Деревянный Меч и Та, Которую Любит Небо

II

“Молодец, парень” – весело прищурясь, сказал хозяин шатра – “Дочку у главного аганского вождя украл. Ну, пусть не украл, сама ушла” – поправился лунский старейшина в ответ на замечание гиалийца. “Люблю удальцов” – произнёс лун – “Живи с нами”. Сыновья хозяина улыбались, глядя на отца и его гостя: четырнадцатилетний Авам, самый младший; двадцатилетние близнецы Ефтам и Ефтим; двадцатипятилетний Роав, Тоам и Адвед – этим уже тридцать.

Даргед согласно кивал. Всё-таки хорошо оказаться вновь среди людей, пусть это всего-навсего трупоеды.

За полдня пребывания среди лунов гиалиец успел узнать, что хозяина зовут Еафт, а отца его звали Иоав. Во главе клана в сотню шатров он кочевал по прилегающей к Серой реке степи, изредка встречаясь с такими же лунскими кланами.

По старому обычаю чужака, откуда бы он ни пришёл, всегда ждало место у костра и кусок баранины – если конечно, у хозяев не было к нему счётов по кровной мести. Но Дандальви, произнёсшая отборные ругательства на лунском языке, едва не стала причиной расправы над ней и гиалийцем. Хорошо, что Даргед сообразил, что к чему, и сумел объяснить это хозяевам. Всё окончилось тем, что луны, узнавшие, что аганская женщина произносила ругань, не зная, что значат слова, от души посмеялись.

Узнав же, что аган умыкнул дочь своего верховного вождя, Еафт пришёл в восторг. Сам он из трёх жен двух в своё время выкрал из родительских шатров. Потому и человека, который похитил себе жену у самого главного врага лунов, старейшина мог только приветствовать у своего очага.

Гиалиец больше молчал, пытаясь понять, что за народ эти луны, к которым они попали. Аганов здесь не боялись нисколько, так что можно было не опасаться разгневанных сородичей Дандальви. Но всё равно, было почему-то тревожно. Сердце подсказывало, что неприятности ещё не окончились. И Даргед пытался понять, откуда их ожидать. Ничего не получалось, и он решил посмотреть, что будет дальше, держа при этом ухо востро.

А пока гость, благосклонно улыбаясь, пил кислое молоко и слушал разглагольствования славного Еафта, сына Иоава. Сыновья хозяина, скалясь по-волчьи, внимательно смотрели на беседующих мужей. Волчонок, подросший за лето, мирно дремал в ногах гиалийца.

Жёнщины, скользя тихими тенями, подносили блюда с дымящейся бараниной, диким чесноком и сушёными фруктами. Хозяин щедро подливал гостю перекисшее молоко.

Дандальви в это время сидела в женском шатре, в окружении жён, дочерей и невесток Еафта, которые с интересом разглядывали чужачку, смело разгуливающую с открытым лицом.

Окончились разговоры в шатре старейшины рода только глубокой ночью, когда Еафта, наконец, сморил сон. Старейшина бессильно поник головой на своём ложе, захрапел. Сыновья, облегчённо вздохнув, разбрелись по своим лежакам. Гиалийцу Адвед указал на облезлую козью шкуру справа от ложа хозяина. Преодолев отвращение, Даргед лёг на пахнущую затхлостью шкуру. И быстро забылся тревожным оцепенением, уже который год заменяющим ему сон.