часов. По паре сантиметров за раз. Иногда сознание просто покидало его. А когда Райга просыпался, то даже не пытался понять, сколько прошло.

Наконец, пальцы схватили щиколотку Торы, Райга попытался подтянуться за лапу сестры, но сил не хватило. Хрипло рассмеявшись, он прижался щекой к ледяному полу, закрыл глаза. Надо бы отдохнуть хоть немного. Набраться сил. Благо, в самом храме даже с одним источником ее хоть отбавляй. Жаль, тело уже не могло впитывать столько, сколько нужно для восстановления. Надо было просто немного больше времени. Торе явно не станет хуже. Ведь хуже уже просто некуда.

Через несколько часов он проснулся снова. Руки слушались лучше — Райга за четверть часа смог доползти до Торы и, вытянувшись в струнку, дотянуться до горла. Упер пальцы под челюсть и задержал дыхание, вслушиваясь. Сперва почувствовал сердце — оно билось медленно, но ровно, размеренно. А после смог услышать и жизни. Ровно три удара. Ни больше, ни меньше. Райга положил пальцы и себе под челюсть, вслушиваясь в поток отмеренных жизней. Одна. Две. Три. Четыре. Пять. Шесть. Как и до ритуала.

— Ты победила, ушастая, — усмехнулся Райга, подтягиваясь повыше. Хотя порванные связки все равно отказывались выдавать звуки.

Он перевернул Тору на бок и, поморщившись, принялся вытаскивать ритуальные ножи по одному. От падения они еще глубже вошли в плоть, некоторые даже сбились и ранили окружающие ткани. Но ничего, священные воды заживляют быстро, это не пустыня.

Все шесть ритуальных ножей Райга закинул подальше к стене, осторожно прощупал раны, скривился, ощутив под пальцами бугры гематом. Лечить и лечить, и то не факт, что удастся сделать это быстро. А быстро точно будет нужно, вот просто жизненно необходимо — это же Тора. Ей все нужно еще вчера.

Райга ногой поддел аккуратно сложенный у стены хаори, кинул в руки и укрыл им сестру. Подоткнул под тело, пряча от холодного пола. Распустил пучок волос, свернул их под головой, чтобы хоть как-то смягчить.

Развернулся спиной, устроившись под боком, положил голову на плечо, ухом прильнул, чтобы слышать биение сердца — так он сразу проснется, когда проснется и она. Поежился, борясь с внутренним холодом, закрыл глаза. Отдых, отдых и еще раз отдых. И заменить его нечем, только дожидаться, пока вымотанное ритуалом тело придет хотя бы в подобие нормы. Энергия храма заменит и еду, и сон, но на все это нужно время. И пока Тора не бежит, сломя голову, за своим ненавистным Самсавеилом, можно позволить себе такую роскошь, как покой. Ведь он заслужил. Кто, как не он? Ритуал по обмену жизней решался проводить не каждый шисаи, и не у каждой троицы таких смельчаков это получалось. А им удалось всего лишь вдвоем. Да еще и на одних только Ториных резервах жизни и почти всех ее резервах сил.

Пожалуй, мама была абсолютно права — ему стоит обучать новое поколение шисаи. Лучше него это не сможет сделать никто и никогда.

Изабель сидела на столе и перевязывала руки. Бурая мазь неровно ложилась на сорванную кожу костяшек. Переат нестерпимо жег, и эту боль почти не глушили таблетки обезболивающего, заранее выпитые едва ли не горстью. Императрица замазывала ссадины и раны по одной, шипела сквозь стиснутые зубы, изредка принималась размахивать рукой, прогоняя болезненные ощущения. И по новой.

Руки после обработки выглядели даже хуже, чем до — мелкие ссадины были похожи на гнойные раны, на кулаках и живого места не осталось. Зато так они заживали в разы быстрее. Изабель хмыкнула, обломанным ногтем проверила, высох ли переат, и осторожно, не внатяжку, перебинтовала руку от пальцев до локтя. По крайне мере, такой вид не пугал окружающих, как переат. Она распустила рукав рубашки, силой натянула поверх бинтов и заколола запонкой. Глубоко вздохнула и принялась за следующую руку.

Императрица не помнила, когда последний раз так долго и муторно обрабатывала раны. То ли после побега Нойко она от нервов потеряла хватку. То ли вся ситуация с Имагинем Деи подкосила. То ли… возраст? Но в тридцать девять получать от Алисы, которая еще старше — это перебор. И если начинавшие проступать синяки и ссадины на ногах обработали охотницы еще на тренировке, то руки императрица предпочитала лечить сама. Было в этом что-то из прошлого. В голове так или иначе всплывали слова Хоорса — «бестолковая ты голова, с твоим телом за каждой раной нужен глаз да глаз». И вроде такой необходимости уже не было, но привычка осталась.

В дверь резко постучали. Ногой.

— Заходи, Алиса, — крикнула Изабель и задумчиво осмотрела руку. Осталась пара порезов и кусок скомкавшейся кожи на предплечье. Можно было бы прерваться, но уж ящерица видела и не такое. Хмыкнув, Бель продолжила обрабатывать раны.

Дверь распахнулась, на пороге оказалась не только Алиса, тревожно прижимающая к груди раскрытый конверт, но и Кирана — с отчетом.

— Сперва генерал, — императрица пожевала губами, но все же продолжила свое лечение. Оторвала кусочек свернувшейся лоскутом кожи, промокнула рану смоченной ватой, едва заметно поморщилась. Жгло.

— Пришло прошение на ваше имя, Изабель, — Алиса протянула распечатанный конверт.

Императрица прищурилась. Письмами всегда заведовал Раун, и больше ни одна душа не имела к ним доступ. Неужели он так и не вернулся с Райского сада?

— Почему ты его принесла? — спросила Изабель, сделав ударение на втором слове.

— Раун передал его мне, думая, что вы не имеете к этому отношения, но я прочла письмо.

Конверт был зеленым, даже печать смотреть без надобности — из округа Быка. Действительно, на имя императрицы. Срочное.

Изабель махнула рукой, требуя не тянуть время и выкладывать суть проблемы немедленно.

— Нынешний глава клана Коз три страницы извиняется, что посмел потревожить ваш покой и отвлечь от важных императорских дел, — Алиса закрыла конверт и пальцами вернула печать стык в стык. — Еще две страницы он просит уделить ему ваше драгоценное время, потому что это вопрос жизни и смерти, — Изабель поморщилась. — Его дочь сбежала, и он умоляет вернуть ее в отчий дом. Его жена убита горем, а сам он без своей любимой девочки сходит с ума.

— Я не нанималась решать проблемы взбалмошных подростков, мне и одного хватает, — Изабель залила ссадину переатом и стиснула зубы, превозмогая боль.

— Я бы и не пришла, будь все так просто, Ваше Императорское Высочество. За плату Охотницы или Ангелы действительно занимаются поиском людей, вы давали разрешение. Но этот случай особый, я не могу принять решение единолично, — Алиса обернулась в пол-оборота, Кирана кивнула.

— Не тяни, — императрица перепроверила руку от пальцев до плеча, вроде переатом залила все, что только можно.

— Глава клана Коз утверждает, что его дочь украл Нойко. А девочка уже обещана другому, — Алиса опустила глаза и предусмотрительно сделала шаг назад.

— Что-о? — опешила Изабель и опустила руку. Незастывший слой переата бурой полосой отпечатался на штанах. — Как он вообще смеет обвинять Нойко?! Мой сын не стал бы кого-то красть.

— Глава клана Коз пишет, что может быть она ушла сама, но то, что с этим связан Нойко — факт, — генерал перевела взгляд на Кирану.

— Ваше Императорское Высочество, я могу подтвердить, — глава Охотниц протянула отчет на нескольких листах. — Мои отряды докладывают, что Нойко у границы округа Медведя вместе с той самой девочкой из клана Козы.

— Девочка, девочка! Зовут ее как?! — рявкнула Изабель, торопливо бинтуя руку.

— Аньель, — на два голоса отозвались бескрылые.

Изабель вздохнула, стянула рукав и принялась защелкивать запонку.

— Я не могу проигнорировать прошение. Объективных причин отказать нет, — она забрала отчет охотниц, бегло его пролистала. Цесаревич уходил все дальше в сторону моря. На один день полностью пропал из виду, Кирана даже ссылалась на отчет генерала, в котором-де было написано, что ангелы тоже его потеряли. Но затем охотницы снова нашли и Нойко, и ту самую девочку.

— Увы, но да. Вот только ничего не мешает ответить отказом без объяснения причин, — Кирана пожала плечами.

— Кто-нибудь из ваших отчитывался о том, что эти двое друг для друга значат? Разговоры? Отношения? Обещания друг другу? Хоть клятвы, — Изабель переводила взгляд с генерала на главу охотниц.

— Вместе идут, ничего особенного.

— Их можно просто разъединить? — императрица отложила отчет к другому и, закинув ногу за ногу, отвернулась к окну.

— Думаю, да, — Кирана глянула на Алису, та кивнула, соглашаясь с ее мыслями.

— Значит, так и поступим, — Изабель махнула рукой. — Забрать ее будет разумнее и наверняка легче. И раз для Нойко она не много значит, он оправится от такой потери без всяких проблем. И Козел этот с прошением — двух зайцев одной стрелой.

Генерал и глава Охотниц поклонились и медленно ушли.

— Надеюсь, я ничего не разрушу, — в полном одиночестве произнесла Изабель, глядя на тающее на горизонте солнце. Где-то там было море. И родная мать Нойко.

Райга проснулся оттого, что рука под ухом дернулась, будто в попытке согнуться. Сжался и разжался кулак. Тора пришла в себя. Он зажмурился, пытаясь поймать ускользающий сон. Просыпаться было слишком рано, тело не восстановилось. Рано. Рано!

Руку дернуло судорогой. Раз, другой, но Тора не торопилась вставать или даже хоть как-то двигаться. Просто лежала, приходя в себя. Райга выдохнул, положил руку так, чтобы судорога стала меньше, и снова забылся сном.

В следующий раз его разбудили уже голоса. Сперва неразборчивые, мешающиеся в кучу, сливающиеся между собой. Далекие и вместе с тем близкие. Знакомые. Эхо. Перезвон в ушах. Гул от боли в голове. И снова спасительное забытье.

Звонкий шепот Торы вливался в сновидения, смешивался с ними, делая их все более реальными. Сумбур сна исчезал, оставляя место все тем же голосам, на удивление — запахам и даже неясным чувствам, помимо одной лишь боли.

Тело почти восстановилось, по крайней мере, нормальная работоспособность уж точно была обеспечена продолжительным отдыхом в святая святых. Запахи крови, пота, внутренностей, грязи и едва различимый, яблочный — священных вод, хлынули почти мгновенно. Почему-то последний оттенок удавалось уловить не всегда. Да и то, так пахли всего одни яблоки империи — из старого маминого сада, от многовековой яблони, подаренной ей отцом. Почему священные воды пахли точно так же, Райга не знал. Он ухватился за этот запах, втянул его звериным носом, стараясь забить им все остальные. Но не удалось, и Райга, шумно выдохнув, перераспределил внутренние потоки — обоняние пропало, все запахи перестали существовать одновременно. Это всегда было полезно — отключать запахи, звуки и какие-то из незначительных потребностей тела. Так ничего не могло помешать работе и полноценному отдыху от нее. Райга собирался было убрать и слух из спектра чувств, чтобы доспать еще несколько часов, но тема разговора брата и сестры его заинтересовала.

— Значит, есть новый источник? — свистящим шепотом спрашивала Тора. Голос был встревоженным, и отчего-то в нем не было слышно радости. А ведь она хотела разобраться с водами Самсавеила. — Вместо Райского сада?!

Так понятнее, ей просто очень тревожно. Даже пальцы, стиснутые в кулак, дрожат. Или они просто все еще охвачены тремором.

— Не вместо, а еще один. Мне отсюда не совсем понятно, равны ли они по силе, — Тайгон. Голос спокойный, ровный. Еще бы! Это не ему пять суток пришлось говорить без умолку, да еще и контролировать весь ритуал в одиночку.

— Отсюда далеко до второго? — Тора фыркнула. Потом фыркнула еще раз, будто сдувала пряди волос с лица.

Через некоторое время Тайгон ей, все же, ответил.

— Через линию округов — где-то в третьем кольце от ангелов. Может и в четвертом, у Медведей. Тора, ну правда, дай хоть отдохнуть, — от зашелся кашлем. Заплескалась вода, оставшаяся после ритуала.

— Пробило потоком? Или что там? А? — неугомонную Тору было не уговорить.

— Я. Не. Знаю, — выдохнул Тайгон и, зачерпнув рукой священных вод, плеснул через борт. Тяжелые капли достали до руки и лица Райги.

— Эй! Прекрати! — возмутилась Тора, видимо, ей досталось сильнее. — Я всего лишь спрашиваю, что такого?!

— Это не так легко, как тебе кажется. Да и на таком расстоянии, после воскрешения… о кумо, Тора! Отстань! — взвыл Тай, ворочаясь в ванне.

— Значит, мы туда дойдем и все посмотрим. И не шипи на меня! — шикнула Тора и дернулась в попытке демонстративно отвернуться.

Райга расхохотался, брат и сестра тут же притихли.

— Вы?! Дойдете?! — хрипло смеялся он, усаживаясь на полу. — Вы?! Да вы только ползать сможете, умники недобитые.

Обернулся. Тора лежала, вывернувшись, как поломанная кукла. Одна рука навытяжку до борта ванной. И как только смогла поднять, плечи изнутри изрезаны. Но Райга тут же по опыту нашел ответ — тонкие лиловые нити крепко обхватывали локоть и запястье — работа Тайгона, который как раз и держал ее за руку. Попросила, небось.

— Ну значит, ты нас понесешь, — невозмутимо отозвалась Тора и обиженно поджала губы.

— Э-нет! Я шисаи, а не извозчик, ушастая. Ладно Тай, ему восстанавливаться пару недель, но ты уж изволь идти сама. Шисаи ты или кто? Не ноги же у тебя отваливаются, в самом-то деле, — Райга переполз на четвереньки, голова порядком кружилась.

— А руки ты мне восстановишь? Они опять не слушаются. Прости, я не знаю, почему, — тихо-тихо отозвалась Тора. Райга обернулся — она рассматривала вывернутую руку, пряча глаза. Пальцы подергивались в попытках согнуться. Слушались только три.

— И спину. Там тоже повреждения, — Райга вздохнул.

— И спину, — безжизненным голосом повторила она за ним. — И… Что-то еще, да?

Райга замотал головой, с усилием встал на лапы и тут же, чтобы не упасть, уперся рукой в борт ванны. Хвост запаздывал за вестибулярным аппаратом. Непорядок.

— А ты как? — кивнул на брата. Тай, вмиг помрачнев, пожал плечами. Судя по внешнему виду — цел и невредим.

— Это моя вина, — пробормотал он, кивнув через борт на Тору.

Райга вспылил:

— Самсавеил с вами двумя! Да за что вы мне?! — зашипел он, ударяя ладонью по воде. — Моя вина! Нет, это моя вина! — передразнил он. — Подеритесь еще, решая, кто больше виноват!

Тайгон молчал, но в отличие от Торы, не прятал глаза, а смотрел в упор.

— Какая разница, кто там из вас виноват — все уже случилось. Прекратите мусолить, — шипел Райга, оголяя клыки.

— Ты так говоришь всегда лишь потому, что сам чувствуешь себя виноватым в смерти Лигейи, ведь… — договорить он не смог, Райга прижал его ко дну ванны за горло, погрузив под воду.

— Не смей даже заикаться, — склонившись над самой водой, проговорил он и, помедлив, все же ослабил хватку. — Я не посмотрю, что ты мой брат — я убью тебя. И ты знаешь, что это не блеф.

Тайгон, вынырнув, протер рукой лицо.

— Я понял тебя.

— Прекрасно, Тай. Ты даже умнее Торы, впрочем, как и всегда, — Райга улыбнулся, отчего свело скулы, и медленно пошел вдоль ванны к выходу.

— Лигейя — это та русалка? — отозвалась Тора, выглядывая из-за стенки. — Да?

Райга сжал и разжал кулаки. Глубоко вздохнул, усилием воли заставил сердце биться медленнее. Чем меньше кислорода, тем меньше гнев. Выдохнул, успокаиваясь.

— Не твоих ушей дело, — Райга с усилием отпустил бортик и пошел сам, балансируя на ослабших лапах. При мысли о том, что придется спускаться по лестнице к источнику — едва не взвыл.

Тайгон что-то едва слышно зашептал сестре, из всей речи можно было разобрать лишь «не трогай» и «никогда не спрашивай».

— Ты нас бросаешь? — встревоженно спросила Тора.

— Нет, ушастая, не бойся. Обещал ведь, что не брошу, — Райга усмехнулся. — Я медитировать. Мне нужно восстановиться. Пошушукаешься со своим братцем, если его длинный язык еще не отсох, и ползи ко мне, — он оперся плечом о проем, перевел дух.

— Спасибо, — хмыкнул Тай, — что провел ритуал.

— О, братец, это ты еще не знаешь, в какую цену обошлась твоя жизнь, — усмехнулся Райга, полуобернувшись. Тайгон побледнел. — А ты догадливый, я смотрю. Но можешь уточнить у нее самой. Только потом, когда будешь выть о своей вине — делай это потише, у меня медитация, как никак.

— Тора… — брат медленно подтянулся за край бортика и выглянул с него.

— Приятного разговора, котятки, — хмыкнул Райга и медленно, держась за стену, побрел к главному помещению храма. И то расстояние, что раньше казалось сущей ерундой, теперь растянулось в бесконечность.