Деревянный Меч и Та, Которую Любит Небо

II

Обломанная кем-то ветка на опушке. Даргед внимательно осмотрелся вокруг. Возможно, что здесь прошёл олень или тур. Однако если здесь побывало какое-нибудь травоядное животное, то наверняка бы оставило после себя объёденные ветви и вытоптанную траву. Волк или рысь не оставили бы никаких следов. Пожалуй, только одно животное может оставить после себя такие вот отметины: самый опасный из хищников – человек.

Гиалиец настороженно прислушался. Шелест падающих с деревьев листьев перебивал все другие звуки. Не было слышно ничего, кроме звука колышимых ветром и опадающих листьев. А над башней, прекрасно заметной с окрестных склонов, вился предательский дым. Беззвучно прошептав трупоедское ругательство, Даргед вновь вслушался – только теперь “внутренним” слухом. Его разум захлестнула волна страхов, желаний и надежд всех живых существ, что обитали под пологом горного леса. Слишком много разных тварей пряталось, охотилось и отдыхало вокруг. Это место было просто переполнено жизнью. В такой разноголосице не найдёшь того, за кем охотишься. Предчувствие, не раз выручавшее его, почему-то ничего не подсказывало.

Обречённо вздохнув, Даргед нагнулся к земле, силясь разглядеть следы чужаков. Полоска слегка примятой травы вела по краю поляны. Вслушиваясь в шелест листвы, гиалиец шёл по следу, краем глаз отмечая, что творится по сторонам.

Предупреждающее рычание Хорга заставило его запоздало броситься на землю. Свиста стрелы Даргед не слышал – только что её не было, а вот она торчит в плече. Гиалиец издал страшный вопль, должный убедить противника, что он если не убит, то смертельно ранен. Кажется, поверили – осторожные шаги, приближаются. Сквозь полуприкрытые ресницы Даргед видел, как подходят трое – низкорослые, коренастые, в руках держат луки, бесполезные теперь, когда он лежит в двух шагах от них. Почему-то всегда ему выпадает драться сразу с несколькими противниками. Хоть бы раз, для разнообразия, напал одиночка.

Вот один из трупоедов подошёл совсем близко. Гиалиец задержал дыхание. Дикарь наклонился над ним. Резким ударом пяткой в солнечное сплетение, с одновременным выдохом, Даргед сбил трупоеда с ног. Вскочил, выхватывая из ножен клинок. Оставшиеся враги растерянно смотрели на него. Гиалиец скупым ударом полоснул по горлу ближайшего, ключом ударила кровь. Второй трупоед кинул в Даргеда свой лук. Воспользовавшись замешательством противника, дикарь бросился бежать. Гиалиец кинулся за ним, но в это время третий трупоед очнулся и навалился сзади на Даргеда, норовя ножом перерезать горло. Он с трудом сдерживал хватку врага, левой рукой отводя лезвие клинка от горла. Хорг беззвучно впился зубами в бедро обидчика хозяина. Гиалиец, воспользовавшись тем, что хватка противника ослабла, высвободился из кряжистых лапищ трупоеда и рубанул со всей силы наискосок, чертя от левого плеча до правого бедра дикаря кровавую полосу. С глухим стоном агэнаяр упал на траву. Милосердным ударом в сердце Даргед прекратил его мучения.

“Отпусти его” – велел волку гиалиец – “Он уже не опасен”. Хорг нехотя разжал зубы. Кровавые огоньки в его глаза медленно потухли. Уцелевшего врага, разумеется, уже и след простыл. Не будь Даргед ранен, он бы без труда настиг трупоеда, но сейчас ему требовалось полежать хотя бы полдня, чтобы рана успела затянуться. А потом он отыщет врага, если тот не успеет убраться отсюда. Убитых трупоедов он закопает тоже потом.

Гиалиец поднял вражеские луки с колчанами и, тяжело ступая, держась за раненое плечо, побрёл по протоптанной им тропинке вниз, к башне. Шумел ветер в полуголых кронах деревьев, осыпалась с мягким шорохом листва. И шум тяжело бьющей в висках крови сливался с этим шелестом. Падали листья - красные, бурые, жёлтые. И падала с раненого плеча на жухлую траву кровь. И летящие с деревьев листья вновь закрывали бурые пятна. Но гиалийцу не было дела до этой прекрасной и завораживающей картины – главное было дойти до башни, и чтобы там всё было в порядке.

Бесконечные долгие два часа он шёл то лесом, то полянами, перебрался через мелководный горный поток, два спуска и два подъёма остались позади. И, наконец, от их с Дандальви обиталища Даргеда отделял только низкий кустарник, за последние десять дней истоптанный вдоль и поперёк. Продравшись через шиповник, гиалиец подошёл к входу в башню. Что есть силы, толкнул тяжёлую дверь и ввалился внутрь. Хвала Ветрам, с Дандальви, кажется, всё нормально. Она сидела и перебирала собранный им вчера дикий лук. Услышав скрип петель, дочь ард-дина оторвала глаза от кучи. В одно мгновенье выражение её лица сменилось с брезгливого недовольства на тревогу.

-Что случилось, Даг? – спросила она.

-Ты ничего подозрительного не видела? – вопросом на вопрос ответил Даргед.

-Нет – она подбежала к гиалийцу - Ты ранен? И откуда луки? – Дандальви сняла с его плеча трофейное оружие и принялась стягивать пропитавшуюся кровью куртку.

-У верхней границы леса, я встретился с тремя трупоедами. Двоих я убил, один ушёл – ответил Даргед, морщась – кровь успела засохнуть, и прилипшую одежду приходилось отдирать.

-Это они тебя ранили?

-Да - кивнул головой гиалиец – Они сначала выстрелили в меня из лука, я притворился мертвым, когда они подошли, я вскочил и зарубил двоих. Самое неприятное, что я не знаю, сколько их всего было. Может быть, эти трое только часть большого отряда.

-Луки не аганские – заметила Дандальви, бросая куртку в угол.

-Да, это были агэнаяры – сказал гиалиец.

-Иди сюда – приказала Дандальви, подойдя к очагу – Сейчас промою рану. Надеюсь, стрела была не отравленная.

-Не думаю. Я не слышал, чтобы обитатели Мидды пользовались отравленными стрелами. Вот в Эсхоре или землях по ту сторону Тхоувара это обычное дело. Хотя мне всё равно это не опасно.

-Почему? – дочь ард-дина недоумённо посмотрела на него своими голубыми, как лёд глазами, цвет которых ещё сильнее оттеняли фиолетовые круги.

-Нам, гиалийцам, не страшно большинство ядов, растительных или животных. А оружие чаще всего мажут гнилым мясом. В Мире-На-Закате мало вещей, ядовитых для сынов Единого Народа, пусть даже и бывших. Эта царапина тоже не опасна для меня. Будет достаточно, если ты просто промоешь рану. И к завтрашнему утру от неё останется только шрам.

-Как хочешь – с сомнением сказала Дандальви, снимая с очага котелок с тёплой водой. И, осторожно поливая из котелка, она стала куском мха стирать кровь с плеча Даргеда.

-Я пойду наверх – сказал гиалиец, когда она закончила – А ты закрой дверь на засов. Этот трупоед может бродить неподалёку.

Дандальви проводила взглядом Даргеда, потом подняла берёзовую жердь, лежащую у стены, и втолкала её в медные скобы, вбитые по обе стороны от входа. На всякий случай дёрнула пару раз дверь, проверяя, крепко ли заперто. Удостоверившись, что никто наружи не попадёт, дочь ард-дина вернулась к прерванному появлением раненого мужа занятию. Нужно было до завтра перебрать кучу сладкого горного лука, чтобы с утра разложить её сушиться на солнце и ветру.

Прислушиваясь к завыванию ветра за стенами, Дандальви откидывала в сторону тронутые гнилью луковицы, а целые тщательно оттирала от присохшей к ним земли. На душе было тревожно. Где-то бродил недобитый враг. А с севера, с покрытых вечным снегом вершин гор надвигалась зима. И были ещё сородичи, готовые убить мужа, а саму её протащить по всем селениям за волосы, как последнюю потаскуху, и побить у подножья Кургана Ветров камнями.

Волчонок, повинуясь древнему обычаю своего серого племени, принялся подвывать ветру. “Заткнись!” – раздражённо прикрикнула на него Дандальви. Хорг прекратил пение, недоумённо посмотрев на хозяйку: “Чем это я тебя, Ласковая, прогневал?” Дочь ард-дина, не обращая внимания на волка, продолжала перебирать лук.